Алла Цыбульская: “Юлий Цезарь” Г. Генделя на сцене Метрополитен-Опера

Loading

Алла Цыбульская

“Юлий Цезарь” Г. Генделя на сцене Метрополитен-Опера

Опера-сериа, так называемая серьезная опера эпохи Барокко, с огромными ариями da capo, с речитативами — какой она может представать в сценическом воплощении в театрах 21-го века?

Костюмированным концертом?

После всех реформ, проведенных лучшими оперными режиссерами мира, такой возврат в архаику невозможно представить.

Ораториальным и торжественно-ритуальным статичным вокализом? Тоже нет. Сам композитор написал оперу, а не ораторию. И у нее есть более точное название “Юлий Цезарь в Египте”.

Конечно, в 18-ом веке представления о статике и о действенности в оперном спектакле были другие. И все-же…

Но как “вживить” в произведение великого Георга Фридриха Генделя (1685-1759), продолжающееся четыре с половиной часа, динамику душевных побуждений? Как озарить медлительную текучесть действия и вокала порывами и преображениями? Величественную репрезентативность — экспрессией?

Ведь главной задачей композитора было написать арии, которые были бы удобны исполнителям главных партий, и он в совершенстве знал возможности певческих голосов. Этой же цели служило либретто, автор которого, Никола Франческо Хайм, написавший его по драме Дж. Ф. Буссани, более всего заботился о тексте, удобном для исполнителей.

Между тем, в современном оперном театре при главенстве пения ставят задачу сценического действия, и чтобы оно — это действие было не столько иллюстрацией музыки, сколь ее образным воплощением.

Метрополитен-опера – этот величайший оперный театр мира приглашает на свои постановки режиссеров, певцов и художников, отмеченных даром Божьим со всего света. Сложилось так, что ни один солист-“звезда” не может сказать о себе, что он принадлежит труппе Мет. Он всегда приглашен в Мет, оставаясь солистом театров тех городов, в которых живет. Поэтому в программах спектаклей Мет против имени солиста неизменно стоит название города, откуда он приглашен на спектакль. И эти ссылки будут сохранены в статье, чтобы была очевидной всеохватность взгляда художественного руководства Мет, не пропускающего явление таланта, в какой бы части света он не появился.

В нынешней премьере участвуют англичане, шотландцы, ирландцы, немцы и американцы.

Режиссер премьеры “Юлия Цезаря” на сцене Метрополитен-опера Дэвид МакВикар, (Глазго), ответил на все вышеупомянутые и, казалось бы, риторические вопросы, ошеломив неслыханным полетом фантазии, историческими аналогиями и проекциями, фонтанирующим воображением, соединив в едином целом множество стилей: от трагического до комического, от романтического до авантюрного, от лирического до бурлескного и выстроил из таких сочетаний мост во всемирность.

Постановщик не стал следовать каноническому тексту музыки, воплощающему далекую эпоху в строгом следовании ее изображения, он насочинял импровизационные вариации, уводящие далеко в другие времена и страны. Как фокусник он начал вынимать из кармана свои сюрпризы-превращения и ступил на территорию, называемую в искусстве сюр. Поверьте, с музыкой его видения-фантазии-сны сочетались. И в них проявлялась не только орнаментальная прихотливость мизансцен, но и своеобразное сопоставление образов, на первый взгляд, несвязанных. Режиссер увидел сходство между Цезарем и римскими завоевателями и британскими империалистами конца 19-го века. Как римляне воспринимали в египтянах только экзотику, так британцы викторианской эпохи чувствовали превосходство по отношению к людям и традициям Индии и Среднего Востока, оказавшихся у них в подчинении. Отсюда возникло игровое начало как в самом сценическом действии, так и в костюмах, созданных Бриджитт Рэйффенстуэл (Мюнхен).

Цезарь и его солдаты появляются в ярко красной униформе британских офицеров, в то время как египтяне одеты как индусы, марокканцы, азиаты, и преображения продолжаются беспрерывно.

Оформление спектакля воплощено художником Робертом Джоунсом (Лондон) как серия арок, обрамляющих действие. А по заднику сцены бегут воссозданные волны Средиземного моря, плывущие по нему суда, фрегаты и даже пролетающие над ними дирижабли. Нельзя не воздать должного английскому чувству юмора…

Шутка и живая боль отлично уживаются вместе в спектакле о любви бессмертной царицы Клеопатры и легендарного Юлия Цезаря. От известных клише в изображении этих героев, от фирменного знака Клеопатры, воплощенной в кино Элизабет Тэйлор, Дэвид МакВикар напрочь отказывается.

Ставя “Марию Стюарт” Доницетти в Мет, режиссер был предельно внимателен к трагедии героини. Обратившись к опере Генделя, где Клеопатра не менее главный персонаж, чем Цезарь, он постоянно играет преображениями героев, подчеркивая их сменой исторических костюмов, превращает сценическое действие в театральную феерию, перерастающую в фантасмагорию, к которой вполне приложимо определение О.Мандельштама — “Пучок смыслов торчит в разные стороны”…

Итак, действие оперы (48-ой год до Рождества Христова) начинается с прибытия Цезаря в Александрию для усмирения восстания его соперника Помпея и с целью отвезти его в Египет к Клеопатре. Полной неожиданностью для него становится жестокость Птолемея — брата Клеопатры, преподносящего ему в подарок отсеченную голову Помпея. Партию Цезаря исполняет контр-тенор Дэвид Даниэлс (Южная Каролина). Его сильный нежный и бесплотный голос составляет контраст с мужественностью облика. Когда он поет о трагической гибели Помпея, этому голосу веришь. Когда позже он поет о любви к Клеопатре, его звучание объясняется исключительно условностью старинной итальянской традиции, идущей от пения кастратов, что несомненно предназначалась как тогда, так и сейчас, для ушей сколь просвещенной, столь и пресыщенной публики.

В опере имеются еще два персонажа, партии которых написаны для кастратов, а теперь их исполняют контр-теноры. Один — это Ниренус — Рашид Бен Абдеслам (Марокко), конфидант Клеопатры и Птолемея. Представая в небольших эпизодах, солист покоряет вокальным мастерством. Актерски он вовлечен в буффонство, рисующее женоподобного евнуха. А другой – это брат Клеопатры Птолемей (Кристоф Дюма), на него явно не был возложен постановщиком флер шутки, этот персонаж ее не заслуживает как откровенный злодей. Но петь ему дано, и голос солиста наделен своими выразительными красками…

Любовные сцены Клеопатры и Цезаря с их длинными ариями, наполненными руладами, заставляющими голоса преодолевать высокую тесситуру, в спектакле оказались насыщены огромной сценической действенностью. Более всего, это очевидно в хореографической (параллельно вокальной) нагрузке, возложенной на исполнительницу роли-партии Клеопатры – Натали Дессэй. Первая попытка завоевать Цезаря (исключительно из чисто политического интереса) перенесена в современный бар. Под именем незнакомки Лидии (в либретто это служанка) Клеопатра — в маленьком черном платье (от Шанель) в черных очках, со стрижкой каре и сигаретой в пальцах знакомится со “случайно” заглянувшим туда Цезарем. Но так начинается история любви. И она поет чудесную льющуюся серенаду, и все замирает под властью прекрасной мелодии… При другой встрече Клеопатра — Натали Дессэй предстает в костюме одалиски и танцует восточный танец живота как опытная характерная танцовщица. Еще в одном эпизоде Клеопатра появляется как парижский гамен, окруженный другими, но главенствуя, и отплясывает совершенно лихо в стиле шимми. В это время ее колоратура выпевает пассажи, сверкая виртуозной вокальной подвижностью и внезапно погружается в мягкое теплое богатство тона, передающее печаль. Эта роль-партия у выдающейся певицы, владеющей искусством бель канто, в репертуаре которой и Виолетта Верди, и Амина-Сомнамбула Беллини, и огромное количество других, уникальна по сочетанию сложных вокальных оборотов и хореографической нагрузки, подчас исполненной юмора и озорства. Дух захватывает от синтетических возможностей знаменитой певицы, умеющей сочетать вокал и движение, придуманное постановщиком-хореографом спектакля Эндрью Джорджем. И от режиссерских трюков Дэвида МакВикар, словно сыплющихся из его рукава…

Некоторое успокоение от этой динамики — тоже слегка шоковое — наступает в сцене, где Клеопатра облачена в платье 18-го века с фижмами, а Цезарь в панталоны, фрак, напудренный парик и туфли с пряжками. Просто привет от Шодерло де Лакло и его “Опасных связей”…

И, наконец, сцена в спальне, где уже не совсем точно обозначены покровы, завораживает торжеством вокала. Между тем, вся игра не дает забыть о том, что движущая сила во встречах этих двоих — любовь. И ария-молитва Клеопатры к богам с просьбой пощадить, сжалиться над Цезарем под аккомпанемент скрипок становится завораживающим по музыке финалом 2-го акта.

А контрастом к ним — упоенным своим счастьем — вырисовываются две фигуры: скорбной величественной вдовы Помпея Корнелии — обладательницы великолепного глубокого и сильного меццо-сопрано Патришии Бардон (Дублин) и осиротившего маленького сына Секстуса, одетого в серый костюм и гольфы английского школьника эпохи Диккенса — в исполнении певицы также наделенной меццо-сопрано, но другого более светлого тембра, — Алисы Куутс (Англия). Дуэт матери и сына полон трагизма и красоты…

И несомненно, что все выдумки, расцвечивающие сюжет и убирающие скучную статику, не только не заслоняют, но даже резче живее, темпераментнее выявляют подлинную подоплеку чувств и поступков персонажей. Например, когда во время одной из арий Цезаря на сцену из оркестра поднимается скрипач Дэвид Чан и ведет свое вторящее соло в арабской феске, нас — зрителей включают в живую остроумную театральную игру, у которой есть родословная…

Российский взгляд усмотрит тут традиции театральной вахтанговской условности, нити от которой тянутся в будущее, ибо огромное распространение по миру получили театральные идеи великих русских режиссеров. Но еще живы в памяти наших современников реформаторские идеи Б.А.Покровского в опере, который такой премьерой остался бы доволен. Ибо поставленный оперный спектакль о Цезаре и Клеопатре в Египте стал новым доказательством торжества “живого театра” (определение Питера Брука).

Является ли постановка этой грандиозной оперы экспериментаторской? Может ли она показаться неприемлемой консерваторам? Мне кажется, нет. Потому, что идея не иллюстрировать сценическим действием каждую ноту тоже уже не нова. А наполнить живой жизнью и преображениями партитуру хотелось бы многим, да дано мало кому. Озорство и легкость на сцене придали еще большее очарование великой партитуре. Аромат старины не улетучился от переодеваний-трансформаций Клеопатры и дегероизации мифа о ней. Также, как и не было в режиссуре попыток изъять персонажей из их эпохи и вульгарно осовременить. Была игра о Клеопатре и Цезаре и их любви…

Дирижер Гарри Биккет (Англия) в полном согласии со всей стилистикой спектакля погружает слушателей в мир величественной великолепной фундаментальной музыки Генделя, принадлежавшего при жизни к двум странам: Германии и Англии, и сумевшего выдержать состязания с композиторами-соперниками в Италии, а после смерти ставшего всемирным достоянием. Маэстро за пультом дает насладиться богатством гармонии, мозаики, ажурности, которые Гендель возложил к зданию своего творчества. Современник И.С.Баха и Д.Скарлатти — он единственный, кто обратился к оперному жанру. Торжество бессмертной мировой культуры, не застывшей в академизме, а обогащенной свободой от обыденности наполняет спектакль и составляет его очарование.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Алла Цыбульская: “Юлий Цезарь” Г. Генделя на сцене Метрополитен-Опера

  1. Я видел этот спектакль. Для него как стиля в искусстве нет названия. Сюрреализм не про него. Театр абсурда тоже. В этой опере музыка точно та же что авторская. И сюжет. Вот только костюмы меняются от сцены к сцене от эпохи к эпохе. И персонажи одеты в костюмы разных эпох одновременно. Встреча всех времен сразу. Алогичность, которую встречаем в реальности на каждом шагу.
    Метрополитен Опера, в которой все исполнители, даже не главных партий, обладают фантастическими голосами, позволяет себе самые неожиданные эксперименты. Иногда — как при перемещении Фауста и Мефистофеля в какой-то исследовательский институт — они перебарщивают. Но иногда — как в этом спектакле, или в Носе по Гололю- Шостаковичу — получается неожиданно, ярко и гениально!

  2. Замечательная статья. Читая ее, получил удовольствие.

Обсуждение закрыто.