Владимир Тартаковский: Операция

Loading

Владимир Тартаковский

Операция

Любе

1. 1

Гена в недоумении уставился на незнакомца:

— Ты кто?

Тот смущенно опустил бледное лицо и отвел глаза.

— Ты, ведь не глухой, правда? — спросил Гена, как бы по-дружески.

— Не глухой, — согласился незнакомец, — но назваться — даже не знаю, как… В общем, убийца я, вот кто. То есть, не настоящий убийца, в смысле: не на совсем убиваю, но все-таки… Так что, ты прости меня, друг — я ведь и тебя устраню… Значит, пострадаешь ты от меня.

Гена не очень-то испугался — за 25 лет навидался он разного. И все же, не каждый день появляются новенькие, да еще в убийстве признаются.

— И что же я тебе сделал, что ты убивать меня собрался? Ты ведь первый раз меня видишь!

Незнакомец криво улыбнулся, и опять покаянно склонил голову:

— Не совсем убить, конечно… Я ведь всех ваших уже убрал, ты — последний остался. Прости!

— Да что ты все прощения просишь? — искренне удивился Гена. — Может, ты — Каин?

— Ну, что ж, — вздохнул незнакомец, — пусть я буду Новый Каин.

Все это было странно. Несмотря на угрозы, Гена не испытывал никакого страха. Наоборот, он был абсолютно спокоен, даже слегка расслаблен. Глядя на Нового Каина, он почувствовал что-то вроде приятной усталости, почти, как при посещениях короля Аль Коголя.

— Ладно, — сказал он, — потом поговорим. А то я, видать, не выспался. Что-то в сон меня клонит.

Гена зевнул, и присел, прислонясь к трубе. Новый Каин понимающе кивнул и промямлил:

— То-то и оно.

— Что — оно? — не понял Гена.

— Оно — мое воздействие.

— Воздействие? — успел переспросить Гена.

— Да, друг. Ты у меня сегодня — последний из ваших. Давай, спи.

Гена (вернее, Гемо) послушно закрыл глаза и завалился на бок.

Тут послышался шум, и появился Андрей (Адре, как он называл себя, на итальянский манер) — как всегда, запыхавшийся, потный, взъерошенный, с диким, блуждающим взглядом.

— Слушай, куда все исчезли? Ты Глобина не видел? Что вообще происходит? — заорал он, не поздоровавшись; и, не дожидаясь ответа, продолжил: — А сам ты кто будешь?

— Я — Новый Каин.

— Что-то не припомню… Короче, я — Налин. Можно просто — Адре.

Он сунул в пространство потную, горячую руку. Каин протянул свою — холодную и сухую.

— А почему так душно? — тараторил Адре, нервно озираясь. — И куда вдруг наши все подевались?

— А ты успокойся, не шуми! Сядь, отдохни немного.

— Смеешься ты — отдыхать! Тут целый день носишься, как угорелый, и ничего не успеваешь! Ну, ладно бы еще — день, но ночью-то этой думал, вздремну — какое там! Такой разгон получил — до сих пор в себя прийти не могу!

Адре снова огляделся, и вдруг заметил спящего Гемо.

— Так вот он — Глобин! — крикнул он. — это я о нем тебя спрашивал! И чего это среди дня все спать завалились? Говорю — душно здесь!

Он присел рядом с Глобиным.

— Ну и дела! Теперь даже меня в сон потянуло… Тут случайно король Аль Коголь не появлялся? — спросил он, зевая.

— Вроде, нет. — пожал плечами Новый Каин.

— А то, после него, трубы сужаются, духота, и сразу в сон клонит… Вот и сейчас… Разбуди меня через часок. — промямлил Адре.

Но Новому Каину даже не пришлось отвечать — Налин уже храпел, растянувшись рядом с Гемо.

Новому Каину стало скучно. Он уже вполне справился с первой частью задачи, обойдя смежные помещения, и усыпив всех местных. Теперь можно было без помех приниматься за главную работу: отключить провода района, ведущие к главному пульту.

Но не успел он выдернуть и десятка проводов, как из одной из труб появился молодой темнокожий здоровяк, судя по всему, нелегал. Теперь уже Новому Каину пришлось удивляться:

— А ты кто такой?

— Я… ну,… я это… — бормотал нелегал, озираясь вокруг.

Каин слегка занервничал — времени оставалось совсем немного. Он весь напрягся и подошел к нелегалу поближе.

— Что, друг, не спится?

— А чего — спать? — гаркнул нелегал. — Я спать не люблю! А ты, случайно, не этот, не Аль Коголь? Вроде, и не похож, я-то с ним сколько раз встречался, знаю его, как облупленного! Меня обычно после него запускают. Как он проезжает — кругом шум да веселье, фейерверк в общем. А потом трубы сжимаются, все скучнеют, злиться начинают, норовят морду друг другу набить. Тут, как раз, обо мне и вспоминают. Я-то живо порядок навожу — бицепсы видал, какие? Любую трубу расширяю, не хуже Коголя! — он недоверчиво покосился на спящих. — Вот бы не подумал, что Адре может спать, среди дня, как младенец! Он ведь сам всех кругом гоняет, никому продыху не дает. А тут — на тебе! — даже он завалился. Ну, дела!

Было ясно, что все старания Нового Каина хоть как-то подействовать на нелегала не помогли — тот был бодр и энергичен, как ни в чем не бывало. И, хотя было понятно, что это за тип, Новый Каин окликнул:

— А, все же, как тебя звать?

— Феин. Фирма у нас — «Феин & Ко» — может, слыхал?

— Ко & Феин? — переспросил Новый Каин. Было ясно, что силой совладать с этим негром невозможно, и тот, конечно же, не даст отключить ни один провод. Надо что-то придумать — немедленно, в ближайшие минуты, пока не началась операция!

— Погоди, погоди, друг! — запричитал Новый Каин, напрягаясь со всех сил, чтобы хоть как-то воздействовать на чертова нелегала, и, если не усыпить его, так хоть немного затормозить.

— Ну, чего тебе еще?

— А ты ничего особенного не чувствуешь, спать тебе не хочется?

— Не-а. Ну, может, устал малость… Но — ничего, все в порядке. — сказал тот, поводя широкими, по-обезьяньи сутулыми плечами. Слушай, и что ты пристал ко мне? Иди, вон, погуляй!

— А ты из какой трубы появился?

— Вон, из той, кажется… нет, вот, из этой… точно, из этой.

Пока нелегал узнавал трубы, Новый Каин успел отключить еще четыре провода. Но это была капля в море. Феин повернулся.

— А хочешь — фокус покажу? — предложил Новый Каин. — Потрясающая вещь! Вот, закрой глаза на минуту! Теперь задумай любое число, от одного до десяти. Задумал? Теперь умножь его на семь, теперь прибавь число своего Дня рождения, а теперь… — он быстро открывал дверцы щитов связи, выдергивая из гнезд провода.

— Надоело! — Феин открыл глаза. — Не фокус, а урок арифметики!

Новый Каин едва успел закрыть дверцы щита.

— Последний! Самый последний вопрос, хорошо? — закричал он, все еще надеясь на чудо. — Скажи, друг, как ты здесь оказался — тебя ведь нельзя было пускать!

— Так и оказался. — проворчал черный. — Принят Хозяином, несмотря на запрет. К нему вечером жена приходила, засиделись они до ночи, сперва — в палате его, потом — в ординаторскую перешли. Но и там сестры крутятся. Они тогда — на кухню. Она его, понятно, успокаивала, говорила, мол, все обойдется, и она его так любит, и он скоро вернется домой, ну, и все такое. Первую чашку кофе она еще в палате выпила, а на кухне вторую налила, потом — третью. Он уже после промывания был, пил только воду. Но не выдержал, и отхлебнул у нее глоток, потом — еще. Потом они прощаться стали, целоваться, а там уже и покатилось остальное, что люди так любят … А под утро, чтобы проснуться, он еще полчашки кофе допил. Вот, я и здесь!

«Вот почему Налин ночью разгон получил!» — подумал Новый Каин.

— Так ты с ночи здесь? — спросил он Феина.

— Ну, говорю же!

Новый Каин взглянул на часы. О, черт! — времени не оставалось совсем. Полный провал! И все — из-за гадкого нелегала — зачем было его пускать? Делать нечего — он распахнул дверцы очередного щитка, и уже открыто стал выдергивать из гнезд провода.

— Жил — был у бабушки черненький Феин! — громко пел он.

— Ты что это делаешь? — опешил нелегал. — Ты почему это провода отключаешь? Он же теперь ничего не будет чувствовать! Ах ты, падла!

Черный бросился на Нового Каина, сгреб его в охапку, и легко оттащил от шкафа. Но тот успел ухватить и выдернуть еще два провода. И вдруг вдали что-то блеснуло, и резкий, небывало сильный, нестерпимый свет ударил по извечно темным трубам и переходам.

1.2

— Суши, Надя! Сюда — тампон! Теперь — сюда зажим… Нет, подожди!.. Вот, теперь зажимай, быстро! Отлично! Теперь — суши! И — тут! Так, хорошо! И — здесь… Еще тампон — сюда! Быстрее! Так, здесь еще суши… Миша, как дела?

— Больно! А-а! Больно мне, доктор! А-а!

— Хорошо, не волнуйся, я все слышу. Что, так больно?

— Очень больно, доктор! Не могу!!! Доктор, пожалуйста!

— Хорошо, хорошо, сейчас все исправим. Надя, быстренько готовь новокаин! Сколько ты ему ввела?

— Кажется, десять, Олег Григорьевич. Да, точно — десять.

— Ты уверена? Странно, десять кубиков — вполне нормально. И времени прошло достаточно. В чем же дело?

— А-а! Больно, доктор, не могу!!! Доктор, скорее! Пожалуйста!

— Ну, Надя, быстрее! Сделай ему еще пару кубиков новокаина. Даже — три. Надежда Дмитриевна, прошу Вас пошевелиться!

— Больно, доктор!!! Я не могу!

— Сейчас, дорогой, потерпи! Надя, поскорей — человек страдает!

— А-а!.. Доктор, пожалуйста!

— Быстро, Надя! Посмотри, он весь красный от боли. Сюда коли… Да нет — это же клетчатка, ты не видишь?! Коли прямо в мышцу! Дальше, поперек волокон, левее… теперь — вниз… Да нет же!

— Доктор, пожалуйста! Я не могу терпеть!!! Болит, доктор!

— Все, дорогой, сейчас тебе станет легче. Надя, дай шприц, я уколю. А ты держи тампон, и поддевай скальпелем здесь. Да, не бойся, смелее! Стоп, подожди, колю! Еще колю! Теперь двигайся сюда… левее… Так, хорошо, молодец… Еще колю… Теперь — сюда… Все, возьми шприц, дай новый скальпель и пинцет. Ну что, Миша? Все нормально? Подействовал новокаин? Ну, спи, спи, дорогой! Мы тут с Надеждой Дмитриевной немножко поработаем, а ты на нас внимания не обращай.

2.1

Новый Каин почувствовал прилив сил. «Жаль, что я с ним не подрался! — подумал он. — Одним удачным ударом можно было бы запросто вырубить этого урода, а я даже не попытался! Выходит, я не выполнил задания! Пусть, даже формально я — не виноват, и не должен драться с нелегально проникшими негритосами, но задание не выполнено, а это — катастрофа! Нет, этого просто не должно быть! Не должно!».

Нелегал уже несколько минут держал его, не зная, что делать дальше. Расслабившись на несколько секунд в огромных черных ручищах, Новый Каин вдруг рванулся влево — вниз, умудрившись при этом двинуть негра в пах. Тут же он развернулся, и, бросившись противнику в ноги, сбил его на землю, и — сразу, не поднимаясь — резкий удар по затылку. Несколько неспортивных пинков ногой довершили дело — нелегал остался лежать неподвижной горой мяса, рядом с мирно дремавшими Глобиным и Налиным.

Новый Каин бросился к щиткам, и стал быстро выдергивать провода — еще и еще! Дальше, дальше!.. Легко перепрыгнув через перегородку, он оказался в смежной секции. Здесь было еще больше щитков, и он, сам любуясь своей ловкостью, открывал щитки, и вынимал из разъемов провода, ведущие к главному пульту.

Он все-таки, не подвел, он выполнил задание! Несмотря на возникшее препятствие, он справился! Он был не просто горд собой, он был счастлив! Ведь что есть истинное счастье, как не исполнение своего предназначения, в любых условиях, несмотря ни на что!?

2.2

— Миша, ты как, дорогой мой? Болит еще?

— Болит… Но уже не так сильно… Спасибо, доктор.

— А сейчас?

— Чувствую, но так — тупо.

— Ну, отлично! Думай теперь о чем-нибудь приятном. А мы с Надей уберем все лишнее, и почистим тебя немножко… Новокаинчика тебе не пожалели, больше болеть не должно. Надя, сюда — зажим! И держи здесь. Все, начинаю резекцию… Следи за давлением. Сколько сейчас?

— Ой! Сто на пятьдесят.

— Маловато, но терпимо. А — пульс?

— Сорок семь.

— Миша, как дела? Миша, ты слышишь?.. Сколько было в шприце?

— Че… четыре, кажется… или — пять.

— Я же сказал: два или три!

— Я набрала всю капсулу, я же не думала, что Вы сами колоть будете!

— «Не думала»! Миша!.. Эй, дружок, ты меня слышишь?… Ну, вот, так я и знал!.. Перекололи мы ему, Надюха!.. Миша, гляди, козел, не загнись мне тут!.. У него, кажется, коллапс. Надя, держи здесь! Ладно, подожди уже, делаю резекцию, деваться некуда! Надеюсь, этот глист не загнется у нас на столе… Суши… Молодец, теперь — здесь. Тампон! Отлично! Давление?

— Мамочки! Восемьдесят пять на сорок!

— Бля! Ну, все, Надюха, приплыли.

— Может, я позову Савина, или Усманову?

— Чтобы они потом растриндели на всю Ивановскую, что мы анестезию не можем рассчитать? Все, не болтай, работаем! Сюда — тампон! Еще один … Сейчас закончу резекцию. Убери зажим, суши … Еще…

— А, если, вдруг он… того?

— Того, или этого… Наша задача — закончить операцию, раз уж начали, а его — не загнуться у нас на столе. Держи! Так, и — здесь!.. Отлично!.. Нет, стой — здесь еще!.. Теперь — все, осталось только подчистить. Держи. Да живее, ты, курица!.. Так, и — здесь… Все, чистенько!.. Нет, погоди, вот еще… Минутку… Так, хорошо. Еще раз посмотрим… Все, отлично! Теперь зашивай, и попробуем его оживить.

3.1

Новый Каин быстро закончил работу. Феин, избитый и ослабевший, постанывал, медленно уменьшаясь в размерах. Усыпленные валялись, сопя, как младенцы. Небывалый свет все еще заливал трубы, отсеки, и всю отключенную от главного пульта область. Но Новый Каин знал, что скоро резко стемнеет, потом усыпленные начнут просыпаться, потом обнаружат отключенные провода, и начнут их соединять. А ему только и останется: тихо спрятаться где-нибудь в уголке, и быстро слабеть и уменьшаться, как сейчас слабеет и уменьшается нелегал Феин. Такова участь всех ангелов: сделал свое дело — исчезай! Но дело, хоть и с опозданием, сделано на все сто, а сил еще много, и сидеть без дела стало скучно. Он почувствовал небывалый прилив энергии, и подумал, что исчезать через несколько минут — совсем не обязательно. Даже, когда местные ребята проснутся, можно будет с ними поиграть: кто быстрее — они соединяют провода, или он выдергивает. А — не захотят играть — поставить их перед фактом: отключать провода гораздо проще, чем подключить. Вот и посмотрим, кто быстрей!

3.2

— Так, давление: девяносто на сорок. Спасибо, хоть не падает. Давай поднимем ему ноги. Вон, возьми валик! Да бросай ты зашивать — это всегда успеем! Так, подкладывай! Отлично! Давай, я зашью, а ты вколи-ка ему преднизолончика!

— Сколько?

— Семьдесят… Или — нет! Давай лучше подкожно, кофеина — бензоната натрия, два мили — должно подействовать… Ну, Надя, что ты за корова такая? Сколько можно мудохаться?

— Не вижу я его, Олег Григорьевич!

— Что значит: «Не вижу»? Тебе фонариком посветить?

— Нет кофеина, ни одной ампулы — пустая коробка!

— Ну, мать! Беги, возьми у старшей! Только — беги, а не плыви!

— А — обратно — стерилизацию?

— К черту, он же загнется сейчас! Беги быстро!

— Но… но старшей нету!

— Как это — нету?

— Она сейчас на профкоме, а ключ от шкафа — только у нее, Чуринов распорядился, Вы же знаете!

— Так сломай дверь, дура толстая! Ладно, курица, зашивай его пока! Я сам принесу ампулу!

— Ой, Олег Григорьевич! Олег Григорьевич, вернитесь! Вернитесь скорей! Есть кофеин! Есть! Тут целая коробка, нераспечатанная! Я ее сразу не заметила — она боком стояла.

— Ну, ты и дура! Ну — курица тупая! Да я сейчас тебя боком поставлю! Я тебя знаешь, как поставлю? Я тебя убью!.. Давай скорей! Ладно, не реви! Перестань, потом реветь будешь. А сейчас успокойся, и вколи ему два кубика кофеина. Только не пять!.. Нет, уж лучше я уколю. Давай шприц!.. Давление?

— Де… девяносто на сорок.

— Держится. Ну, теперь должно подняться, кофеин подействовать должен. Прекрати реветь, слышишь? Пульс — сорок два. Слушай, а спирт у нас есть? Вчера еще было полно. Давай мы с тобой немножко… О, уже заулыбалась, молодец! Но ты, Надежда, ошибаешься: я спирт не пью! Давай, мы ему ноги разотрем спиртом, дистрофику нашему. Это ж надо — то анестезия его не берет, а то — коллапс у него! В кошки — мышки с нами играет! Так, я растираю левую, ты — правую. Должен ожить. Да ты растирай, а не титьками тряси!.. А знаешь, почему я спирт не пью? Правильно подумала — потенцию берегу, учти это!

4.1

Новый Каин обошел по кругу область операции, по привычке открывая щитки и выдергивая провода. Вернувшись к исходной позиции, он, с удивлением обнаружил, что, в отличие от все еще неподвижно спящих, Глобина и Налина, нелегал Феин ворочается, и что-то бормочет во сне. Он, вроде и не уменьшился, и, даже спящий, был все так же страшен. Новый Каин потихоньку приблизился к нему, прикидывая, как бы вырубить амбала, не разбудив. Он уже занес ногу для решающего удара под-дых, как вдруг нелегал дернулся, и открыл глаза! Какую-то секунду, не больше, Новый Каин решал: бить или не бить? И момент был упущен. Негритос быстро поднялся, разминая свои широченные плечи, и криво улыбнулся — очевидно, признав своего визави. Оба молчали. «Интересно, что он помнит?» — подумал Новый Каин оглядываясь вокруг, в поисках пути к отступлению. Он уже не думал играть в выдергивание проводов. Только бы убежать от амбала, забиться в укромный уголок, и там пожить, сколько осталось — в покое, наслаждаясь и растворяясь. Сильный свет все еще бил сверху, но дыра, через которую он проникал, уменьшилась, наверно, вдвое. Тем временем, нелегал распрямился и сделал шаг вперед. Он явно увеличился в размерах, так что ни о каком сопротивлении нечего было и помышлять. Новый Каин медленно отступил на шаг, потом — еще. Феин заметил это, и бросился на него. Но Новый Каин был готов, и, сделав ложное движение влево, тут же бросился вправо. Он побежал по уже знакомой дороге, ловко перепрыгивая через трубы и огибая перегородки. На бегу, он не услышал, как нелегал, зацепившись за что-то, грохнулся плашмя, сильно ударившись правым плечом об одну из невысоких перегородок. С трудом поднявшись, и чувствуя боль в, очевидно подвернутой ноге, Феин понял, что от преследования придется отказаться, и только озирался вокруг, прикидывая, куда мог сбежать диверсант. Но увидев валяющиеся отсоединенные провода, он забыл обо всем, и бросился их подключать. Теперь уже он ощущал прилив сил и жажду деятельности, но нога и плечо болели все сильнее, а провода, как назло, путались в непривычных к такой работе руках, и не вставлялись в разъемы. «Конечно, — возмущался он про себя, — белый напортил, а черному — исправлять!» Непослушные провода все никак не фиксировались в разъемах, падали из рук…

4.2

— Ну как он, наш хилячек?

— На месте. Давление: девяносто на сорок пять, пульс: сорок пять.

— Так, давай-ка еще разок ноги ему разотрем!

— Олег Григорьевич, а, может быть, попробовать кардиоверсию?

— Может быть, Надя, очень даже может быть. А если у него сердце не выдержит — кто отвечать будет? … Ладно, приготовь пока электроды. Если давление еще упадет, придется рискнуть.

— Олег Григорьевич, а где они?

— Кто?

— Ну, эти… электроды для кардиоверсии.

— Что, и это — у старшей под замком?

— Да нет, они раньше были здесь, я же точно помню, еще вчера… Ой, вот они, есть! Есть! Все в порядке, Олег Григорьевич! Они на нижней полке лежали, а я…

— Надька, я тебя уволю!

— Не уволите — сестер не хватает.

— Тогда — задушу!

— Не задушите — сестер не хватает. Чуринов не согласится.

— Тогда — угадай, что я тебе сделаю. Самое полезное наказание.

— Вы лучше Лизку так накажите, она у нас озабоченная. А меня — чего наказывать? У меня муж любимый есть, Вы же знаете.

— Вот, именно поэтому! Именно наличие любимого мужа… забирай быстро валик!.. как раз и создает условия, благоприятные для наказания, по всей строгости закона. Ты как предпочитаешь?

— Ой, да успокойтесь Вы, Олег Григорьевич! Вам больного спасать надо, а Вы тут…

— А мы тут с тобой, Надюха, шуточки шутим… Так, засекаем время. Даем нашему герою еще пять минут. Если в сознание не придет — будем делать кардиостимуляцию.

5.1

Феин вдруг спохватился: да, конечно — это же совсем не его дело — возиться с проводами! Его дело — разбудить остальных — законных, местных. Они сделают все быстро и правильно. Он побежал обратно, стал толкать Налина и Глобина, приговаривая: «Вставай, белый, вставай, провода соединяй!»

Просыпались по-разному. Глобин сразу открыл глаза, но тут же их закрыл. И потом еще несколько раз, вроде уже проснувшись, пытался отвернуться и снова задремать. В отличие от него, Адре Налин, долго не реагировал на пинки Феина, но проснувшись, тут же вскочил на ноги, и сразу заорал:

— Что случилось — пожар? Откуда этот свет? Кто ты такой? Тебе чего надо? Что ты наделал?

Феин молча кивнул на разбросанные провода, и продолжил тормошить сопротивляющегося Глобина.

— Откуда свет такой сильный? — кипятился Адре. — Ты почему провода отключил? Что теперь будет?

— Давай, быстро подключай! Я тебе потом все объясню. Подключай провода, слышишь? Потом объясняться будем! — волновался Феин, поднимая под мышки Глобина, и немного его потряхивая. — Ну, ты — как там тебя? — просыпайся!

— Генка! — заорал Адре. — Этот идиот провода повыдергивал, а обратно вставить не может!

Увидев валяющиеся провода, Глобин быстро пришел в себя, и бросился вставлять их в гнезда, щурясь от непривычного света.

— Помогай мне, Андрюха, что ж ты стоишь? Что там вверху включили, я же не вижу ничего?!

Налин бросился вставлять провода, хватая их пригоршнями и судорожно тыкая в гнезда — разумеется, с нулевым результатом.

— Да кто ж так делает? — возмутился Глобин. — Да можешь ты хоть когда-нибудь успокоиться?

— Не могу. — признался Налин.

— Ладно, ты мне только подавай, а я буду вставлять. Или — нет: беги лучше, разбуди остальных — это у тебя должно получиться.

— Конечно! — обрадовался Налин, поворачиваясь, чтобы бежать.

— Подожди! — остановил его Глобин. — Узнай, что это за свет сверху. Может, кто-нибудь знает, как его выключить.

— Хорошо! — гаркнул Налин, и, в ту же секунду, исчез.

— Это, действительно ты провода отсоединил? — спросил Глобин, не прекращая работы.

— Давай, помогу тебе. — предложил Феин, вместо ответа, подавая собранные с пола концы проводов. — А, как закончим, поговорим.

— Иди тогда, посмотри за большой перегородкой — там тоже все отключено?

— Конечно!. — сказал Феин. — Этот диверсант отключил весь район!

— Какой диверсант?

— Ну, этот… белый такой.

— Белый… — буркнул Гена. — Я, видишь, тоже белый … Так, тут, кажется, все. Идем дальше.

Они перешли в смежный отсек. Феин собирал провода и подавал Глобину, а тот вставлял их в соответствующие гнезда. Работа продвигалась быстро.

Из следующего отсека доносились голоса, там разбуженный Андреем народ, тоже восстанавливал поврежденные коммуникации.

— Ты, конечно, белый. — продолжил Феин. — Но щеки у тебя розовые, даже очень. У друга твоего беспокойного — вообще — и нос, и все рожа красная. А тот был — весь белый, как новая простыня, почти что прозрачный.

— Это — Новый Каин, что ли?

— А я почем знаю? Он мне не представился. Но — факт: настоящий диверсант! — заключил Феин, и, не удержавшись, добавил: — А еще говорят, мол, от негров все насилие. Так вот, пожалуйста, уж белее некуда, а такое наворотил!

— Подавай, подавай провода, расист — модернист! — отозвался Глобин, переходя к следующему шкафу. — Тоже мне, Мартин Лютер Кинг!

5.2

— Все, Надя, делаем кардиостимуляцию, это — наша последняя надежда. Но не ты. Приготовь его, нашего трупика… Электроды сидят? Сделай левый чуть пониже… Так, готова? Даю пульс!

— Ой, стойте, Олег Григорьевич! Стойте, он открыл глаза!

— Миша! Миша, ты меня слышишь?

— Больно! Доктор, мне больно!!!

— Ну что ты, дорогой, все ведь уже позади… О, бля, мы же его не дошили! Надька, растяпа, куда ты смотришь?

— Вы же сказали — «потом»!

— Какой, к черту, «потом»? Дошиваю.

— А-а! Больно! Очень больно!

— Потерпи, хороший, капельку потерпи! Ты просто герой, просто настоящий мужик!

— А-а!!! Больно! Не могу я, доктор!

— Все-все, уже заканчиваю! Еще один, последний стежок…

— А-а!!! Доктор, не надо! Пожалуйста, доктор!

— Все, Миша, все! Еще один, самый последний раз…

— А-а! Не могу! Доктор, не надо!!! А-а!!!

— Все, Миша, все! Больше я к тебе не прикасаюсь, и болеть больше не будет! Ну, стало легче?

— Нет, болит!

— Что, неужели так сильно?

— Не так. Но еще болит! Вы уже точно зашили?

— Точно, дорогой, мы уже забинтовываем. Ты просто герой! Жена может тобой гордиться! Вон, возьми, к примеру, Надю. Она о таком муже может только мечтать. Правда, Надежда Дмитриевна? Почему Вы скромно молчите? Скажите честно — хотели бы иметь такого мужа? Настоящего мужика, с большой буквы?

— Олег Григорьевич! Он, кажется…

— Что?! Пульс?… А, нет, нормально: пятьдесят три… О, вот уже и четыре. Ты меня, Надежда, не пугай! Посмотри, как там давление?

— Девяносто пять на пятьдесят пять.

— Восстанавливается. Порядок. Миша! Миша!.. Он просто заснул. Да сними с него электроды!.. Так, что у нас еще на сегодня?

— Один аппендикс, и один перитонит.

— С перитонитом у нас жена этого, как его… первого зама?

— Она самая.

— Что там, в карточке?

— Радикальная санация первичного очага и брюшной полости.

— Вещь серьезная. И дама козырная. Если что — неприятностей не оберешься. Возьмем-ка в помощь Кольку Савина! А парня отвези, только сама не перекладывай, попроси санитаров, или из больных кого. И тащи сюда эту даму, с перитонитом… Нет, знаешь, давай минут через… полчаса. Схожу — отолью, перекурю. Надергался я с этим парнем… да и с тобой, проворная моя. И прибери пока тут малость. А насчет наказания — подумай. Наказание бывает иногда очень даже полезно.

6.1

Из-за перегородки высунулись две знакомые физиономии. Глобин махнул им: «Все в порядке, справимся сами.»

Вдруг бьющий сверху свет уменьшился, еще, и погас совсем.

— Фу! — облегченно вздохнул Гена. — Наконец-то перестало глаза резать. Так ведь и ослепнуть недолго!

И все же, прошло несколько минут, прежде чем глаза привыкли к обычной темноте. Щитков в отсеке было немало, Гена порядком устал, и уже жалел, что так легко отказался от помощи. Да и его темнокожий ассистент все медленнее собирал и подавал провода. Только сейчас, при привычном освещении, стали заметны большой синяк под его глазом, и свежие царапины на лбу. Он то и дело ронял провода, поворачивался медленно, и даже, вроде уменьшился в размерах. Гена был уверен, что уже видел парня, но никак не мог вспомнить его имя.

Вдруг, под последним из щитков, что-то зашевелилось. Присмотревшись, Гена узнал в небольшом, полупрозрачном существе, почти что облаке, своего давешнего знакомого.

— Эй, дружище! — позвал он нелегала. — Иди сюда! Быстрей, пока он совсем не растаял!

Феин подошел. Он уже явно уменьшился, и двигался с трудом.

— Ну, что?

— Смотри, это не он провода выдергивал?

Феин наклонился, рассматривая тающий клочок тумана.

— Кажется, он… Да, конечно — он! Эй, алле! Отзовись! Я так и не знаю твоего имени.

— Новый Каин. — шепотом подсказал Гена.

— Новый Каин, ты меня слышишь? Ответь!

Облако в ответ то ли вздрогнуло, то ли мигнуло.

— Я не держу на тебя зла! — что было сил, прокричал нелегал. Сил оставалось немного, и вышло совсем не громко. — Мы же с тобой оба — ангелы, каждый должен делать свое! Я здесь по ошибке оказался, вот мы и мешали друг другу! Но ты ведь не в обиде на меня, правда?

Глобину, как и всем его дружкам, было 25. Он уже много чего успел повидать, и было у него впереди еще немало лет, много разных событий, и интересных гостей. Но главное в своей жизни он проморгал. С удивлением уставившись на Феина, он не заметил, как слабо мигнуло, исчезающее на глазах облачко.

Феин попытался распрямиться, но у него не получилось. Вместо этого свалился под стену, рядом с совсем уже крошечным, прозрачным пятнышком.

— Знаешь, оставь меня дружище! — тихо сказал он Глобину. — Тебе ведь немного уже осталось, сам справишься, а помощник из меня уже никакой — кончается мое время, исчезаю.

— Да, я уже закончил. — растеряно бормотал Глобин. — Вот, последний провод вставляю. Может, я могу тебе помочь? Воды принести, или, как его… обезболивающее?

Феин лишь чуть улыбнулся.

— Что ты, приятель? Ты ведь слышал: я — ангел. Наш девиз: сделал дело — исчезай смело! Зачем мне вода? А, тем паче — обезболивающее.

— А тебе сейчас… больно? Или — страшно? Ты извини, я ведь не знаю, что ты чувствуешь. Но, кажется, я тебя припоминаю… Да, точно: Феин — вот ты кто! Точно: фирма «Ко & Феин»!

— «Феин & Ко». — поправил ангел. — А мои чувства тебе не понять.

— Это почему?

— Потому, что ты не ангел! Ангел, исполнивший свою миссию, не просто исчезает — он возвращается к Богу. Представь себе самое большое наслаждение, помножь на бесконечность — вот, примерно …

— А разве есть Бог?

— Конечно. — тихо сказал негр. — Но тебе Его трудно распознать, потому, что у Него много имен. То есть, проявляется Он по-разному. Атеисты называют Его — Истина, или — Рок, или — Справедливость, или еще как-нибудь. Влюбленные зовут Его Любовью, наивные — Добром, деловые — Успехом, ученые — Бесконечностью. И так далее.

Феин все уменьшался, и бледнел. Было ясно, что вот-вот он исчезнет. Гене хотелось спросить еще о чем-то, но мысли путались.

— Значит, король Аль Коголь — тоже ангел?

— Конечно — он же появляется извне. Но ангелы бывают разные. Аль Коголь — как ветер, дует везде, сдувая все подряд. А есть другие — выполняющие деликатные задания, требующие высокого интеллекта, или другие, посылаемые туда, где требуется сила и мужество.

— Скажи, а желтый такой… Помню, раньше часто у нас появлялся — тоже, не из наших, не из местных… Может, и он — ангел?

— Желтый? Китаец, что ли?

— Скорей всего. И имя у него, похоже, китайское. Вот, не помню… А скажи, почему когда ты раньше появлялся — ничего такого не говорил? Я и не знал, что ты — ангел.

— Сейчас мне многое позволено — я ведь явился нелегально: нельзя было Хозяину кофе перед операцией — он чуть жизнью не поплатился! Обычно, нас посылают по одному, каждого — со своей задачей. Я и не знал, что здесь он. — Феин кивнул направо — туда, где минуту назад висело прозрачное облачко. — Получилось: ангел против ангела. Вот, мы и мешали друг другу. — Феин говорил все тише.

— Вспомнил! — крикнул вдруг Гена. — Ни Ко Тин его звали, желтого этого! Точно — Ни Ко Тин! Он что — тоже ангел?

— Да, ангел смерти.

— Ангел смерти!?

— Да, их есть несколько разных. И давно он у вас?

— Точно не помню… Уже, наверно, год, как не видел его.

— Ваше счастье.

— Значит, вас посылает… — не унимался Гена, — не один и тот же?

— Один — над всеми, а остальные — тоже не совсем шестеренки, и что-то для себя решают. Вот, иногда и случается… путаница.

— Опять непонятно! — воскликнул Гена. — Если тот, кто над всеми вас послал… Почему ты его самого не спросил? Если есть главный, значит он должен следить, чтобы все было согласовано…

Феин остановил его жестом руки. Впрочем, это уже была не совсем рука, ибо он терял очертания, и голос так ослаб, что Гене пришлось наклонился, почти коснуться прозрачного облачка.

— Мы, ангелы, вопросов не задаем… Мы находимся слишком близко, чтобы… услышать ответы.

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Владимир Тартаковский: Операция

  1. Браво, читается на одном дыхании…
    Не сразу врубился что за оперция иммеется в виду, подтекст совершенно не мешает воспринимать рассказ как он есть.
    В то же время когад приникаешься вторым смыслом, поветсвование становится только интересней…

Обсуждение закрыто.