Освальд Руфайзен (О. Даниэль Мария)

Автобиография

(журнальный вариант, дополнение)

Перевод с польского: Виллен Калиновский
Редакторы перевода: Леонид Комиссаренко, Сэм Ружанский

(см. Начало, Продолжение, Окончание
см. также: Предисловие к русскому изданию)

Ниже приводится заключительная глава «Автобиографии», написанная ее редактором, профессором доктором о. Бенигнусом Ванатом, членом Ордена Босых Кармелитов. 

Религиозная жизнь отца Даниэля Руфайзена 

 С большим сожалением и скорбью мы сообщаем, что 9 апреля 2013 года в Кракове в возрасте 79 лет скончался редактор «Автобиографии» и автор настоящей ее главы, известный историк Ордена Босых Кармелитов, профессор доктор Бенигнус Иозеф Ванат. Человек, благодаря усилиям и знаниям которого написанная Братом Даниэлем «Автобиография» стала достояниям тысяч читателей, заинтересованных в Правде об одиссеe Освальда Руфайзена от юноши-сиониста до широко известного в мире Брата Даниэля, священика, члена Ордена Босых Кармелитов. 

Необходимые пояснения редакторов русского перевода

Готовя к публикации сначала в «Заметках», а затем в нашей книге «Освальд Руфайзен— брат Даниэль» журнальный вариант «Автобиографии» Даниэля Освальда Руфайзена, мы посчитали возможным опустить написанную ее редактором, известным историком ордена Босых Кармелитов, профессором доктором Бенигнусом И. Ванатом,  заключительную часть. Так было решено, поскольку в своем введении ко всей «Автобиографии» др. Ванат, расставив акценты на важнейших «крутых» поворотах в жизни Освальда, главным образом сосредоточил внимание читателей на исторической важности ее публикации, которая по его мнению, кроме всего прочего, «представляет собой цельный документ глубоких религиозных и внутренних переживаний человека, который открыл глубочайший смысл и цель жизни».

В то же время нам удалось познакомить читателей с мнением большой группы людей, каждый из которых рассказал об Освальде со своей особой точки зрения. В частности, на страницах нашей Антологии мы предоставили слово: пережившей Холокост профессору Нехаме Тэк и стороннику иудео-христианского диалога пастору Дитеру Корбаху, спасшей и крестившей Освальда игуменье Эузебии Бартковяк и помощнице Освальда немке Элишеве Хемкер, прихожанке Ольге Агур и племяннику, кинематографисту Шалому Руфайзену. Наконец, благодаря руссификации фильма «Brother Daniel, the Last Jew», стало возможным дать слово как самому Освальду (Даниэлю), так и его многочисленным родным и знакомым, в том числе родному брату и невестке, а также бывшим узникам гетто и члену Верховного суда Израиля.

Казалось, коллективное мнение этих людей дает полный ответ на вопрос «Кто Вы, Даниэль Освальд Руфайзен?», но…

…теперь, когда полностью завершен и отредактирован перевод написанной доктором Ванатом заключительной части «Автобиографии», мы единодушно пришли к решению, что ее непременно следует опубликовать и тем самым предоставить читателям возможность познакомиться с этим разделом «Автобиогрфии», в котором профессор, к тому же член Ордена Босых Кармелитов, более полно, с исторической и религиозной точек зрения, весьма объективно и поэтапно анализирует жизнедеятельность Брата Даниэля в целом.

Именно научный подход др. Ваната, в том числе с позиций человека, занимающего высокое положение среди кармелитов, нашел свое выражение не только в разбивке жизни Освальда на определенные календарные этапы, но, и это главное, дал четкую оценку его изменяющегося мировоззрения на каждом из этапов, в частности, его отношению к иудаизму и христианству.

Мы надеемся, что читатель, заинтересовавшийся жизнью Освальда, найдет время для того, чтобы прочесть целиком написанную известным богословом др. Ванатом заключительную часть «Автобиографии», которая по сути представляет собой развернутую характеристику Брата Даниэля.

Ниже мы предоставляем Вашему вниманию кратчайшие цитаты из этой главы с небольшими нашими комментариям с единственной целью — высветить:

— процесс превращения юноши-сиониста в монаха-кармелита, настроенного на реализацию утопической идеи построения моста между иудаизмом и христианством;

— оценку его религиозной позиции как со стороны Ордена Босых Кармелитов, так и верховным руководством католической церкви.

Для удобства восприятия цитаты будут предваряться названием соответствующих разделов написанной др. Ванатом заключительной главы «Автобиогафии».

1. С ПОЛЯ БИТВЫ В КАРМЕЛЬ

…уважаемый доктор Ванат отмечает: автобиография «Располагает своей искренностью, смиренностью, простотой. Захватывает чередой событий в жизни еврея, на каждом шагу подвергающегося опасности; еврея, который вопреки логике, избегает их, ведомый бережной рукой неведомого существа … к выполнению предначертанного свыше задания.» (здесь и далее жирным курсивом мы будем отмечать неназойливые замечания доктора о божественной заботе Освальда и предначертанности его судьбы. ред.)

Интересно, что др. Ванат, представляя читателю Брата Даниэля, подчеркивает, что в начале этого этапа его все еще зовут —

«Шмуэль Арон Освальд Руфайзен». Что он «ревностный сионист — член сионистской организации АКИВА, в мечтах которого — возвращение в Палестину-Израиль…»

(Освальд же в Первой части своей автобиографии, кстати написанной еще в монастыре, ни слова не говорит о его и брата еврейских именах, более того, он подчеркивает, что «его /брата. ред/ назвали Леоном, а меня Освальдом. Назвали нас христианскими именами, такой был обычай у так называемых продвинутых еврейских семей…»)

Завершая это этап доктор пишет, что Освальд «…случайно познакомился с литературой Ордена кармелитов… Это стало для него великим открытием своих библейских корней… Это открытие совпало с его, как члена сионистской организации, интересами.» (Не правда ли, очень оригинальная интерпретация решения Осавльда креститься. ред.)

И далее доктор, подчеркивая важность и влияние знания Библии на людей, пишет: «После многократного прочтения Ветхого Завета попросил он настоятельницу монастыря Эузебию Бартковяк о своём водокрещении».

2. КАРМЕЛИТСКАЯ ОБЩИНА В Г.ЧЁРНА

И вот исполнились его предыдущие желания. Переход из светской жизни в монашескую не был для него сложен. Он легко приспосабливался к новым условиям жизни. Всё для него было новым, полным значения и великого добра. Ранее он прошёл через ад на земле, созданный людскими руками, сталинским и гитлеровским режимами. Теперь же всем сердцем и разумом поглощал кармелитскую духовность.

Молился словами своих праотцов из Израиля. Порядок и дисциплина послушничества с постами, самоограничение помыслов, молчание и ожидаемый подъём в полночь на молитву были для неофита поводом для углубления духовной жизни, молитвы за своих близких, знакомых и за весь свой народ израильский.

И далее: «Брат Даниэль во время послушания углублял познания основ веры и воспринял духовное наследие Кармеля, признал не только законодательство Ордена, но и его благотворительность, изучил деяния св. Терезы от Иисуса и св. Иоанна от Креста, вступив на путь очищения и познания».

Не напоминает ли Вам, дорогие читатели, этот абзац выписку из советской характеристик типа: политику Партии и Правительства воспринимает правильно.

Ниже даем приведенную др. Ванатом еще одну прямую цитату из той части Автобиографии, что написана самим Освальдом —

«Юзек Ракоч … рассказал, что приехал из Палестины и … признался, что приехал затем, чтобы меня отсюда вытащить … Ответил ему решительно, но вежливо, что не могу отсюда уйти, ибо здесь я по воле Божьей и, прежде всего, мне совестно, что кто-либо посчитает меня предателем и отступником. Уверен, что именно здесь буду полезен своему народу, хотя это и выглядит странно».

А вот что пишет сам Освальд: «Прежде всего хочу найтеснейшего соединения с Богом, ибо без Его милости любые усилия тщетны. Никого из своих не обратил (в христианство, ред.). Я бездарь и ничтожно Богу служу. А ведь сколько есть возможностей обращения».

(В Польше это возможно иногда кое-где и получалось, а вот в Израиле он от этой деятельности практически отказался, за некоторым исключением — крестил уезжающие из Израиля смешанные семьи. ред.) 

3. ФИЛОСОФСКО-ТЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

«Богатство духовной жизни как следствие сотрудничества с Божьей милостью сопровождает Брата Даниэля в период его философского и теологического обучения. Свидетельства, которые он нам оставил, указывают на особую динамику христианской и освящённой жизни в Кармеле, ведущей к воссоединению с Богом на пути к вере через горячую любовь, в соответствии с доктриной св. Иосифа от Креста…

За время послушнического служения жил интенсивной церковной жизнью. В сохранившемся дневнике автор отмечает своё духовное продвижение в молитве, в целомудрии, плоды духовного чтения …

После (успешной. ред.) сдачи экзамена по всеобщей теологии о. Провинциал допустил дьякона Даниэля к священнослужительству, рукоположение принял от ксёндза брата Станислава Роспонда в костёле 22 миссионеров на Страдоме в Кракове, 29 июня 1952 года». Таков результат этого этапа жизни Освальда — Брата Даниэля.

 4. ПРОПОВЕДНИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ПОЛЬШЕ

Это раздел поражает тем невероятным успехом, которым сопровождались проповеди и другие выступления в костелах Польши молодого священника, к тому же еще и еврея, только-только принявшего христианство.

«К концу октября 1954 г. в плохоньком сарае поселились двое — члены Ордена о. Даниэль Руфайзен и бр. Вавринец Радкевич. Местные жители, сражённые добротой и горячими проповедями о. Даниэля, бесплатно отремонтировали сарай, превратив его в храм. В январе 1955 г. часовня получила право на службу. Обслуживала 2000 верующих.

Он проводил такие мероприятия в приходах, расположенных в различных местах. Во время служб, проводимых им в костёле отцов-кармелитов в Кракове на Пасху, на всех его проповедях люди не помещались в костёл. Руководители получали за его деятельность многочисленные благодарности и постоянные просьбы с его приглашениями.

Несмотря на всеобщее признание, славу и очевидные пасторские успехи, он постоянно думал об отъезде в Палестину, с тем, чтобы славить Христа землякам на родине».

5. ПАСТЫРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ИЗРАИЛЕ

После решения Верховного суда Израиля о. Даниэль заявил журналистам:

«Я никогда не чувствовал себя членом какой-либо национальности, кроме еврейской, и не считаю, что предал свой народ. Уверен, что в принятии мной католической веры нет никакого преступления. Вера не имеет ничего общего с национальностью. Есть ведь католики китайские, африканские, я же продолжаю быть тем же сыном еврейского народа, каким был 20 лет назад. Ничего ведь в моей сущности не изменилось».

Он стремился и хотел открыть такой тип христианской ментальности, который бы соответствовал еврейской. Говорит Освальд:

«Ведь вначале была только еврейская церковь, и надо было случиться чему-то революционному, великому, чтобы эта церковь поняла, что она не может остаться единственной, что нужно допустить других сестёр. Одна из таких сестёр — католицизм. Церковь евреев была тем образцом, по которого должны были создаваться различные церкви. Это была первичная модель. Она давала возможность развиваться в различных направлениях, но в то же время церковь должна была эту разнородность объединять. Но всё обернулось непредвиденно трагически. Образовалась церковь греко-римская, императорская греко-римская, в полной мере приспособленная к ценностям и культуре Римской империи. И эта церковь заняла позицию материнской».

Сново слово предоставляем др. Ванату: «Был занят общественными делами. Его приглашали с докладами и лекциями в различные учебные заведения.  Проблемы местного (Иерусалимского) костёла он лично изложил святому отцу папе Иоанну-Павлу II и Префекту Конгрегации веры кардиналу Йозефу Ратцингеру (будущий Папа Бенедикт XVI, ред.). К Иоанну-Павлу II питал огромную симпатию.

Некоторые взгляды и мнения о. Даниэля были противоречивы, поскольку они отражали трудности в понимании положений католической науки для еврейских христиан из-за отсутствия адекватной терминологии на иврите».

(Мы намеренно выделили жирным шрифтом это мягкое упоминание др. Ваната о том, что далеко не все действия и устремления Освальда получали одобрения католической Церкви. ред.)

«В личной жизни О. Даниэль остался верен Богу и кармелитской харизме. До конца жизни с благоговением преклонялся перед Матерью Божьей и св. Иосифом.

Он был усердным пастырем, патриотом, любителем и знатоком деяний Израиля, ценным гидом для многих паломников, особенно из Польши. Опекал своих братьев по Ордену, которые приезжали на гору Кармель с целью духовного развития, да и других паломников на Святую Землю».

Как это ни грустно звучит, но после потрясающего успеха (до 8 тысяч человек слушали проповеди, который Освальд читал в Польше) он должен был довольствоваться в Израиле выступлениями перед крохотными, 20-30 человек, общинами или такого же размера группами туристов-католиков, которых он сопровождал как гид, прекрасно знающий и любящий Израиль.

 Такой вот не очень happy end … ред.

Сэм Ружанский, Рочестер, Нью-Йорк, США
Леонид Комиссаренко , Фрайбург, Германия

1. С ПОЛЯ БИТВЫ В КАРМЕЛЬ 

Автор автобиографии простым языком представил красочную фактографию своей жизни. Читается с большим интересом, одним духом. Располагает своей искренностью, смиренностью, простотой. Захватывает чередой событий в жизни еврея, на каждом шагу подвергающегося опасности, еврея, который вопреки логике, ведомый бережной рукой неведомого существа и выполнению предначертанного свыше задания, опасностей избегает.

После представления своего окружения в селе Заджелу, около Живеца, в историческом, религиозном и бытовом контексте своей семьи является нам Шмуэль Арон Освальд Руфайзен как ревностный сионист — член сионистской организации АКИВА, в мечтах которого — возвращение в Палестину-Израиль и приведение государства к границам царства Давида. Эти идеи волнуют его сердце и разум. Оставив в тени политику физического уничтожения евреев гитлеровским нацизмом, Освальд приписывает Божьему Провидению своё удачное пребывание в немецкой жандармерии в Мире. В то время он был свидетелем охоты на своих этнических земляков и их убийств. Спас 300 молодых евреев из гетто в Мире, жителей деревни Симаково (что около Городеи) и несколько сотен (этому факту нет подтверждений, пер.) советских пленных. Сам же он, преданный евреем из гетто, чудом избежал смерти как от рук немецких жандармов, так и русских партизан. Скрываясь в течение пятнадцати с половиной месяцев в монастыре Сестёр Воскресения в Мире[1], он случайно познакомился с литературой Ордена кармелитов с горы Кармель в Палестине. Кармелиты под патронажем Божьей Матери с горы Кармель почитали особым образом пророков Илию и Елисея а также св. Иосифа. Это стало для него великим открытием своих библейских корней а также золотой удочкой, на которую он позволил себя поймать. Это открытие совпало с его как члена сионистской организации интересами. С этого момента и стал ему близок Кармель. После многократного прочтения Ветхого Завета, освящённый милостью Святого духа, он открыл для себя и уверовал в Иисуса из Назарета, обещанного Мессию, предсказанного пророками Ветхого Завета. Открытие было милостью веры в Мессию и Его учение. Тогда же и попросил он настоятельницу монастыря Эузебию Бартковяк о своём водокрещении. Вот как это описывает сестра Андреа Гловацка (1908 — 1988) в сохранившейся хронике мирского монастыря:

«25 августа [1942]. Преподобная настоятельница пошла на молитву в часовенку и, коленопреклонённая перед Господом Иисусом, не зная, что дальше делать с этой «нашей загадкой» (Освальдом), услышала чей-то голос в душе, говорящий: Он будет ещё моим священником! Как? Еврей? После возвращения она поведала нам об этом странном голосе, но мы фактически не приняли этого всерьёз. Знали одно, что нужно спасать жизнь этого человека, и, может быть, Господу Иисусу угодно возвратить, вернее, дать жизнь ему и его душе.

Сестра настоятельница зашла в сарайчик, а наш еврей опустился на пол, стал перед Сестрой и робко произнёс:

— У меня большая просьба!

— О чём? — спросила Сестра.

— Прошу меня крестить!

– Как это? Так быстро? Подожди, подумай, узнай лучше веру, которую хочешь принять!

— Я познал, — ответил он, – что Иисус — истинный Мессия!

И привёл разные пророчества, исполнившиеся в личности Христа.

— Я очень хочу креститься. Прошу не отказать мне в этой милости. Умоляю Вас! — и, стоя на колеях перед Сестрой-настоятельницей, добавил, — Я натощак, с самого утра ожидаю Сестру-настоятельницу, чтобы попросить её об этой великой милости.

Он ещё долго объяснял, настаивал, и, наконец, Сестра-настоятельница согласилась. Тогда он, счастливый, сказал:

– Пожалуйста, не считайте, что я это делаю из соображений выгоды, чтобы здесь остаться. О нет! Могу уйти сразу после крещения! 

Сестра-настоятельница сообщила [нам] радостную новость и мы принялись готовиться к торжеству. Хотели этот торжественный вечер провести как можно лучше. Приготовили всё нобходимое для души и для тела. Пригласили Ванду (сестру Ядвиги Серафимович, пер.) и, заслонив окна, перед нашим домашним алтарём совершили водокрещение[2].

Преподобная Сестра-настоятельница в качестве крёстной матери подарила своему сыну Святое писание и чётки, а мы приготовили иконки, накрыли для него стол вместе с нами. Он был растроган и светился от счастья и радости. Ванда, которая всегда сердечно к нему относилась, прослезилась, наши сердца были переполнены благодарности Господу за великое милосердие, которое Он оказал, привлекая к себе эту горячую душу.

Сразу после крещения Ванда пошла домой, а Освальд — в свой закуток, где погрузился в благодарственную молитву. Утром 26 августа, когда Сестра-настоятельница вошла в сарайчик, он поздоровался с нею не обычным «добрый день», а христианским «слава Иисусу Христу». И с той поры Бог со щедростью начал осыпать эту душу милостями, а душа верно отвечала на каждый зов Господа. Он получил книги, углубляющие знание о Боге и побуждающие к любви к Нему, и катехизис для новообращённых. Поглощал в себя истины Божьи и укреплялся в любви»[3].

Милость святого крещения дала ему участие в жизни самого Бога и Единой Святой Троицы. Вместе с той милостью получил дар монашеского призвания и священно- служения. Избрал для себя Кармель, как наиболее подходящий, поскольку он находился в Плестине. В своей автобиографии он описал мотивы, которые привели его с полей сражений, из советских партизанских отрядов на землях Налибокской пущи в Орден Босых Кармелитов. И вот исполнились его предыдущие желания. 11 апреля 1945 г.он был принят отцом-провинциалом Иосифом от Матери Божьей с горы Кармель (Яном Прусом) в послушание в Орден Босых Кармелитов в Чёрной около Кракова.

2. КАРМЕЛИТСКАЯ ОБЩИНА В Г.ЧЕРНА

Уладив все формальности и получив освобождение от всех церковных предписаний Курии метрополита в Кракове, Освальд Иосиф Руфайзен совершил краткий пост и разговелся. 23 апреля 1945 г. он написал из Чёрной своей крёстной матери Эузебии Бартковяк письмо следующего содержания:

«Преподобная Сестра, крёстная моя матушка!

Знаю, что принёс преподобной Сестре большую радость, когда согласился принять омовение в святом крещении. Принесу снова радость, поскольку 17 апреля в среду (17.04. 1945 был вторник, прим. перев.) по благословению св. Иосифа был милостиво принят после краткого экзамена в общину. Таким образом увенчал этот мой любезнейший «Справедливый родственник» дело своей милостивой заботы, так что у меня нет ни малейшего сомнения в том, кому обязан своим призванием. Радость мою умножаетает милая неожиданность — никогда не думал, что св. Иосиф так почитаем в Кармеле…»[4]

Переход из светской жизни в монашескую не был для него сложен. Он легко приспосабливался к новым условиям жизни. Всё для него было новым, полным значения и великого добра. Ранее он прошёл через ад на земле, созданный людскими руками, сталинским и гитлеровским режимами. Теперь же всем сердцем и разумом поглощал кармелитскую духовность. Познавал правила св. Альберта, патриарха Иерусалимской церкви, написанные для отшельников на горе Кармель, а также Устав, определяющий идеалы и благотворительную деятельность ордена и, конечно же, ежедневные обязанности в Кармеле. Понравились ему молитвы по Требнику. Псалмы напоминали ему царя Давида и союз, заключённый между Богом и Авраамом, Исааком, Яковом и Моисеем. Молился словами своих праотцов из Израиля. Порядок и дисциплина послушничества с постами, самоограничение помыслов, молчание и ожидаемый подъём в полночь на молитву были для неофита поводом для углубления духовной жизни, молитвы за своих близких, знакомых и за весь свой народ израильский.

В июле 1945 г. он получил из рук отца провинциала Иосифа Пруса монашескую сутану и новое имя — брат Даниэль Мария от Святейшего сердца Иисуса. Послушничество отслужил под руководством требовательного магистра отца Леонарда Ковалувки (1918 — 1990). Большой помощью для него была доброжелательность и симпатия отца Рудольфа Станислава Вареха (1919 — 1999). К нему направлялся он за советом при любых сомнениях. Был принят и старшими братьями-послушниками, которые начали каноническое служение двумя месяцами ранее. Собратьями и коллегами были брат Казимир от Девы Кармеля (Стефан Кулка) и брат Чеслав от св. Иосифа (Казимир Басюра).

За время послушнического служения жил интенсивной церковной жизнью. Об этом свидетельствуют сохранившиеся дневники духовной жизни под названием Novitatus Czernensis. Брат Даниэль начал записывать свои духовные заметки с 16 октября 1945 г. Трудно поверить, чтобы духовный дневник был лишён вступления, содержащего время, способы и его предназначение. Создаётся впечатление, что перед нами вторая тетрадь дневника, которая, вероятно, была продолжением предыдущей. К сожалению, предыдущую тетрадь до сих пор обнаружить не удалось.

В сохранившемся дневнике автор отмечает своё духовное продвижение в молитве, в целомудрии, плоды духовного чтения, свои отношения с отцом Магистром. Восхищается письмом св. Терезы[5] от Иисуса и св. Иоанна от Креста. Старается жить по их заветам. Тренирует память. Анализирует свои успехи и неудачи. Со смирением пишет о своих слабостях, искушениях, недостатках и проступках. Выражает сожаление по поводу недостатка времени для учения. Днём 18 октября 1945 записал: «Просил отца Магистра, чтобы позволил мне до 8¹⁵ [вечера] писать биографию, но он велел мне заниматься этим до 8⁰⁰, дольше не позволил». Из вышесказанного следует, что о. Леонард велел ему писать более подробную биографию, чем та, которая была приложена к заявлению о поступлении в послушание. Двумя днями позже (20 октября) написал:

«Решил писать ежедневно понемногу, на большее меня не хватит. Вчера вечером, записывая историю жизни по поручению о. Магистра, написал в одном месте, что всё своё уважение и почтение посвящаю Пресвятой Деве Марии и св. Иосифу, ибо Они мои родители, а других уже не имею. Минутой позже увидел на иконке, лежащей на столе в 40-а см. от листа и чернильницы, стоящей на другой стороне, две чернильные кляксы, ещё мокрые, одну маленькую, а другую, несколько большую, за иконкой. Когда они туда упали, не знаю. Сначала опечалился, т.к. это была запись первой беседы с о. Магистром. Но затем успокоился и возрадовался, т.к. первая капелька упала на саму Пресвятую деву Марию, а вторая — прямо на сердце св. Иосифа, как бы в подтверждение того, что написал, что меня и Они меня за сына приняли. Если бы хоть третья клякса появилась или если бы те две упали куда-нибудь в другое место (места ведь много), если бы это не произошло непосредственно после того, что я написал, или чернильница стояла бы в той стороне, и нечаянно бы с пера капнуло, то мне бы такая мысль и такое сопоставление никогда бы не пришли в голову. Собственно, если бы даже это и не случилось, то и так имеется достаточно много доводов особой заботы Пресвятой Матери моей и Святого Отца моего, её любимца пречистого св. Иосифа, званного отца-искупителя моего, которого тоже буду поминать каждый день после Святого Причастия. Слава Богу! Иисус! Мария! Иосиф! Отдаюсь весь на вашу милость.

Вчера ночью видел какой-то странный сон, из которого помню только, что чувствовал великую радость по поводу того, что являюсь братом св. Терезы от младенца Иисуса, что всегда ей молюсь, как самой ближней сестре во Христе. Сёстры в Кармеле и в жертвовании, к которому меня милостиво допустила».

Из предыдущего текста следует, что наш новообращённый чувствовал особенное благоволение к Пресвятой Деве Марии и к св. Терезе от младенца Христа, которую считал своей сестрой в Кармеле. Благоговению этому он оставался верным всю жизнь. В послушании переживал его очень эмоционально, в более позднем периоде, после прохождения пути очищения помыслов, воли и разума, в соответствии с учением св. Иоанна от Креста, благоговение это станет более сокровенным, зрелым и глубоким.

За четыре месяца до своего первого официального священнослужения в день 11 февраля 1946 г. записал в своём дневнике:

«Сегодня праздник явления Пресвятой Девы Марии в Лурде. О, Божественная правительница! Подцепила меня на удочку. Забросила её, когда в доме Сестёр в Мире наткнулся на статьи в «Голосе Кармеля» о чудесах в Лурде (написанные по событиям о. Провинциалом). Попросил более подробную книжку. Из неё вынес убеждённость, что там действительно явились и до сих пор являются чудеса. Попал на крючок. Сильной рукой проводила меня и не выпустила более из своих объятий. Очистила от грехов, оберегла от опасностей и полной гибели, привела меня к твоему винограднику. О, Мария! Я навеки Твой, чини со мной, что тебе нужно! Если живу, если счастлив — это твоя заслуга. Я ничего не достоин, сам же себе являюсь наихудшим и гнуснейшим существом на свете, жажду, однако, похвалы Божьей и Твоей — возлюбленная Мать! Жажду стать полностью частицей Твоею! О, Иисусе, молю Тебя, принеси меня как добычу свою Матери Твоей. Но таким, как я есть — это был бы срам верный — но как драгоценность, чтобы радовалась мне. О, как же жажду стать драгоценностью и бриллиантом на её груди, всегда увеселяя её и самому всегда вглядываться в её прекрасный лик, в её глаза прекрасные, глубокие и милости полные, в которых отражается вся прелесть Божества. О, как я жажду, чтобы Она от меня только славу свою умножала, а мне бы ничего не оставалось. Чтобы её красоте добавлял особого блеска, чтобы больше Бог радовался, на Неё глядя».

Новообращённый молился за своего брата Леона, фото которого держал на столе за иконкой, также за своих родителей, родных и других евреев. Отец Магистр был требователен, но ценил его и понимал. 11-12 ноября 1945 года сам поехал в Бельск и в Кальварию Зебжидовскую, чтобы разузнать больше о семье брата Даниэля. В Кальварии жил в доме, где жили его родители, которые уехали из города до того, как всех евреев вывезли в Освенцим. После этих известий новообращённый записал в дневник:

«Нет, однако, никакой надежды, что живы, ибо несомненно дали бы какой-нибудь знак. Верно, тем не менее, что у Бога нет ничего невероятного, то могли бы избежать великого несчастья. С тем большей любовью и верой отдаюсь Матушке небесной и св. отцу Иосифу. Уверен, что с этих пор ещё более чуткой заботой опекать будет меня и брата моего. Леону не буду писать, пока не получу конкретного знамения от Господа, ибо уверен, что в противном случае письма мои не будут иметь смысла, только принесут ему больше беспокойства и разочарования».

19 октября 1945 г. приехали к Даниэлю с. Эузебия Бартковяк и с. Андреа Главацка. Привезли ему посылку от брата Леона. Были в ней ботинки и масло, в котором он не нуждался.

Затем 10 марта 1946 г. получил письмо от С. Эузебии с почтовым извещением на посылку из Тель Авива. Это была посылка от приятеля Джонатана. В этот же день о. Рудольф Важеха прочёл в прессе объявление: «Брата Освальда Руфайзена разыскивают родственники. Сообщите в Краков, Сенкевича NN». Это известие сильно взволновало и обеспокоило брата Даниэля.

За первым объявлением в газете появилось ещё одно «с добавлением, что меня разыскивают Леон и Юзек Ракоч. Мне показалось подозрительным, что Леон приехал в Польшу. Преподобный о. Магистр специально поехал в Краков и приехал с Симка Вайсом из Живца, который представился ему моим братом. Я получил разрешение поговорить с ним до полуночи (по моей просьбе, т.к. о. Магистр хотел только до 9. Никогда более не попрошу о чём-либо подобном, не дай Бог, утром на следующий день был очень расстроен). Он рассказал, что приехал из Палестины и привёз мне живой привет от Леона, который является лучшим членом кибуца, что Идак Окренштайн специально распорядился найти меня и перевезти и много чего другого говорил, не знаю только, верить всему этому или нет. Наконец признался, что приехал за тем, чтобы меня отсюда вытащить, обещал, что вывезет меня в Эрец, и другие вещи ещё говорил, не знаю, верить ли ему. Ответил ему решительно, но вежливо, что не могу отсюда уйти, ибо здесь я по воле Божьей и, прежде всего, мне совестно, что кто-либо посчитает меня предателем и отступником. Уверен, что именно здесь буду полезен своему народу, хотя это и выглядит странно».

Дальнейшее продолжение беседы бр. Даниэль записал 1 апреля 1946 г.:

«Рассказал он мне много, но иногда говорил и неправду, с целью вытащить меня (из монастыря, пер.), так что и не знаю, где на самом деле правда. Наверное живы Юзик Ракоч, Оскар, Стеффи, Ф. Хертман и другие старые друзья, тем более я должен служить Богу, прежде всего за то, что милостиво одарил меня окончательной выдержкой, ибо несомненно они будут, несмотря ни на что, делать всё, чтобы вытащить меня отсюда. Сатана предоставит им возможность применить любые средства. Он хорошо знает, что ежели останусь и выдержу, сам он обращаться к Богу не будет, ибо ему я совершенно не нужен. Правда, в последний день он меня немного раздражал, но ничего не сделал мне во вред. Когда вижу, как много можно добиться, страдая, ещё сильнее прошу Бога, чтобы дал мне обещанное: крест и венец терновый, и верю, что не откажет мне. Обещал Симке и в его лице всему народу, что ежели они (как он говорил) сделают всё, что в их силах, чтобы поправить быт народа, то и я буду делать всё возможное, чтобы вымолить милость у Бога. Твёрдо постановил для себя удвоить усердие и страстность в молитвах и добрых поступках. Должен тщательно очистить свою любовь к ближним и прошу Бога, чтобы научил меня любить всех по его заветам, чтобы обращал моё внимание на злость и дух противоречия (spiritus contradictionis). Это мои обязательства на месяц апрель, которые беру на себя перед Марией и Иосифом в пресвятом сердце Иисуса».

В конце послушания 7 мая 1946 г. Даниэля навестил Юзек Ракоч. Новообращённый попробовал убедить его принять учение Христа, но оказалось, что он не верит в Бога. Единственным утешением для усердного новичка было то, что Ракоч принял чудесный медальон младенца Христа и святой образок.

Брат Даниэль во время послушания углублял познания основ веры и вовоспринял духовное наследие Кармеля, признал не только законодательство Ордена, но и его благотворительность, изучил деяния св. Терезы от Иисуса и св. Иоанна от Креста, вступив на путь очищения и познания.

Глава монастыря 2 мая 1946 года по результатам единогласного тайного голосования допустил его к рукоположению. Отец Иосиф от Матери Божьей с горы Кармель 17 мая утвердил итоги голосования и 9 июня 1946 г. на праздник Сошествия св. Духа принял его служение во время евхаристии. О. Рудольф Вареха записал в этот день в хронике монастыря:

«Сегодня состоялось в церкви замечательное торжество — первая служба брата Даниэля, священника, конвертита. Совершил её преподобный отец Провинциал, проповедь прочёл преподобный Отец Магистр (Леонард Ковалувка). На службе не было никого из родственников. Присутствовали сёстры-монахини, у которых наш неофит скрывался во время войны и которые готовили его к святому крещению. Была даже крёстная Мать».

Сам рукоположенный в своём дневнике 12 июня 1946 г. написал:

«Наконец я стал священником. К празднику Сошествия Святого Духа, заступника нашей провинции, дал обет у стоп Иосифа, выставленного в дароносице перед отцом Провинциалом Иосифом от Девы Кармеля (у алтаря св. Ильи) в день, когда св. Тереза отдала себя в жертву всеобъемлющего милосердия. Был счастлив, душа была объята покоем. Чувствовал рвение в сердце — плод любви — дара Святого Духа. И сейчас часто возникает это чувство. Как же милостив и добр Иисус! Приехали все три сестры из Мира, сестра Андреа из Вейхерова за 675 км. Она не должна была ехать, так как опекала целый класс. Но неожиданно дети разболелись и она получила разрешение на выезд. Да вознаградит Бог их труды, как и все другие свершения».

Из последней заметки, записанной в Чёрной 4 августа, следует, что он получил письмо от своего брата Леона, в котором прочёл, что его знакомые Кульковы спаслись от смерти. Живут в Бельске. Написал им письмо. 22 июля его навестил приятель Эрнест.

«Очень обрадовался. Ему пришлось многое пережить в Сибири. Приехал из окрестностей Самарканда, где находится гробница пророка Даниила. Ко мне выехал 21, в день Даниила. Рассчитывал застать меня в другом состоянии и отношении к народу, с изменённой фамилией и т.д. Сильно удивился, но вскоре всё понял. В церкви, во время заутренней, воспевавшей во время Святого Причастия (последний из восьми дней Пресвятой Девы Марии) был растроган и плакал, впервые за пять лет после страшных переживаний. Мои и его родители погибли в Освенциме. Макс уцелел, Эрнест поехал к нему. Хуго в Эреце. Арье писал два раза Леону. Уже не хотят, чтобы я обратился (вернулся к иудаизму, пер), единственно желают, чтобы был в Эреце. Позавчера распросил об этом отца Провинциала. Он сказал мне, что надо подождать. Прежде всего хочу найтеснейшего соединения с Богом, ибо без Его милости любые усилия тщетны. Никого из своих не обратил (в христианство, пер). Я бездарь и ничтожно Богу служу. А ведь сколько есть возможностей обращения».

Послушничество в Чёрной имело фундаментальное значение для его дальнейшей христианской и кармелитской жизни. Он освоил великое наследство веры церкви и кармелитского благолепия, корнями своими достигающего взгляды пророка Илии и духовной доктрины святых Терезы от Иисуса и Иоанна от Креста, учёных докторов церкви. Постигал их науку и опыт. Оставляя монастырь, сделал следующую запись:

«Кажется мне, что милостивый Господь ввёл меня в ночь помыслов и чувств, но и это очевидно, что я не имею во всём абсолютной уверенности, а могу только делать выводы из отдельных явлений. Возблагодарю Господа, пусть со мной поступит, как Ему это угодно».

3. ФИЛОСОФСКО-ТЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

13 сентября 1946 года брат Даниэль с сожалением оставил монастырь в Чёрной и направился на философскую учёбу в Краков. В тот же день его товарищи по послушничеству бр. Казимир Кулька и бр. Чеслав Басора выехали в Вадовице для окончания общеобразовательного лицея. Только один брат Даниэль был направлен на философские курсы, поскольку это обучение не было организовано в кармелитском монастыре на ул. Раковицкой, то его направили на курс философии к отцам Доминиканцам в Краков. На занятия он ездил на трамвае либо одолевал это небольшое расстояние пешком. Об этом периоде он оставил о себе мало заметок. Они свидетельствуют о его глубокой внутренней жизни, о тренировке памяти на присутствие Божее. В записи от 31 октября 1946 г. читаем:

«Бог сотворил со мной тем временем великое, всё более погружая меня в ночь помыслов. О счастье! Сердце к молитве рвётся, страсть всё время усиливается».

Получил опыт самосозерцаемой молитвы — успокоения.

«В течение дня часто во время учёбы в школе или в келье сердце охватывает страсть. Из-за этого прерывал занятия и растворялся в Боге».

О. Рудольф Вареха и теперь его духовный наставник. Он умело им руководил с тем, чтобы использовать время в соответствии с распорядком дня на молитву и обучение. Даниэль обратил внимание, что из-за переживаний ослабевает память на молитвы и способность к восприятию.

«Просил Бога сжалиться надо мной и позволить мне тщательнее исполнять Его волю, дать мне способность к учению, дабы не повредил доброму имени Ордена. Лучше вообще утратить эти способности и память, нежели те милости, которые получил от Бога. Да будет воля Твоя! Читаю не без огорчения Платона[6], но это необходимо для учёбы. Церкви нужны знающие священники. О Боже, просвети меня! Сейчас всё яснее вижу, какое счастье быть в Кармеле. Если только будет воля Божья, жажду беспрестанно погружаться в Бога и спасать душу. Спасать душу смирением и молитвой — в будущем, если будет на то воля Божья — работой апостольской, всё для Иисуса и Девы Марии. Аминь!

Отец Рудольф не разрешил мне молиться вне времени, предназначенного на размышления, а я вчера оказался неверным из-за желания утех и, кажется, попался в сатанинскую западню. Господи, помилуй. Слаб я, укрепи меня, чтобы был я в состоянии нести любой крест».

В ноябре 1946 года Даниэль получил письмо от своего брата из Израиля, написанное 29 июля. Он всё ещё уверен, что Даниэль — жертва войны. Добивается от него приезда в Эрец. Религия для него безразлична. Узнал также, что Юзек Раноч в Париже, и добивается от него воспоминаний. С большой радостью принял весть, что Блюменфельд с женой — добрые католики.

Последняя его заметка в духовном дневнике от 23 апреля 1947 года. Он описывает в ней свои душевные переживания. Продолжает усиливать свою близость к Богу. Понимает, что всё ему даётся безвозмездно.

«Часто поддерживаю свою память ощущением присутствия Бога, совершенно явственном. Исполнение мелких пожертвований, мелкие огорчения причиняют мне удовольствие. Молитва сосредоточенная, направленная, сладкая, временами прекрасная… . Бывают минуты полного поглощения и растворения в Боге всей моей души».

В конце признаёт, что в этом опыте «ясно понял, что перед милостью Бога всё ничтожно. Как же страшно терять время впустую, а также то, что только сейчас начинает жить настоящей жизнью».

Богатство духовной жизни как следствие сотрудничества с Божьей милостью сопровождает бр. Даниэля в период его философского и теологического обучения. Свидетельства, которые он нам оставил, указывают на особую динамику христианской и освящённой жизни в Кармеле, ведущей к воссоединению с Богом на пути к вере через горячую любовь, в соответствии с доктриной св. Иосифа от Креста.

Курс философии он прошёл у отцов Доминиканцев в Кракове. Несмотря на ограниченное восприятие, — как это он сам ранее считал, вызванное пассивным ощущением памяти — со всеми своими обязанностями справлялся прилежно. В сохранившемся отчёте оценок по курсу философии за 1947/48 гг. получил оценку «очень хорошо»: по метафизике, критике, социологии и истории филисофии; «отлично» — по истории церкви, педагогике, ивриту и христианской археологии. Был учеником отца Альберта Крапца, известного философа-метафизика, главного представителя экзистенциального томизма (учения Фомы Аквинского, пер.) в Польше.

После окончания курса философии в Кракове бр. Даниэль был направлен отцом-провинциалом Анзельмом Гадкой в монастырь в Перемышле на курс теологии. Пребывал он там два года, с 1948 по 1950. Посещал лекции в епархиальной семинарии с согласия бр. Франтишека Барды. В это же время глава монастыря допустил его к торжественному рукоположению, которого был удостоен 9 июля 1949 г. от рук провинциала о. Анзельма Гадки. До рукоположения, 14 мая 1949 г., отказался от наследства, причитающегося ему после смерти родителей, в пользу своего брата, Леона Руфайзена, проживающего в г. Нагария, в Палестине. 4 марта 1950 года капитула монастыря под началом приора о. Альбина Дзюбы единогласно допустил брата Даниэля к принятию тонзуры и меньших посвящений[7] (остиария, лекторат, экзорцист и аколит). Отец Альбин уведомил отца Провинциала о том, что бр. Даниэль сдал экзамен, необходимый для посвящений, и принял присягу. Он приложил также заполненную анкету и свидетельство о том, что кандидат обладает всеми знаниями обязанностей священника, а также определение, что «все ритуалы монастырские и клерикальные с желанием и прилежанием выполняет». Также о. Херувим Пиконь, воспитатель бр. Даниэля, с письмом от 4 марта 1950 г. прислал о. Провинциалу просьбу Даниэля о допущении его к службе поддьякона и предписанную правилами присягу, что он добровольно и в здравом уме хочет принять посвящение, давая себе также отчёт о всех вытекающих из посвящения обязанностях. О. Херувим, запрашивая разрешение на посвящение, уведомляет о. Провинциала, что малые посвящения состоятся в Епархальной семинарии 17 марта, а поддьяконство 25 марта 1950 г.

После двух лет изучения теологии в Перемышле бр. Даниэль был в августе 1950 г. направлен в Краков для дальнейшего обучения теологии в Кармелитской теологической коллегии. Догматическую теологию и Святое писание преподавал римский доктор о. Эмиль Хебда, моральную теологию — о. Иероним Пчёлка, литургику — о. Бенедикт Вальтер Щенсны.

После сдачи полагающихся экзаменов глава монастыря 2 декабря 1950 г. допустил бр. Даниэля к посвящению в дьяконат. О. Валериан Рыжка, приор монастыря, обратился от имени главы с просьбой к о. Провинциалу о разрешении и допущении к посвящению в дьяконы. Это посвящение получено в IV Адвент, 17 декабря 1950 г. из рук ксёндза епископа Станислава Роспонда.

На последнем экзамене по всеобщей теологии (de universa teologia) 25 — 26 июня 1951 г. дьякон Даниэль получил наивысшие оценки по всем предметам, 100 пунктов, или отлично (summa cum laude).

После окончания изучения теологии и сдачи экзаменов монастырский капитул 16 июня 1952 г. допустил дьякона Даниэля к посвящению в пресвитеры. Письмо к о. Провинциалу о благословении подписали от имени капитула о. Валериан Рыжка, приор монастыря, и о. Бенедикт Щенсны, секретарь капитула. Каждый студент перед принятием посвящения подаёт письменное прошение о допущении к рукоположению в священники, заявляя в нём, что делает это в здравом рассудке, добровольно, и что ему известны все обязательства священнического бытия. Просьба бр. Даниэля Руфайзена, направленая 25 июня 1952 г. к о. Провинциалу Даниэлю Гадке, заслуживает внимания, ибо она не просто обычная формальность, а содержит глубокую мотивацию и является свидетельством его духовной жизни. Между прочим, написано:

«Не чувствую себя в целом достойным принятия священничества, но, тем не менее, это не является препятствием, чтобы просить о таком высоком доверии. Вступая в Орден, не выражал желания стать ксёндзом, просто хотел всю жизнь посвятить Богу, и именно в Кармеле. Хотя подсознательно и стремился быть священником, чтобы стать помощником Иисуса в деле просветления душ. Те же стремления и желания оживляют меня и сейчас. С Кармелем, как мне кажется, я связан не только формальным сочетанием, но и внутренней полной отдачей — сразу за Кармелем стоит Иисус, и Ему посвятил я себя в нашем Ордене. Вступая, думал только об Илие, и о Кармеле-горе, и о том, что Zelo zelatus sum oro Domino Deo Exercituum, quia dereliquerunt pactum eius filii Israel (Я был с рвением ревностным. Я молюсь, чтобы Господь Бог Савоаф оставил завет своим сынам Израилевым, пер.). Однако стократно нашёл в Ордене и святых родителей-реформаторов (Терезу от Иисуса и Иоанна от Креста), и их учение, и всё богатство духовной жизни. Я совершенно счастлив, и ни за какие сокровища не изменил бы своему призванию. Общение с другими сообществами ещё более укрепило мою уверенность. Однако просить о милости рукоположения в священники не смею, даже если это будет стоить мне достижения этого достоинства. Ибо не могу заверить ни себя, ни Отца нашего, что достойно служить буду, хоть и совершенно уверен в доброте Божьей и провидении Божьем в отношении ко мне, и Бог не оставит меня своей милостью. Чувствую себя чадом святой Церкви и без преувеличения и ложного тщеславия утверждаю, что ощущаю себя веткой дерева, которая уже засохла, но снова была привита к своему естественному стволу. Считая, что такие чувстава должны охватывать каждого искренне обращённого еврея. Я не являюсь усыновлённым в чужой семье, чувствую себя как filius et herres Regni Coelorum (сын и наследник Царствия Небесного, пер.).

Что касается нашего Отца, то он — основываясь на том, что обо мне ведает, наблюдая, или из других источников, и на том, что мне моя искренность наиправдивейшая перед Отцом показать велела, — будет судить, могу ли я быть допущен к священническому достоинству — Deo gratias! (Слава Богу! Пер.). Обещаю, что все силы приложу, чтобы и Отцу славу воздать и перед Кармелем не осрамиться.

Но ежели, напротив, — рассудит против, либо пожелает ещё воздержаться в отношении меня, — приму покорно и это, и за это благодарю Бога за волю Его».

После сдачи экзамена по всеобщей теологии о. Провинциал допустил дьякона Даниэля к священнослужительству, рукоположение он принял от ксёндза брата Станислава Роспонда в костёле 22 миссионеров на Страдоме в Кракове, 29 июня 1952 года. Благословение вместо семьи совершили Сёстры Воскресения в Стрыжаве 5 июля. Крёстная мать — с. Эузебия Бартковяк — благословила его от имени покойных родителей при выходе перед Святой мессой. Кроме местного капеллана Сестёр Воскресения — ксёндза Бронислава Бартковского — в этом принимали участие: отец Валериан Рышка, приор монастыря в Кракове, о. Бернард Смырак, предстоятель дома в Завое а также другие священники из деканата и Сёстры — монахини. Достаточно также было Сестёр из Мира. Там он остался на целую неделю, замещая капеллана. В родном приходе в Старом Живце совершил 13 июля 1952 года молебен за своих родителей и родственников, погибших во время Второй мировой войны.

4. ПРОПОВЕДНИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ПОЛЬШЕ 

Первым местом его службы был монастырь Босых кармелитов в Водовицах. Приором там был благожелательный к нему о. Иосиф Прус, который привёл его в Орден. Они испытывали друг к другу взаимное доверие. Кроме пасторских, ему добавили обязанности учителя истории и математики в нашем общеобразовательном лицее.

На Провинциальном капитуле в Кракове в 1954 г. о. Иосиф Прус был избран Провинциалом. 7 октября 1954 г. он получил разрешение от ксёндза Пискора, викария капитула, на основание Орденского дома в Шопиеницах. Ещё перед войной в 1930 — 1931 гг. управление Провинции закупило за 40 000 злотых несколько помещений, предназначенных для монастыря. Юридически управляющими недвижимостью были Войцех Бартошка и Кароль Калета из Шопиениц. К концу октября 1954 г. в плохоньком сарае поселились двое — члены Ордена о. Даниэль Руфайзен и бр. Вавринец Радкевич. Местные жители, сражённые добротой и горячими проповедями о. Даниэля, бесплатно отремонтировали сарай, превратив его в храм. О. Провинциал с согласия викария капитулы Пискора узаконил его как часовню Молящейся Богоматери. В январе 1955 г. часовня получила право на службу. Обслуживала 2000 верующих. С марта в ней поместили святые дары. Ежедневно вечерами в ней совершалось богослужение под чётки.

Монахи несколько раз получали от коммунистических властей предписания освободить помещение. О. Даниэль писал протесты местным властям и центральным в Варшаву. В мае 1955 г. местные власти ПНР отстранили от работы Вавринца Радкевича. 17 ноября того же года партийные власти, видя постоянное развитие прихода, опломбировали часовню, закрыв в ней святые дары. 15 декабря к часовне подъехала на машине милиция и служба безопасности с ксёндзом Яном Хлебком, чтобы вывезти святые дары в приходский костёл. В связи с отсутствием ключа из алтаря вырубили ковчег и бросили его вместе с другими церковными регалиями в кузов грузовика. Эпилогом ликвидации орденского храма было лишние Ордена права собственности на имущество и передача его в собственность государства.

В это время о. Даниэль как руководитель ликвидированного прихода в Шопиенице приехал на постоянное пребывание в г. Чёрна. Здесь он развил пасторскую деяятельность. Многочисленные орденские собрания были направлены на соблюдение постов и подготовку к святому причастию — говению. Он проводил такие мероприятия в приходах, расположенных в различных местах. Во время служб, проводимых им в костёле отцов-кармелитов в Кракове на Пасху, на всех его проповедях люди не помещались в костёл. Руководители получали за его деятельность многочисленные благодарности и постоянные просьбы с его приглашениями. Проводил также закрытые говения в доме говения в г. Чёрна и в других местах. Сверх того руководство предложило ему также преподавание литургии в Высшей семинарии Босых кармелитов в Кракове на ул Раковицкой, 18.

Несмотря на всеобщее признание, славу и очевидные пасторские успехи, он постоянно думал об отъезде в Палестину, с тем, чтобы славить Христа землякам на родине. С этой просьбой он неоднократно обращался к о. Провинциалу. О. Иосиф Прус не торопился с разрешением, так как о. Даниэль был очень востребован в польской Провинции. В апреле 1957 года управление провинцией принял, находясь на больничной койке в Варшаве, о. Ансельм Гадек, многолетний работник Провинции. 20 мая 1957 г. о. Даниэль направил новому Провинциалу новую просьбу отпустить его в Палестину. Обращение он мотивировал следующим образом:

«Это не является следствием общего стремления, которому подвержено польское еврейство. Я врос в польский Кармель. Чувствую себя в нём прекрасно, и в Польше для меня есть поле деятельности. Так мне говорят. Тем не менее, существует ряд причин просить Вас разрешить выезд. Причин из природы глубоких размышлений, а не настроения. Ничто меня сейчас туда не «тянет», кроме убеждения, вытекающего из религиозных представлений.

В 1950 г. по данным «Всеобщего еженедельника», бюллетеня израильского Министерства по делам религий, число евреев-католиков достигло 8000. Если учесть несомненный факт укрывания конверсии израильскими властями фактов крещения, то это число необходимо увеличить. С того времени число евреев в этой стране удвоилось, в большей степени за счёт иммигрантов из Европы. Можно допустить, что и число католиков удвоилось, где-то до 20 000. Этим людям грозит возврат к иудаизму, как им самим, так и последующему поколению. Сейчас, при существовании полной религиозной толерантности, которая может закончиться, есть возможность их консолидации и хотя бы частичного сохранения в вере. Наверняка церковь направила туда определённые усилия. Наш отец (Папа) вспоминал уже в 1946 или 1947 году, что кто-то из кардиналов просил усиления помощи от Ордена.

Нельзя считать догмой, что евреи абсолютно не ждут пришествия Ильи Пророка. Может быть он возглавит движение, которое начнётся раньше и подготовит почву для Его деятельности.

Не хочу напоминать о роли, которую костёл приписывает обращению евреев, идя за гласом св. Павла. Знаю, что не сыграю в этом великой роли. Знаю также об опасностях, угрожающих моей душе и телу. Верую в Бога и Пресвятую Деву с горы Кармель. Польша не может послать много миссионеров. Если у меня есть шанс выезда, почему его не использовать? Останусь сыном Польской Провинции Ордена, к которой питаю сыновью любовь и благодарность.

Жду воли Божьей. Поэтому приму покорно любое решение. Прошу, однако, Святого Духа о рассмотрении настоящей просьбы».

На эту просьбу ответил Провинциальный Совет, собравшийся 22 мая 1957 г., на котором председательствовал не Провинциал, а о. Иосиф Прус. Совет одобрил стремление о. Даниэля, однако, учитывая потребности провинции, постановил подождать решения о. Провинциала после его выздоровления. О. Анзельм Гадек после возвращения к руководству позитивно отнёсся к просьбе о. Даниэля и разрешил ему готовиться к отъезду в Израиль.

О. Даниэль, между прочим, написал в паспортный стол следующее:

«В своём заявлении я основываюсь на том, что принадлежу к еврейскому народу, хотя и принял в 1942 г. католическую веру и вступил в 1945 г. в Орден. Всегда в этом вопросе предпочитал ясность, всегда и везде, где от меня это в официальном порядке требовалось. Избрал право и закон в Израиле, исходя из того, что получил от своего руководства разрешение на путешествие в землю, о которой тосковал с детства, когда был членом молодёжной сионистской организации».

При поддержке влиятельных людей и после завершения всех формальностей в мае 1958 г. он оставил Польшу и поселился в главном монастыре Стелла Марис на горе Кармель в Хайфе.

Здесь, на родной земле Авраама и его потомков, на земле Иисуса и Марии и в колыбели Кармеля, связанного с деятельностью пророка Илии, он начал свою пастырскую деятельность.

5. ПАСТЫРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ИЗРАИЛЕ 

Первой обязанностью пастора-еврея, приехавшего в Израиль на постоянное пребывание, была отметка в регистрационном управлении, получение еврейского гражданства и израильского удостоверения личности. Для евреев-христиан, эмигрировавших в Израиль, проблемы начинались с национальной и религиозной идентификации личности. Этот факт представлен в трудах Франциско Неграл и проф. Герман Симон. С момента основания государства Израиль в 1948 г. каждый еврей мог свободно иммигрировать в Израиль и автоматически признавался евреем и получал израильское гражданство. С момента наплыва в 1955 г. эмигрантов-неевреев были введны новые инструкции признания гражданства. 22 июля 1958 г. Совет министров принял два постановления:

1. Тот, кто чистосердечно декларирует, что он является евреем и не принадлежит к иной конфессии, регистрируется как еврей. Это определение установило религиозный критерий определения еврейства и этим определяло принадлежность к еврейскому сообществу.
2. Каждый ребёнок, которого родители декларируют как еврея, должен быть зарегистрирован как еврей. Эта резолюция была возрождена ортодоксальными евреями из-за противоречий с Галахой (перечнем юридических и ритуальных правил Талмуда).

О. Даниэль Руфайзен после приезда в Хайфу и поселения в монастыре Стелла Марис начал ходатайствовать перед властями Израиля об иммиграции в качестве еврея в рамках Закона о Возвращении, в соответствии с которым он и просил об израильском гражданстве и признании своей еврейской национальности, хотя был католиком и орденским священослужителем. Хотя как ребёнок еврейской матери он был настоящим евреем.

Израильские власти отказали ему в гражданстве на основании упомянутого выше закона. О. Даниэль после консультаций и разрешения, полученного от патриарха Иерусалимского и Апостольского Легата в Израиле а также от о. Анастазего Баллестредо, Командора Ордена Босых Кармелитов, обжаловал решение Министерства внутренних дел в Верховном суде в 1962 г. Процесс о. Даниэля получил известность и стал мировой сенсацией. Он завершился объявленным в декабре 1962 г. вердиктом: «Еврей, который стал христианином, не может считаться евреем». О. Даниэль процесс проиграл. Пятеро судей (Зильберг, Ландау, Берензон, Коэн и Манни) голосами 4:1 не признали его евреем. Мотивация такого решения была следующей:

«Мы, евреи, уважаем Освальда Руфайзена и должны быть ему благодарны за то, что этот человек рисковал собственной жизнью, чтобы спасти от нацистов других евреев. Однако, с другой стороны,  мы не можем создавать прецедента принижения понятия «еврей», существующего в самом этом слове. В то же время брат Даниэль требует от нас, чтобы мы провели разделительную линию между исторически освящённым пониманием еврея и всеми духовными ценностями, при защите которых мы погибали в течение различных периодов нашего изгнания. Никто не имеет права — утверждал далее судья Зильберг — ждать от нас такой жертвы, даже человек, пользующися таким признанием, как брат Даниэль. Опыт учит нас, что отщепенцы неуклонно отходят от нашего генеалогического дерева по той простой причине, что их дети заключают браки с лицами других национальностей».

О. Даниэль не получил гражданства на основании «Закона о Возвращении» из-за смены религии, но может получить его на основе натурализации, как чужестранец. После этого решения Верховного Суда о. Даниэль заявил журналистам:

«Я никогда не чувствовал себя членом какой-либо национальности, кроме еврейской, и не считаю, что предал свой народ. Уверен, что в принятии мной католичекой веры нет никакого преступления. Вера не имеет ничего общего с национальностью. Есть ведь католики китайские, африканские, я же продолжаю быть тем же сыном еврейского народа, каким был 20 лет назад. Ничего ведь в моей сущности не изменилось».

Затем он заявил, что в этом вопросе не будет больше предпринимать никаких правовых усилий. Воспользовался предложением Министерства, подал заявление о натурализации, возможной для всех.

Поначалу он охватил пастырской опекой смешанные христианско-еврейские семьи, в основном из Восточной Европы. В 1965 г. заложил при кармелитской парафии латинского обряда в Хайфе христианскую общину с еврейскими традициями, пользующуюся в литургии ивритом. Был также создателем и опекуном католического общества иврита и интенсивно работал по возрождению Церкви еврейской по образцу первичной христианской общины Иерусалимской церкви св. Апостола Иакова. Его пасторство заключалось в проведении литургий и богослужений, провозглашении Слова Божьего, проведении святых причастий. Предпринимал пастырские визиты, благословлял бракосочетания, совершал поминовения в своей христианской общине. На темы своей пастырской деятельности и широкой религиозной проблематики, характеристики иудохристиан и католической церкви в Израиле о. Даниэль высказывался в статьях, опубликованных на страницах «Всеобщего еженедельника», «Католики в Израиле», «Эхо Собора в Израиле» и в многочисленных интервью многим публицистам из Польши. Наиболее важные из них: с. Кинга Стрелецка, Малгожата Голицка-Яблонска, Эва Курек, Мария Остерва-Чекай, Хенрик Висс, Давид Б. Грин.

Он стремился и хотел открыть такой тип христианской церкви, который бы соответствовал еврейской ментальности:

«Ведь вначале была только еврейская церковь, и надо было случиться чему-то революционному, великому, чтобы эта церковь поняла, что она не может остаться единственной, что нужно допустить других сестёр. Одна из таких сестёр — католицизм. Церковь евреев была тем образцом, по которого должны были создаваться различные церкви. Это была первичная модель. Она давала возможность развиваться в различных направлениях, но в то же время церковь должна была эту разнородность объединять. Но всё обернулось непредвиденно трагически. Образовалась церковь греко-римская, императорская греко-римская, в полной мере приспособленная к ценностям и культуре Римской империи. И эта церковь заняла позицию материнской».

О. Даниэль постоянно напоминал, что материнской была церковь св. Иоанна Апостола в Иерусалиме, а в VI веке Рим перехватил функции Иерусалима и стал материнской церковью.

Он был усердным пастырем, патриотом, любителем и знатоком деяний Израиля, ценным гидом для многих паломников, особенно из Польши. Опекал своих братьев по Ордену, которые приезжали на гору Кармель с целью духовного развития, да и других поломников на Святую Землю.

К этой последней группе имел счастье принадлежать и я вместе с о. Яцком Ходзинским, советником и экономом Провинции. Мы были последними кармелитами из Польши, которым о. Даниэль 20 июня 1998 г. устроил поезку по Галилее под заботливой опекой о. Богдана Дека. Он сопровождал нас по Национальному парку Ципори и Бейт Шеарим. Сводил нас также в свою приходскую канцелярию. Показал дом в несколько этажей, ещё в процессе строительства, дом спокойной старости или общественной опеки для своей еврейско-христианской общины. О. Даниэль был председателем комитета строительства и обеспечивал иностранные фонды для финансирования строительства.

Он был занят общественными делами. Его приглашали с докладами и лекциями в различные учебные заведения.  Проблемы местного (Иерусалимского) костёла он лично изложил святому отцу папе Иоанну-Павлу II и Префекту Конгрегации веры кардиналу Йозефу Ратцингеру (будущий Папа Бенедикт XVI, пер.). К Иоанну-Павлу II питал огромную симпатию. Некоторые взгляды и мнения о. Даниэля были противоречивыми, поскольку они отражали трудности еврейских христиан в понимании положений католической науки  из-за отсутствия адекватной терминологии на иврите. В личной жизни О. Даниэль остался верен Богу и кармелитской харизме. До конца жизни с благоговением преклонялся перед Матерью Божьей и св. Иосифом.

6. ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ

О. Даниэль Руфайзен скончался 30 июля 1998 г. в больнице г. Хайфа в возрасте 76 лет, посвятив 52 года служению Ордену, из них 46 лет в сане священника.

Отец Даниэль Мария пробыл в больнице только 2 дня. Причиной смерти стал значительный износ организма. Похороны состоялись в воскресенье, 2 августа, в 17 часов. По просьбе родных, знакомых и прихожан похоронили его на открытом христианском кладбище рядом с монастырём. Церемонией погребения, которая была проведена на иврите с соблюдением ритуала, руководил отец Иоанн, пастырь из прихода Общества Малых братьев Иисуса в Иерусалиме. В похоронах принимали участие: Камал Батиш, епископ-помощник Патриарха Иерусалимского; Джиацинто Боулос Маркуццо — епископ из Назарета; аббаты из Абагиша и горы Сион; представитель посольства Польши — пан Пухала; группа Босых Кармелитов и около 300 верующих и друзей. Над гробом произнесли слова прощания Леон Руфайзен (поминальную молитву — кадиш, пер.) — брат о. Даниэля, и секретарь приходской канцелярии госпожа Элишева Хемкер, немка, многолетняя сотрудница о. Даниэля. В 18³⁰ в приходском костёле Босых Кармелитов в Хайфе по отцу Даниэлю была отслужена поминальная святая Месса.

В израильской и мировой печати было много некрологов и воспоминаний об известном босом кармелите с горы Кармель.