Владимир Янкелевич: Экспресс «Варшава — Тель-Авив». Продолжение

Loading

Сабина выбрала столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал. На столе сразу появились мезе — набор закусок. Были выставлены мутабаль — пюре из печеных баклажанов и кунжута, бабагануж — мелко порубленные баклажаны с помидорами и мусака — блюдо из баклажан и гороха, и конечно — хумус…

Экспресс «Варшава — Тель-Авив»

Роман

Владимир Янкелевич

Продолжение. Начало
Книга седьмая: Прощай Сирия

Глава 1. Март 1947 г. Уолтер Стирлинг, будни резидента

Для Уолтера Стирлинга еще с молодости лозунгом было — «Стиль — это человек». Он понимал, что так создается лицо человека, и английский стиль — невозмутимость и умение держать себя в руках при любых обстоятельствах. Это он освоил блестяще, оставаясь невозмутимым хотя бы внешне всегда, при любых обстоятельствах. Но как же хотелось послать все к черту, высказать этому надутому сирийцу все, что он о нем думает.

Уолтер расхаживал по комнате, стараясь успокоиться. Объективности ради, что я на него взъелся? Этот сириец ни в чем не виноват. Кстати, когда это гонцов с плохой вестью казнили?

Подполковник Сахим Рабах сидел молча. Он видел — англичанин вне себя.

Молчание затягивалось.

— А этот американец оказался активнее, чем я о нем думал. Меньше недели здесь, а уже ведет задушевные разговоры с аль-Заимом. Да еще какие!!!

— Я думаю, что генерал его просто прощупывал.

— Вы не думайте, уважаемый Сахим, Вы знайте! Думать буду я. Я ошибся, мне и искать выход.

— В чем ошибка, г-н Стирлинг?

— Я счел американцев каналом для передачи наших мыслей в Вашингтон, а оказалось, что это канал для аль-Заима, чтобы броситься в объятия Вашингтону. И канал этот нужно перерезать, как можно скорее. Что там с расследованием нападения на американцев?

— Пока ничего. Для этого нужно решение на самом верху. Американцев прикрывает аль-Заим, они ему нужны. Принять решение раскрутить это может, я думаю, Мардам-Бей. Но это не просто, он доверяет генералу.

— Вот я и буду думать. Нужно все решить, пока они будут в Хомсе на испытаниях грузовиков. У нас совсем немного времени. Вы займитесь этими испытаниями. Если они пройдут, как по маслу, то я буду очень недоволен, уважаемый Сахим. Вы разбираетесь в машинах?

— Да, достаточно.

— Так займитесь испытаниями вплотную. Я жду от Вас результатов.

Сахим Рабах встал. Он кипел от гнева, — с какой стати этот англичанин отчитывает его, как мальчишку!!! – но внешне это никак не выражалось, такую роскошь он не мог себе позволить.

— Конечно, г-н Стирлинг, все будет сделано.

Сахим Рабах, хоть и не был англичанином, тоже умел держать себя в руках. Он попрощался и вышел. Дамасская ночь сулила покой и отдых, но нужно будет приготовить кальян, снять напряжение прошедшей беседы.

Глава 2. Март 1947 г. Игра в нарды

Дорога в Хомс бесконечно тянулась по унылой каменистой пустыне. Казалось, что она никогда не закончится, а Хомс, как мираж, будет отодвигаться все дальше и дальше.

Боб смотрел по сторонам и недовольно ворчал:

— Какие им студебекеры, на верблюды их всех!

В Хомс приехали под вечер. Он показался большим, шумным, но очень провинциальным и неопрятным городом. То, что в Дамаске компенсировалось определенным столичным блеском, в Хомсе неприятно резало глаз.

Водитель подвез их к отелю. Название Ан-Наср аль-Джедин (An-Nasr al-Jedid Hotel) явно отелю льстило. Ремонта там не было лет 20, а может и больше: обшарпанные стены с трещинами, почти антикварная мебель, продавленные кровати. Правда, лобби было украшено выставкой очень красивых кальянов и чеканных подносов с орнаментами, украшенными арабской вязью.

По-настоящему ужасен оказался туалет, он представлял собой просто дырку в полу…

Утешало то, что белье было чистое, а персонал своей услужливостью стремился компенсировать недостатки отеля.

Боб с Сабиной вышли на улицу.

У входа живописный старый араб варил кофе. Голова его была обмотана каким-то пестрым платком, похожим на галабию, видавшую, как и ее хозяин, лучшие годы…

Несмотря на жару, поверх черной рубашки была надета кофта, такая старая, что казалось доставшейся ему по наследству от прадеда. Но в кармашке рубашки были видны солидные часы, цепочка которых протянулась через грудь и была застегнута на среднюю пуговицу рубашки. Сама цепочка производила впечатление золотой, да и часы показались достаточно дорогими. Черные шаровары и башмаки без задников, но с острыми, загнутыми носами, дополняли картину. Ухоженные, аккуратно подстриженные седая борода и усы, вполне могли принадлежать средневековому философу или поэту, кроме разве что шрама, пересекавшего левую щеку от виска до подбородка.

Боб пил кофе, а Сабина завязала со стариком оживленный разговор.

— Нашла в нем родственную душу?

— Представь, он оказывается знаток арабской поэзии.

— Это крайне необходимо, чтобы варить кофе.

— Он не всегда варил кофе. Был офицером у турок, в боях с англичанами был ранен. Потом турок прогнали, но англичане, а затем и французы считали его недостаточно лояльным, но, когда сирийцы пришли к власти, он уже был просто стариком. Жена умерла, сын погиб в Ливане. Вот он и варит кофе, чтобы быть среди людей.

— Бурная биография.

— Он сказал мне одну довольно странную вещь. Говорит, что видел многих, турок и англичан, французов и своих, сирийцев. Людям всегда приходится выбирать, на чьей они стороне. Так вот — он не видит между ними всеми никакой разницы, разве что в одежде. От выбора, от правильного выбора, как он говорит, ничего не зависит.

— Не ожидал. Уличный философ? Наверно только на Востоке такое возможно.

— Он говорит, что выбрал бы он не ту армию, а другую, не этот город, а другой, привело бы это туда, куда он стремился? Он не знает, но уверен — правильного выбора нет. Есть только сделанный выбор и его последствия. Он называет это мактуб, «предначертание».

— Возможно, и я в его возрасте буду так рассуждать. А куда мы идем?

— Ужинать. Старик посоветовал ресторан отеля Сафир. Он сказал, что этот ресторан мне подойдет.

— Так он не только философ, а еще и ловелас!

Они вышли в оживленный торговый район. Видимо из-за позднего времени, торговля шла вяло, все повсеместно были заняты нардами.

— Умеешь в нарды? — спросила Сабина с усмешкой.

— Да я чемпионом был в свое время.

— Посмотрим, что ты за чемпион, — не дожидаясь ответа, она уже склонилась над сидящими на земле игроками и что-то объяснила старшему.

Тот посмотрел на неё масляными глазами, потом довольно презрительно на Боба и спросил, не она ли будет ставкой. Сабина перевела.

— Скажи ему, начнем с малого. Для начала ставка будет полдоллара, марс[1] вдвойне.

Когда до араба дошло, он тут же выгнал своего партнера и освободил место для американца. Весть о неслыханно крупной ставке, да еще против тупого янки быстро собрала толпу вокруг.

— Ну давай, чемпион, покажи класс. Отступать некуда, — издевательски подначила его интриганка, — будешь знать, как хвастать.

Зары[2] были старинными, из желтой кости с черными точками цифр. Первый ход достался арабу. Он потряс их темной, морщинистой кистью, потом подул в кулак и плавно выпустил на доску. Толпа восхищенно охнула — «Джут-Беш!»[3]! Американец выбросил ду-бара[4]. Толпа зацокала языками, без перевода стало ясно: «Американцу хана!»

На этом везение араба закончилось. Вскоре Бобу удалось создать непреодолимую преграду из шести шашек, перекрывавших выход с головы шашек араба. Болельщики притихли. Араб проигрывал, и, похоже, проигрывал «марс». Тогда из толпы начали сначала робко, вскоре неистово подавать советы. Глаза араба засверкали гневом на своих малопреданных болельщиков. Сабина что-то им выкрикнула, араб кивком оценил её поддержку и продолжил борьбу. Напряжение достигло предела, уже не исход игры был под вопросом, арабу нужно было хотя бы не получить «марс».

Неистовые, неподдельные переживания болельщиков по накалу страстей напомнили Бобу матч бейсбола в Пенсильвании, который его команда когда-то продула с разгромным счетом.

Арабу все-таки удалось в конце игры выкинуть пару шашек. «Марса» не было. Это вызвало настоящий рев толпы. Араб вскинул к небу обе руки, словно одержал победу.

Боб тихо сказал: «Мани!» Араб опустился с небес и стал нехотя шарить по бесчисленным складкам своего одеяния.

— Переведи ему, «джут беш» еще не делает игры, пусть тренируется, копит деньги, я вернусь, — Боб встал, жестом показывая, что прощает проигравшего.

— Что делает игру? — спросил араб.

— Саадэ![5]

— А ты, наверное, Саид?[6]

— Ты угадал. А как тебя зовут?

— Джаваншир!

— До встречи, Джаваншир.

— Аллах йихальлик![7]

Они выбирались из толпы. И хотя окружающие почтительно расступались перед новым чемпионом улицы, но Бобу все равно пришлось крепко обнять Сабину за плечи.

Так они прошли некоторое время, Боб решил ослабить хватку, но Сабина сказала:

— Держи так, мне приятно. Очень надежно среди стольких восточных мужчин, — она зябко повела плечами. — Кстати, ты знаешь, что имя «Джаваншир» означает «молодой лев»?

— Не молодой уже, но лев все еще просматривается.

Она помолчала, потом показала на ресторан:

— Вот он, пришли.

Старик не обманул, ресторан был достаточно приличным. Музыка, что удивительно для Востока, играла тихо, не навязчиво.

Сабина выбрала столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал. На столе сразу появились мезе — набор закусок. Были выставлены мутабаль — пюре из печеных баклажанов и кунжута, бабагануж — мелко порубленные баклажаны с помидорами и мусака — блюдо из баклажан и гороха, и конечно — хумус. Необыкновенно вкусными оказались маленькие пирожки самбуса с сыром, мясом и шпинатом, и киббех — пирожки с бараниной и кедровыми орешками.

Потом настала очередь шашлыка.

— Боб, как ты относишься к десерту?

— Ты еще способна съесть десерт?

— Здесь на десерт особое блюдо. Посмотри на столик второй слева от входа. Узнаешь?

— С ума сойти. Вот кого не ожидал увидеть. Месье Лабро в Хомсе. Я приглашу его к нам?

— А разве у нас есть выбор?

Глава 3. Март 1947 г. Снова Лабро

Лабро был в том же полотняном костюме, только более мятом. Казалось, что он в нем спит не раздеваясь. Он счастливо улыбался, как будто встретил дорогих друзей.

— Вы вездесущи, мсье Лабро, или у Вас есть брат близнец?

— Брат, не близнец, есть. Он живет в Бордо и посвятил себя виноделию. Мы будем счастливы принять вас там. Как вам сирийская кухня?

— Очень неплохо.

— Только здесь нужно было заказать не шашлык, а шаурму. Она в этом ресторане особенная.

— Мы очень ценим, что вы приехали сюда рассказать нам о шаурме.

— Не только, мой друг, не только. Конечно, мою газету интересуют предстоящие испытания грузовиков. Но главное — желание поговорить с вами.

— Испытания дня через три, как переоборудуют машины. Так что пока нет никаких особых планов, самое время для разговоров. Поговорим здесь?

— Здесь можно, место хорошее.

— Итак?

— М-р Грин, газетчик так устроен, что еще до происшествия должен знать, где оно произойдет и в какую сторону ему смотреть. У меня, м-р Грин хорошие источники информации, или, если угодно, осведомители. И они мне сообщают много интересного.

— Вы нас заинтриговали, мсье Лабро, — Сабина подарила ему самую обворожительную улыбку из своего арсенала, — рассказывайте, мы ждем.

— Не знаю, будет ли для вас сюрпризом, что вся беседа, Ваша, г-н Грин, с генералом аль-Заимом, мне известна. И, естественно, не только мне.

— Вы смогли нас заинтересовать! Хорошее начало.

— То, что генерал захотел использовать вас, как канал привлечения американцев в Сирию, легко объяснимо. И англичанам приходится реагировать. В таких случаях говорят — «Ничего личного».

— Я думаю, что если бы они могли, то давно приклеили бы нам на спину мишени.

— Ну зачем такие страсти. Покровительство генерала — вещь серьезная, выше его — Премьер-министр и Президент. Но это большие люди, ими манипулировать сложно. Так что давайте получать удовольствие от сирийской кухни, а неприятности оставим на потом.

В это время официант принес шаурму, заказанную Лабро. Выглядело аппетитно, и проблемы сами собой отодвинулись на задний план. Потом Лабро затащил всех к себе в номер, благо, он жил в этом же отеле Сафир.

— Друзья, номер на пятом этаже напоминает мне о философских максимах, ими меня пичкали в Сорбонне. Я имею ввиду — «единство и борьбу противоположностей». Чем выше, тем больше воздуха и приятнее вечер, но тем хуже с водой.

— Мьсье Лабро…

— Морис, если Вам угодно.

— ОК! Вы уже закончили свои увлекательные рассказы, или есть кролик в рукаве?

— М-р Грин, …

— Боб, Морис, меня зовут Боб.

— ОК, Боб, в рукаве у меня бутылка хорошего коньяка. Подходящих бокалов нет, сойдут и эти. Как говорится — Le vin est tiré, il faut le boire[8].

Морис выставил на стол чайные стаканы грушевидной формы и какие-то неизвестные американцам восточные сладости. Сабина постаралась придать столу какой-то пристойный вид, правда, без особого успеха.

— Это коньяк винодельни моего деда. Он из винограда, урожая 12 года!

— Так ему более 30 лет?

— Нет, он разлит в 1937. С этого момента года не прибавляют.

Морис открыл пузатую бутылку. По всей комнате разнесся аромат благородного напитка.

— За ваши успехи, друзья! За удачу!

Спустя полчаса Боб и Морис курили на балконе, Сабина решила немного отдохнуть в комнате на софе.

— Морис, ты так интересно начал рассказ, что мне хотелось бы послушать продолжение.

Морис разглядывал кончик сигары и казался полностью поглощенным этим занятием.

— А продолжения нет, есть предположения.

— Давай их.

— Предположения такие. Стирлинг очень опасается возможной связи аль-Заима с американцами, у него нет другого выхода, ему этот канал нужно перекрыть. Придать делу политический окрас у него не получится, тогда придется вместе с вами валить и генерала. Значит, остается только одно-то самое, подстроенное нападение на вас. Уголовное дело, господа. Тут генерал может и не суметь вас защитить.

— Но там не было свидетелей!

— Свидетелей, дорогой Боб, назначают. Их будет столько, сколько надо. Но пока решение не принято, вы в безопасности. Вас постараются держать здесь в Хомсе столько, сколько нужно, пока Стирлинг не найдет решения.

Подошла Сабина.

— А что будет, когда найдет?

— Тогда придется уходить из Сирии. Смотрите, Боб явно недоволен, но с Вами, Сабина, я бы ушел куда угодно.

— Это потому, что Вы, Морис, француз, а Боб прагматичный янки!!!

Боб посмотрел на пустые стаканы:

— Как прагматичный янки, я предлагаю налить!

Было около двух часов ночи, когда Морис предложил выйти прогуляться на улицу.

— Скажите, Морис, не говорит ли в Вас обычная для француза неприязнь к англичанам? Может, Вы все рассматриваете предвзято?

— Конечно предвзято. Особенно с 45 года, когда в Сирии начались погромы французских учреждений и убийства французов. Бандитов защищал генерал Бернард Пэджет. Он в то время командовал всеми британскими силами на Ближнем Востоке. Защита англичан позволила сирийским бандитам разграбить и уничтожить офисы французских компаний и религиозных учреждений. Ну и, само собой, — убить десятки французов. Так вот, Боб, они убили и мою жену. Ей было всего 25 лет, и я не смог ее защитить, я в это время валялся подстреленный, как куропатка, во французской казарме. Этого достаточно для «обычной для француза неприязни к англичанам»?

— Извините, Морис, мы не знали, — Сабина взяла его за руку, пытаясь успокоить.

— Это было два года назад. Я в порядке, не волнуйтесь, Сабина.

Морис обратился к Бобу:

— Боб, если в отношении Вас будут приняты решения, я, а значит и вы, узнаете об этом в тот же день. Я считаю, что ближайшие 2-3 дня беспокоиться не стоит.

— Но если что…

— Но если что, у меня есть три проверенных пути отхода в Палестину. Не волнуйтесь, вот лучше взгляните на Сабину. Ей холодно.

Сабина все переживала историю Мориса.

— Боб, представь, молодая женщина, ей-то и было всего 25 лет…

У дверей номера в отеле они остановились. Нужно было расходиться… Боб хотел утешить Сабину, он сам не знал, как это произошло — он обнял ее, нашел губами ее губы и поцеловал… Она отвернулась, прижавшись щекой к нему.

— Боже, какой ты дурак, идем скорее ко мне.

В комнате, она, как ребенок, протянула к нему руки. Он обнял ее, потом поцеловал — сначала осторожно, но вскоре объятия его стали крепче… Взял ее на руки и понес в спальню. Она была совсем легкой…

Они занимались любовью очень нежно, лаская друг друга. Сабина погладила шрам на левом боку у Боба, закрыла глаза, а он смотрел на нее, любовался ее волосами, раскинувшиеся по подушке:

— Слава Богу, у нас впереди целая ночь… — сказал он, с улыбкой заглядывая сверху в лицо Сабины, — Целая ночь!

Они заснули лишь под утро, проспав всего пару часов.

Она протянула к нему руки, и он нежно обнял ее, стоя на коленях у кровати. Его голос был сдавленным от волнения:

— Я люблю тебя, и ты это знаешь. С первого дня…

Она чуть не плакала:

— У нас ничего, ничего не выйдет…

Она смотрела на его крепкую мускулистую грудь, невольно улыбнулась. Ей снова захотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе.

Но крик муэдзина все портил. Он был в комнате, в каждом ее сантиметре, и казалось, умудрился влезть между обнявшимися. Затыкать окна было бесполезно, они сдались новому дню.

Глава 4. Март 1947 г. Крак де Шевалье

Утром в лобби отеля Боба ждал Сахим Рабах. Он был в полевой форме и выглядел не таким важным и лощенным, как на приеме у генерала. «Так он похож на солдата, а не на павлина», — подумал Боб. Они тепло поздоровались. Сахим выразил уверенность, что испытания пройдут успешно, а он постарается этому всемерно способствовать.

— Ваша постоянная спутница, м-р Грин, она будет наблюдать за испытаниями?

— Сегодня — нет, ей немного нездоровится.

— Тогда поедем вместе?

— Спасибо, я буду рад хорошему соседству.

Сабина осталась в отеле. Некоторое время она наслаждалась одиночеством, но потом ей просто стало нечем себя занять. Женщины, проходившие мимо отеля, шли только в сопровождении мужчин. Некоторое время, заключив пари сама с собой, она пыталась увидеть из окна своей комнаты хотя бы одну женщину без мужского сопровождения, но это пари она проиграла. Как проигравшая, она, поколебавшись, позвонила в отель Сафир и попросила пригласить Мориса Лабро. Тот подошел к телефону через несколько минут.

— Сабина, я рад, что вы позвонили. Давайте встретимся в лобби, у меня есть идея, возможна она придется Вам по вкусу.

Сабина успела поговорить со старым философом у входа в отель, выпить у него две чашки кофе, и уже решить, что Мориса похитили пираты, когда он, наконец, появился как обычно в измятом костюме.

— Что у Вас за великая идея, Морис? Вы меня заинтриговали.

— Боб уехал на виллисе?

— Нет, виллис там, в тени и ждет команды.

— Нам нужны сэндвичи, вода и капелька фантазии.

— Фантазия — это у меня в избытке, а все остальное сейчас закажем. Только в чем идея?

— Я приглашаю Вас в гости к Раймунду Четвертому, графу Тулузскому!

— А он возражать не будет?

— Ну что Вы, он же француз!

— Раз так, поехали!

Сабина чувствовала себя авантюристкой, но любопытство пересиливало. Все же нужно было согласовать эту поездку с Бобом, но долго переживать не пришлось. Ехали всего около 50 минут.

— Сабина, вон там, на холме… Видите замок?

Замок был великолепен. Он возвышался на вершине утеса и казался абсолютно неприступным.

— Морис, что это за замок?

— Это Крак де Шевалье. Знаменитый Лоуренс Аравийский, когда увидел его впервые, кажется в 1909 году, назвал его самым восхитительным замком в мире. Крак — это от арабского «карак» — крепость.

К самому замку подъезда не было, дорогу перекопали, пришлось идти пешком, но это было интересно, по мере приближения замок открывался всё новыми ракурсами. Архитектурную завершенность ему придавали необычные круглые боевые башни.

Морис пояснил:

— Башни внутри, во дворе — они обычные, квадратные, круглые — только внешние башни. Это новое слово в фортификации принадлежит английскому королю Ричарду Львиное Сердце. Вон на ту круглую башню мы сейчас поднимемся.

Подниматься было непросто, строили для солдат, не для туристов, причем с таким расчетом, чтобы один солдат мог сдерживать толпу атакующих. Но подъем того стоил: с башни открывалась превосходная панорама. Окрестности лежали перед ними, как на ладони. Морис протянул Сабине бинокль.

— Морис, что там за деревня?

— Это Аль-Хусн. Название скорее всего от арабского аль-Хунн — «Замок».

— Наверное, там поселились бывшие жители замка.

Там на башне решили перекусить. Сэндвичи оказались очень вкусными питами с хумусом и тхиной. Съели их быстро и пожалели, что заказали их так мало.

— Морис, среди многих, полезных и бесполезных вещей, что я изучала, был и курс по составлению психологических портретов.

— Ну и как я в этом плане выгляжу?

— По-разному, но абсолютно не как гид. Ergo: у Вас есть еще какая-то мысль, ради которой мы здесь.

— Есть, Сабина. Дело, я в этом уверен, вскоре, может даже завтра, повернуться так, что вам придется срочно покидать Сирию. Вот смотрите: в том направлении, откуда мы приехали, в 40 км находится Хомс, а вон там… Видите тот холм? Это Ливан. До него отсюда 7 км.

— Лучше бы это рассказывать Бобу.

— Обязательно, но может не хватить времени на разговоры. Но все это потом. Пойдемте, я Вам покажу одну надпись. Она показалась мне интересной.

У одного из входов на латыни было выбито: Sit tibi copia, sit sapientia, formaque detur; Inquinat omnia sola superbia, si comitetur.

Морис перевел так:

— Может Вы щедры, может Вы мудры, но гордыня, если она есть, все оскверняет… Всё становится нечистым гордыней, если она присутствует.

В камне надписи были видны следы от пуль. Когда они образовались, недавно или очень давно, это не важно, вероятно именно гордыня направляла руку стрелка.

— Вы знаете, Сабина, весь этот замок — наглядная демонстрация гордыни. Что привело в эти края Раймунда Тулузского? Что ему не жилось в Тулузе? У него там проблем хватало. Но явился агитатор — Пётр Пустынник, он был одержим идеей крестовых походов, а язык у него был хорошо подвешен, и, представьте, этого хватило. Небольшого роста, с достаточно жалкой наружностью, он своими речами смог воодушевить даже папу.

— Это, Морис, все в прошлом.

— Совсем нет. Мало что изменилось. Сейчас здесь в Сирии Пустынника заменили журналисты, но делают то же самое. У Сирии много проблем, независимость ее достаточно шаткая, армии практически нет, по крайней мере, в нашем понимании, но крик о войне за Палестину, оглушает всех, и самые прагматичные уже не могут этому противостоять. А ваши американцы занимаются арифметикой, сколько сирийцев, сколько ливанцев… Это арифметика, Сабина, она для начальных классов.

— А что не арифметика?

— У народа есть нематериальные активы. Их трудно учесть, измерить, они не очевидны, но пренебрежение ими противоречит истории, да и вообще — нерационально. Глупо считать 400 тысяч евреев ишува аналогичными 400 тысяч, к примеру, египетских солдат. Об этом еще Бернард Шоу писал: «А воины у тебя — римляне? Если нет, то не важно, сколько их у тебя, лишь бы не превышало пятьсот на десять».

— По-твоему в ишуве — римляне?

— Нет, скорее греки, у них сожжены корабли. Им некуда отступать, они будут так воевать, что еще удивят всех. Маршалл со своей арифметикой ошибается.

Сабина задумалась. Собственно, за ответом на этот вопрос их и посылали. Она представила себе, как они с Бобом докладывают в Вашингтоне результаты своей работы и завершают их словами: «Так Морис рассказал!» От этой картины она весело рассмеялась. Морис вроде обиделся, нужно было сменить тему.

— Морис, а в Аль-Хусн можно перекусить, как вы думаете?

— Это их бизнес. Мы поедем к моему знакомому Джерабу. Это имя, правда, означает зачинщик ссор, но он мирный человек и будет рад нас принять.

Джераб совсем не походил на скандалиста, зачинщика сор. Это был круглолицый человек лет сорока пяти в белой длинной одежде — кандуре, под которой был заметен внушительный живот. Ухоженные усы и улыбка во все лицо — казалось, что он только тем и занимался, что ждал, когда его навестит Морис.

Он проводил гостей к столу, на котором сразу же появились мезэ. Сабина во все глаза смотрела на мужчину в набедренной повязке, сидевшего около небольшого колодца примерно метр в диаметре. Внутри колодца стенки были раскалены докрасна. Мужчина брал в руку лепешку и нырял с головой в раскаленный колодец, ловко пришлепывая лепешку к стенке. Готовые, он доставал специальным совком.

— Морис, совсем свежий лаваш, тебе и твоей гостье понравится! — Джераб принес на стол только что испеченные лепешки.

* * *

Когда они вернулись в Хомс, Боб еще не приехал. Он вернулся затемно, пропыленный, усталый, с трудом скрывающий раздражение. Сабина и Морис, отдохнувшие и сытые, чувствовали себя несколько некомфортно. Но Боб быстро пришел в норму.

— Так ты расскажешь, как все прошло, или будешь томить нас и дальше?

— Выводы у меня неутешительные. Для начала, инструкции к автомобилям, которые мы перевели на арабский у водителей забрали.

— Почему?

— Они, видите ли, не умеют читать. А зачем эти инструкции офицерам мне так и осталось непонятным. Кроме того, я не обнаружил инструмент, который шел с машинами. Сахим Рабах делал страшные глаза, но это не помогало.

— Дорогой Боб, все красивое унесли домой. Надо было обеспечить инструмент пострашнее.

— Вот еще пример. При движении по песку нужно снизить давление в шинах. Чтобы выполнить эту простейшую операцию, нужно получить санкцию офицера. И это армия? Ну и полностью отсутствует взаимозаменяемость. Но это не самое страшное.

— А что, есть самое?

— Есть, Сабина, есть. Там в пустыне поднялся сильный ветер. Пустыня каменистая, ветер несет не песок, а острые камешки. А мы как раз собрались перекусить. Так эти идиоты выстроили стенку из солдат, чтобы на нас эти камешки не летели. С такой армией воевать нельзя!

— В принципе это то, что говорил Морис. А какой план на завтра?

— Завтра они собираются стрелять, мне там делать нечего.

— Вот и прекрасно. Завтра должен приехать мой человек и привести еще одну бутылку коньяка.

Морис ушел. Стало прохладнее. Сабина взяла его за руку:

— Знаешь, мне кажется, что наша задача в Сирии завершается.

— Ты права, — Боб притянул ее к себе и поцеловал.

Глава 5. Март 1947 г. Goodbye Сирия!

«Сегодня никуда ехать не нужно, пусть сами палят, куда хотят. Без меня, господа, без меня. Без меня стройте стенку из солдат, чтобы защитить от пыльной бури, без меня таите знания от солдат для собственной значимости, без меня забивайте все гвозди, которые торчат. Всё, сегодня объявляю Lazy Day[9]».

Боб посмотрел на Сабину, она еще сладко спала рядом. Ее правая грудь приоткрылась, и Боб не смог удержаться от поцелуя. Сабина, еще не просыпаясь, охватила его руками за шею, и притянула к себе.

На завтрак они выбрались, когда все уже принимались за обед. Аппетита особого не было, да и мезе уже наскучили.

К ним подошел Морис.

— Смотрю, что-то у вас нет энтузиазма? Мы можем это исправить, но придется перебраться в мой отель.

— Прибыл посланник с коньяком и новостями?

— Хорошее во всем этом только коньяк.

— Есть что-то для нас?

— Есть, переходим ко мне, там и расскажу.

— У нас на сегодня серьезный план. — сказала Сабина. Мы запланировали… В общем мы решили сегодня… — у нас это называется chilling out[10]. Хочешь нам прекрасный план испортить? Будем сопротивляться!

Планы планами, а ехать пришлось. Морис сразу перешел к делу.

— У меня для вас две новости, хорошая и плохая. Решение принято. Даже генерал не смог помешать департаменту полиции, требующему доставить вас в Дамаск для проведения расследования. Это не арест, а приглашение на беседу, но выйдите вы оттуда или нет, это неизвестно. По моим данным — нет. Аль-Заим сопротивлялся, пока Мардам-Бей не поддержал Стирлинга. И доставить вас в Дамаск для следственных действий должен тот же Сахим Рабах. Предписание он получил.

— К Стирлингу Премьер сильно прислушивается?

— Я думаю, Стирлинг делает достаточные финансовые вливания, чтобы рассчитывать на заинтересованное внимание.

— Ну и наговорил. А хорошего-то что?

— А то, что нам все это известно, и мы можем принять превентивные меры. Ну и бутылку коньяка нельзя сбрасывать со счетов.

— А она чем поможет?

— Я не ожидал такого вопроса. Хотя да, ты американец, тебе «Бурбон» подавай.

— Я вообще-то поляк!

— Сливовицы нет, и не проси.

«Ну разболтались, — подумала Сабина, — а, впрочем, он об этом меня вчера предупреждал. Мы, как тот, что свалился с небоскреба — в районе 30 этажа он считал, что пока все идет неплохо».

Сабина решила, что в разговор пора перевести в рациональную плоскость.

— Я думаю, что план действий необходимо наметить сейчас, а то потом наш друг Сахим Рабах может начать вносить свои коррективы. Сейчас полдень, они там уже отстрелялись. Если он получил указания, то скоро тут нарисуется и начнет создавать проблемы.

— Сабина, мы вчера план в общих чертах отработали. Детали я сейчас расскажу, но уезжать нужно в течение получаса. Поезжайте осматривать Крак де Шевалье, поворачивайте на Бейрут в порт. Оттуда доберетесь до Палестины. В Тель-Авиве найдете Доменик, она Вам поможет. Адрес не сложный, запомните: Аленби 26, кв 13. В качестве верительной грамоты дашь ей это кольцо. В твоей сумочке, Сабина, оно не вызовет подозрений ни в каком случае.

— ОК!

— Поехали к вам в гостиницу, время вышло.

Возле гостиницы уже стояла машина Рабаха. Морис быстро рассказал Бобу детали, благо их было немного, и они вошли в лобби. Сахим Рабах просто светился счастьем, как отец, наконец-то выдавший замуж засидевшуюся дочь.

— У меня для вас хорошие новости! Все прошло успешно, и нас срочно ждут в Дамаске!

— Мы и не сомневались в результатах, это наш общий успех, результат и Вашей, Сахим, большой работы.

— Когда можем выехать?

— У нас тут есть еще одно, очень важное дело. Видимо наша миссия завершается, и мы хотели бы обязательно посетить жемчужину Сирии — крепость Крак де Шевалье. Потом случай может и не представиться. Это не займет много времени.

Сахим на мгновение задумался.

— Я вас понимаю, это нужно увидеть. Для меня в вашей машине место найдется? Я и сам с удовольствием побываю там.

«Ну что ж, вполне профессионально. Отпускать нас от себя не хочет. Влип Сахим», — подумал Боб.

— Конечно, Вы окажете нам честь!

Машина уже почти тронулась, когда Морис сунул Бобу бутылку коньяка.

— Выпьешь в подходящий момент за мою безнадежную любовь к Сабине!

— Морис, ты льстец и обманщик!

Сабина чмокнула Мориса в щеку, и они уехали.

Всю дорогу до крепости Сахим Рабах рассказывал им о прошедших испытаниях и достоинствах машин. Попросить замолчать было неудобно, приходилось терпеливо слушать. Сахим рассказывал, украшая свою речь всевозможными превосходными эпитетами. «Болтун, — подумал Боб, — но, наверное, на Востоке так принято. Он него уже голова болит».

Остановились возле крепости. Когда Сахим вышел из машины, Боб просто поехал дальше, помахав оторопевшему попутчику-конвоиру рукой на прощанье. Через двадцать минут они уже были в Ливане. Дорога вдоль моря была достаточно приличной. Через час проскочили Триполи, еще через час въехали в Бейрут.

— Я думаю, что Сахим сможет поднять какую-то тревогу не раньше, чем через часа полтора. Ему около часа только пешком шагать.

— Боб, это уже его проблемы. Мы сейчас куда?

— Тут нужно найти одну пару помощников Мориса, а потом двинем дальше.

Продолжение

___

[1] Выигрыш, когда ни одной своей шашки противник не смог выбросить. По очкам — вдвое против обычного выигрыша

[2] Игральные кости

[3] Пять-пять

[4] Два-два

[5] Счастье, удача (арабск)

[6] Счастливый.

[7] Да хранит тебя аллах

[8] Le vin est tiré, il faut le boire. — Вино откупорено, надо его пить

[9] День лени

[10] расслабляться

Print Friendly, PDF & Email

12 комментариев для “Владимир Янкелевич: Экспресс «Варшава — Тель-Авив». Продолжение

  1. Zvi Ben-Dov
    29 ноября 2020 at 10:49 | Permalink
    ———————————————
    Согласен с предыдущим оратором — «постельную сцену» стоило бы слегка подправить…
    Не знаю, правда, как — из-за недостатка опыта
    ==========================
    Извините, но я практические занятия организовывать не буду.

      1. «Не подставляйтесь» в данной постельной мелодике звучит крайне двусмысленно…

        1. Ни Боже мой! 🙂
          Хотя… вспомнил анекдот, который заканчивается словами пациента доктору «Это я больной!? Это вы больной! Откуда у вас ТАКИЕ картинки?»
          На картинках были обычные геометрические фигуры.

  2. Спасибо! Так здорово про весь этот арабский мир… Красота и постоянная опасность…

  3. Согласен с предыдущим оратором — «постельную сцену» стоило бы слегка подправить…
    Не знаю, правда, как — из-за недостатка опыта 🙂

  4. Каждый автор, иногда, подобен ребёнку — любой обидеть может и даже норовит.
    А вот написать так, как В.Янкелевич, может не каждый.
    Так-то!

  5. «Сабина подарила ему самую обворожительную улыбку из своего арсенала» — Володя, ну как можно в такой живой, энергичный и интересный текст вставить (без всякой надобности) такую пошлую фразу?
    «Она чуть не плакала:
    — У нас ничего, ничего не выйдет…
    Она смотрела на его крепкую мускулистую грудь, невольно улыбнулась. Ей снова захотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе»
    Во-первых, если она смотрела, то и улыбалась. Разное время получилось в один момент этой сногсшибательной секс-феерии. «Она долго смотрела, потом сделала вывод и невольно улыбнулась» — в этом случае можно.
    Во-вторых, ты уж определись: она чуть не плачет и причитает что ничего не выйдет, или улыбается и хочет продолжения? Необязательно влезать между обнявшимися подобно муэдзину, но логику включить надо. И на импульсивность женщины, которая то плачет, то смеется не выйдет сослаться. Она же разведчица.

    «Когда они вернулись в Хомс, Боб еще не приехал. Он вернулся затемно…» — а нельзя чтобы кто-нибудь один «вернулся»? Найди другое слово. И потом между «еще не приехал точка и Он вернулся затемно» что-то вставить нужно.

  6. От третьего лица у вас получается гораздо лучше. Может и о Лео стоило писать от третьего лица — тогда все замечания к автору, перебивающему рассказчика и «читающему мысли» были бы сняты.
    Дело в том, что для того, чтобы убедительно писать от первого лица от имени Лео — надо им… стать, а это в данном случае (Лео — литературный персонаж) очень сложно.

    1. Вы меня извините за вмешательство, наверняка вы знаете, о чем говорите. Но хотел бы напомнить, что автор максимально отстранен от текста только в драматическом типе сюжета. Здесь же излагаются истории на фоне фактических событий, это эпический тип, который неминуемо ближе к автору.
      Впрочем, не отменяются и справедливые критические замечания. В любом случае автор должен быть вам благодарен за внимательное прочтение.

    2. «…для того, чтобы убедительно писать от первого лица от имени Лео — надо им… стать, а это в данном случае (Лео — литературный персонаж) очень сложно».
      —————————————-
      Сложно, но есть блестящие литературные образцы. Например, у Фолкнера в «Особняке».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.