Александр Левинтов

Евпатория. Встреча и прощание с прошлым

Вехи имен и существований

Есть такое предание: часть евреев, освободившись благодаря персидскому царю Киру от вавилонского плена (598-539 гг. до н.э.), не стала возвращаться в Землю Обетованную (всего вернулось два из двенадцати колен, во главе с Зоровавелем), а направилась и осела в Крыму. Именно в это время и возник город, называемый нами Евпаторией. Впрочем, достоверно известно, что греческий город 6 века до н.э. назывался Керкинидой. Теперь мы знаем этих пришельцев как караимов. Они годами и веками жили рядом с тюркскими народами, прежде всего хазарами, перенимая их культуру и устный язык. Караимы сохранили главное: веру и письменный язык.

На рубеже 1-2 веков до н.э. понтийский правитель Митридат VI Евпатор освободил Керкиниду от скифов и других кочевников, построил крепость (в честь себя) Евпатрион.

Турецкий султан Мехмед II на этом же месте основал крепость Гезлёв, что значит «Одноглазый Дом».

Наконец, в 1784 году Екатерина II строит новый город — Евпаторию…

Хазарский каганат со столицей в Итиле и Семендере просуществовал более 700 лет, при этом Крым вовсе не был глухой провинцией каганата, скорее, вестибюлем, обращенным на Запад.

Со временем Хазарский каганат сменился Крымским ханством, примерно в тех же границах, от Волги, Каспия и Кавказа до устья Дуная, сохранив полиэтничность и многоконфессиональность.

Когда Крымское ханство отошло к России и стало называться Новороссией, караимам удалось убедить царей (вообще-то, яростных антисемитов, начиная с Алексея Михайловича Тишайшего и кончая Николаем II), что они в казни и смерти Христа неповинны (строго говоря, и те иудеи, что взяли на себя вину за казнь Христа перед Понтием Пилатом, также невиновны, ибо прощены Иисусом на кресте). Караимы были обласканы царскими милостями и оставались в Крыму уважаемыми и знатными жителями…

Крымчаки пришли в Крым после подавления императором Адрианом восстания Бар-Кохбы (135 г. н.э.), которым завершилась чуть ли не двухсотлетняя Иудейская война. Они, не смешиваясь с караимами, повторили опыт языковой и культурной ассимиляции караимов с тюрками при сохранении веры и письменного языка, иврита…

Город тремя уступами

Орографически город — плоский и практически на уровне моря, поэтому после сильного ливня плывёт в огромных лужах.

Уступы имеют чисто ценовое значение. У самого моря койка стόит 50-60 долларов за ночь, и даже на полной развалюхе можно прочитать: «ПРОДАЮ. ДОРОГО». Отели, что расположены здесь, например, «Украина», стоит до 200 долларов за двухместный номер. Продажи недвижимости идут, однако, очень медленно: люди с деньгами предпочитают Средиземноморье, экзотические острова, Флориду и другую внятную и безопасную, подальше от этих бандитских властей, землю. Третий уступ — для бедных, которые сдают свое жилье приезжим бедным — за 8-10 долларов койко-место в ночь. Отсюда, из пролетарских обшарпанных далей, до пляжей надо добираться трамваем, маршруткой или пешкодралом по жаре, 30-40 минут.

Второй уступ, для среднего класса, тощ и невыразителен, да и цены здесь средние, самые невостребованные по случаю почти полного отсутствия среднего класса в России и на Украине.

Первая встреча полвека назад

Это было ровно полвека тому назад, летом 1963 года. В Одессе мы, студенты-второкурсники, человек 10, сели на круизный теплоход «Абхазия» палубными пассажирами за 2.10 рубля до Евпатории. Всю ночь был жуткий шторм, многих рвало, я же попал в унисон со штормом, но пропил в баре почти все свои деньги, рублей 30 с двумя одесскими барышнями. Седым забрызганным утром мы причалили к евпаторийскому берегу, было тепло и ветрено, жалкие акации мотало ветром. Где-то неподалеку на влажной палубной скамейке спала девушка-однокурсница, в которую я был влюблен, и которая, к нашему общему несчастью, через три года стала моей женой. «Какая дыра!» — с тоской подумал я и поплыл со своей девушкой дальше, аж до Батуми…

Старый город

Узенькие кривоколенные улочки, глухие дувалы, одинокие старые деревья, вознесшие к верху ветви в мольбе: «Господи, забери нас, наконец, отсюда!». Но Он не забирает, чтобы не нарушить их сонное бессмертие.

Эта планировка оправданна с оборонной точки зрения — здесь конница не разгонится, и войска не развернутся: так и живут люди, в вечном страхе перед войнами и нашествиями.

Время совсем запуталось в этих домишках: какой век? какое тысячелетие? какая разница?

Люди в этом лабиринте встречаются редко, испуганными тенями, будто выныривая из небытия времён и вновь скрываясь в веках.

Для местных обитателей тут каждый угол и каждый камень — родной с детства, удел приезжих — благоговейное невежество и незнание личной истории каждого дома.

Библиотека и ее окрестности

На выезде из старого города, при впадении его в Театральную площадь, стоит круглое изящное, украшенное колоннадой и парой ручных львов здание библиотеки, подаренной городу местным последним дореволюционным мэром Дуваном, караимом. Неподалеку от библиотеки — памятник этому благодетелю города из яркой самоварной меди. Круглый читальный зал располагает к чтению и копанию в книгах, журналах, газетах. Заведующая библиотекой несколько торжественна, но чрезвычайно предупредительна и радушна. Книжная коллекция очень внушительна, но со старомодными каталожными шифрами — современному читателю это слегка напряжно, но только слегка. С тыла — вход в абонемент, буквально следующая дверь — литературное кафе, посвященное Анне Ахматовой, семья которой жила в этом доме. Кафе очень стильно, с отменной и весьма недорогой кухней и очень приветливыми официантками. Напротив — подвал музея вин с дегустационным залом. Винотека представлена Крымом и Грузией.

Одним словом, пятачок этот оказался очень заманчивым и благодушным. Сюда я зачастил чуть не каждый из оставшихся четырех дней жизни в Евпатории и с упоением начитался книг и статей по истории Крыма и Евпатории последнего столетия.

Евпаторийская кухня

Два предварительных замечания:

— эта кухня пока только формируется,

— она — лишь часть своеобразной крымской кухни, но весьма выразительная часть.

Как всякая формирующаяся кухня, эта достаточно эклектична, что не является недостатком.

Крымскотатарско-караимская составляющая: баранина и выпечка с нею, например, знаменитые чебуреки, особый и очень крепкий кофе, сладости, кисломолочные включения.

Средиземноморская составляющая: маслины и оливковое масло, изящной выпечки хлеб, рыба и морепродукты, при этом Черное море гораздо богаче Средиземного: камбала, рапаны, барабульку, скумбрия, луфарь, пеленгас — ничего этого за Босфором нет; я с превеликим удивлением горжусь, что причастен к переговорам по превращению топливной базы Черноморского флота в нефтеэкспортный флот, «зачем?» — сказал я более двадцати лет тому назад, — «давайте лучше развивать здесь аквакультуру!»; сегодня здесь действует крупная ферма по выращиванию мидий, которыми завалены рыбные ряды и ресторанные меню); весьма ощутимо влияние турецкой, греческой и итальянской кухни.

Крымская составляющая— вся палитра оригинальнейших крымских вин; не будем забывать,что восемь из ста лучших вин мира — массандровские.

Русско-украинская составляющая (борщи, окрошки и тому подобное)

Пройдет всего одно-два десятилетия — и эта кухня встанет на ноги и заговорит в полный рост, и к ней потянутся профессиональные гурманы и любители просто вкусно пожрать.

История последнего столетия Крыма

По переписи населения 1917 года в Таврической губернии, жалком остатке Крымского ханства, простиравшегося от Каспия и нынешних Сочей до устья Дуная, проживало 808 903 человека:

Русские и украинцы	399 785 чел.	49.4%
Татары и турки	216 968	26.8%
Евреи, вкл. крымчаков	68 159	8.4%
Немцы	41 374	5.1%
Греки, армяне, болгары, караимы и прочие (34 национальности)	81 817	10.3%

Достаточно многочисленной была в Крыму польская община: в 1915 году их было 19 тысяч, но к 1926 году осталось всего 4.5 тысячи (Задавысвичка Ю.И. Когда началось развитие. Крымская АССР (1921-1945). Симферополь, Таврия, 1990).

Состояла губерния из Северной Таврии (Бердянский, Мелитопольский и Днепровский, вплоть до левого берега Днепра в его нижнем течении, уезды), по площади вдвое большей, чем Крым, и заселенной русскими и украинцами, а также интернационального Крыма (Симферопольский, Ялтинский, Феодосийский, Евпаторийский и Перекопский уезды, а также Севастопольский и Керченский военные округа особого статуса.

Далее события развивались так:

— январь-апрель 1918 года — Советская Социалистическая республика Таврида (гибрид советской власти и турецкой принадлежности — по Брест-Литовскому миру Крым отошел к Турции, союзнику Германии и Австро-Венгрии);

— май-ноябрь 1918 года — немецкая оккупация (именно тогда, кажется, и возникла идея превращения Крыма в Готланд);

— ноябрь 1918-апрель 1919 — интервенция Антанты (Франция) и формирование крымского правительства во главе С. Крыма;

— апрель-июнь 1919 — Крымская Советская Социалистическая Республика;

— июнь 1919 — март 1920 — Деникин в Крыму;

— апрель — ноябрь 1920 — Врангель в Крыму.

Последний период чуть было не стал возрождением Крыма. По воспоминаниям Оболенского, Врангель успел провести аграрную реформу и раздавал крестьянам по 30 десятин земли на каждое хозяйство, а сверх этих тридцати — неограниченно и за весьма умеренную плату. Его лозунг звучал примерно так: мы не пойдем на Москву — мы докажем себе и всем другим русским, что можем разумно и справедливо построить жизнь на этом маленьком островке России. Прямой, людоедской противоположностью были слова Ленина о 300 тысячах белых в Крыму: мы их сгрызем, прожуем и проглотим, мы уничтожим их!

Промозглым ноябрем армия Махно форсировала у Перекопа Сиваш и ворвалась в Крым, преодолевая укрепительные сооружения белых. На плечах армии зеленых на полуостров вкралась, без потерь и рисков, Первая Конная.

И тут началась резня. Согласно установке Ленина: «Всех белых офицеров, желающих покинуть страну, расстрелять, всех желающих остаться — расстрелять также» была объявлена амнистия при добровольной сдаче оружия. Там, где сегодня плещется Симферопольское водохранилище, было «амнистировано» от 12 до 150 тысяч белых. «Свадьба в Малиновке» — веселая советская оперетта, но реально армия Махно, который был союзником Красной гвардии, была в Крыму уничтожена дотла.

Крым вошел в состав СССР на правах Крымской ССР на тех же основаниях, как Россия, Белоруссия, Украина и Закавказье. Позже этот статус будет понижен до АССР в составе РСФСР, а в 1944 году Крымская автономия будет уничтожена. Хрущев, не желая возвращения крымских татар, передал Крым в состав Украины, в Конституции которой нет статьи о национальных автономиях.

С 1921 по 1923 год в Крыму организуется голодомор, имевший этно-религиозные цели: если жителям городов и городских поселений, заселенных преимущественно русскими, продовольственные пайки худо-бедно выдавались, то сельским жителям: крымским татарам, немцам, караимам, крымчакам, грекам, полякам и другим не полагалось ничего. Разорительная война, засуха, недороды и неурожаи, последствия военного коммунизма и безжалостной продразверстки были усугублены принудительной «помощью голодающим Поволжья». Голодомор сопровождался налетами, обысками, арестами и казнями сельчан-инородцев и иноверцев. Руководителями крымского голодомора были большевики Бела Кун, Землячка (Р. Залкинд) м пропойный пьяница Дмитрий Ульянов, лечившийся здесь заодно от алкоголизма.

Тогда же началось ограбление частных винных коллекций. Вина свозили в массандровские подвалы.

В период коллективизации был осуществлен еще один голодомор, распространившийся практически на всю страну, но самый страшный на Украине, в Крыму, на Дону и Северном Кавказе.

Крымчане отчаянно сопротивлялись коллективизации. В селе Веселое (между Алуштой и Судаком) жил своеобразный этнос, смесь крымских татар и генуэзцев. Они никак не желали вступать в колхозы — каратели уничтожили всех жителей.

В конце 30-х годов в Крыму реализуются две взаимоисключающих программы: превращения ЮБК во всесоюзную здравницу и создание виноградарско-винодельческого предприятия-монополии «Массандра». Получилось «ни Богу свечка, ни чёрту кочерга»: вместо рекреации стали развиваться заведения лечебного профиля, а местный рынок потребления вина оказался под прессом медицины.

Война началась с депортации немцев, заселивших Северный Крым еще при Екатерине II и в начале 19 века (немецкие колонисты ехали в Россию до 1818 года) и превративших эти земли в высокоразвитый агрокультурный ареал — теперь здесь пустоши и низкопродуктивные пастбища. В августе 1941 года в Сибирь и Казахстан было выселено около 50 тысяч немцев.

В мае 1944 года из Крыма изгнали и расселили в других регионах 188’626 крымских татар, в июне того же года — 14’368 греков, 12’075 болгар и 11’296 армян. На 1/1/53 года накануне смерти Сталина в спецпоселениях находилось 204’698 жителей Крыма: крымских татар — 165’259 человек, греков — 14’760 человек, болгар — 12’465 человек, армян — 8’570 человек, других — 3’644 человека. За период 1945-1950 гг. родилось в спецпоселениях для депортированных из Крыма 13’823 человек, умерло — 32’107. Чудовищная демография. Указом Президиума Верховного Совета СССР 1948 года за побег из спецпоселений давалось 20 лет каторжных работ, за укрывательство беглецов — 5 лет тюрьмы. (В.Н. Земсков — Спецпоселенцы из Крыма. «Крымский музей» №1\94. Симферополь, Таврия, 1995, стр. 73-81).

Крым мало пострадал от немцев, предполагавших после войны переселить сюда остдойче из Бессарабии и разгрузить густо заселенный Южный Тироль. Основные разрушения — на совести Советской Армии и чекистов-партизан.

Основная причина высылки народов Крыма и Кавказа до сих пор тщательно скрывается. Если в 1941 году Гитлер, оккупировав Белоруссию, Украину и западные области России, не разогнал колхозы, на что так надеялись крестьяне, то в 1942 году в Крыму и на Кавказе колхозы были распущены. Два года бесколхозной жизни крестьян Крыма и Кавказа для Сталина были невыносимы — и Людоед отомстил за это… Выслано было, вместе с немцами, более 300 тысяч человек, оставалось в Крыму менее 380 тысяч. Осенью 1944 года в Крым было завезены контингенты рабов из Украины, Воронежской, Брянской, Курской, Тамбовской и Ростовской областей РСФСР, для которых было создано 200 новых колхозов.

Я застал возвращение крымских татар в начале 90-х: их встречали весьма неприветливо, даже враждебно, не давали селиться и строиться, милиция и «мирные жители» устраивали массовые избиения и гонения, им отводили самые неудобные и безводные земли, чинили множество бюрократических препятствий, считали их поселения самозахватом. Было очень стыдно за власти и, по преимуществу, пришлое население — это вместо извинений и поддержки несправедливо наказанным и возвращающимся на свою, не чужую родину. Украина повела себя в отношении крымских татар как арабы — к евреям, которые возвращались на обетованную им Богом землю.

Современная история Крыма не радужна, но хотя бы не трагична. Да, и местные и киевские власти охотно грабят Крым, уродуют его города жуткими новоделами, да, крымские жители не купаются в богатстве, хотя и могли бы, да, дома и дороги обшарпаны, как после массированных бомбежек, да украинские и российские нуворищи скупают самые лакомые куски крымского пирога, да позитивные события и тенденции редки и неустойчивы, но мало помалу Крым хорошеет и очень хочется верить, что следующие сто лет будут тучными и благополучными.

Мы любим Крым: где бы мы ни родились, многие из нас были зачаты в Крыму, стране любви, сказочной и мифической стране.

Евпатория

старенький город,
море, закат,
здесь я был молод –
сто лет назад
плети акаций,
рук и любви:
так, без оваций,
нас развели,
терпкое красное,
тонкий бокал,
вздохи напрасные –
кто же их ждал?
улочки белые,
юбочка клёш –
грёзы несмелые,
нас не поймёшь…
катится, катится
жизни возок,
мнится мне, кажется,
тот городок

Евпаторийский трамвай

земли не чуя под собою,
кривоколенной колеёй,
трамвай, как в изготовке к бою,
стреляет белою искрόй
он пережил войну и немцев,
и сталинизм, и ленинизм,
теперь московских иноземцев
своей фанерой в романтизм
вгоняет — однопутной нитью
он опоясал городок,
народ готов к винопролитью,
и стар, и мальчик с ноготок;
сквозь санатории и рынки
трамвай, качаясь, дребезжит,
и я, откинувшись на спинку,
сижу, нетрезвый монолит

Крымский херес

из моря туча
на город грянет,
бывает круче
или иначе,
но я спокоен –
холодный херес
стакан наполнит
сполна и через,
стихия скатит,
мужик — креститься,
а мы накатим,
чтобы напиться
озоном свежим,
вином миндальным,
забыв про плеши
и про скандалы,
душа спокойна,
и ум витает –
над Крымом знойным
гроза не тает,
сверкайте громче,
орите, чайки,
еще не кончен
мой пир печальный,
еще бушуют
ветра и волны,
напрягши скулы,
опять наполним,
и мир откроет
простор и тайны,
и Бог умоет
того, кто крайний.