Александр Левинтов: Швейцария и окрестности. Продолжение

Loading

Александр Левинтов

Швейцария и окрестности

(Продолжение. Читайте начало здесь)

Швейцария как колыбель русских революций

Начиная с Герцена-Огарева и Бакунина, Швейцария оказалась прибежищем всей нашей революционной гопоты: нигилистов, социал-демократов, социалистов, марксистов, прудонистов, социал-революционеров, анархистов, анархистов-коммунистов и просто коммунистов — горлопанов, бомбистов, террористов, публицистов, конспираторов, экспроприаторов и налетчиков на банки и кассы.

Те, кто владел французским, ехали в Женеву, немецким — в Цюрих, обоими языками — мотались между этими двумя городами.

Среди этих русских революционеров собственно русских было немного: преобладали евреи, армяне, грузины и другие инородцы. Евреям в царской России получать высшее образование запрещали или сильно мешали, кавказцам и прочим проще было овладеть европейскими языками, чем русским, да и они испытывали трудности при поступлении в российские университеты.

Не то — революционерки. Здесь явно преобладали русские и еврейские девушки. При этом хорошим тоном считались фиктивные браки как способ выезда для них заграницу.

В Женеве доля российских студентов порой доходила до 50%, в Цюрихе — более трети, при этом российские девушки составляли 95% женского состава студенчества.

Швейцарские университеты принимали иностранных студентов без вступительных экзаменов, а профессура всячески заманивала их на свои лекции — оплата труда зависела от посещаемости лекций.

Российская молодежь предпочитала гуманитарные факультеты: философию, филологию, искусства, юриспруденцию, медицину, а также биологию и математику.

Надо сказать, что большинство студентов из России ехали действительно за учебой, за знаниями, за профессией, но, оторванные от семьи, корней и устоев, становились легкой добычей политических радикалов, краснобаев с горящими глазами и вывернутыми от безденежья карманами.

Сюда же стекались и все прочие левые политэмигранты и беглецы из царских тюрем, каторги и ссылки. Они становились местными героями и властителями дум молодежи.

В ореоле страданий и жертв они издавали в Швейцарии бесчисленные революционные газеты, журналы, прокламации, брошюры, отсюда же, из Швейцарии тянулась в Россию контрабанда печатного слова и оружия.

Этому не препятствовали швейцарские власти, по большей части настроенные весьма демократически и критично к самодержавию.

Естественно, что в этой среде господствовали самые легкие и вычурные половые связи и отношения: Герцен и Огарев имели одну жену на двоих, Бакунин гонялся за чужой женой, кто-то жил на средства своих «муз». Шел бойкий обмен настоящими и фиктивными мужьями и любовниками.

Здесь тусовались, крутились и суетились Кропоткин и Лавров, Камо и Вера Фигнер, Луначарский и Лопатин, меньшевики, большевики, эсеры, прочая мелкая и крупная мошкара, толкавшаяся в митингах, диспутах, марксистских кружках, любовных, финансовых, политических и уголовных интригах — у кого угодно голова пойдет кругом.

При этом российские политэмигранты жили здесь годами и десятилетиями (Плеханов, Троцкий, Ленин, Дан, Мартов, Дейч и им подобные), глубоко ошвейцаривались, с них линяла всякая российскость, кроме ненависти-обиды на царизм, в известной степени оправданной.

Любопытно, что после революции многие из них, не признав большевиков за законную власть, опять уехали в Швейцарию, где мирно доживали свои революционные жизни под пеплом мемуаров и воспоминаний, в тихой дали от Ленина-Сталина и ВЧК.

Федор Михайлович Достоевский, дичившийся всей этой братии (он очень бегло встречался только с Огаревым в Женеве), чутким своим писательским нутром слишком глубоко понял природу этого евро-российского явления и в «Бесах» (1871-1972 годы) не только подробно описал типажи и типы российских левых, но и дал убийственный для России прогноз политической жизни страны. Ленин еще и валенки не обул, чтоб «бегать по горке ледяной», а Достоевский описал и его, и его подстрекателей (Маркс, Плеханов, Тургенев, Герцен, Чернышевский, Бакунин), и его предшественников (Нечаев, по роману — Петр Верховенский) и даже Сталина и Путина (Шигалёв, идеолог тотального шпионажа).

Этот коротенький текст — не только историческая справка.

Путинский режим, заставляющий власть и деньги имущих отправлять своих детей в европейские а американские университеты, куда подальше от российского бреда, с одной стороны, и нагнетающий террор и прессование любой оппозиции в стране, с другой, не готовит ли он себе и всем нам на смену новых безбашенных, радикально и безумно настроенных бесов и оторв? Не вынашивает ли он новые революции на наши бесталанные головы?..

Станция Le Chatelard-Frontiere (Швейцария)

На станции Le Chatelard-Frontiere

Я сижу под ливнем.
Белое вино.
Ничего не видно.
Я сижу давно.
Всюду заграница,
Всюду несвое.
Может, это снится,
Или жизнь поет.
Мне легко и чисто —
И не жаль, что жил.
Годы мчатся быстро,
Как под ветром пыль.
Сильно пахнут флоксы,
Облака бегут.
Утром будут росы.
Буду ли я тут?
Мох свисает с елей —
Видно, постарел.
Воды камни мелют.
В небе гром от стрел.
В Альпах все спокойно:
Грозы и вино.
Под дождем убойным
Я сижу давно.

В домашних тапочках по Альпам

Тапочки я себе отхватил дивно удобные, да ещё с итальянской символикой. И так им понравились Альпы, и столько они всего тут насмотрелись! Ну, а ними и ноги всё это видели, а с ногами и то, что они носят над собой, ну, то есть, меня.

Милан (бегло)

Милан на 80% современный город и только на 5 — старинный. На каждом, не вчера построенном, доме — следы многочисленных перестроек. Каждый дом создает хотя бы клочковато оазис жизни: балкончики, садики, цветочки, уютцы, закоулочки приватности. Фасадная жизнь города — шумная, быстрая, яркая, крикливая, с изнанки — спокойная, уединенная, малолюдная. На улицах много африканок и азиаток, по большей части страшненьких.

Миланцы — весьма сомнительные итальянцы: по пренебрежению и презрению ко всем иностранцам и по скорости речи они — итальянцы, по деловитости и расчетливости — немцы. У миланцев особая чуткость к посуде — здесь никогда не подадут пластик, и вся посуда стильна, интересна и привлекательна.

В нашем отеле за завтраком оказались две русские половозрелые школьницы. Они деловито и внятно обсуждали свои сексуальные планы на предстоящий день, уверенные, что здесь нет русских. Как выяснилось, в ресторане не было нерусских. В глазах миланских официанток полная готовность на всё, но не задаром.

Ла Скала и Собор (Дуомо) всё ещё на месте. «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи в Санта Мария де Грацие производит заметно более сильное и трепетное впечатление, чем скромное место подлинной Вечери в Иерусалиме.

Генуя (совсем бегло)

Ялта построена как аналог Генуи, но — скверный аналог. И чаша гор, и бухта в Крыму меркнут и бледнеют перед этой лигурийской красавицей.

Город очень светлый, в мягких и теплых тонах: желтых, розовых, коричневых, охристых, терракотовых, оранжевых, жженой сиены. Примыкающий к порту даунтаун, правда, средневеково тесноват, тёмен и пованивает, но во всем остальном город архитектурно пышен, богат, радостен, весел. Очень выразительный рельеф порождает любопытные эффекты: на лифте внутри городской стены попадаешь не на узкий гребень, а на другую городскую застройку. Идешь по улице вровень с крышами домов нижнего города. Я бродил по нему и вспоминал — именно он час то снился мне в красивых урбанистических снах.

К северу от Генуи до самого Сан-Ремо и далее — до Лазурного Берега Франции тянутся лигурийские пляжи, мелко-галечные и песчаные, с уходящими за горизонт кулисами ниспадающих к морю гор. Это очень напоминает наши черноморские пейзажи с той только разницей, что местные пляжи инфраструктурно и сервисно вполне обеспечены, а медузы небезопасны и оставляют на память о себе волдыри и пятна ожогов.

Женева

Женева (совсем бегло)

Город расположен на самой границе с Францией и на берегу Женевского озера с гигантским фонтаном, в его сточной части. Всего в 200 метрах от истока на реке, в самом центре города, ГЭС. Город роскошен, пышен, холоден, сер, комфортабелен, невыразителен. Преобладают дома французской архитектуры, с высокими темными мансардами. И непомерно, неслыханно дорог, во всём. Основной городской транспорт — трамвай, как и все европейские, очень комфортабельный и чистый, приходится только горько вздыхать, что Москва и Питер упорно сворачивают трамвайное движение вместо его модернизации. Женева — родина Лиги Наций. Здесь мы подписали в 1929 году декларацию, считающую недопустимой аннексию чужих территорий в ходе военных действий. За первый же территориальный разбой в Финляндии нас вышвырнули из этой организации, но в ходе Второй мировой мы успели нахватать и Восточную Пруссию, и балтийские страны, и Восточную Польшу, и Западную Украину, и Закарпатье, и Буковину, и Молдову, и Южную Бессарабию, и Южный Сахалин, и Южно-Курильские острова, и…

Лозанна

Лозанна (бегом)

Гораздо живей, живописней и красочней Женевы. Расположен на сгибе Женевского озера, уходящего отсюда на юг. Город холмист и тем похож на Геную: идешь по городу на уровне крыш домов нижнего города. При этом не приходится карабкаться или тащиться по крутым склонам: есть лифты, подъемники, эскалаторы. Цветовой хаос, сочетание разных времен, стилей и эпох делает Лозанну картинной и живописной. Весь общепит здесь, как в Женеве, безумно дорог. Но все жрут и жрут, будто им за это платят.

По Тиролю

Auf die Bergen will ich steigen…
Фраки и чулки из шёлка,
в тонких кружевах манжеты,
ласка речи и объятий
— не хватает только сердца!

Если б в сердце чувства были,
трепет страсти и мучений
— мне смертельно надоели
вашей фальши канители!

В горы я хочу подняться,
где живут простые люди,
где свободный ветер веет
и легко усталой груди.

В горы я хочу подняться,
там, где волки, ели, кручи,
где поют ручьи и птицы,
и несутся гордо тучи.

Полированные залы,
полированные лица…
я хочу подняться в горы,
посмеяться и напиться
Генрих Гейне «Путешествие по Гарцу»

Еще в школе я в упоении читал это стихотворение на немецком языке, до сих пор помню его настолько, что могу перевести еще раз (в эпиграфе — мой сегодняшний перевод), и вот теперь я здесь. Правда не в Гарце и не на его главной вершине Брокен, Лысой Горе, а всего лишь в Альпах, но ведь Альпы — это просто очень высокий Гарц.

Про Альпийский регион

Бог подарил людям эту необыкновенную природную красоту и разум не разрушать ее.

Удивителен Альпийский регион Европы! Вроде бы, все одинаково: живописные горы, живописные селения, живописные коровы, живописные канатки и спуски для горнолыжников, бесконечные дожди, сменяемые бесконечными снегопадами, а всё-таки — какое всё разное!

Савойский регион вокруг Монблана (Швейцария, Италия, Франция): прекрасно-легкие светлые савойские вина, фондю, савойские сыры, тесные номера и апартаменты

Северная Италия: дивные белые сухие вина, всё, как в отеле-казино Bellagio, только без цвето-музыкального фонтана, карпаччо с дикими грибами, дома разрисованы внутри

Тироль: строгие белые сухие, шницеля, всеобщее помешательство на цветах, разрисованные стены домов

Бавария: пиво, колбаски, сверхпрозрачные сухие белые вина, тень фюрера на каждой скале, замки

Лихтенштейн: абсолютно конституционная монархия, стройные белые сухие вина, всё будущее — в прошлом.

Северная часть альпийского региона отличается от южной тем, что здесь довольно много лиственных деревьев: береза, ольха, осина. Всё остальное — неразличимо.

Иннсбрук

Про границы Тироля

Если в каком-нибудь Зеефельде (но можно и в Иннсбруке) посмотреть на север, то будет видна гряда гор высотой около 3000 метров, отделяющая Тироль от Баварии, а если на юг — то похожая на нее гряда, отделяющая Тироль от Италии. Посмотрев на запад, вы, скорей всего, ничего не увидите — там крошечная провинция Форарльберг, называемая теперь всё чаще Западным Тиролем, клочок Лихтенштейна и малюсенький кусочек Швейцарии. Отличие Иннсбрука от Зеефельда в том, что, глядя на восток в последнем, вы, кроме гор, ничего не увидите, а в первом всё-таки угадываются по долине реки Инн остальная Австрия и Дунай. Ну, и кроме того, Зеефельд расположен чуть не на тысячу метров выше Иннсбрука, именно поэтому здесь расположены олимпийские объекты, требующие много снега — лыжные гонки и биатлон. Проскочить Тироль с юга на север можно за час, но лучше не спешить. Вот такой тесный и просматриваемый насквозь мир.

Зеефельд

Про погоды

Альпы — одно из самых солнечных мест на Земле — Солнце всходит здесь 365 раз в год, но это не всегда заметно. А когда заметно, то впечатляет любого солнце— и огнепоклонника: из-за крутого склона миллиардноваттное Ярило буквально выпрыгивает, как лыжник с трамплина — и сразу, без всяких прелюдий и увертюр настает день.

Здесь всегда сыро и влажно, не успеет кончиться один дождь, как наступает следующий. То сверху, то снизу нагоняет стремительные облака: кому облака, а нам, сидящим в них, туманы. После московского зноя эти ливни, эти дрызлы, холодрыга до костей и дрожалово — не передряга, а бальзам.

Когда же выглядывает солнышко (бывает, бывает такое!), мир становится необыкновенно красив и слащав, будто американская фотография в National Geographic за позапрошлый год.

Выходя из дому, непременно надо брать с собой зонтик, крем от загара, что-нибудь легкое, куртку-ветровку, дождевик, какую-нибудь телогрейку и хотя бы четыре пары сменной обуви: тапочки, горную, летнюю и зимнюю. Да, и не забудьте фляжку со шнапсом, и побольше, побольше.

Прогнозировать местные погоды — парапустяков: если с утра светит яркое солнышко, а на небе — ни обачка, значит скоро непременно пойдет дождь, а если с утра пасмурно и льёт, значит, может быть, к вечеру станет солнечно, хотя бы на пару минут.

Про местную культуру барбекью

В 30-е годы 19-го века русские на Кавказе в ходе Кавказской войны познакомились с шашлыком — и шашлычная лихорадка продолжается по сей день и еще бог весть знает сколько времени будет продолжаться. Шашлык — самое популярное блюдо в России. То же самое произошло в Германии с барбекью, но в ходе другой войны — Второй мировой. И теперь мясо гриль здесь популярней, чем в Америке: практически в каждом доме тот или иной прибор: на угле, на газе, на электричестве. В любом магазине — колбаски для барбекью, замаринованные ребрышки, свинина, баранина, говядина, курятина, индюшатина, в ход идут лосось, креветки, кальмары, овощи — всё, что попадается под горячую руку. Мясо и прочее готовят дома и на лоджиях, в патио и на улицах, во дворе и в лесу — всюду.

Про шорле

Здесь очень популярен коктейль шорле — газировка с чем угодно: газировка с вином (вайн-шорле), с пивом (бир-шорле), с крепким алкоголем (шнапс-шорле), с соками и так далее, но самый верх совершенства — газировка с газировкой, впрочем, можно и без газа.

Про местных обитателей

Когда-то здесь жили древние тиры, но они вымерли вместе с динозаврами. Потом тут некоторое время жили тирольцы: пели тирольские песни и делали еще что-то тирольское.

Теперь здесь многими домами владеют голландцы (что понятно и легко объяснимо: Голландия — почти соседняя, через стенку, страна, и за неимением собственных, голландцы очень любят и высоко ценят чужие горы), а основное население, судя по номерам машин, итальянцы(I). Вторыми идут немцы (D), а за ними, с небольшим отставанием, австрийцы (A), далее французы (F), швейцарцы (H), англичане (GB), те же голландцы (NL) и, разумеется, русские — куда теперь без них?

Что тут делают все, понятно, но зачем так много итальянцев, у которых всё то же самое буквально за горой? Неужели всё дело в пиве? Впрочем, они, не только пьют пиво, но и преобладают в сервисных рабочих местах, совсем как мексиканцы в Калифорнии.

Именно здесь я понял, в чем различие германской и австрийской национальных идей: немцы доходят до чего-нибудь, чтобы наесться, австрийцы считают, что добираться необязательно.

Про made in Tirol

Надо заметить, что в Тироле всё — тирольское, и все названия — тирольские, и все бренды — тирольские, разве что вино — австрийское и из других соседних стран. Особое ударение делается на продовольствие местного производства, одежду, обувь и кустарные изделия. После того, как я однажды купил у индейцев в Аризоне самодельную кухлянку made in China, придирчиво разглядываю все homemade и handmade: в Тироле ничего китайского нет.

Тироль блестяще опровергает расхожее и устойчивое мнение ученых о том, что горные страны обречены быть убыточными и дотационными: здесь любят и умеют хозяйствовать (выращивать, откармливать, перерабатывать, производить — работать), здесь любят и умеют делать деньги. В этом отношении российский Кавказ, Горный Алтай и Байкал обречены на провал и неуспех, сколько бы денег сюда ни закачивалось: местные племена скорее будут грабить, чем обслуживать приезжих, они живут всё ещё в примитивной модели gathering economy (собирательство), что гораздо ближе к обворовыванию собственной природы и среды обитания, чем к производству.

У нас на Кавказе, как, впрочем, и во всей России вместо того, чтобы проливать свой пот, предпочитают проливать чужую кровь.

Про биопродукты

Сначала я слегка опешил, увидев биомолоко, биомясо, биояйца — а что, бывает другое? Потом вспомнил, что да, увы, бывает. От этого иного пухнешь как на дрожжах, тебя разносит, тебе меняют формулу крови и тела, наносят эндокринные травмы. Это называется метаморфизированная генномодифицированная биомасса, которой питаются американцы и подражающие им.

В Америке нормальная еда называется organic и продается она в магазинах для богатых, например, Whole Food, в бедных овощных лавках мексиканцев для мексиканцев или на колхозных рынках.

Этот organic лишь отдаленно напоминает европейские биопродукты. И дело не только в более строгих европейских стандартах: биокурица живет на свободе, откладывает яйца, где ей заблагорассудится, биокорова таскает свою биоговядину по привольным и тучным лугам, ею же удобряемым, дает биомолоко, биосметану, биомасло, биосыр и биотворог, довольная судьбой, свободой и другими гражданскими правами.

Биопродукты заметно, процентов на двадцать дороже, но продаются не в отдельных элитных магазинах или на отдельных полках, а вместе со своими полуискусственными аналогами: в этом отношении европейцы и богаче и демократичней американцев.

В одном магазинчике я придирчиво спросил: «У вас биомясо?», на что продавщица почти обиделась: «нет, наше мясо — австрийское!», дав понять, что биопродукты — еще не верх совершенства и чистоты.

Зеефельд зимой

Про Зеефельд

Таких городков в Альпах — наверно, сотни. Но это — не горошины из одного стручка и не маленькие подобия больших альпийских городов. У каждого из них — своя культура, обычаи, святыни, табу и праздники. Деревня чуть моложе Москвы. Она существует с 1180 года. Много ли у нас осталось столь древних деревень? У нас и городов-то такого возраста — два-три десятка.

Кто-то считает, наверное, что столицей двух зимних Олимпиад, как и американский Лейк-Плесид, является Инсбрук, но в Зеефельде считают, что обе эти Олимиады прошли в Зеефельде и немного в Инсбруке.

На Успение Богородицы здесь проводится день города. Дресс-код праздника — всё белое. Участники — и австрийцы, и немцы, и итальянцы, и всякий попавший сюда. Классическая итальянская, немецкая и русская музыка, показ местных мод, все рестораны в подчеркнуто белых тонах одежды официантов и скатертей. Тут нет места меркантильности, выгоде или коммерческому расчету: люди относятся с уважением к себе и своему городу.

Каждый город, если он город, а не поселение, не спальный цех и не чья-то вотчина, отчаянно бьётся за свою неповторимость и независимость от внешнего мира, стандартиризующего всё подряд: меню, расписания и частоты.

На горе и ужас правоверных евреев, которых в Зеефельде непривычно очень много, как в Иерусалиме, в ночь с пятницы на субботу над городом — чумовая канонада фейерверков: народ гуляет.

За кафедральной церковью — холм, на вершину которого ведет довольно крутая тропа. Наверху площадка для пасхальных мистерий: небольшой амвон, камень с изображением трех женщин Иерусалима: девы Марии, Марии Магдалены и соседки Марии, что принимала роды Иисуса, камень Распятия и камень Погребения, вокруг которого камни, изображающие апостолов. Рядом астрономами Инсбрукского университета даны графические астрономические расчеты и координаты времени на 2000 год. Замечательно это место тем, что с него открываются изумительные виды во все стороны на горы, город и озеро.

Расположенный на межгорном плато, Зеефельд не идеален для сердечников (по себе это чувствую), может быть именно поэтому здешний огромный (и весьма фешенебельный) хоспис расположен очень близко от городского кладбища: и тихо, и незаметно, и экономно, прости господи.

Про собачек

Маленькая страна — маленькие собачки. Большие здесь просто не вписываются в тирольское пространство. И даже соседский сенбернар, очень-очень умный, с которым я каждый вечер вынужден играть, всего в четверть обыкновенного сенбернара, эдакий нано-сенбернар.

Собачек, собаченций и собачонок здесь — видимо-невидимо. Они все чрезвычайно умные, вежливые, воспитанные, одеты прилично, по моде и по сезону, при встрече не облаивают друг друга, а очень деликатно обнюхиваются и по-приятельски целуются. У всех у них уморительные мордочки, будто им их нарисовал Дисней. Влекомые ими люди стараются подражать своим кумирам, и я так ни разу и не услышал «сам дурак!» ни на одном европейском языке.

Про физкультуру и спорт

Американцы — очень бодрый спортивный народ, однако я помню: летом в Скво Вэлли и на Мамонтовом озере — полное запустение. А в Альпах спортивная жизнь бурлит и кипит круглый год: бездействуют только горнолыжные трассы, трассы сноубордистов, катки, поля для кёрлинга и трамплины, но кресельные подъемники работают и в августе. На роликовых коньках и лыжероллерах носится на запредельных скоростях угорелая молодежь. Асфальтовое покрытие трасс — не то, что МКАД: идеальное и толщина только асфальтового слоя 15-20 сантиметров. На биатлонном стрельбище гремят выстрелы, по оборудованным терренкурам мотаются старики и инвалиды, велосипедисты. Ручьи под дорожками и трассами бегут по трубам, в ручьях стоит полуметровая форель, на обочинам — грибы, ягоды и муравейники.

Тут же — бассейны, гольфовые и крикетные поля, поля для детских игр, теннисные корты, волейбольные площадки. И всё это — в отличном состоянии, всё функционирует и не то, чтобы переполнено, но вполне занято. При хорошей погоде небо пестрит дельтопланами и парапланами, как лесная лужайка мухоморами, сыроежками и прочими поганками. Плотность спортивной и физкультурной инфраструктуры просто потрясающая, гораздо выше, чем переуплотненная инфраструктура отелей и жрально-выпивальных мест.

Считается, что Зеефельд — для детей, стариков и начинающих, но это верно не более, чем на 80%. Во всяком случае знаменитые зеефельские бани с тремя минеральными источниками (один — термальный), забиты в основном молодыми и здоровыми, круглосуточно.

Зеефельд дал миру восемь олимпийских чемпионов, которые в свою очередь взяли десять золотых олимпийских медалей. А городишко (всё-таки, кажется, у этой крошечной деревни статус города) — простреливается даже из малокалиберной винтовки. Чемпионы — лишь следствие массовости, а не массовость — телескоп и ускоритель для чемпионов. При этом под массовостью следует понимать не только поголовье, но и массив времени. Тирольцы были спортивны и до появления олимпийских игр и не бросят спорт даже, если игры иссякнут. А у нас?

В тридцатые и пятидесятые вся страна стучала в волейбол, в сороковые— пятидесятые процветали футбол, коньки и лыжи, в пятидесятые и шестидесятые — настольный теннис и шахматы, в семидесятые-восьмидесятые — хоккей, потом — теннис и плавание, сегодня — стрелялки-убивалки, а в результате — ни традиций, ни обычаев.

А спортивно-физкультурные нравы и обычаи — долголетие жителей. Наша хаус-майстер Регина, голландка лет семидесяти, как бы не с гаком, юрка, проворна, спортивна. Наш трехэтажный трехквартирный дом — полностью на ее плечах и, кажется, не единственный: она и убирает, и стирает, и косит газоны, и занимается мелкими ремонтами, и ухаживает за цветами, а в городе я вижу, как она ещё таскает коляску с огромным инвалидом — и всё это без усилий, в лёгкую.

Mittenwaldbahn, Тироль, Австрия

Про Инсбрук и Хрустальный Мир Сваровски

Из Зеефельда в Инсбрук ведет отличный автобан, но ни в коем случае не делайте этого: надо ехать по железной дороге, которая змеится и петляет, ныряя в туннели, по крутому, почти отвесному восточному склону долины. Понятно, почему брат царя Николая II, руководивший строительством Круго-Байкальской железной дороги, решил перещеголять Европу и построить самую красивую дорогу в мире и для этой цели выписал лучших мостостроителей и путейских инженеров из Швейцарии, Италии, Германии и Америки. Даже строительный материал был привезен из Италии, из Доломитовых Альп.

Трудно сказать, какая из этих двух дорог прекрасней (в обоих случаях местное движение отделено от магистрального), но, если по Кругобайкалке едешь, как на телеге по проселочной дороге со скоростью ломовой лошади, то тут мчишься на 100 километрах в час плавно, совершенно не ощущая стыков. Иногда электричка чуть не зависает в воздухе, и, будь я килограмм на 5-10 тяжелее, мы непременно сверзлись бы с отвесного склона в мутную ярь быстроходного Инна.

Инсбрук… всё, что каждый из нас думает об Австрии, не быв здесь, интуитивно прав: изнеженная ленца, крем-брюлёвое барокко, пышные, молочно-восковой спелости, бюсты, устаканенный и размеренный комфорт. Сплошное безе и взбитые сливки.

Город зажат живописными горами, смотреть на него сверху, свесив ноги с полуторакилометровой или даже двухкилометровой кручи — одно удовольствие: и дышится и поплёвывается с необыкновенной легкостью и охотой.

На шумной и широкой Мария-Терезия штрассе — вечный и бесконечный праздник. Вот пример взаимной любви монархии и народа: Австро-Венгрия времен этой императрицы была самой славянской страной в мире (75% населения страны — славяне: чехи, словаки, украинцы, поляки, гуцулы, сербы, хорваты, словенцы и другие югославы, швабы и — всё равно всех не перечислишь), которых императрица любили и жалела, как и чем могла помогала, получая взамен искренние чувства любви и благодарности.

В селе Деловое Раховского района Закарпатской области, в самом ядре Гуцульщины Мария-Тереза установила стелу «Центр Европы» — и это сильно утешало и утешает тамошний, не очень богатый и счастливый народ.

Центральная часть Инсбрука — один сплошной огромный ресторан, разбитый на множество отдельных «залов» наподобие осколков зеркала троллей. И все обитатели города непрерывно жуют и глотают, глотают и жуют, жуют, глотают и утираются салфетками.

Старый Инсбрук — помесь Старого Таллинна и Венеции: коротенькие и узенькие улочки, забитые сувенирными лавочками, питейными заведениями, музеями и толпами людей. Это очень интересно и не менее утомительно. День-два — и от Инсбрука начнет болеть голова, захочется домой или просто подняться в прохладные горы, чтобы заодно и посмеяться там над нами или вами, в зависимости от гражданства.

На восточной окраине города, у автобана №12, что ведет в Вену и Зальцбург, расположен Crystal World Swarovsky, Хрустальный Мир Сваровски: комплекс, включающий в себя ювелирное производство всемирно известной фирмы, музей, торговый центр и парк. Всё это впечатляет не только размерами, но и фантазией, а также непередаваемым изяществом этого материала.

Альпийский зоопарк, как и все зоопарки мира, рассчитан, главным образом, на детей и школьников. Две особенности этого: коллекция альпийской фауны и повышенная вертикальность — все сидят на головах друг у друга на крутом склоне.

Замок Хоеншвангау

Про Лебединое озеро

На границе Баварии и Тироля, там, где Альпы встают первой, почти отвесной стеной, легковооруженные гастаты Великой фаланги, а на север открывается слегка всхолмленная равнина, на обрывистых скалах понаставлено замков.

В ранние времена это были баронские разбойничьи гнезда, откуда рыцари наблюдали за дорогами и тропами ради своего Geleitrecht, права конвоя или того, что сегодня называется рэкетом и крышеванием.

Замок Нойшванштайн

Выродилось это в беспочвенный, не имеющий никакого прагматического значения аристократический стиль: и чем богаче, дороже и романтичнее — тем бессмысленней. Баварский король Максимилиан строит здесь огромный замок Хоеншвангау, а его сын и преемник, Людвиг II Баварский, уже во второй половине 19 века возводит рядом Нойшванштайн, белоснежный дворец с захватывающими видами и позднебарочным хаосом интерьера. Помешанный на музыке и в особенности на операх Вагнера, король пытается соединить в этом сооружении и Нибелунгов, и Зигфрида, и Лоэнгрина, и Валькирий, и Тристана с Изольдой, и Брунгильду, и гибель богов и вообще весь мрачный романтизм великого карлика.

Замок Нойшванштайн зимой

Оба замка получили свое название по расположенному вблизи Шванзее, Лебединому озеру (рядом — Альпийское озеро, не менее живописное).

Балет, написанный Чайковским, декоративно и даже сюжетно полностью совпадает с этими местами. Этой музыки здесь явно не хватает, а вот гром и грохот медных Вагнера — почему-то неуместен.

Современные Одетты и Одиллии, одетые в опрятные баварские национальные костюмы, таскают посетителям кружки отменного пива «король Людвиг II» к незатейливым колбаскам и шницелям, чай-кофе и разгорячённые, в ванильном месиве штрудели. На пароконной карете можно подняться к замкам — совсем задешево, либо, если с романтикой напряженно, на экскурсионном автобусе, совсем дешево.

Кто был в замке Хёрста в Калифорнии, может не утруждать себя этими Лебедиными замками.

Считается, однако, как непреложная истина: тот, кто был в Германии и не поднимался на Marianbreucke, мост Марии (мать Людвига II, основательница Красного Креста), расположенный на уровне замка Нойшванштайн, тот в Германии не был.

Открывающийся отсюда вид изумительно, академически красив.

Про исток Изара

Столица Баварии, славный город Мюнхен стоит на Изаре, который довольно шустро стремится к Дунаю. Это отнюдь не противоречит тому факту, что река эта начинается в Тирольских Альпах неподалеку от Зеефельда.

Как и многое другое у немцев и австрийцев, это вполне гидрологическое явление превращено в назидательно-развлекательное мероприятие под названием «Долина Призраков».

По участку узкого ущелья, на дне которого бьется голубоглазый Изар, проложен маршрут: с одной стороны — просто тропа, с другой — очень добротно сделанная и потому совершенно безопасная и удобная металлическая галерея. Соединяются оба борта мостом с панорамой реки, ущелья, водопада.

Конечно, виды — потрясающие. Кроме того, по трассе расположено десятка два-три «стоянок»: тут можно в рупор крикнуть и вызвать эхо, там — посмотреть на поток через зеркало, там в нише деревяшка изображает из себя призрак, равномерно издающий крик, а здесь — деревянная уменьшенная копия Стоунхеджа, Лес Сказок и прочие пугалки, назидалки и причиталки, на которые можно не обращать никакого внимания — вход свободный и бесплатный. Самое интересное — веревочный городок, превосходный тренажер для мальчишек, с тарзанками, карабинными переправами, веревочными аттракционами, мальчишеским визгом и посвистом.

В горах петляет всё: реки, дороги и границы. Едешь на машине и на каждом повороте — Изар то справа, то слева, то ты в Германии, то в Австрии. И даже на экскурсионной тропе есть столбик «Achtung! Staatgrenze», но на этот столбик обращают внимание только собачки. И понимаешь весь идиотизм наших «священных границ». «ни пяди своей (сворованной нами) земли никому не отдадим». Государственная граница в современном понимании — анахронизм, а Карацупы и Джульбарсы, строго охраняющие такие границы — реликты и носители угрозы по обе ее стороны.

Линдерхоф — нано-Версаль

Про Линдерхоф

Из трех замков последнего баварского короля Людвига II этот — самый маленький, но единственный полностью законченный. Нойшванштайн не мог быть достроен в принципе, как неостановима была фантазия «сказочного короля», а на замок Херренкимзее, который должен был полностью повторить Версаль (Людвиг II обожал Людовика XIY, короля-Солнце), не хватило бы никакой казны Баварии, бедной и разоренной романтическими бреднями короля.

Дворец действительно маловат, но сделан в одном вкусовом тоне позднего барокко и рококо, когда все рассыпается на фрагменты, детали и завитушки.

Самое сильное впечатление — грот Венеры. Это, конечно, не грот. А сталактитово-сталагмитовая пещера с озером в главном зале. На заднюю стену пещеры натянута огромная картина бала у Венеры, в центре озера — золотая лодка, влекомая Амуром, всё это — под музыку из оперы Р. Вагнера «Лоэнгрин».

В парке встречаются огромные деревья: ели, кедры, дубы, платаны необыкновенных размеров и обхватов.

Справедливо, что последний баварский король, разоривший свою страну, остался без наследников, и теперь всё это принадлежит самой стране и приносит ей весьма ощутимые доходы. К сожалению, в нашей стране ничего подобного не было, нет и не будет: наворованное и награбленное у народа бесследно исчезает…

Про Западный Тироль и Лихтенштейн

Дорога в Альпы по долине Инна — сплошные туннели. Здесь уже почти никакой коммерческой инфраструктуры, и люди живут натурально — зарабатывая не деньги, а средства жизни. Но всё также — все дома и балконы украшены цветами. Храмы и замки на вершинах освещены по ночам — и это придает сельскому горному ландшафту одухотворенность.

Самый длинный туннель — 16 километров. Он и есть граница между Тиролем и Западным Тиролем.

Самое заметное, даже разительное отличие — в архитектуре. Здесь она приземистей, серее, «прямоугольней», проще. В ней больше протестантизма и, я бы сказал, кальвинизма.

Все города, каждый из них, имеет своё лицо, свой облик, формируемый природной обстановкой, традициями и нравами жителей. Многие из них возникли на месте римских военных поселений и уже две тысячи лет, как утеряли эту функцию. Находя между собой нечто общее и находясь в одной, географически очень определенной географической и ландшафтной среде, эти города образуют свои государства, чтобы легче было противостоять внешнему миру.

На самой границе Австрии и Лихтенштейна стоит город Фельдкирх (Полевая Церковь). Граница как граница, зоркий часовой придирчиво осматривает каждую машину, но только взглядом: никаких документов и досмотров багажа. Местному Карацупе, наверно, мечтаются контрабандисты, диверсанты, шпионы, лазутчики — но этим мечтам никогда не суждено сбыться, и он пропускает всех подряд.

— Цюрих — туда?

—  Jawohl!

— А это что?

— Lichtenstein!

Вадуц. Замок Лихтенштейн

И мы едем по крошечной (у нас ее непременно назвали бы камерной) симпатичной монархии, по Нижнему Лихтенштейну (Unterland) со своей столичкой Шелленбергом, оставляя слева от себя, на юге, Верхний Лихтенштейн (Oberland) с Вадуцем во главе, но очень недолго, минут 15-20: за Рейном, за Junge Rhein, Юным Рейном (по-нашему, Верхним) начинается Швейцария, где Альпы еще величественнее и роскошней. Надо заметить, миниатюрность Лихтенштейна вовсе не лишает его своеобразия и неповторимости. Сразу видно — это вам не какие-то там Австрия и Швейцария, а настоящий Лихтенштейн!

За живописным Валезее, узким, с обрывистыми берегами, настоящим горным озером, похожим на итальянские Комо и Гарда, горы расступаются и отходят на задний план, к горизонту. Швейцария — скорее межгорная страна, чем горная.

Длиннющее Цюрихское озеро — в обрамлении белопенных городов и городков, многоэтажных, но при этом не теряющих своей нарядности, перемежающихся кукурузными полями и виноградниками, подступающими к домам вплотную.

Цюрих — это шоколад, часы и банки. Всё остальное — как и в любом другом городе: трамваи, архитектура, толпы народа, платные парковки, рестораны, ресторанчики и кафешки.

Цюрих — город-ансамбль

Старый город расположен вдоль речки, впадающей в озеро и системы отводных каналов, параллельных этой речке. По левой стороне, если идти от озера, фешенебельные банки и магазины, аж до помпезного вокзала, по правой, старинной стороне — наиболее старая застройка и то, что у нас принято называть Подолом, Нижним городом: узенькие улочки, маленьгие отельчики, крохотные магазинчики, красные фонари секс-клубов и эротических шоу, полный интернационал. Где-то здесь вождь мирового пролетариата скрывался от своей законной, которую таковой не считал, крутил шуры-муры с Инессой Арманд и другими революционерками, словом, наслаждался эмигрантской жизнью, пропивая и проедая гонорар, полученный за «Развитие капитализма в России», и кипел завистливой злобой на добротных швейцарских бюргеров, кропотливо работающих ради собственного благосостояния. Хотелось всего этого же много и сразу, одним рывком и усилием, но главное — им это всё за что и зачем? почему не мне? Истоки российской трагедии 1917 — в швейцарском благополучии 1900 года и особенно 1916-1917 годов, когда Ленину целый год пришлось видеть безмятежную сытость швейцарцев на фоне страданий и голода питерских рабочих в лице самого Владимира Ильича.

Финал

Горы есть горы — экстремальный рельеф. Однако Альпы в любой своей части, при всей отвесности скал и прочих крайностях, привлекают прежде всего своей безопасностью, комфортностью, одомашненностью. Здесь спокойно.

Прощальный ужин прошел в ресторане Dorfkrug в деревушке Мёзерн в трёх километрах от нашего Зеефельда. Кухня высшего качества на любой вкус, оленина под грибным соусом с брусничным желе, прохладное белое для дам, славное темное нефильтрованное для прочих, оригинальный и очень уютный интерьер веранды, убегающие на запад, аж до самой Франции, и тающие в наступающих сумерках острые зазубренные вершины седых гор, прощальные столпы света заходящего солнца сквозь лохматые асмодеи туч.

Здесь спокойно.

Мёзерн. Ресторан Dorfkrug

(читайте окончание здесь)

Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Александр Левинтов: Швейцария и окрестности. Продолжение

  1. Здравствуйте, Александр!
    Уже после отправки моего постинга, я обнаружил, что вы в своём комментарии ответили на вопрос как охватить такой материал на практике: было просто несколько поездок. Я бывал в своё время нередко в Швейцарии-Австрии-Франции-Италии, теперь из Берлина надо к этому здорово готовиться.
    К вашему прекрасному травелогу может быть стоит в следующий раз добавить швейцарский город Люцерн с совершенно обалденным деревянным мостом Kapellbrücke — мост Часовни. Это самый старый деревянный крытый мост в Европе, и одна из главных достопримечательностей Швейцарии, символ города Люцерн. Длина 204,70 м, построен в 1365 году. Под крышей вдоль всего моста размещаются 111 треугольных картин, рассказывающих о наиболее важных моментах истории Швейцарии. У середины моста находится восьмигранная башня Wasserturm (водонапорная башня). В 1993 году кто-то бросил непотушенную сигарету и значительная часть моста и картин сгорела. Через 11 лет всё замечательно восстановили согласно педантичным описям и каталогам.

    1. Спасибо за исчерпывающую справку. По-моему, в следующем выпуске будет и Люцерн и немного (совсем мало в сравнении с Вами) об этой достопримечательности Люцерна, а также о «Умирающем льве», выдающемся памятнике.
      Вам ли, живущему в Германии, жаловаться москвичу на удаленность от Вас Альп и Европы вообще? У нас одного Домодедово достаточно, чтобы не думать о Европе.

      1. Да, спасибо, как вновь побывал в Люцерне: и «Умирающий лев», и деревянный мост, и прогулка на пароходе по озеру, и ансамбли города… Мне кажется, мост поставлен по диагонали не просто так, а чтобы увеличить его коммерческую (раньше) и культурно-духовную (позже) емкость.

  2. Интересный травелог по Центральной Европе, хороши сравнения с Россией.

    Что-то не верится, что вы всё это пропутешествовали за один раз. Если да, то сколько же месяцев вы были в дороге?

    1. Здравствуйте, Борис!
      Конечно, за один раз не получится: дорого, особенно в Швейцарии. Если считать с жильем, мы вдвоем тратили, не позволяя себе ничего лишнего, в этой небольшой стране по 500 евро в день — куда они прятали эти деньги?, зато в Австрии выходило даже с жильем 30-40 евро.
      Если честно, я никак не ожидал, что этот сериал так понравится читателям: это — лекция «Альпийский регион» в курсе «География зарубежных стран» — я не люблю и не умею рассказывать, кто сколько и чего добыл, произвел или продал. Можно сказать: трудная судьба географа забросила меня в Альпы. Чего и вам желаю.

  3. Здравствуйте Александр Ливенталь. Очень интересные размышления, я бы сказала «Путевые записки».
    Это я уточняю для строгих ревнителей НЕКОЕГО жанра, который известен только им. Именно в такой манере создавал записки не только Гейне, но и Стендаль.
    Вот — очень почему-то в Геную захотелось. И поразмышлять! И сравнить с Ялтой.

    1. Здравствуйте, Мина!
      Не равняясь ростом с классиками, должен заметить, что в похожем жанре писали многие: Диккенс про Италию и США, Марк Твен — про Европу, Ильф и Петров — про Америку и так далее.
      К сожалению, моя фамилия Левинтов, но в общении с приятными людьми готов откликаться и на Ливенталя.

  4. ГАЛОПОМ ПО ИСТОРИИ.
    Вероятно, готовится книга впечатлений профессионально подготовленного туриста — и это правильно. Замечательные фотографии…
    Но к чему эти поверхностные, надуманные, попросту говоря — пустейшие политиканские вставки? Привожу две:
    «Путинский режим, заставляющий власть и деньги имущих отправлять своих детей в европейские а американские университеты, куда подальше от российского бреда, с одной стороны, и нагнетающий террор и прессование любой оппозиции в стране, с другой, не готовит ли он себе и всем нам на смену новых безбашенных, радикально и безумно настроенных бесов и оторв? Не вынашивает ли он новые революции на наши бесталанные головы?..»
    «Женева — родина Лиги Наций. Здесь мы подписали в 1929 году декларацию, считающую недопустимой аннексию чужих территорий в ходе военных действий. За первый же территориальный разбой в Финляндии нас вышвырнули из этой организации, но в ходе Второй мировой мы успели нахватать и Восточную Пруссию, и балтийские страны, и Восточную Польшу, и Западную Украину, и Закарпатье, и Буковину, и Молдову, и Южную Бессарабию, и Южный Сахалин, и Южно-Курильские острова…»
    Галопом по европам — приемлемо, галопом по Истории — ни в какую…

    1. Тогда рекомендую «Путешествие по Гарцу» Генриха Гейне, одно из лучших описаний путешествий в мировой литературе: там также полно «галопа по истории». Писатель, журналист не может не видеть соприкосновений культур, историй, политик, не может освободить себя от гражданской позиции. Но если Вы — сторонник глубоких исторических исследований, то это явно — не сюда. Между прочим, к истории Путин не имеет отношения, также как и она к нему.

  5. Это наверное самое умное, поэтичное, юмористичное и лаконичное описание путешествия, которое я читал.

    Я там побывал лет десять назад и, конечно, многое подзабыл, но даже тогда наверняка не разглядел и половины описанного. Это — дар Б-жий. Вот сейчас, под впечатлением прочитанного — вспомнил, и засияло, заискрилось.

    Завидую белой завистью и благодарю за удовольствие. Кстати, интересен маршрут, если можно — какая у Вас была компания и название маршрута? Я тут размышляю о следующем годе, может здорово пригодиться.

    1. Здравствуйте, Григорий!
      Данный текст — лекция из курса «география зарубежных стран» и сборная солянка из разных путешествий: мы три года семейно отдыхали в Зеефельде, Тироль, Австрия. Четыре раза в Альпах проходила летняя школа нашего корпоративного университета ВИАНСА (WeAnswer): в Кортина д’Ампеццо (Италия, Доломитовые Альпы), в Шамони (Франция, склон Монблана), Аосте (Италия, противоположный склон), Венгене (Швейцария, предгорья Юнгфрау, Монка и Эйгера). Если хотите, готов помочь Вам в разработке маршрута (всё-таки я — географ), а также очень рекомендую книгу Михаила Шишкина «Путеводитель по Русской Швейцарии». Мой адрес a.levintov@mail.ru

Обсуждение закрыто.