Инна Беленькая: Из серии «Очевидное-невероятное»

Loading

Язык сопутствует мысли, и древнее архаическое словообразование неотделимо от древнего мышления. Результатом такого «отложения словотворчества» в доисторических языках было «образование целых семантических гнезд и отслаивавшихся в них пучках значений».

Из серии «Очевидное-невероятное»

Инна Беленькая

Поводом для написания этих заметок послужил диалог с моим оппонентом на Портале, который (диалог) убедил меня: то, что очевидно для одних, представляется невероятным для других (да простят меня авторы бренда «очевидное-невероятное» не только за произвольное его толкование, но также и его использование).

Обратимся к Н.Я. Марру, пожалуй, самой противоречивой и самой яркой фигуре в ученом мире лингвистов. При жизни и после смерти его называли гением, сравнивали с Коперником, Дарвином, Менделеевым; считали, что он создал науку о языке, а позднее стали говорить о нем, как о шарлатане и вульгаризаторе науки.

Вот одно из его оригинальных высказываний: «И как не приходить в ужас от открывшихся перспектив в связях слов, когда наибольшее отличие двух предметов мы характеризуем словами «как небо от земли», а первобытный человек «небо», «землю» да «подземный мир» называл одним звуковым словом» [1]

Собственно, в этих словах Марра выражена вся квинтэссенция древнего языкотворчества и архаической семантики, а вместе с тем и его основополагающая идея, которая проходит сквозной нитью через все его работы — различие между двумя типами мышления и двумя различными языковыми системами.
В доисторические времена существовали не только иные значения, но совершенно иные основы словотворчества и словоупотребления. По его мнению, именно в семантике, в значении слов заключается пропасть, отделяющая доисторические времена от исторических эпох. По словам Марра:

«… человечество меняло формы, самые типы языка, меняло с ними не только значения слов, но и основы распределения значений и даже их созидания, в связи с изменением системы мышления».

Доисторический человек мыслил иначе, и его психологический механизм мышления не совпадает с механизмом мышления современного человека.

Именно с доисторическим временем Марр связывает действительное первотворчество, когда:

«… люди мыслили мифологически, мыслили так называемым «дологическим» мышлением, собственно они еще не мыслили, а мифологически воспринимали…»

«В доисторических языках наблюдаются отложения словотворчества из эпох восприятия мира в образах космических и микрокосмических явлений, когда небо, земля и вода представлялись одним предметом, по всей видимости, живым существом, существом, находившимся в трех плоскостях, верхней, земной и преисподней, а члены его тела представлялись повторением такого же космического восприятия физического строения человека» [2].

Язык сопутствует мысли, и древнее архаическое словообразование неотделимо от древнего мышления. Результатом такого «отложения словотворчества» в доисторических языках было «образование целых семантических гнезд и отслаивавшихся в них пучках значений».

В самом деле, древняя языковая мысль устанавливала такие связи между словами, которые, с точки зрения современного человека, кажутся невозможными и немыслимыми. Это свидетельствует о совершенно ином типе причинно-следственных отношений и другом типе мышления, отличающемся качественно от современного.

Еще Гумбольдт, говоря об отличиях древних языков, указывал, что соединение разнородных по своей природе понятий в древних языках, использование неожиданных сближений, смелых метафор представляется нам «чуждой».

Так, в языке австралийского племени аранта одно и то же слово ngu обозначает корни водяной лилии, скрытые под водой, спящих людей и сон, кости человека (невидимые, как и подводные корни) и вопросительное местоимение, относящееся к человеку, не видимому для говорящего.

Согласно Гумбольдту, «язык делаварских индейцев, а также некоторые американские языки с одним единственным словом связывают такое число понятий, что для выражения их нам понадобилось бы несколько слов».

Индейский народ хопи, проживающий на северо-востоке Аризоны, называет одним и тем же словом, и насекомое, и самолет, и летчика, не испытывая при этом никаких затруднений. В то же время класс птиц у них обозначается другим существительным. Спрашивается, почему?

Объяснение этому — в особенностях древнего архаического мышления. По Марру, в сознании древнего человека «небо и части его, светила, солнце, луна, звезды, равно окружение неба — облака, даже птицы носили одно и то же название, так что слово птица и каждое название особого вида птицы оказались разновидностями слов, означающих небо или небеса» (Марр) [3]

В этом плане интерес представляет иврит как один из древнейших языков на Земле. В своем словообразовании он обнаруживает явную аналогию этому способу словообразования, что говорит о сохранении «пережиточных форм» (Марр) древнего словообразования в структуре языка позднейших эпох. Слово גב в иврите — это: 1) хребет, спина, загорбок, 2) бугор, курган, насыпь, 3) обод, окружность колеса, 4) бровь.

Как писал Марр, «в лексическом составе каждого языка, в различных его слоях выявляется творчество совершенно отличное от нашего восприятия мира, как результат отложения доисторического мышления».

Из сказанного естественным представляется подход к языку, не как «к однородному массиву, а как к составу из различных наслоений в результате отложений стадиальных трансформаций из языков более древних систем» (Марр).

Особенно важно отметить факт совпадения научных постулатов Марра с идеями выдающегося ученого психолога Л.С. Выготского (1896–1934). И хотя они работали независимо друг от друга и на разном материале (и даже не были лично знакомы), но общность их интересов прослеживается и в их взглядах на проблему мышления и речи, и в той идее развития или «исторической перспективе», под углом которой и должны рассматриваться языковые явления.

Выготский также считал, что в основу подхода должен быть положен метод семантического анализа, метод изучения словесного значения. Он указывал, что на каждой ступени языкового развития существует своя особая структура словесного значения. Значение слова не остается неизменным и постоянным.

И более того, идеи Марра о дологическом мышлении и связи его с особенностями раннего языкового развития получают свое подтверждение на экспериментально-психологическом уровне в исследованиях Выготского — разработанной им теории «комплексного мышления».

Если рассматривать характер словообразования иврита в аспекте мышления в комплексах, то можно убедиться, что выделенные Выготским типы комплексного мышления находят свое полное соответствие в структуре корневых гнезд иврита. В этом получает объяснение и тот семантический разброс, который характеризует их образование и так озадачивает лингвистов.

Основной характеристикой словообразовательных корневых гнезд является то, что образующие их слова имеют общий элемент значения, материальным выразителем которого выступает общий для них корень. Иначе говоря, слова с одним и тем же корнем называются однокоренными или родственными словами.

С этой точки зрения, характер обобщения одним корнем слов в иврите, в котором объединяются слова не только разнородные, но и прямо противоположные по значению, покажется, на первый взгляд, каким-то лингвистическим курьезом.

Какая связь между словами кнэсэт (собрание) и михнасаим (брюки), производных от общего корня? Почему в одно корневое гнездо входят слова гэзэр (морковь, отрезок) и гзар (приговор), габа (бровь) и магбэаh (домкрат); кацав (мясник) и такцив (бюджет), махсан (склад) и хисун (прививка), закиф (часовой) и зикпа (эрекция); шмира (охрана), шамир (укроп) и шмура (веко)?

Каким образом иврит устанавливает связи между предметом и его определением, как, например: кэтэм (пятно) и катом (оранжевый), хома (стена) и хум (коричневый), мара (желчь) и мар (горький), цамик (изюм) и цамук (сморщенный)?

Не меньше вопросов вызывает и такое явление или «парадокс» языка, когда в основе объединения слов лежит их противопоставление по смыслу, в чем убеждают следующие примеры: раав (голод) и раавтан (обжора), типуль (уход, забота) и тапил (паразит), хотэ (грешит) и мехатэ (очищает), мехапэс (ищет) и митхапэс (маскируется), hаараца (поклонение) и арицут (тирания) и др.

Как следует из этого, для понимания особенностей построения корневых гнезд требуется иной подход, отличающийся от прежних подходов в корне. Чтобы объяснить образование корневых гнезд в иврите, их надо рассматривать только с позиций тех закономерностей древнего мышления, от которых иврит неотделим. Причем, это касается не только старых слов, но и тех, которые вошли в употребление в недавнее время в результате модернизации иврита, но образованы по общим со старыми словами закономерностям.

Казалось бы, все это очевидные вещи. Но остается загадкой, почему труды Марра и Выготского остаются невостребованными лингвистами? Отчасти разгадка, на мой взгляд, состоит в следующем.

Вернемся на два с лишним столетия назад, в Англию, в тот день, когда молодой англичанин Уильям Джонс (англ. Sir William Jones: 28 сентября 1746–27 апреля 1794), юрист по образованию, получил назначение в Калькутту, в верховный суд Бенгалии. Этот день стал судьбоносным, как для Уильяма Джонса, так и для науки языкознания. Оказавшись в Индии, он изучил санскрит, древний литературный язык Индии, который поразил его совпадением с основными европейскими языками. Вот что он писал:

«Независимо от того, насколько древен санскрит, он обладает удивительной структурой. Он более совершенен, чем греческий язык, более богат, чем латинский, и более изыскан, чем каждый из них, и в то же время он носит столь близкое сходство с этими двумя языками, как в корнях глаголов, так и в грамматических формах, что оно вряд ли может быть случайностью; это сходство так велико, что ни один филолог, который занялся бы исследованием этих языков, не смог бы не поверить тому, что они произошли из общего источника, которого уже не существует» (Википедия).

Этот отрывок из Третьей юбилейной речи (прочитанной в 1786 и опубликованной в 1788 году) часто считается началом сравнительно-исторического языкознания, так как в нём указано на существование индоевропейской семьи языков.
Впоследствии семья индоевропейских языков расширилась и стала включать славянские, германские, италийские (современные романские), кельтские, индоиранские и другие языки, а общий праязык стал праиндоевропейским.

С течением времени индоевропеистика стала занимать лидирующее положение в науке языкознания, а сравнительно-исторический метод стал господствующим разделом лингвистики.

Достижением этого метода, по словам академика А. Зализняка[4], считается «установление звуковых соответствий между родственными или более далёкими языками, выведение законов фонетического развития и реконструкция на этой основе более древних форм слов. Внешняя форма слов языка меняется не индивидуальным образом для каждого слова, а в силу процессов — так называемых фонетических изменений (иначе — фонетических переходов), охватывающих в данном языке в данную эпоху ВСЕ без исключения слова, где имеется определенная фонема (или сочетание фонем)».

Из лекции Зализняка «Об исторической лингвистике» мы узнаем, что «все языки меняются, ни один язык не остается неизменным на протяжении времени. За последнюю тысячу лет английский язык изменился необычайно сильно. Если вы знаете современный английский язык, считает Зализняк, это почти ничего вам не даст для чтения английского текста Х в. Вы там только некоторые слова узнаете, не более того. Смысла текста вы не поймете; этот язык надо изучать как новый иностранный.

И изменения эти, по крайней мере, в том, что касается фонетики языка, подчинены определенным закономерностям. Каким?

Во-первых, отмечает Зализняк, почти все языки, во всяком случае, из известных нам, имеют тенденцию к постепенному сокращению длины слова

Длина слова неумолимо уменьшается: сперва отпадают согласные, потом гласные, потом у какого-нибудь loup отпадает еще и последняя согласная корня.

Помимо первого принципа, что язык всегда меняется, продолжает Зализняк, имеется следующий, второй принцип,
Принцип этот состоит в так называемой регулярности фонетических изменений.

Т. е. если в каком-то слове в ходе истории языка, допустим, о без ударения изменяется в а, то это не может быть ограничено одним этим словом. Это может быть только общее изменение всех имеющихся в языке случаев, когда о оказалось в положении без ударения; а именно, в этом положении оно начинает произноситься как а.

Не бывает такого, чтобы в одном слове это произошло, а больше нигде не происходило; скажем, было произношение сОбака, а стало сАбака — именно в этом слове. Переход осуществляется таким образом, что безударное о в русском языке такого-то времени в любом слове, где оно имеется, будет произноситься уже не как о, а как а.

Фонетические изменения не индивидуальны для какого-то одного слова или одного предложения, а если они происходят, то происходят в качестве регулярного изменения некоторой фонемы, которое охватывает уже все слова, где эта фонема встречается

Это и есть фундаментальный принцип исторической лингвистики. По утверждению Зализняка, «его открытие было громадным скачком, примерно таким же по значимости, как открытие периодической системы элементов для химии, закона тяготения для физики и т.д. На этом принципе основаны все исследования предшествующих состояний языков».

Далее Зализняк останавливается на законе Гримма или германском передвижении согласных — переходе p в f, переход t в th, переход k в h . Этому изменению подверглись согласные праиндоевропейского языка при переходе в прагерманский язык, предок всех современных германских языков.

Так или иначе, у каждого языка имеется история, и с фонетической точки зрения она представляет собой длинную цепь переходов, каждый из которых обязателен, — подчеркивает Зализняк.

Это значит, что если у вас на каком-нибудь этапе развития, допустим, deit переходит в døit, то и какой-нибудь reik непременно переходит в røik, peis переходит в pøis и т.д.

Зализняк дает решительный отпор любителям-лингвистам, по представлению которых, любой звук в любом слове может случайно перейти в какой-то другой. Нет никакой случайности в языке.

Суммируя сказанное, он замечает: «анализируя древние тексты (естественно, не с первого раза, когда вы раскрыли рукопись Х века, а, может быть, после долгих годов изучения), вы постепенно доходите до понимания тонкостей языка той эпохи и можете сравнивать его с современным. И можете, в частности, убедиться в том, что какие-то слова произносились заведомо не так, как сейчас.

Ну, и тем самым убедиться, что масса слов произносилась не так, как сейчас. И далее уже устанавливать разницу между древним произношением и новым, искать объяснения, каким образом и в каком направлении могли произойти изменения древнего произношения».

Удивительно, что на протяжении всей лекции (а лекция «Об исторической (!) лингвистике») Зализняк ни словом не упомянул о мышлении, с которым язык «неразлучен» (Марр). Он говорит только о фонетике, о произношении слова, изменении того или иного звука и т.д.

Но «разложение языка на слова и правила — есть лишь мертвый продукт научного анализа», на что указывал еще Гумбольдт. Он считал, что «надо всегда помнить, что царство форм — не единственная область, которую предстоит осмыслить языковеду». «Человек прежде всего пытается обнаружить связь явлений в сфере мысли», поскольку «в языке есть нечто еще более высокое и самобытное, что надо хотя бы чувствовать, если невозможно познать». [5]

А вот мнение Выготского, которое можно рассматривать как прекрасную иллюстрацию к этим словам Гумбольдта:

«С исследователем, который, желая разрешить проблему мышления и речи, разлагает ее на речь и мышление, происходит совершенно то же, что произошло бы со всяким человеком, который в поисках научного объяснения каких-либо свойств воды, например, почему вода тушит огонь или почему к воде применим закон Архимеда, прибег бы к разложению воды на кислород и водород как к средству объяснения этих свойств. Он с удивлением узнал бы, что водород сам горит, а кислород поддерживает горение. И никогда не сумел бы из свойств этих элементов объяснить свойства присущие целому»[6].

Показательно, что мнение ученых в отношении индоевропеистики не было единодушным.

Возражения вызывал установившийся в науке приоритет фонетики, который сводил все учение о языке к законам звуковых явлений. В отсутствие законов семантики — законов возникновения того или иного смысла, законов осмысления речи,— это было голым фонетико-сравнительным учением без мышления, как писал Н.Я. Марр, будучи ярым противником индоевропейской лингвистики и видя в этом учении «мертвящий тормоз» для науки.

Марр был непримирим в своем отношении к индоевропеистам. Даже в самом термине «индоевропейский», или «индогерманский» он видел несуразность.
Для индоевропеистов лингвистический элемент — звук, так называемая фонема. Напротив, для Марра и его школы лингвистический элемент — это значимое слово, т.е. мысль в звуковом воплощении. Вопрос не в словах — звучаниях, а в их смысле, — подчеркивал он.

Анализ языковых данных представляется нереальным без учета мышления как сокровенного его содержания, по его утверждению.

Созвучны ему и высказывания Выготского:

«Бесплодность классической семантики и фонетики в значительной степени обусловлена именно этим разрывом между звуком и значением, этим разложением слова на отдельные элементы».

Язык и мышление — взаимосвязанные явления, поэтому в центр своих исследований Выготский ставил вопрос об отношении мысли к слову. В то время, как существовавший в науке приоритет фонетики ограничивал изучение языка констатацией изменения звука и форм. Но:

«… звук, оторванный от мысли, теряет вместе с этой операцией и все то, что делает его звуком человеческой речи и включает в ряды всех остальных звуков. Вот почему традиционная фонетика ориентирована преимущественно на акустику и физиологию, но не на психологию языка» (Выготский).

В настоящее время (не в последнюю очередь в этом сыграло свою роль развенчание универсальной грамматики Хомского) в центр своих интересов ученые ставят вопросы семантики. Примат синтаксиса (как и фонетики) сменился приматом семантики. В последние десятилетия в связи с появлением новых научных дисциплин, таких как когнитивная лингвистика, психолингвистика и др., внимание к исследованиям Выготского неизмеримо возросло. Этого нельзя сказать о Марре, отношение к которому как одиозной фигуре в научной среде, нисколько не изменилось с того самого дня, когда вышла сталинская статья по вопросам языкознания. Но хочется надеяться, что придет время и на имени Марра не будет тяготеть ярлык шарлатана и вульгаризатора науки.

В свое время, защищаясь от критических нападок, Марр писал:

«Наше понимание возникновения эволюции человеческой речи находится в диаметральном расхождении не с наукой об языке, а с окаменевшими взглядами ее служителей, громадного большинства представителей господствующей лингвистической школы»[7]

Разве нет в этих словах хотя бы доли истины?

ЛИТЕРАТУРА

  1. Марр Н. Я Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002 c. 325
  2. там же, с.184
  3. там же, с. 330
  4. Лекция Андрея Зализняка об исторической лингвистике
  5. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М,: Издат. Группа «Прогресс», 2000, с. 163
  6. Выготский Л.С. Психология. — М.: Эксмо-Пресс, 2000, ISBN 5-04-004708-8, стр. 267-271
  7. Марр Н. Я Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002 c. 86
Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Инна Беленькая: Из серии «Очевидное-невероятное»

  1. Eugene
    5 января 2021 at 12:55 |
    . Все лингвисты народ ангажированный. Их задача убрать евреев из зарождения культурной жизни их народов, особенно это господствовало в России и признать, что великий и могучий русский язык — это диалект иврита, Боже упаси. В их статьях ссылка (евр) каралась бы смертным приговором (כרת — на иврите) . У Марра вместо »евр» писалось »яфет».
    ____________________________
    Ну, если «задача лингвистов убрать евреев», то по логике будет и НЕ признать, что … А дальше комментировать не хочется. Какой смертный приговор? Что касается Марра, то он как раз приглашал и ратовал за объединение с семитологами в своих изысканиях. Но «оно не последовало».
    И последнее. Ну что вы пишете: « У Марра вместо »евр» писалось »яфет». А что вы скажете про семитические языки? Откуда такое название? И чем вам не угодило название «яфетический», которое Марр произвел от третьего сына Ноя – Яфета?
    А вы говорите про «ангажированность». Это еще вопрос, кто ангажирован больше

  2. «Этот отрывок из Третьей юбилейной речи (прочитанной в 1786 и опубликованной в 1788 году) часто считается началом сравнительно-исторического языкознания, так как в нём указано на существование индоевропейской семьи языков.
    Впоследствии семья индоевропейских языков расширилась и стала включать славянские, германские, италийские (современные романские), кельтские, индоиранские и другие языки, а общий праязык стал праиндоевропейским.»

    http://amkob113.ru/kobra/yz/yz-5.html
    «список, показывающий идентичность корневого состава в
    санскрите и иврите в словах с одинаковым смысловым значением, можно
    было бы значимо продолжить, но, как нам кажется, до определенного предела,
    который видится нам в том моменте истории, когда арии носители родного
    языка, того именно языка с которым они появились в северо-западной Индии,
    обжили эту территорию, обосновались в ней и начали новый этап своего бытия.
    С тех именно пор язык их исхода начал активно подвергаться существенным
    изменениям под влиянием окружающих этносов, с которыми они (арии)
    вступили в непосредственный контакт (за исключением той части языка,
    которая была привязана брахманами к ритуальным службам – язык
    священников – язык «Ригведы»). Начало предполагаемого языкового
    изменения, таким образом, возможно приурочить исторически к приходу
    больших масс арийских племен в Индию (1600 гг. до н.э.). Начало переселения
    ариев в районы Месопотамии, как это показано на основе археологических
    данных в работе Ю. Шилова «Прародина ариев», относится к IV–V тыс.
    до н. э. И, казалось бы, что здесь в районе Междуречья праязык ариев должен
    был бы подвергнуться из такой глубины веков большим изменения, чем
    санскрит. Но нобходимо учитывать, что в этом районе (между Тигром и
    Ефратом) в течение всех текущих тысячелетий (начиная с V тыс.до н. э.)
    последующие племена, вливающиеся и перемешивающиеся с предыдущими,
    были в основном арийского происхождения и посему, если и привносили
    какие-то изменения, то не более, чем диалектного характера, ибо корневая
    система общеязыковой структуры при этом не менялась. В отличие от
    такого положения арийские племена северо-западной Индии оказались в
    чужой языковой среде много более многочисленной чем они сами и при этом
    без всякой подпитки племенами родственными – вот почему санскрит
    насыщен словами неарийского происхождения больше, чем иврит. В
    результате оказалось, что иврит похож на санскрит в основном только в той
    части, в которой санскрит привязан к исполнению разного рода ритуалов. И
    возможным это стало потому, что наш арийский иврит (язык священников)
    был также привязан к исполнению ритуальных служб ( к строгому
    соблюдению законов Торы). И плюс к этому надо учесть, что 2500 тысячи лет
    (со времени рассеяния) иврит не подвергался практически никаким
    изменениям и посему сегодня его можно считать в сфере сравнительного
    языкознания эталоном для научной сверки
    арийских языков. «

    1. РЕН ТВ повеяло, но там про славян 🙂

      РЕН ТВ в очередной раз порадовало последними открытиями в истории — не мог удержаться…

      Лабиринты, пирамиды, башни ли,
      Колесо с огнём изобрели —
      Мамонтов славяне одомашнили,
      С Севера по Миру разбрелись.
      На санскрите в Вологде балакали
      Не могли славянам то простить —
      От досады все народы плакали
      И решили прошлое сокрыть.
      Но нашлись и честные учёные —
      Между строк Историю прочли,
      Изучая вещи отвлечённые,
      Правду до народа донесли!

  3. «Какая связь между словами кнэсэт (собрание) и михнасаим (брюки), ..»

    Слово «собрание» происходит из иврита לצבור — собирать (лицбор), а «брюки» от ברך — колено (бэрэх).

  4. Zvi Ben-Dov5 января 2021 at 13:01 | Permalink
    Хочется влезть во всю эту «словообразятину» с «молотком и зубилом» — принципами построения, развития и разрушения структур, но «погодю» пока — иначе у народа уши завянут и свернутся в трубочку от такого проявления «неконтролируемого умища»
    _____________________________
    А чего там — «погодю»… Как говорят, «дуй во всю ивановскую»

  5. \»это сходство так велико, что ни один филолог, который занялся бы исследованием этих языков, не смог бы не поверить тому, что они произошли из общего источника, которого уже не существует» (Википедия).\»

    Еще как существует и это иврит. Все лингвисты народ ангажированный. Их задача убрать евреев из зарождения культурной жизни их народов, особенно это господствовало в России и признать, что великий и могучий русский язык — это диалект иврита, Боже упаси. В их статьях ссылка (евр) каралась бы смертным приговором (כרת — на иврите) . У Марра вместо \»евр\» писалось \»яфет\».

    1. Или ссылка на лесозаготовки и уж никто бы не узнал, что слово «бревно» — это «бре ברא (рубить лес на иврите) а «вно בנו (строить לבנות на иврите)

  6. Ефим, спасибо за отклик. Вопросы интересные. Попробую на них ответить.
    Е.Л. \\»При жизни и после смерти его называли гением, сравнивали с Коперником, Дарвином, Менделеевым\\»
    Это о Марре. Но где его так называли? В СССР? В Америке? В Европе? Во всем ученом мире?
    И.Б. Я не могу сказать, где его так называли и кто конкретно так называл. Возможно, это в какой-то степени перегиб. В его окружении заметное место занимали т.н. «подмарки», малокомпетентные люди, деятельность которых заключалась в восхвалении Марра. Это о них писала О.М.Фрейденберг: «такие вот парни, как Аптекарь, неучи, приходили из деревень или местечек, нахватывались партийных лозунгов, марксистских схем, газетной фразеологии и чувствовали себя вождями и диктаторами…»
    В отношении слова גב , которое в иврите: 1) хребет, спина, загорбок, 2) бугор, курган, насыпь, 3) обод, окружность колеса, 4) бровь\\».
    Е.Л. Не подтверждает ли это, что всякое слово \\»троп\\»?\\»
    И.Б. Можно и так сказать, поскольку Образ создает слово, слова не выдумываются. а происходят от других слов по ассоциации: сходству по форме, внешней аналогии, образному подобию и пр. признакам. Но этот пример я привела не для этого, а чтобы подчеркнуть комплексность представлений, присущий древнему мышлению. Отсюда множество синонимов, которые составляют отличительную черту каждого древнего языка. «Это избыток, свойственный языку в раннем периоде его жизни, умеряется только впоследствии, долговременным обращением языка в литературном и житейском употреблении: … когда каждый предмет получает одно определенное название и за каждым названием утверждается одно специальное значение»(Мюллер)
    Е.Л. Действительно ли развенчано учение Хомского? Опять таки, ученые каких стран?
    И.Б. Ефим, можно не доверять интернету, но я проштудировала не один источник. На разных сайтах интернета можно видеть однотипные высказывания самого негативного толка:
    «Учение Хомского о врождённом характере способности говорить на языке, медленно, но верно угасает».
    «Универсальная грамматика, похоже, доживает свои последние дни».
    «Теория Хомского не выдержала проверку временем и уже многие годы последовательно сдает позиции. Ее столь медленное умирание обусловлено тем, что ученые старшего поколения склонны держаться за старые методы».
    Помимо этого очень серьезный критический анализ его теории я нашла в книге Т.Скребцовой «Когнитивная лингвистика». Но об этом подробно я писала в статье «Лед тронулся…»
    Еще раз спасибо.

    1. Хочется влезть во всю эту «словообразятину» с «молотком и зубилом» — принципами построения, развития и разрушения структур, но «погодю» пока — иначе у народа уши завянут и свернутся в трубочку от такого проявления «неконтролируемого умища» 🙂

      1. Для» неконтролируемого умища» слово «чеЛюСТь» на иврите «ЛэСэТ» לסת — вот такая «словообразятина».

  7. Дорогая Инна!
    Все очень интересно, но есть несколько вопросов.
    \»При жизни и после смерти его называли гением, сравнивали с Коперником, Дарвином, Менделеевым\»
    —————————————————————————-
    Это о Марре. Но где его так называли? В СССР? В Америке? В Европе? Во всем ученом мире?

    \»Слово גב в иврите — это: 1) хребет, спина, загорбок, 2) бугор, курган, насыпь, 3) обод, окружность колеса, 4) бровь\».
    ————————————-
    Не подтверждает ли это, что всякое слово \»троп\»?

    \»В настоящее время (не в последнюю очередь в этом сыграло свою роль развенчание универсальной грамматики Хомского) в центр своих интересов ученые ставят вопросы семантики\».
    —————————————
    Действительно ли развенчано учение Хомского? Опять таки, ученые каких стран?

  8. Лев Мадорский5 января 2021 at 8:00 | Permalink
    Жаль, что мало конкретных примеров .
    ________________________
    А вы про какие примеры? Из Зализняка? Или?
    Но в любом случае — \\\»их есть у меня\\\»

  9. Спасибо, Инна. Интересно. Жаль, что мало конкретных примеров .

Добавить комментарий для Inna Belenkaya Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.