Мина Полянская: В гостиной у Дельвига

Loading

Мина Полянская

В гостиной у Дельвига1

Пушкин! Он и в лесах не укроется:
Лира выдаст его громким пением.
А. Дельвиг

Вот первая смерть мною оплаканная…
никто на свете не был мне ближе Дельвига.
А. Пушкин

И мнится, очередь за мной,
Зовёт меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и чистых помышлений,
Туда, в толпу теней родных
Навек от нас утекший гений.
А. Пушкин

О, эти беседы у камина, дивные беседы искушенных романтиков, знатоков слова, мастеров увлекательного разговора. Потрескивание поленьев в камине также, как и полыхающие костры, напоминают о жертвенных огнях древних бриттов, или же о саксонских обрядах, или ещё о каких-нибудь обрядах, вынырнувших из седой старины. Этот огонь в непогоду — ещё и бессознательный протест Прометея против силы, устроившей непогоду.

Я вспомнила, что в холодном северном Петербурге в квартире на Загородном2, что напротив Владимирской церкви, барон Антон Дельвиг, поэт, мало пишущий и ещё меньше публикующийся, даже и культивировал искусство устного разговора, а, следовательно, устную литературу, литературу непосредственного контакта. Литература письменная, обращённая к анонимному читателю, ценилась им меньше.

Гостиная Дельвига была украшена портретом его друга поэта Пушкина работы Кипренского, сделанным по заказу Дельвига, а камина, кажется, не было, но была изразцовая печь, надежно сохраняющая тепло от яростных петербургских морозов. Сам Александр Пушкин, чьим портретом, повторяю, было увенчано собрание устных импровизаторов, на самом деле, скептически относился к сторонникам любителей (только) поговорить; этот мастер слова предпочитал письменный текст, но, тем не менее, когда приезжал в Петербург, то непременно приходил к Дельвигу на его литературные посиделки, поддерживал своим посещением и беседами близкого, сердечного друга.

У Дельвига сочинялись острые памфлеты и эпиграммы, и Адам Мицкевич рассказывал сказки на французском языке, которые тут же и слагал. Устраивались игры в «свернутые бумажки»: гости получали свернутые бумажки, в которых предлагалась тема для импровизации. Так, однажды Мицкевичу досталась бумажка с темой: прибытие к берегу Одессы тела убитого турками Константинопольского православного патриарха. Рассказывают, что Мицкевич, согласно правилам игры, уединился на несколько минут, затем предстал перед восхищенной публикой, озарённый вдохновением. Импровизация была настолько блистательна, что Пушкин и Жуковский были потрясены «этим огнедышащим извержением поэзии». Как жаль, что не нашлось в тот вечер ни одного литератора, желающего эту импровизацию записать и запечатлеть для потомства. Для нас с тобой, дорогой читатель!

Как жаль, что не оказалось среди присутствующих человека с синдромом «Полидори», или же благородного Титова, издавшего устный рассказ Пушкина «Влюбленный бес» с его, Пушкина, разрешения, следуя, как впоследствии (вероятно, в укор Полидори, который не уведомил Байрона и не спросил разрешения) подчеркнул Титов, ветхозаветной заповеди «не укради». Как жаль, что никто рассказ Мицкевича не записал, не издал, не мистифицировал, одним словом, как жаль, что некому удовлетворить нашего любопытства, и никогда мы не узнаем, что сочинил Мицкевич.

Итак, в салоне немецкого барона почитался «страшный» рассказ. Сам же хозяин, по воспоминаниям одной мемуаристки, был непревзойденным рассказчиком. «Как большею частию все немцы», отмечает она, он был фантаст и идеалист, любил говорить о загробной жизни и обещал даже после своей смерти явиться к кому-нибудь из оставшихся в живых.

Он, кстати, сдержал своё обещание. Бедный барон ушёл из жизни 14 января 1831 года в 8 часов вечера навсегда — как будто бы навсегда. Спустя год, когда часы пробили полночь, и наступило самое время явления духов, он возник собственной персоной в кабинете мужа этой самой мемуаристки — человека, чуждого каких бы то ни было фантазий. В это мистическое появление Дельвига нам остаётся лишь поверить.

Возможно, это было так: муж мемуаристки, действительный статский советник, вернулся к полночи домой с какого-то очень важного визита, ещё не снял своего парадного мундира, шитого золотом и с большим стоячим воротником. Он вошёл в парадном таком виде в свой кабинет и хотел было уже отложить шпагу, когда вдруг огромные напольные часы — а они с тяжёлым вздохом начали отбивать свои удары раз, два, три… пять… семь… девять… ещё с порога — пробили полночь. И тотчас же возле часов возник грузный, большеголовый человек в бежевом фраке и в круглых очках — «привиденчество», как известно, не избавляет от близорукости — и сказал благодушно: «Такие вот дела, милостивый государь, такие вот дела».

Неясно только, почему Дельвиг явился заурядному какому-то чиновнику, а не Пушкину, столь глубоко тоскующему о лицейском своем друге. Ах, вот оно что! Вот как рассудил Дельвиг: дескать, Пушкину, этому блестящему выдумщику, современники не поверят, что я, Дельвиг, явился ему. Скажут: «Да сочинил, этот сочинитель Пушкин, как всегда сочинял. Как сочинял, вытаскивая из небытия, всех этих розенкрейцеров — Сен-Жермена, Калиостро и других знатоков эликсиров жизни, философских камней и прочих потусторонних сил. А чиновник, тот не сочиняет, ему можно верить».

Отчего же не верить? Тем более, что контрдоводов нет. Никто из нас ТАМ не побывал (или побывал?) и доказательств явления или неявления призраков народу предоставить не может. Так с верой — и вперёд! Вперёд, читатель, ибо дерзающим Бог небес, сотворивший море и сушу, помогает.


[1]Фрагмент из романа «Синдром Килиманджаро». Посвящаю дню рождения поэта, критика, журналиста, издателя альманаха “Северные цветы”, а затем “Литературной газеты” Антону Дельвигу. Дельвиг родился 17 августа 1798 г.

[2] Трёхэтажный дом на Загородном проспекте, дом 1, в котором Антон Дельвиг с семьёй прожил с 1829-1831 годы, до самой смерти, сохранился до наших дней почти без изменений.

Print Friendly, PDF & Email

9 комментариев для “Мина Полянская: В гостиной у Дельвига

  1. Мне очень понравились комменты и Бориса Альтшулера, и Ксении.
    Вы обо правы. Вначале появилась английская готика ( Гораций Уолпол, Анна Радклиф, Мэтьюрин и пр), а затем началась роскошная эпоха романтизма, которая обожала СТРАШНОЕ.
    Одна только неувязочка вышла. Гете — к романтикам, ну никак. Более того, романтиков откровенно не любил, но все же терпел. А одного из них даже не терпел. Генриха фон Клейста. У меня легко найти ГУГЛе повесть «Берлинская трагедия» о гибели Генриха фон Клейста. Клейст прислал Гете — «на коленях моего сердца!» — «Пентесилею», которая возмутила ( именно возмутила!) Гете. Ну, а что было дальше…долго рассказывать. Гете и Шиллер (друзья) не любили романтиков. У меня в «Герцена» был необыкновенный преподаватель, легендарный профессор Н. Я. Берковский ( см. мои очерки «Смерть Героя», «Нужен красный Пинкертон» «Вопросы литературы» 2011, №1, лауреаты Волошинского конкурса), автор книги «Немецкий романтизм». Так вот, он нам, студентам заморочил головы романтиками на всю жизнь. До сих пор помню его страшный шепот «Нищенка из Локарно, нищенка из Локарно». Берковский обожал Клейста, романтика, тяготеющего к страшному жанру. Разумеется я тоже обожаю Клейста.
    Однако Борис, большое спасибо за остальные разъяснения на тему «ретро». Очень интересная дискуссия. Для меня — особенно.

  2. Ксения
    — Tue, 20 Aug 2013 03:40:27(CET)

    Слово «ретро» употребляют обычно по отношению к какому-нибудь стилю, жанру и пр.
    !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
    Уважаемая Ксения,

    литературная готика предшествовала романтике — приблизительно с середины 18 до середины XIX вв. В этот период такое английское направление было главенствующим в мировой европейской литературе, но потом в Германии появился громадный Гёте и расцвела романтика. Я упрощаю, но, вроде, это так.
    Вне зависимости от изложенных вами строгих литературоведческих фактов, «ретро» для меня — это обращение к давно прошедшему этапу литературного выражения. Такой эклектизм в постмодерне сегодня необыкновенно популярен, англосаксы упорно держатся его, особенно в своих фильмах. Поэтому есть сегодня и нео-ретролитература и те же фильмы. Это вроде попытки начать писать в современных текстах в отрывках пятистопным ямбом: немного древней истории, аромата времени и хороших цитат…
    Поэтому уважаемая Мина вовсе не должна писать по жёстким пронафталиненым правилам классической «готики», а создаёт свою новую текстуру «ретро». Чем её качественные тексты для меня очень интересны.

  3. Дорогие друзья! Большое спасибо за добрые слова и понимание.
    А что касается коммента о «ретро», то все верно. Я только однажды употребила это слово к одной новелле, где соблюдала правила старой готической новеллы. Как это у Пушкина? «Подражание корану». В других новеллах я действовала только по своим правилам.
    Дорогой Марк! В рассказе все правда. Не веришь? Почему не веришь?

  4. Уважаемый Борис Альтшулер!
    Слово «ретро» употребляют обычно по отношению к какому-нибудь стилю, жанру и пр.
    Также, как и НЕО. Например, неоромантизм. Однако слово «неоромантизм» вошло в литературную науку как понятие, а ретро — нет. Попытка восстановить некий жанр, например, готическую новеллу, повесть, роман ( страшный жанр) ТОЛЬКО автором может быть определена как ретро. Это — литературные игры автора. В черном жанре готики трудились романтики ( к. 18-го — н. 19 -го в.). Например, Мэри Шелли — «Франкенштейн». Страшная новелла Гейне «Флорентийские ночи» — поздний романтизм. Писатели н. 20-го века Хаксли и Генри Джеймс возрождали готический жанр. Позже Майринк написал роман «Голем». Но никто не говорит об их произведениях: ретро. Так не принято. Однако, если бы сам Генри Джеймс определил свою страшную повесть «Поворот винта» как ретро, мы это приняли как данное. Желание автора так себя определить — для нас закон. Если Гоголь назвал свой фрагмент «Рим» отрывком. Значит, отрывок. Хотя до сих пор никто не знает, от чего этот отрывок.
    Вернемся к ретро. У Полянской здесь ретро — чего? Нет здесь ретро. И, более того, здесь нет подражания никому, хотя в литературе это часто плюс. Это небольшая самобытная зарисовка, в которой, несмотря на обилие фантастики, очень много правды. Кстати, это отрывок из романа.
    Для справки: основоположником готического жанра был Гораций Уолпол («Замок Отранто»)

  5. Дорога Мина!

    Рад очередной встрече с Ваши творчеством.
    Вы умеете перенести читателя в другую эпоху, окружить разными подробностями того времени, помочь погружению его в остановку, обозначив безусловно давно знакомые ему предметы, например, портрет кисти Кипренского, и подвести к загадке. Чуть приподнять завесу, заинтриговать, чуть-чуть обнажить картину, оставив место фантазии читателя.
    Спасибо.
    Марк Ф.

  6. Дорогая Мина,
    ещё одна готическая миниатюра в стиле ретро, придающая очарование изложенному.
    Прочитал с интересом и большим удовольствием.
    Прекрасный материал для Интернета.

  7. Решение об этой публикации было принято у нас с редактором уже после того, как напольные часы пробили 12, а день рождения Дельвига уже наступил!
    Выше опубликован фрагмент из главы «Вампир-Скиталец», в которой неожиданным образом возникает тема устного рассказа. «Вампир», рассказанный Байроном у камина на вилле Диодатти, письменно изложен ( и опубликован) его врачом Полидори ( без разрешения Байрона), «Уединенный домик на Васильевском» возник из устного рассказа Пушкина, изложен на бумаге и опубликован Титовым Пушкин разрешил). Меня озадачило сюжетное сходство происхождения двух произведений — «Вампира» и «Уединенного домика на Васильевском»: устные рассказы, ставшие письменными в другом исполнении. Судьбе необходимы варианты, переклички, дабы история повторилась. Пушкин, хорошо знавший скандальную историю с публикацией Полидори, на мой взгляд, ради литературного азарта разыграл на жизненной арене эффектный сценарий романтической истории «Байрон и Полидори», рискуя нарушить «зазор» между жизнью и искусством. Спектакль можно было бы назвать «Байрон и Полидори», а также «Пушкин и Титов». Или: «Полидори и Титов». Не литература ли жизнь?

    1. Не литература ли жизнь?
      Очень хорошо написано, немного старомодным и неторопливым языком, как и положено писать о поэте,жившем в 19 веке. Вы пишете в комменте: » Не литература ли жизнь?» На мой взгляд, то, -что хорошо написано,становится жизнью. Всё остальное- только попытки замаскрироваться под жизнь. Но они сразу бросаются в глаза. Спасибо, Мина!

Обсуждение закрыто.