Анатолий Зелигер: Нить поколений

Loading

Анатолий Зелигер

Нить поколений

Я сидел около ее кровати. Софа умирала и знала, что умирает. Я старался утешить ее.

— Зачем эти ненужные слова? — тихо сказала она. — Мне незачем жить. Пусть живут другие, более умные и счастливые, чем я.

«Почему она это сказала? — подумал я. — Раньше я от нее не слышал ничего подобного».

Она умерла на следующий день. Родственников в Израиле у нее не было, поэтому администрация делала все по обычной отработанной схеме.

Первая машина привезла гроб и увезла в нем тело. Потом пришла машина с грузчиками. Содержимое шкафа и комода они побросали на пол. Образовалась куча всего вперемешку, которую затем выбросили на помойку. Я успел взять на память пару тетрадей, исписанных ее рукой. Мебель погрузили на машину и куда-то увезли. Через час комната была пуста, и ничто не напоминало о женщине, которая жила здесь.

Я дружил с ней. Частенько бывал у нее в этой комнате, и Софа своим молодым голосом рассказывала мне о своей прошлой жизни в Советском Союзе, о муже, умершем за год до приезда в Израиль, о единственном сыне, о внуке, о любимых книгах. Один раз она показала мне свой семейный альбом, и я тогда яснее представил себе ее прошлую жизнь.

… Вот улыбающиеся молодые папа и мама, а между ними сидит на стуле пятилетняя миленькая еврейская девочка Софа. А вот она уже ученица шестого класса. Серьезная-пресерьезная. Короткая прическа. Она в длинном темном платье c единственным украшением — белым воротничком. Пролистываю две, три страницы. И вижу Софу студенткой. Она стала стройной красивой девушкой, модно одетой. За такими обычно выстраивается хвост молодых людей. А потом свадебная фотография. На ней счастливые молодожены…

Софа рассказывала: “У меня и дед, и отец были нефтяники. Отец всю жизнь работал на промыслах. А Исаак, мой муж, тоже был нефтяник, специалист по бурению. Талантливый и трудолюбивый он был. Ездил в Москву защищать кандидатскую и докторскую диссертации. Дождался, когда я окончу институт, и увез меня в Ленинград. Там он стал работать в научно-исследовательском институте. Институт помог получить нам небольшую двухкомнатную квартиру. Ну, а я — скромный человек — начала работать в библиотеке”.

Вроде все у них хорошо складывалось. Почему же она считала себя несчастливой? Почему так легко прощалась с жизнью?

Я взял одну из ее тетрадей, открыл где–то наудачу и узнал то, что мучило ее:

“Я жила ради этих поездок. Поехать к ним, обнять родного сына, учить жить на этом свете моего дорогого внука. Весь год я копила деньги на билеты. Я приезжала к ним и наслаждалась два месяца семейной жизнью, избавлением от одиночества. Мой Валерий, мой мальчик там добился многого. Он с детства обожал телевидение. Я помню, Валерочка смотрел на телевизор и говорил: “Я очень хочу знать, как устроена внутри эта штука ”. Он был большим знатоком телевидения. В Америке стал ведущим конструктором. У него была очень большая зарплата. Но почему-то ему не приходило в голову дать мне немного денег, чтобы я не отказывала себе во многом, копя деньги на билеты. Валерий был недогадлив, а я стеснялась попросить у него. Ведь и так два месяца в году они кормили меня. Я была благодарна его жене — она была вежлива со мной, вообще-то с чужой ей женщиной. И большего мне не нужно было от нее. Главное мое наслаждение было общение с внуком. Наверно я не получала такого удовлетворения от общения с собственным ребенком. Не думайте, что я не уделяла внимания своему сыну. Да, но не было такого разлива нежности, который я испытывала к внуку. Конечно, лучше всего было бы жить рядом с ними. Но такое невозможно. В Америке мне не будут выплачивать пособие. Жить на их содержании? Они этого не захотят. Это невозможно, этого уровня не достигает сыновья любовь. А у кого достигает? Поселить в своем доме старую мать и посвятить ей часть своей жизни. Преодолеть неизбежное недовольство жены. Может быть, есть такие герои, но я никогда не слыхала о них. Да, я приезжала к ним. Но с каждым приездом чувствовала, что все меньше и меньше нужна своему внуку. В последний раз, когда я его увидела, это был пятнадцатилетний американский мальчик, которому я была неинтересна. Ему не о чем было со мной разговаривать. Он выполнял домашние задания на английском языке, и на том же английском смотрел телевизионные передачи и читал книги. Русская литература — моя специальность — была чужда ему. Его голова была занята неизвестной мне школьной жизнью и неизвестными мне спортивными состязаниями. Сын? Придет после работы, скажет мне равнодушно пару слов, а потом все больше с женой. Она ему более близка, чем я. Они строят какие-то житейские планы, к которым я не имею никакого отношения, потому что я временный человек. Я лишняя. Я не просто лишняя, я им мешаю. Когда я к ним приезжаю, они встречают меня с искусственными улыбками на лицах. Внук небрежно бросает: “Привет, баба Софа” — и уходит заниматься своими делами. Я перестала к ним приезжать, и они сразу забыли обо мне”.

Софа приехала в Израиль вместе с сыном Валерием, его женой и внуком. Поселились вместе. Она стала получать пособие по старости, сын нашел работу по специальности, его жена Наташа устроилась кассиршей в супермаркете.

Софа была нужным членом семьи. Маленький двухлетний Дима был на ее попечении. Так прошло два года, всё кругом стало привычным. Их ничто уже не удивляло в окружающей жизни. Но вдруг произошло неожиданное событие. Молодые так, ради шутки, абсолютно не веря в удачу, приняли участие в международной лотерее на право поселиться в Соединенных Штатах Америки. И вдруг выигрыш выпал на них.

Она мне рассказывала: “Понимаете, всю жизнь я считалась еврейкой и в тоже время была страшно далека от еврейства. Таким же был и мой муж. И, конечно, у нас в семье редко обсуждались еврейские проблемы. Сын ощущал себя русским, имеющим, к сожалению для него, еврейскую фамилию. Женился он на красивой русской Наташе. Только после института узнал о значении «пятого пункта». Узнал, расстроился и обозлился страшно: «Уехать к черту на куличики, хоть на Луну, где нет этого проклятого пятого пункта», — говорил он. Приехали в Израиль, но он, и тем более жена, не были привязаны к этой стране. Выигрыш в лотерею был для них, как манна небесная. «Ехать обязательно, конечно ехать», — решили молодые. Сын сказал: «Ты, мама, поедешь с нами. — Но мне там не будут платить пособие, я должна буду жить на вашем иждивении. — Неважно, едем». Они собирались, а я все тянула и тянула с окончательным решением. Наконец, мне было сказано: «Больше ждать нельзя, да или нет?» Я хотела сказать «да», но сказала «нет». Знаете почему? Потому что я знала, что они хотят, чтобы я сказала «нет». Они уехали, а я осталась одна, совсем одна в Израиле. Помаялась на съемных квартирах, а потом получила комнату-квартирку в этом хостеле”.

Помню, спросил я ее: “Софа, вы очень любили родителей? — Глупый вопрос, — ответила она. Все мы очень любим своих родителей. — Я не зря вас спросил. Любили ли вы их пожилых, когда материально вы от них не зависели и они вам не могли ничего дать, кроме своих болезней. Короче, любили ли вы их так, как они вас, когда вы были ребенком?”

Она задумалась, помолчала, а потом сказала: “Наверно в глубине души жила такая любовь, но внешне в моей жизни она совсем не проявлялась. Мы жили далеко от них”.

Потом она подумала, глубоко вздохнула и еще добавила: ”Я не приглашала их к себе, но всегда помнила о них. А мой сын всегда знал, что у него есть дедушка и бабушка, которые живут далеко-далеко. В то время у меня был любимый умница муж, у меня была любимая работа. Я празднично жила. Легко жила. Сын у меня удачный, приносил домой одни пятерки. Представьте себе, наступает долгожданный отпуск. Встает вопрос, куда ехать: в душный Баку или в благоустроенную Прибалтику? Конечно, мы ехали в Прибалтику. Я обожала Пярну, Дзинтари, Палангу, тамошние пляжи, рестораны”.

— Так что же, вы годами не видели родителей? — Почему не видела? У Исаака бывали командировки в Баку. Я несколько раз вместе с ним ехала. Но чаще он ездил один, жил у своих родителей, но обязательно к моим заходил, подарки передавал.

–А почему к себе не приглашали?

— А куда приглашать? В одной комнате спим мы, в другой сын. Не на пол же их уложить. Я c мамой и папой часто говорила по телефону, посылала им письма…

Я подумал, что когда мы растим своих детей, кормим, оберегаем от опасностей, заботимся об их учебе, а потом переживаем за них в их взрослой жизни, мы не думаем о том, благодарны ли они нам, а если благодарны, насколько глубоко благодарность запала в их сердца, не забывают ли они о нас, нужны ли им мы так, как они нужны нам?!

А потом наступает время, когда мы постарели и поменялись с детьми местами. Теперь нам нужно, чтобы они переживали за нас, заботились о нас, страдали, если долго не видят нас. Как важно , чтобы наше существование было для них счастьем, а не лишней обузой? И многое зависит от того, наблюдали ли дети нашу любовь к своим родителям, запечатлелась ли она в их душах.

Грустные мысли одолевали меня, когда я вспоминал свою покойную знакомую. Ее сын не знал, не ведал о любви его папы и мамы к своим родителям. Он привык к тому, что папа и мама прекрасно живут вдалеке от них. Не грустят из-за того, что не видят их, не беспокоятся о них, не пытаются скрасить их одиночество. Не стал ли для него естественным такой образ жизни?

И до чего же справедлива русская пословица: ”Как аукнется, так и откликнется”.

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Анатолий Зелигер: Нить поколений

  1. Рассказ как бы документалент и печален. Но мне кажется, что речь тут не о нити, связующей поколения, а о наличии или отсутствии глубокой близости между ними. Мне не пришел бы в голову вывод автора, описавшего с таким сочувствием финал жизни своей героини. Нет-нет, трагедия жизни этой женщины не в том, » что , как аукнется…» Ее родители жили благополучно, они давно расстались и утратили ту душевную зависимость друг от друга, которая составляет основу любой глубокой любви. И возможно никто не страдал от отдаленности. А вот ее судьба — женщины, оставшейся в одиночестве в старости, оставляет надрывное чувство. Как и описание поездок к сыну и его семье. Представим себе, что у этой Софы не сын, а дочь. Трудно представить себе дочь, оставившую мать вдали от себя. А сыновья оставляют. И это типично. Как и преграды, возникающие между поколениями, младшим, растущим в Америке, и старшим, воспитанном в Советском Союзе. Это еще и проблемы, рожденные эмиграцией.Внуки не знают счастья общения с бабушками и дедушками.Они говорят на разных языках. В «Синей птице»Метерлинка как раз речь о теплоте и нежности бабушки и дедушки, освещающих жизнь их внуков. Заметим, в основном это выхолощено эмигрантской жизнью. Так автор незаметно касается разных аспектов, обостряющих чувство одиночества.У автора реалистический взгляд. И описание того, как после смерти человека в государственной квартире немедленно выбрасываются все его вещи, безжалостно уничтожая самую память о нем, мне показалось всего страшней.Книги, письма, записки, — все без разбора пущено на свалку.Конечно, жилье освобождают для следующего очередника, но как бездушно…

  2. ОПЯТЬ В РАССЕЯНИИ…
    «Мои израильские внучки забудут русские слова» (Ал-др Городницкий). Мои младшие немецкие внучки знают единственное русское слово: дедушка. Объясняемся жестами. Мой внук, только что родившийся в Израиле, будет в той же мере (т.е. никак) «владеть русским», как я идишем (на этом языке говорили родители). Со своими старшими внуками (студент Кембриджа и мюнхенский гимназист) нелегко общаться, хотя второй так и липнет ко мне с вопросами. Их родной — немецкий. Так же, как и у моей старшей внучки, родившейся в Мюнхене…
    С русскоязычными потомками я навсегда разлучён: они — в Москве…
    Пока что слишком много дел, чтобы я так уж нуждался в общении. Но что будет дальше?..

  3. В недавно опубликованной в «Мастерской» статье «Мамонтов жалко. А людей…?», я писал примерно нижеследующее.
    Когда сидишь за праздничным новогодним столом в кругу своих родственников
    и друзей, и после соблюдения обязательных атрибутов, рассказываешь всякие юмористические истории прошлого века, анекдоты «с бородой», мансы и побасенки, то ровесники смеются, дети посмеиваются, а внуки, вообще нет, ни то, ни другое, они не понимают о чем речь. Другие времена, другое поколение, отцы и дети, рвется связь времен, по сути, исчезают семьи в прежнем понимании.
    Безусловно, прав был Конфуций: «Счастье — это когда тебя понимают,…».
    Мне кажется, что люди, фигурально говоря, умирают не только и не столько от физической старости, от влияния природной внешней среды, сколько оттого, что их перестают понимать, что они остаются непОнятыми, что они становятся одинокими и несчастными.
    И, как мне представляется, это не локальная ситуация, она касается не только отдельного человека, это всеобщий закон существования живого мира со времен его сотворения.

  4. Уважаемый Анатолий, спасибо за добрый психологический рассказ. Правда, не всегда откликается так, как аукается. Жизнь сложна…

  5. Искренний, трогательный рассказ. Спасибо, Анатолий.

  6. Прекрасная зарисовка из жизни. Спасибо большое. Так много этого в жизни. Так приятно знать, что все-таки есть и другие отношения. И да — они выстраиваются и воспитываются в детях собственным примером и неустанным назиданием. И это не пустословие — я такую семью знаю. Там это передается из поколения в поколение (четвертое).

    Но увы — больше того, о чем эта статья. Спасибо.

Обсуждение закрыто.