Александр Шапиро: Всё заканчивается прозой

Loading

Александр Шапиро

Всё заканчивается прозой

Дом этот утопал в зелени. Огромный, многоэтажный, он выглядел незаметно из-за высоких деревьев, прятавших его по самую крышу своей ярко-цветущей зелёной кроной. Двор перед ним был заполнен машинами, а чуть в сторонке сидели на скамейках молодые мамаши со своими чадами в колясках.

— Вот, девчонки, мы и пришли по адресу, — полез Яша в задний карман брюк за сложенным листком, — второй подъезд слева, третий этаж, снова проверил он себя. Все с облегчением вздохнули, так как автобус привёз их в новый жилой район, где они уже с добрых полчаса плутали среди одинаковых строений, выросших на стыке рощи и запущенного пустыря.

Дверь после звонка открылась не сразу, но встретивший их молодой мужчина очень радушно пригласил пройти в комнату:

— Прошу без церемоний, вы не на балу у императора. Возьмите бокалы со стола и садитесь, кто куда хочет.

Девушки бросились к дивану, а рядом на плетённый белой лозой стул, сел Яша. Хозяин откупорил бутылку красного болгарского вина и, налив понемногу каждому, опустился в массивное кожаное кресло.

— Конфеты в вазочке, а если закончатся — добавлю ещё, — не стесняйтесь, — улыбнулся он ребятам своей красивой улыбкой, знакомой всему их курсу. Я очень доволен, что вы навестили меня, поднял Сергей Павлович свой бокал: «За здравие моё и ваше до дна осушим эти чаши!».

— Денис Давыдов? — зарделась Зойка, — это он? Похоже на его стиль… Она очень любила поэзию и знала на память много стихов.

— Нет, — прозвучало в ответ, — это мои строки, экспромт… Давайте всё же пригубим вина… Мне тут и поговорить не с кем. Как переехал в январе, так и соседей ещё не всех видел: у каждого свои проблемы, им не до меня…

Зоя с Люсей и Яша были студентами пединститута. Совсем недавно их очередная летняя сессия закончилась экзаменом по литературе, и доцент-экзаменатор, протянув Яше зачётку, неожиданно предложил: «Приезжайте ко мне в гости. Можно в это воскресенье, часам к четырём… Только возьмите с собой нескольких подружек, хотя бы вот этих, указал он головой на сидящих за первым столом девушек… Мне будет интересно побеседовать с вами, узнать чем живёт нынешняя молодёжь…»

Однокурсницы такому приглашению не просто обрадовались, а сразу взяли с Яши слово больше никому об этом не говорить. Ещё бы… Сергея Павловича студенты не просто любили, а обожали. На лекциях ловили каждое слово, а о его необыкновенной эрудиции по факультету давно ходили легенды. Девчонки не могли поверить такому везению, и каждая в оставшиеся до визита дни только думала о том, что оденет по этому случаю.

В деканате любимого студентами доцента не очень жаловали, считали выскочкой. В свои неполные сорок лет он готовился к защите докторской диссертации, был автором нескольких книг и десятков научных статей. К тому же вёл холостяцкую жизнь, но не обращал ни малейшего внимания на старых дев, которыми так славилась их кафедра.

После выпитого вина захотелось веселья, и Сергей Павлович включил магнитофон с записями песен Ободзинского и Магомаева. Потанцевав с девушками, он стал рассказывать истории о любви, но не простые, а связанные только с корифеями словесности. Привёл малоизвестные подробности встреч А. С. Пушкина с Анной Павловной Керн, другими женщинами из его «Донжуанского списка», а потом перешёл на стихи. Читал он их настолько мастерски, что гости его с изумлением и восторгом внимали разным строкам не только русской, но и зарубежной поэзии…

Быстро наступил вечер и, прощаясь с доцентом на автобусной остановке, студенты записали свои номера телефонов в его маленький блокнотик. Домой они возвращались молча. Каждый по-своему переживал встречу с этим удивительным человеком и строками, прочитанными им стихов, вызвавшими в их душах столько эмоций.

Прошло два года, но память об этой встрече всегда оживала в разговорах однокурсников, особенно когда они встречались в читальном зале институтской библиотеки. К зачёту или экзамену любимого преподавателя ребята готовились только вместе, и ни одна тема или вопрос не оставались неподготовленными. Слушая их ответы, Сергей Павлович всегда вслух выражал своё удовольствие, что сделало их троицу кумирами всего факультета. Правда, в гости доцент их больше не приглашал, но при встречах всегда расспрашивал о делах и жизни.

Подходила к концу последняя летняя сессия, и друзей ожидала педпрактика, на которую они хотели поехать вместе. Решили в один из дней встретиться на факультете, чтобы поговорить об этом с деканом.

Яша с Люсей уже более часа сидели в коридоре их корпуса на выставленных из аудитории старых столах, и болтали, а Зойки всё не было. Наконец, Люся не выдержала:

— Идём сами, может у неё дома что-то стряслось… Ты же знаешь — мама её сердечница.

— Хорошо, — согласился Яша, — протянув руку подруге: прыгай и пошли. Он бывал в гостях у сокурсницы в небольшой комнате коммунальной квартиры, и был знаком с её мамой.

Когда они вошли в кабинет декана, тот, отложив в сторону какую-то писанину, тихим голосом спросил их:

— Вы по просьбе Зои?

— Нет, — удивлённо переглянулись ребята, — а что-то случилось?..

— Что-то случилось?! — переспросил он уже другим голосом, резко встав из-за стола. Ваша Зоя Шацкая забрала свои документы. Я пытался убедить её не делать этого… Ведь вы уже на финишной прямой, скоро защита дипломов. Но она пришла с мамой, и настаивала только на своём.

— Почему? Зачем?! — в оба голоса воскликнули студенты, — мы ничего не знаем об этом…

— Я и сам понятия не имею, — нахмурился декан…

Уже на улице ребята, не сговариваясь, кинулись к автобусу, который отправлялся по знакомому им маршруту.

— Шацкие уехали утром, — объяснила соседка, — с собой взяли несколько баулов, а мебель с неделю как распродали… Куда путь держат не сказали, обещали только написать с нового места. Ещё немного все постояли на общей кухне, пытаясь найти хоть какое-то объяснение такому неожиданному отъезду… Но так ни с чем и разошлись…

— Ты веришь в дружбу? — неожиданно потянула Люся за рукав Яшиной рубашки, — когда они спускались по лестнице.

— Порвёшь ведь, что с тобой? — резко отдёрнул он руку.

— Со мной ничего, — зло ответила Люся, — это она всё порвала, моя лучшая подруга, одноклассница… Никогда не прощу ей этого…

Получив диплом, Яша отправился работать по направлению в сельскую школу соседней области. Работа ему нравилась, но пробежали обязательные два года, и он решил вернуться домой, к родителям.

В последний июньский день молодой учитель приехал за своими документами в райотдел народного образования. Все бумаги ему оформили без лишней волокиты уже к двенадцати дня, и он вышел на главную улицу города, вдыхая горячий воздух нагретого асфальта. Его автобус уходил только в шесть вечера, и Яша решил сходить по адресу, который дал ему его бывший старший инспектор. Сегодня, прощаясь после беседы, он предложил присесть ещё на минуту:

— Вы знаете, что в этом учебном году мы открываем в нашем райцентре новую школу-интернат, и сейчас набираем учителей? Ваш директор дал вам, Яков Семёнович, прекрасную характеристику. Уговаривать не буду — заявлений на работу туда уже предостаточно, но я вас тоже знаю, бывал на уроках… Одним словом, даю две недели на размышление. Если надумаете — позвоните, а заявление пришлёте по почте. Но это одна сторона медали… На улице Почтовой, это недалеко отсюда, построили новый пятиэтажный дом. Полностью отделать и сдать его должны в октябре, но нам в нём тоже выделили жилплощадь для закрепления молодых специалистов. Такой шанс получить однокомнатную квартиру, сами знаете, выпадает очень редко, но он у вас будет… Можете сходить, посмотреть…

Площадка перед домом заполнялась строительным мусором, который вывозили на тачках люди в комбинезонах, а глазницы окон пока пустовали. Возле каждого из многочисленных подъездов стояли огромные ящики, и ещё не всюду были убраны леса. Тем не менее, Яше захотелось заглянуть вовнутрь, и он смело шагнул в темноту проёма бокового подъезда.

— Осторожно, краску опрокинешь! — не становись сюда, — тут же услышал чей-то громкий голос.

Удивительно, но Яше он показался знакомым. И действительно, увидев подошедшего к нему человека в военной форме, радостно закричал:

— Юрка! Откуда ты здесь!

— Лейтенант Бережной по вашему приказанию прибыл! — перепрыгнул Юрка через ведро с белилами и кинулся обнимать Яшку.

Учились они на разных факультетах, но философию, политэкономию, другие общественные дисциплины слушали на общих лекциях, сидя всегда рядом. И так все годы учёбы. Юрка рассказал, что женился и живёт в этом городе в доме жены. Так как в институт он пришёл уже после службы во внутренних войсках, был членом партии, то в райкоме ему сразу предложили пойти на работу в ИТК, попросту — колонию… Работа с зэками нервная, но уже привык, да и зарплата неплохая. Когда Яшка поведал ему о своей жизни, приятель посмотрел на второй этаж:

— И нам райисполком тоже выделил в доме несколько квартир для наших сотрудников. — Рабочих не хватает, вот они и попросили помощи в уборке помещений. — А теперь поднимись в комнату слева от лестницы, почти прошептал он. Осторожно загляни, чтобы тебя там не заметили, и вернись ко мне.

Рядом с открытым проёмом стояли длинные рейки, угольники и новая дверь, обёрнутая целлофаном. Став сбоку, Яша заглянул внутрь. Два человека что-то перевязывали бечёвкой, а один за кем-то наблюдал в окно. Присмотревшись, Яша сразу отпрянул назад. Это был их любимый институтский преподаватель, Сергей Павлович…

— Он отбывает срок чуть больше года, — уже во дворе дома рассказал Юра. Всего получил пять, за взятки. Заочники скидывались перед экзаменами, а староста группы заносил ему деньги вместе с зачётками…

— Юр, — спросил весь побелевший, еще не пришедший в себя, Яша. — Юрка, можно мне с ним поговорить? Хоть пять минут?

— Нельзя! — отрезал Юра. Но взглянув на лицо приятеля, сказал: «Сделаем по-другому. Если отсюда пойдёшь в сторону центра, увидишь продмаг. Купи ему белую булку и колбасы. Так, чтобы на раз хватило. Всё равно отберут, если что останется. Я его сейчас переведу на уборку первого этажа в одну из комнат. Меня там не будет. Сам найдёшь. Больше пятнадцати минут на всё про всё не дам. Еду-то упакуй, чтобы никто не увидел. Как постучу молотком по полу — уходи».

Нагнувшись, доцент собирал мусор в ведро, когда Яша осторожно подошёл к нему.

— Это вам, — протянул пакет с едой, — поешьте. И только после этого вспомнил, что даже не поздоровался… Здравствуйте…

— А я тебя ещё из окна приметил, — сказал доцент, — всё думал: ты или нет…

— Поешьте, — снова повторил Яков, — у нас мало времени…

Сергей Павлович развернул пакет и с видимым удовольствием быстро умял его содержимое… Потом вытер руки деревянной стружкой, валявшейся на полу, и спросил:

— У тебя-то как дела, что в этой глухомани делаешь? А девчонки, подружки твои, где они? Чем занимаются?

— Я в Копаевцах два года по направлению отработал в школе, сегодня домой уезжаю. Люсю на кафедре оставили, а вот Зойка как уехала неизвестно куда, так и пропала… Даже письма никому не написала…

— И что, так никому из вас ничего не сообщила? — удивился доцент. Куда уехала, почему? Вы же такими друзьями были…

— Люся крепко обиделась на неё, — подтвердил Яша, — они ведь ещё со школы до института дружили…

— А мне мою лямку долго тянуть… Хотел помочь заочникам. Они люди занятые, опытные, свой предмет хорошо знают. Делал им доброе дело, а оно, видишь, как обернулось. Хорошо хоть ты не забыл меня. Сколько жить доведётся — буду помнить, как выйду — сочтёмся, и не думай иначе… Но сейчас один мерзавец, из бывших моих студентов, как тот орёл, всё клюёт меня, только не в печень, а в сердце… Работает вольнонаёмным учителем в вечерней школе. Есть у нас такая в колонии. Я при ней секретарём подвизаюсь. Радуюсь, что каникулы начались, а в учебные дни как он только не издевается надо мной…

В коридоре раздался сильный и тревожный стук молотка…

Прошло двенадцать лет. В коридоре одного из известных учреждений, через которое проходили все репатрианты, эмигранты и прочие выезжанты из Союза, сидел Яков Семёнович, дожидаясь своей очереди. С противоположной стороны на соединённых, как в кинотеатре стульях, ждали приёма у инспектора ОВИРа ещё несколько человек

В своё время Яша не принял приглашения районного начальства, но работу по специальности в родном городе не нашёл. Какое-то время ходил по разным инстанциям, затем, махнув на всё рукой, устроился рабочим на фабрику. Женился, в семье росла дочь. Уже год, как они переехали в эту западную столицу одной из республик, к родителям супруги, у которых была небольшая, но двухкомнатная квартира. Потому что давно с женой мечтали выехать в Израиль. Друзья подсказали: уехать из этого города намного легче…

Очередь двигалась медленно. Рабочий день подходил к концу, когда Яков с нетерпением посмотрел на часы. Мужчина, вставший со своего места, уловил его жест:

— Сколько времени?

— Без двадцати шесть.

— Я прихожу в родной ОВИР, чтобы затем увидеть мир, — шутливо продекламировал незнакомец, — явно пытаясь взбодрить остальных очередников. Расслабьтесь, ребята, улыбнитесь — мы ещё только в начале пути…

В этот момент открылась дверь кабинета и женщина с тетрадкой пригласила его зайти. Затем она прочитала фамилию Якова, добавив: «Он последний на сегодня. Кто хочет записаться на завтра — подойдите к столу».

Через несколько минут Яша остался в коридоре один, а точнее со старым, обшарпанным столом, который, как ему показалось, он уже где-то видел. Вспомнил, похожий на этот, стоял в их институтском корпусе…

— Удачи! — совсем скоро пожелал ему, спешивший к выходу, довольный балагур, — заходите, там свободно.

Женщина-инспектор стояла к нему спиной. Она что-то собирала с тумбочки в свою сумку, и махнула рукой: «Садитесь».

Яша сел и, вытащив из портфеля папку, достал принесенные с собой документы. Но когда он поднял голову, то сразу встал, отодвинув от себя стул. За столом перед ним стояла… Зоя.

От неожиданности она резко опустилась в своё кресло, а он осторожно присел на стул, но взгляды их так крепко сцепились, что ещё с минуту они смотрели друг на друга. Яша видел перед собой похудевшее, но ещё моложавое лицо подруги, в глазах которой появилось столько радости и света, что, вдруг, невпопад заговорил:

— Зойка! Почему здесь? Куда ты исчезла? В чём причина?..

Он и сам был безмерно рад этой встрече. В коридоре хлопнула дверь — ушла секретарша, но разговор не клеился — подруга молчала… Зазвонил телефон.

— Я немного задержусь, Леночка, ужинай без меня, — ответила Зоя. Вот моя причина и позвонила, наконец, заговорила она… Посмотри, протянула Яше фотографию дочери, которую достала из ящика стола. Глаза, нос, губы на ней были Зойкины, но улыбка, широкий лоб…

— Я вижу, что ты узнал, — перехватила Яшин взгляд Зоя. — Да, она дочь Сергея Павловича. Мы стали встречаться через несколько дней после, если ты помнишь, нашего общего визита к нему. Сначала ходили на последние сеансы в кино, чтобы никто не видел. Потом гуляли в старом парке, у обрыва… Он был страстен, молод и телом, и душой. Я абсолютно не чувствовала разницы между нами. А его эрудиция… Он же мог ответить на любой вопрос. А как он читал стихи, помнишь?! И я… влюбилась. Не помнила себя от счастья, пока мама не обратила внимание на некоторые перемены во мне. Пришлось ей признаться: я ждала ребёнка…

Серёжа воспринял эту новость спокойно, посоветовал сделать аборт и сказал, что оплатит его. Потом он свёл «на нет» наши встречи, не отвечал на телефонные звонки. А я нервничала, боялась, чтобы никто не догадался в каком я положении. Но больше во всём винила себя: знала ведь разницу в возрасте, стала понимать, что нужна была ему только как женщина… И всё равно любила… Могла ли я открыться кому-нибудь, попросить совета? Нет, и ещё раз нет! Сладость его прикосновений, сама радость каждой встречи с ним были для меня святы. И я не могла ни словом, ни поступком даже задеть его имя. Оставалось только одно — уйти.

Мы переехали сюда к маминой сестре, тут я родила, потом устроилась на работу, перевелась на заочный и получила диплом. Но уезжая, не смогла сразу всё разорвать, оставила Сергею адрес тётки… И скоро мои муки возобновились — Серёжу посадили. Я думаю ты знаешь за что, об этом писали в центральной прессе. А он, сразу после суда, стал писать мне… Часто, душевно, с искренней, как мне казалось, болью за прерванную любовь. Сожалел, что не может взять на руки и поцеловать нашу милую дочурку… Я стала ездить к нему в колонию, возила передачи, несколько раз нам давали свидания.

Когда он освободился, тоже сразу написал, что прошлого не вернуть, его любовь ко мне прошла, а искать его не надо.

— Удивительная штука — жизнь. Я ведь знаю, как ты любила поэзию, — вспомнил Яша, — не меньше меня. В этом городе мы с тобой целый год ходили по одним и тем же улицам. Почему же не встретились раньше, например, в книжных магазинах?..

— Потому что я давно перестала читать поэзию. Любовь к стихам и Сергею Павловичу слились для меня воедино, и, хочу так думать, остались в моём прошлом. Хотя, даже мельком услышанные по телевизору поэтические строки о любви, до сих пор больно ранят меня…Но ты прав, жизнь — это удивительная штука, только всё в ней заканчивается прозой.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Александр Шапиро: Всё заканчивается прозой

  1. Спасибо. Очень интересно. Прочитала на одном дыхании. С интересом прочту следующие рассказы. Благодарю за предоставленное удовольствие.

  2. Прочитала рассказ, не пропустив ни строчки — значит было интересно.

Обсуждение закрыто.