Леонид Столович: Борис Бернштейн вспоминает…

Loading

Леонид Столович

Борис Бернштейн вспоминает…

Борис Бернштейн

Имя Бориса Бернштейна органически вошло в историю художественной жизни Эстонии. С 1951 г. по 1995 г. он преподавал историю искусства и эстетику в Эстонской художественной академии. И ныне, живя в американской Калифорнии, он остается Почетным профессором (Professor Emeritus) Высшей школы пространственных искусств Эстонии. Занесенный в Эстонию волной антисемитизма, как его жена — концертмейстер Фрида Бернштейн, филологи Юрий Лотман, Зара Минц и Павел Рейфман, экономист Михаил Бронштейн, философы Рэм Блюм и автор этих строк, Борис Бернштейн действительно интегрировался в эстонскую культуру. Он не только овладел эстонским языком, но и эстонское искусство сделал непосредственным предметом своего искусствоведческого исследования. С1956 г. выходит на русском и эстонском языках целая серия его книг, посвященных многим эстонским художникам, а в1970 г. издается его капитальная монография «Эстонская графика», которая, как и его многочисленные статьи, публиковавшиеся в различных странах, позволила неэстонскому читателю войти в малознакомый ему мир эстонского искусства.

Нельзя не отметить, что вхождение в эстонское искусство для Бернштейна было не только результатом его академических исследований. Он был непосредственно связан с эстонскими художниками, которые доверяли его вкусу и ощутили обаяние его личности. Графическое, живописное, скульптурное изображение самого Бориса Бернштейна стало одним из предметов эстонского искусства! Но главное — ему доверяли представлять выставки эстонских художников в Москве и нынешнем Петербурге, в Риге и Вильнюсе, Тбилиси и Варшаве и т. д. Выдвинутый от Эстонии в Правление Союза художников всего Советского Союза, он стал в полном смысле слова «министром иностранных дел» эстонского искусства, отстаивая его интересы и самобытность, дипломатично предотвращая многие на него наезды и вторжения.

Бернштейн благодаря всему этому вписался в круг эстонских искусствоведов и художественных критиков. И не только эстонских. Его имя обрело международную известность не только как знатока эстонского искусства, но и как выдающегося теоретика художественного творчества. Он — автор многих теоретических исследований, опубликованных в различных периодических и непериодических изданиях, в книге «Kunstiteadus ja kunstikultuur» (Tallinn, 1990), в докторской диссертации «Искусствознание и художественная культура. Вопросы теории и исторического описания», защищенной в Московском университете в 1993 г. Многолетние размышления по теории искусства нашли свое воплощение в капитальной книге «Visuaalne kujund ja kunstimaailm», увидевшей свет в 2006 г. в Петербурге с подзаголовком «Исторические очерки» и в 2009 г. на эстонском языке в Таллинне с подзаголовком «Ajaloo polüfoonia». За эту монографию и непреходящий вклад в эстонское искусствознание Борис Бернштейн стал лауреатом годовой премии за 2009 г. Эстонского Культурного капитала.. В 2012 г. в С.-Петербурге «Издательство имени Н. И. Новикова» выпустило в свет  капитальный труд Б.М. Бернштейна «Об искусстве и искусствознании», в котором собраны его статьи и очерки о художественном творчестве различных мастеров искусства и о методологии искусствознания, написанные более чем за полустолетие.

В 2008 г. в Петербурге была издана замечательная книга Б. Бернштейна «Старый колодец. 

Книга воспоминаний». Эту книгу в 2009 издательство Atlex воспроизвело на эстонском языке: «Vana kaev. Mälestusteraamat»

Метафору «Старый колодец» навеял автору Томас Манн, который однажды сравнил прошлое с бездонным колодцем. Mälestusteraamat,  помимо авторского предисловия, состоит из 19 эссе. Каждое из них в хронологическом порядке содержит рассказ о разных эпизодах биографии автора на фоне исторических событий. Органическое сочетание личной жизни автора и исторической действительности — важное достоинство книги. Образ личности проступает на фоне истории, а сама история видится не безликой.

В первых очерках говорится о судьбе родителей Б. Бернштейна, особенно о его отце — видном деятеле еврейского образования в Одессе. В этом городе Б.Бернштейн родился и провел свое детство, отрочество и начало юности. Очерк «Школа Столярского» очень интересен, поскольку мемуаристу посчастливилось учиться в этом музыкальном училище поистине мирового уровня, давшего миру великих пианистов и скрипачей.Учеба на отделении истории искусства исторического факультета Ленинградского университета — тема нескольких очерков. Автор по разным поводам вспоминает и о поступлении на это отделение в 1946 г., и о замечательных своих преподавателях – искусствоведе Николае Пунине, повествуя о его трудной судьбе, о несправедливо забытом теоретике искусства Иеремии Иоффе, о блистательном лекторе, искусствоведе и эстетике, культурологе и философе Моисее Кагане, ставшим близким другом Бориса Бернштейна.

Особый интерес для эстонского читателя представляет значительная часть книги, посвященная жизни Б.Бернштейна  в Эстонии. Очень ярко описывается жизнь основного центра образования художников в Таллинне в условиях советской действительности, дано много выразительных портретов эстонских художников и искусствоведов, а также Юрия Лотмана, показано их отношение к внедряемым партийным руководством СССР и ЭССР принципам «научного коммунизма» и «социалистического реализма». Находясь в руководстве Союза художников Эстонии и представляя Эстонию в Правлении Союза художников всего Союза, Б.Бернштейн имел возможность наблюдать художественную жизнь всей страны и многих ее республик, а также Польши. Его опыт в этом отношении уникален. Он правдиво, с должной иронией показывает картину «партийного руководства» искусством СССР и то сопротивление, которое оказывало этому руководству передовая часть художников, в том числе и особенно художников Эстонии.

Воспоминания Б.Бернштейна о жизни ХХ столетия написаны уже человеком, живущим в XXI веке. Они — сплав прошлых событий и размышлений о них с высоты новейшего времени, когда развалился Советский Союз и Эстония обрела свою независимость. Могу свидетельствовать как человек, знающий автора воспоминаний в течении 60-и лет, что он не приписывает свою оппозиционность советскому режиму «задним числом», когда это уже не опасно и даже модно. Он, как и многие из нас, прошел период «прозрения», осознания «что к чему» и вполне осознанно сопротивлялся этому режиму по мере своих сил и возможностей, как в своих искусствоведческих трудах, так и в своей педагогической и организационной деятельности. Своеобразие книги состоит также в том, что в ней присутствует особый ракурс рассмотрения — опыт многолетней жизни в американской Калифорнии.

Конечно, воспоминания по определению субъективны. Однако автор «Старого колодца» не сосредоточен на себе, он не сидит в «колодце» своей индивидуальности, но необычайно чуток к окружающим его людям, событиям, обстоятельствам, эпохе, воспринимая всё это сквозь призму своей неповторимой личности. Этот личностный характер воспоминаний выражен и через оригинальный, пронизанный иронией стиль изложения, благодаря которому книга обретает ценность художественного текста. Рейн Вейдеманн (Rein Veidemann) справедливо назвал воспоминания Бернштейна «жизненным романом» («elulooromaan») («Postimees», 28.11.2009). Благодаря мастерскому переводу Томаса Калля (Toomas Kall) этот стиль стал доступен и эстонскому читателю.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Леонид Столович: Борис Бернштейн вспоминает…

  1. Я с несказанной радостью обнаружил в этой статье о Борисе Бернштейне, что он жив-эдоров, работает, пишет и процветает. Мы были дружны с ним и его женой Фридой в конце сороковых — пятидесятых годах. У меня где-то сохранились фотографии тех лет и среди них — тройной портрет: по колено в озере «Разлив» молодые Боря, Фрида и В.И.Слоним. С тех пор я потерял их из виду. Я восхищён помещённой здесь фотографией Бориса. Впечатление, что он совсем не изменился: те же черты лица, те же глаза и взгляд, та же добрая и пронзительно ироничная улыбка. Так и кажется, что он, как в стародавние времена, возьмёт сейчас аккордеон и споёт одесскую песенку: «Рахиля, чтоб я сдох, что Вы мне нравитесь…». Не правда ли, — оригинальный мемуар о маститом и всеуважаемом учёном!.. Но он же — искусствовед, так что… Уважаемый Леонид Столович, пожалуйста, пришлите мне E-mail Бориса. Или, если Вам это неудобно, перешлите ему мой вместе с моим восхищением им и радостью от встречи с ним — хотя бы со статьёй о нём в Интернете. С наилучшими пожеланиями, Иориш А.Е.

  2. Уважаемый Леонид Столович! Спасибо Вам за теплые воспоминания о Борисе Берштейне. Здесь, в Калифорнии, он любим очень многими людьми, которые имели удовольствие слушать его лекции в Джуйке и в доме его дочери Лены, встречаться у общих знакомых. Это человек уровня Дмитрия Лихачева или Всеволода Иванова. Таких корифеев в наше время, как мне кажется, почти не осталось. Последняя лекция, которую я слышала, была посвящена архитектуре первых христианских храмов. Я потом пересказала ее знакомому архитектору, и оказалось, что некоторые вещи даже для него явились откровением.
    Я горда, что Борис Моисеевич публиковался в Портфолио.

Обсуждение закрыто.