Борис Тененбаум: «Вылечить раны нации». Линкольн. Продолжение

Loading

После Виксбурга последовала сдача и других пунктов по реке Миссисипи, где все еще держались южные гарнизоны. 16 июля 1863 года впервые с начала войны невооруженный пароход прошел весь водный путь от Сент-Луиса до Нового Орлеана под полное ликование всего Севера. Линкольн был в полном восторге.

«Вылечить раны нации»
Линкольн

Борис Тененбаум

Продолжение. Начало

Дело Клемента Валлендайхэмa

I

Началось все, пожалуй, в первых числах 1863 года, когда Хорас Грили, издатель «Нью-Йорк Трибьюн», неожиданно выступил с редакционной статьей, в которой он сообщил своим читателям, что война совершенно безнадежна и что Север готов примириться на формуле «восстановление Союза таким, каким он был».

Это было равносильно тому, что прокламация об освобождении рабов больше недействительна, но Грили не остановился на этом, а пошел куда дальше. В частности, он размышлял вслух на тему о возможном посредничестве между Севером и Югом, которое могли бы осуществить иностранные державы. Например, Англия, или Франция, или даже Швейцария. Надо сказать, что интересное мнение мистера Грили о внешней политике не возникло из ничего, а было, так сказать, «навеяно и внушено».

B качестве внушающего выступил Уильям Корнелл Джyитт, человек с большими интересами в горной промышленности. Он как раз вернулся из Франции с предложением императора Наполеона Третьего «…поспособствовать делу примирения…». Мистер Джуитт поговорил с мистером Грили, и тот, полный энтузиазма, помчался в Вашингтон.

Никакого энтузиазма он там не встретил — и тогда решил сам взять быка за рога. Как он сказал своему конкуренту, издателю «Нью-Йорк Таймс» — «я помогу закончить эту войну». На разумный вопрос: «А что же скажет президент?» — Грили ответил: «Вы увидите. Я его подтолкну…»

Ну, он и подтолкнул. Его статья наделала такого шума, что государственный секретарь Сьюард собирался его арестовать и судить по обвинению в нарушении так называемого «Акта Логана», согласно которому американским гражданам воспрещалось самостоятельное ведение переговоров с иностранными державами.

Отторжение попытки «подтолкнуть президента» было настолько всеобщим, что когда поступило официальное предложение Наполеона Третьего о посредничестве, в Вашингтоне его отвергли сразу и без обсуждения. Линкольн в шутку даже предлагал как-то поощрить Хораса Грили — уж очень он помог настроить публику в нужном направлении.

Но дело на этом не кончилось. Иностранное посредничество в тот момент действительно показалось чем-то неприемлемым, но 14 января 1863 года прoизнес громовую речь уходящий из конгресса представитель от штата Огайо, Клемент Валлендайхэм (Clement Vallandigham). Человек он был умный, красноречивый и пылал жаром самого искреннего негодования. И он сказал, что, по его мнению, попытка Линкольна восстановить Союз военными мерами оказалась истинной «кровавой катастрофой». Он добавил, что в погоне за успехом Линкольн ликвидировал исконные права американских граждан, например свободу от угрозы произвольного ареста:

«…Президент покусился на свободу слова, на тайну переписки, на неприкосновенность частного жилища, и превратил Соединенные Штаты в одно из самых деспотических государств, какие только существуют на свете…»

В заключение бывший конгрессмен от Огайо предложил обратиться к услугам какой-нибудь дружественной иностранной державы с целью установить некое «неформальное прагматическое признание Конфедерации…».

Ну, что сказать? Валлендайхэм проиграл на выборах 1862 года, но Конституция США недаром предусматривала выборы в палату представителей каждые два года — если депутат хотел оставаться в конгрессе, он был обязан отражать настроение в своем округе. Вот он его и отразил.

К началу 1863 года на Севере было уже довольно много недовольных.

II

Демократическая партия послужила естественным центром, вокруг которого группировались все оппозиционеры Севера. Бывший мэр Нью-Йорка, Фернандо Вуд, выступил на митинге «демократов, стоящих за мир» и призвал президента прекратить военные действия, созвать конференцию представителей всех штатов, включая и отделившиеся, и «восстановить Союз без дальнейшего кровопролития…».

Вообще-то, мистер Вуд был человек увлекающийся — в свое время, при отделении Юга от Союза, он предложил отделить город Нью-Йорк от штата Нью-Йорк, но были люди, готовые идти и еще дальше. Oни были готовы признать отделение Юга как существующий факт.

В среде республиканцев их именoвали «медянками» — «Copperheads». Так назывались опасные ядовитые змеи, таящиеся в траве, — считалось, что они кусают без предупреждения…

Сильнее всего недовольство было на Западе, в Иллинойсе и Огайо. Там твердо стояли за сохранение Союза, и федеральная армия на Западе как раз на добровольцев из этих штатов и опиралась. Но оба штата несли огромные убытки из-за прекращения движения торговых судов по Миссисипи. При всех успехах железных дорог к 1860 году северо-восток США не мог поглотить всей продукции, произведенной в Огайо, и очень большая часть ее сбывалась на Юг, по рекам.

Раньше они сбывали свою продукцию и на Юге, и даже на внешних рынках, пользуясь дешевым водным путем через Новый Орлеан. Теперь же невзятый Виксбург, «Гибралтар Запада», стоял у них костью в горле. A попытки отправлять произведенное через порты атлантического побережья США кончались крахом. Дело было в высокой стоимости железнодорожных перевозок в сравнeнии с дешевым речным транспортом.

В результате приток волонтеров в армию упал почти до нуля, а попытки ввести призыв были и вовсе встречены в штыки, чуть ли не в буквальном смысле слова. Так что услуги Макклернaндa по новому набору Линкольн встретил поистине с благодарностью. Однако тот же Макклернaнд предупреждал президента, что недовольство его политикой растет, а уж прокламация об освобождении рабов и вовсе накаляет обстановку чуть ли не до возникновения мятежа. С его точки зрения, прокламация меняла характер войны. Он говорил, что готов отдать жизнь за сохранение Союза, но вовсе не за освобождение рабов. То же самое говорили его однопартийцы-демократы:

«…Огайо и Иллинойс будут переполнены неграми, которые будут готовы работать за любые деньги, и уже в силу этого расценки на свободный труд упадут до нуля, и наши сограждане будут вынуждены работать и существовать на их уровне…»

В Иллинойсе, родном штате президента, у них было большинство в законодательном собрании, и это собрание считало необходимым отозвание прокламации об освобождении для того, чтобы «предотвратить расселение негров в Иллинойсе». Они требовали немедленно прекратить практику внесудебных арестов, провозгласить перемирие с Югом, и вообще, высказывалась идея созвать конференцию в Луисвилле с целью обсуждения условий для признания КША. Корреспондент лондонской «Таймс» вообще полагал, что прокламация Линкольна послужит детонатором для взрыва, который «расколет Север на Восток и Запад».

Корреспондент, надо сказать, совершенно точно отражал то, что видел. В США регион, сложившийся вокруг Массачусетса, называется Новой Англией. Так вот, в столице Новой Англии, Бостоне, где аболиционистские настроения были очень сильны, считали, что на Западе зреет заговор и что «измена поднимает свою голову повсюду, нагло, открыто и безнаказанно».

С этим надо было что-то делать.

III

Администрация Линкольна, надо сказать, двигалась в этом случае с похвальной быстротой. Уже в январе 1863 года было решено сформировать четыре новых полка, «… с таким личным составом, на который можно было бы положиться…», и разместить эти части не на фронте, а в штате Иллинойс, где забунтовало законодательное собрание. Губернатор-республиканец Иллинойса ввел там прямое правление, предусмотренное для чрезвычайных ситуаций, — и получил на расходы четверть миллиона долларов из бюджета военного министерства.

Однако наиболее решительно действовал глава так называемого Военного департамента штата Огайо — это был уже знакомый нам Эмброуз Бернсайд. Линкольн, по-видимому, при смещении его с поста командующего Армией Потомака испытывал что-то вроде угрызений совести — неудача неудачей, но генерал пробыл в своей должности совсем недолго, вину за поражение взял на себя, на президента ее не сваливал, — короче говоря, его не уволили, как Макклеллана, а дали утешительный приз в виде «командно-тыловой» должности.

И вот, находясь на этой должности, 13 апреля 1863 года Эмброуз Бернсайд издал так называемый «Общий Приказ номер 38», в котором, в частности, говорилось следующее:

«…всякий, кто предпримет любые действия, помогающие врагам нашей страны, будет арестован и судим как шпион и предатель…»

А в число действий, опасных для страны, было включено и «выражение симпатий к врагу», что могло толковаться очень широко и, безусловно, нарушало обеспеченную Конституцией свободу слова.

И тогда Клемент Валлендайхэм произнес речь, по сравнению с которой его январское выступление было просто нежным шепотом. 1 мая 1863 года он сказал всем, кто хотел его послушать, что «Приказ 38» есть «гнусная узурпация тиранической власти». По поводу президента он тоже высказался бескомпромиссно, назвав его «королем Линкольном, который ведет войну за освобождение негров и за порабощение белых…».

А надо сказать, что всякое упоминание о «короле» в политической речи, отнесенной к политическому деятелю, у всякого американца немедленно вызывало ассоциацию с тем, что говорили о британском монархе «отцы-основатели» в Декларации независимости.

В частности, там было и такое:

«… Он поставил судей в исключительную зависимость от своей воли путем определения сроков их пребывания в должности, а также размера и выплат им жалованья. Он создавал множество новых должностей и присылал к нам сонмища чиновников, чтобы притеснять народ и лишать его средств к существованию…»

Или такое:

«… Он стремился превратить военную власть в независимую и более высокую по отношению к гражданской власти. Он объединялся с другими лицами, чтобы подчинить нас юрисдикции, чуждой нашей конституции и не признаваемой нашими законами, утверждал их акты, претендовавшие стать законодательством…»

В общем, неудивительно, что такого рода речи были сочтены подстрекательством к мятежу, и 5 мая по приказу Бернсайда Клемент Валлендайхэм был арестован, судим так называемой «военной комиссией» и признан виновным в следующем:

«… в выражении нелояльных чувств и мнений, имеющих целью ослабить власть правительства Соединенных Штатов и подорвать его усилия по подавлению незаконного мятежа…»

Министр флота Уэллес, человек, безусловно лояльный и делу восстановления Союза, и лично президенту, просто охнул и кинулся к Линкольну. Он считал, что сделана ужасная ошибка. В конце концов, Валлендайхэмa можно было судить обычным судом — хотя, по всей видимости, найти в США такой суд, который приговорил бы кого бы то ни было к тюрьме за «выражение симпатий и мнений», было решительно невозможно.

Линкольн, собственно, тоже думал, что и военный суд, и даже просто арест столь видного человека были делом совершенно излишним. На его голову уже сыпались проклятья всех органов печати, которые стояли за демократов. «Нью-Йорк Атлас» поместил статью, в которой доказывалось, что:

«тирания военного деспотизма не случайное явление, а закономерный результат слабости, глупости, неэффективности и некомпетентности всей вашингтонской администрации Линкольна…».

В общем, президент какое-то время колебался между желанием поддержать лояльного военного губернатора и нежеланием создавать политический скандал, который был ему совершенно не с руки, — и в итоге выбрал благоразумную середину.

Делать было нечего — 19 мая президент отменил приговор военной комиссии и заменил тюремное заключение на «высылку виновного в пределы Конфедерации…». И «виновного» действительно выслали под флагом перемирия, кавалерийский разъезд северян передал южанам их «гостя», которого они, право же, не ожидали.

Во второй половине мая 1863 года Линкольнy было не до Валлендайхэмa. К этому времени Роберт Ли причинил Северу куда болee существенный ущерб, чем «выражение симпатий мятежникам».

Oн в очередной раз разбил федеральную армию.

IV

Если глянуть в хронологическую таблицу, связанную с ходом Гражданской войны в США, и посмотреть на то, что случилось в том памятном мае, то можно отыскать следующее:

«… Сражение при Чанселорсвилле (Battle of Chancellorsville) — крупное сражение американской Гражданской войны, произошло 30 апреля — 5 мая 1863 года возле селения Спотсильвейни Куртхаус (Виргиния) между Потомакской армией Джозефа Хукера и Армией Северной Виргинии Роберта Ли. Вошло в историю как самое успешное сражение генерала Ли, который в наступательном бою разбил вдвое превосходящие его войска…»

У генерала Ли было чуть больше 60 тысяч человек, у Джозефа Хукера — 133 868 — по крайней мере, согласно платежной списочной ведомости Армии Потомака. Но в сражении приняло участие не больше 75 000. Потери они понесли ужасающие — около 17 000 было убито, ранено и взято в плен — почти четверть. В сложной шахматной игре сражения Роберт Ли распорядился своими ресурсами материала, пространства и времени куда лучше Джозефа Хукера — три корпуса федеральных войск, 46 000 солдат, так в бой и не вступили.

Надо сказать, южане тоже понесли огромные потери. Победа стоила им больше 13 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. И может быть, еще хуже была потеря одного, всего лишь одного человека, которого оказалось трудно заменить. Генерал армии конфедератов, Томас Джексон, прозванный «Каменной стеной», погиб от случайной пули, выпущенной своими, — его обстреляли слишком бдительные часовые.

Конечно, все эти подробности выяснились гораздо позже. B мае 1863-го Линкольн знал только одно: федеральные войска снова потерпели жестокое поражение, и тяжкая ответственность снова легла на плечи президента. Eму начали объяснять, что план Хукера был хорош, и что охват позиций южан почти удался, и что все шло хорошо вплоть до того момента, когда пушечное ядро обрушило крышу в доме, где находилась ставка. Если бы ядро ударило в дом немного ниже, Хукер был бы убит. А так yпавшая балка всего лишь «вывела генерала из равновесия». Ho ему требовалась полная концентрация, она оказалась нарушена, и вот тут-то он и отдал ошибочный приказ. Линкольн выслушал офицера, говорившего все это, и задал встречный вопрос:

«Вы хотите сказать, что если бы ядро ударило немного ниже, мы сейчас праздновали бы победу?»

Поразительно — даже в такой беде президент сохранил чувство юмора.

Падение Виксбурга

I

Генерал Грант признал, что зимняя кампания 1862–1863 годов на Миссисипи оказалась проигранной, а Грант не любил проигрывать. И он принял, что называется, чисто волевое решение «перенести начало лета вперед» и начать новую, летнюю кампанию 1863 года не летом, а в середине апреля, когда до 1 июня оставалось еще полтора месяца.

Этот «сдвиг календаря» южанами совершенно не ожидался. Командующий Армией Миссисипи, генерал Пембертон, в письме от 11 апреля 1863 года к Джозефу Джонстону извещал его, что федеральные войска отведены вверх по реке, в Мемфис, и никакой немедленной, непосредственной опасности сейчас не представляют. Джонстон командовал всеми силами КША на Западе, и письмо было написано с целью объяснить, почему Пембертон отослал из Виксбурга 8000 кавалерии в Теннесси, на помощь генералу Брэггу.

Газеты в Виксбурге писали в весьма оптимистических тонах о тoм, что грозные канонерки северян оказались все подбиты и повреждены, а солдаты федеральных войск деморализованы. 16 апреля городскими властями был дан бал в честь отважных офицеров гарнизона крепости, надежного оплота Конфедерации — и как раз тогда, когда танцующие пары собрались перейти от вальсов к котильону, в ночи вдруг загремели пушечные залпы. Сигнальщики береговых батарей обнаружили цели — вниз по Миссисипи шли «черепашки», огрызаясь орудийным огнем.

Летняя кампания 1863 года началась, — как оказалось, канонерки северян к апрелю были уже в порядке.

В течение 1862 года атаки крепости с севера неизменно отбивались — железная дорога шла параллельно Миссисипи по восточному берегу, армия Гранта двигалась тоже по восточному берегу, потому что в смысле снабжения опиралась именно на железную дорогу, — и была остановлена южанами еще на дальних подходах к Виксбургу. У них имелись там хорошо укрепленные позиции, устроенные с большим искусством.

Попытки обойти крепость водным путем, что с севера, что с юга, из Нового Орлеана, тоже не удавались, — хотя была даже радикальная идея прорыть канал таким образом, чтобы срезать излучину реки, «полуостров Де Сото», и изолировать Виксбург от подходящих с востока подкреплений. Из этого тоже ничего не получилось.

В 1863 году Грант решил радикально поменять подход. Поскольку оказалось, что железнодорожное снабжение кавалерия южан рвет слишком легко, Грант решил довезти свою армию пароходами до северных окрестностей Виксбурга, высадить ее не на восточный, а на западный берег Миссисипи, обойти крепость сушей и переправить армию на восточный берег уже южнее, там, где береговые батареи уже не будут представлять угрозы. Но поскольку река южнее Виксбурга разливалась чуть ли не на два километра в ширину, переправу предполагалось производить с помощью флота.

Были, конечно, и возражения. Пароходам надо было все-таки прорываться вниз по реке под пушками, поход по западному берегу с последующей переправой на восточный берег ставил армию в зависимость от слишком уж сложного пути подвоза припасов — во всем этом был большой риск. Возражения выдвигали люди, чье мнение Грант уважал, — например, Уильям Шерман, лучший из подчиненных ему генералов.

Тем не менее, командующий поставил на своем. Генерал Грант считал, что гарантированной победы не бывает, a Шерману он написал следующее:

«… страна уже глубоко разочарована отсутствием успехов. Если мы отступим от Мемфиса, все наши базы снабжения будут нам ни к чему. Если мы хотим выиграть войну, мы должны двигаться вперед с целью одержать решительную победу…»

Следовательно, рисковать было необходимо.

II

Первый раунд своей игры Грант выиграл относительно легко — береговые батареи выпустили по его флоту 525 снарядов и, как оказалось, добились 68 попаданий, но потопили они только один транспортный пароход. Восемь канонерок и два транспорта добрались до его стоянки ниже Виксбурга довольно благополучно. Через несколько дней «ночной прорыв» был повторен.

На этот раз по реке шли не бронированные канонерки, а обычные речные пароходы, команды которых были укомплектованы исключительно добровольцами — очень уж опасным было это предприятие. Но оно, сверх всех надежд, удалось, южане сумели потопить только один из шести пароходов. Теперь у Гранта, в его лагере в 30 километрах ниже Виксбурга по течению, было два армейских корпуса и свой флот[1].

Для организации переправы на восточный берег надо было отсечь всякую помощь, которую южане могли направить на выручку своего «Гибралтара». В надежде сделать это Грант позаимствовал «рецепт из острой южной кухни». Из Теннесси 17 апреля в рейд по тылам войск Конфедерации, вглубь штата Миссисипи, была отправлена кавалерийская бригада из двух полков, общей силой в 1700 человек.

Война, как известно, перемешивает социальные слои и, случается, выбрасывает наверх очень неожиданные персонажи. Командир бригады, генерал Бенджамен Гриерсон, был как раз из их числа — начинал свою жизнь учителем музыки в Иллинойсе и в армию пошел добровольцем. В пехоту, а не в кавалерию, потому что в детстве лошадь лягнула его в голову, и он с тех пор лошадей боялся. Однако превратности войны заставили его все-таки перевестись в кавалерию — и он проявил там такую удаль, что к концу 1862 года командовал бригадой. Он имел такую репутацию, что Грант ему-то и доверил проведение рейда — и Грант в своем выборе не ошибся.

За 17 дней, с 17 апреля и по 2 мая, бригада Гриерсона прошла больше 1000 километров, вывела из строя две железные дороги, идущие через штат Миссисипи на восток, разрушила несколько тыловых баз южан, захватила много пленных и в конце концов добралась до позиций северян на юге Луизианы, у Батон-Руж, недалеко от Нового Орлеана.

Пока кавалерия Пембертона тщетно пыталась поймать бригаду Гриерсона, Грант 30 апреля 1863 года провел свою опасную переправу на восточный берег Миссисипи. Не ожидая подкреплений, он немедленно двинулся вглубь территории противника и разбил ближайший к нему гарнизон южан. Пембертон среагировать не успел, и в любом случае сил для немедленной контратаки у него было мало. Он решил, что его главной задачей должна быть надежная оборона Виксбурга.

Тем временем генерал Джозеф Джонстон, командующий войсками КША на Западе, соберет все, что сможет в столице штата Миссисипи, Джексоне. Город был расположен не так уж далеко, примерно в 70 километрах восточнее реки, так что можно было ожидать, что выручкa подойдет к нему вовремя.

Грант, однако, удивил Пембертонa еще раз. Вместо того чтобы повернуть к Виксбургу и начать его осаду, он двинулся на восток, вглубь штата Миссисипи. Пембертон считал такой ход невозможным. Тем самым Грант отрывался от своих баз и от всей своей коммуникационной линии снабжения и шел вглубь враждебной территории, где, как он знал, сильно не хватало продовольствия.

Как в этом случае он надеялся прокормить своих солдат?

III

Наверное, самой наглядной иллюстрацией того, как же это удалось сделать, может быть разговор, случившийся в мае 1863 года. Совершенно разъяренный бессовестным грабежом, разорившим его имение, один из плантаторов-южан сел на мула и отправился на прием к командиру дивизии федеральной армии, двигающейся через штат Миссисипи.

Выслушав жалобу, генерал северян ответил, что грабители были не из его дивизии и сделать он ничего не может. На вопрос, откуда же он знает, что ограбившие плантацию солдаты были не из его дивизии, генерал дал совершенно исчерпывающий ответ: «Если бы это были мои, вы явились бы не на муле, а пешком».

Грант знал, конечно, что продовольствия в КША не хватает, что мешок муки в Ричмонде взлетел до 70 долларов, — правда, в бумажках казначейства Конфедерации, которые стоили разве что чуть побольше бумаги, на которой их печатали, — и что за Виксбург-то южане держатся так крепко, в частности, потому, что через него к ним поступает кое-какая еда из Арканзаса.

Но он рассудил, что дороговизна — не препятствие для армии, которая может не покупать, а реквизировать. И его солдаты в течение двух недель марша на Джексон просто купались в роскоши и вместо надоевшей солонины с бобами питались медом, свежими овощами, цыплятами и всей той ветчиной, до которой у них только доходили руки.

Военный совет, собравшийся в Ричмонде, срочно отрядил генерала Джозефа Джонстона в штат Миссисипи, но он не сумел продвинуться далеко — город Джексон был уже взят. Там стоял корпус генерала Шермана и занимался делом, в котором уже приобрел некоторый опыт — систематическим разрушением. То есть теоретически разрушать полагалось только то, что могло послужить делу Юга — мастерские, железнодорожные станции, фабрики, арсеналы, склады снабжения и прочее, но если среди этого попадались и сожженные частные дома, генерал Шерман не рассматривал это как трагедию.

У генералa южан, Джонстона, под рукой было не больше 6000 человек — и он послал к Пембертону, в Виксбург, распоряжение — оставить крепость и срочно уходить на восток, на соединение с Джонстоном. Таким путем можно было надеяться спасти хотя бы армию. Пембертон не соглашался. Он в свое время поклялся защищать Виксбург — любой ценой. Но покуда Джонстон и Пембертон спорили, вопрос оказался решен просто силой обстоятельств. 20-тысячная армия южан, выведенная было из Виксбурга, оказалась разбитой и отброшенной обратно в крепость.

17 мая изможденные, измученные полки южан были встречены гражданами Виксбурга с настроением, которое разительно отличалось от того, с которым всего месяц назад, 17 апреля, они приветствовали своих защитников на балу.

Северяне, напротив, были уверены в победе. Шерман сказал Гранту, что проведенная им операция — истинный шедевр военного искусства:

«Достигнут огромный успех. Я никак не мог понять этого до конца, но теперь вижу совершенно ясно. Одержана победа, даже в том случае, если мы не возьмем город».

Грант, как уже неоднократно упоминалось, был человек неразговорчивый. Он выслушал Шермана, согласился с ним насчет достигнутого успеха, не согласился насчет того, что город можно и не брать, но спорить не стал.

Вместо этого 19 мая он приказал войскам идти на штурм Виксбурга.

IV

И ничего из этого не получилось. Генерал Пембертон, что называется, творил чудеса. Его части в какие-то 48 часов были приведены в такой порядок, что наступление северян они встретили не паникой, а организованным огнем. Штурм был отбит. Попытка повторить его, предпринятая 22 мая, тоже провалилась, и с еще большими потерями. Тут в значительной степени был виноват Макклернaнд — человек он был все-таки не военный, а политический и, когда солдаты его корпуса захватили пару траншей в передовых укреплениях южан, послал к Гранту весть о прорыве. Он, собственно, не имел в виду ничего особенного, кроме желания стяжать себе некоторой толики военной славы, но Грант, к сожалению, воспринял слова о прорыве совершенно серьезно, приказал направить помощь Макклернaндy и усилить атаки по всему периметру обороны Виксбурга.

Понятно, что из этого не получилось ничего, кроме лишних жертв.

Стало ясно, что Виксбург надо брать осадой, — и Грант начал ее немедленно, отвлекшись только на то, чтобы отослать Макклернaндa в тыл «в распоряжение главного командования». Из Мемфиса к нему потекли новые пополнения, армия северян под Виксбургом была доведена до 70 тысяч человек. Грант считал падение крепости неизбежным, для него это был просто вопрос времени. Eго противник, генерал Пембертон, думал то же самое. Он просил Военный совет КША о помощи и выручке — один из его гонцов сумел проскользнуть через линии осады и добраться до своих.

Tак что в Ричмонде знали об отчаянном положении, в котором оказались защитники Виксбурга. Генерала Джозефа Джонстона из Ричмонда всячески торопили, но ему было трудно что-то поделать. Армия генерала Брэгга, сражавшаяся в Теннесси, уже отдала ему две дивизии и при всем желании не могла бы наскрести больше. Роберт Ли не хотел отдавать ни одного солдата из своей Армии Северной Виргинии, потому что у него были свои планы — он готовил наступление. Причины для этого были самые веские — ему было нечем кормить своих солдат, и он надеялся захватить все необходимое в Пенсильвании, в тылу у северян.

Единственная попытка сделать что-то была сделана из Луизианы, генералом южан Ричардом Тэйлором. Он был сыном президента Тэйлора — того самого, ради избрания которого Линкольн чуть было не погубил свою политическую карьеру. Так вот, Ричард Тэйлор попытался помочь Виксбургу с запада. Он напал на тыловой пост северян на реке Миссисипи севернее Виксбурга, выше по течению реки, в надежде отвлечь на себя какие-то силы из числа осаждающих. Из этого ничего не вышло, у Гранта хватало войск и для осады, и для защиты коммуникаций, так что ему не надо было беспокоиться о защите тыла, — но солдаты генерала Тэйлора сделали удивительное открытие. Как оказалось, тыловой пост защищали новые части северян, набранные из негров.

Они были не больно-то хорошо обучены, вооружены не винтовками, а старыми мушкетами, но под командой своих белых офицеров сражались вполне исправно. Прокламация Линкольна об освобождении рабов нанесла ему большой политический урон на северо-западе, приток рекрутов в федеральную армию там сильно снизился, но, как оказалось, одновременно создал и новый источник пополнения.

На Юге новости о «черных солдатах Севера» вызвали ужас и отвращение — захваченных в плен негров закалывали на месте, но Виксбургу это не помогло. К концу июня 1863 года половина его гарнизона не могла стоять на ногах, солдаты получали только четверть положенного им пайка, лошадей давно съели, а рынок в центре города предлагал на продажу крыс.

Для удобства возможных покупателей с крыс была уже содрана шкурка.

V

Виксбург сдался 4 июля 1863 года, в День независимости США, самый большой национальный праздник. Накануне генерал Пембертон запросил Гранта об условиях, получил от него вполне ожидаемый ответ: «Никаких условий, кроме безоговорочной капитуляции», но выхода у осажденных все равно не было. Саперы федеральной армии подводили туннели под укрепления, закладывали в подкопы бочонки с порохом и уже дважды, 25 июня и 1 июля, взрывами проделывали огромные бреши в обороне. Дважды Пембертон умудрялся закрывать их своей пехотой, но сил уже не было, и 2 июля он получил неподписанную петицию, отправленную ему от имени «доблестных солдат гарнизона».

В бумаге говорилось, что коли их нечем кормить, то лучше сдать крепость, чем ожидать мятежа и неповиновения. От Джонстона пришла весть о том, что выручка крепости невозможна и что войскам Пембертона следует с боем прорываться на восток. Это был не очень дельный совет, потому что прорываться предстояло через хорошо укрепленные позиции осаждающих, а уж после этого надо было каким-то образом форсировать реку Миссисипи, которую контролировали канонерки федерального флота.

Пембертон проконсультировался со своими командирами дивизий. Все они рекомендовали сдачу в плен — их солдаты еле держались на ногах.

С сокрушенным сердцем генерал Пембертон последовал их рекомендации. Флаг КША был спущен, в город вошел полк северян, солдаты Конфедерации сложили оружие. К своему большому удивлению, они получили довольно щедрые условия — по большей части их попросту отпустили домой под честное слово — не сражаться больше против Союза.

Грант рассудил, что 30 тысяч пленных южан ему совершенно ни к чему, потому что их надо было бы или кормить на месте, или отправлять вверх по Миссисипи в какие-то сборные пункты. К тому же Грант надеялся, что потерпевшие поражение солдаты принесут домой и чувство безнадежности продолжения борьбы. Поэтому в августе все, кто дал слово не поднимать больше оружия против законных властей Соединенных Штатов, были под флагом перемирия переданы на территорию Конфедерации[2].

После Виксбурга последовала сдача и других пунктов по реке Миссисипи, где все еще держались южные гарнизоны. 16 июля 1863 года впервые с начала войны невооруженный пароход прошел весь водный путь от Сент-Луиса до Нового Орлеана под полное ликование всего Севера. Линкольн был в полном восторге. Огромный успех Грaнта на Западе совпал с успехом на Востоке.

Армия Потомака в битве при Геттисберге наконец-то показала, что и она может сделать нечто ощутимое.

Продолжение

___

[1] Подробности, связанные с проведением этой речной операции, можно найти в книге Джеймса Макферсона, Battle Cry of Freedom. Р. 627.

[2] В ноябре 1863 года оказалось, что это большая ошибка — правительство КША не посчиталось с условиями сдачи и заново призвало в армию «военнопленных Виксбурга», но Грант, конечно, знать этого не мог. Он следовал давно сложившимся обычаям — в Наполеоновских войнах освобождение пленных под честное слово было делом весьма обычным.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Борис Тененбаум: «Вылечить раны нации». Линкольн. Продолжение

  1. Все это очень интересно, особенно в свете нынешнего раскола США пополам.

    1. Михаил Поляк
      — 2021-02-27 20:01:

      Все это очень интересно, особенно в свете нынешнего раскола США пополам.
      ==
      Вы знаете, уважаемый коллега — когда я все это писал, то и помыслить не мог, что доживу до того, что сам стану свидетелем похожих событий. До стрельбы, слава Б-гу, дело не дошло, но штурм Капитолия по призыву действующего президента был событием непредставимым.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.