Марк Штейнберг

Солженицын и евреи-фронтовики

Во втором томе книги А. Солженицына «200 лет вместе» особое внимание вызывает 21-я глава под названием «В войну с Германией». В этой главе, как, впрочем, и во всех остальных главах, Cолженицын применяет один и тот же творческий, так сказать, метод: подбирает некоторое количество источников — монографий, мемуаров, энциклопедий, воспоминаний — и обильно цитирует их. Цитаты составляют больше половины общего объема книги. Работа самого автора сводится в основном лишь к анализу и комментариям приведенных цитат. Ни в одном случае Солженицын не опирается на собственные исследования в архивах и не цитирует подлинные документы.

Глава начинается с эвакуации евреев, и автор уверяет, что советская власть эвакуировала евреев в первую очередь. И подбирает источники, поддерживающие его версию. Это сборник «Еврейский мир» 1944 года, вышедший в Нью-Йорке, бюллетень «Хайаса», вышедший там же в 1946. В неведомом этом «Хайасе» некто Е.М. Кулишер писал: «Не вызывает сомнений, что советские власти принимали специальные меры для эвакуации еврейского населения… Всем евреям отдавалось преимущество при эвакуации. Советские власти предоставили тысячи поездов специально для эвакуации евреев». В нью-йоркской газете «Дер Тог» 1947 г. некий Б.Ц. Гольдберг рассказывал, что: «Все в России и на Украине, кого бы он не распрашивал, отвечали: политика властей заключалась в том, чтобы предоставить преимущество при эвакуации евреям, чтобы вырвать их больше, чтобы наци не могли их уничтожить».

Ну что тут скажешь? Я лично имею опыт бегства от немцев из Молдавии до Харькова и далее на Урал. Много повидал на этом страшном пути, но уж чего не было, так «еврейских эшелонов» и тысяч загнанных евреями лошадей, которые тоже имеются у Солженицына. Да и все, кого бы я ни опросил, о таком мероприятии, как первоочередная эвакуация евреев, не слыхивали. Однако же на слова другого автора, утверждающего что «планомерной эвакуации евреев как наиболее угрожаемой части населения, нигде в России не было», Солженицын накладывает резолюцию: «Это суждение вовсе несправедливо».

Буквально же на следующей странице он сам себя опровергает. Приводя примерные цифры численности евреев в СССР в годы войны, Солженицын признает, что на оккупированной территории осталось 2 млн. 739 тыс. евреев. А спастись от немцев бегством удалось лишь 10-12 процентам.

Тенденциозность Солженицына к подбору источников проявляется еще явственней, когда он переходит к освещению участия евреев в боевых действиях. Ссылаясь на книгу А. Абрамовича, он называет число генералов-евреев — 270. Его комментарий: «Это не только не мало, это колоссально… в этом списке и евреи — командующие четырех армий, командиры двадцати трех корпусов, семидесяти трех дивизий и ста трех бригад». Такие данные и утверждения некоего М. Вишняка, что «Об СССР и убежденнейшие его противники не скажут, что там культивируется антисемитизм правительством», позволяют Солженицыну сделать вывод: «И тогда — это было несомненно так».

И тут же — ложка дегтя. Устами своих источников Солженицын объясняет численность генералов-евреев так: «По крайней мере, процент евреев в политическом руководстве армии был в три раза больше, чем процент евреев среди населения СССР в тот период», «среди генералов Красной Армии было 26 евреев — медиков, 9 — ветеринаров, 33 генерала-еврея служили в инженерных войсках».

Насколько достоверны эти цифры? Основным источником для освещения роли евреев на фронте Солженицын избрал книгу А.Абрамовича «В решающей войне», изданную в Израиле. Ее автор ни профессиональный военный, ни историк. Он, впрочем, весьма добросовестный исследователь, проделавший большую работу, собирая газетные и журнальные публикации, мемуары и другие открытые советские издания. Но, как и Солженицын, Абрамович не использовал документы, не работал в архивах. Потому-то его книга грешит множеством неточностей и прямых ошибок, особенно в персоналиях.

В годы войны генеральские и адмиральские звания имели не 270, а 260 евреев. Абрамович зачислил в их ряды тех, кто имел, так сказать, еврейские фамилии. К примеру, генералов Рейтера, Волкенштейна и других. Где бы он мог проверить, так ли это, если пользовался лишь мемуарами? На самом же деле евреи командовали войсками не четырех, а пятнадцати общевойсковых и двух саперных армий. Но если с командармами Абрамович не дотянул, то с остальными военачальниками перехлестнул изрядно. Ибо евреи в войне командовали не 73 дивизиями, а 43, и не 103 бригадами, а 60.

Между тем Солженицын переписывает эти цифры из книги Абрамовича, не проверяя, хотя писалась она в 80-х годах, а с тех пор появилось множество других, более достоверных публикаций. Думается, если бы он обратился в военный архив, то уж нобелевскому лауреату предоставили бы исчерпывающие документальные данные. Кстати, именно так поступил я, собирая материалы для своей книги «Евреи в войнах тысячелетий» в советских и американских архивах, поэтому и вправе уверенно оппонировать Солженицыну.

Почему же он этого не сделал? Да потому хотя бы, что тогда не смог бы и утверждать, что «процент евреев в политическом руководстве армии был в три раза больше, чем процент всех евреев среди населения». Поскольку же речь идет о генералах-политработниках, могу сообщить, что в годы войны их было всего семеро, в основном члены Военных советов общевойсковых армий. И не 33 генерала-еврея служили в инженерных войсках, а семь. Два из них командовали саперными армиями, два — инженерно-штурмовыми бригадами, трое были начальниками инженерных войск фронтов.

Но для чего же Солженицыну такое несоответствие правде? А для того, чтобы, приплюсовав 33 нереальных инженера к врачам, ветеринарам и политработникам, вычеркнуть их из числа фронтовиков. Подумать только, ведь не называет он по фамилии ни одного генерала или адмирала-еврея, никого из 150 военачальников, которые принимали непосредственное участие в руководстве боевыми действиями!

Впрочем, одного Солженицын все же назвал и деятельность его описал, но выбрал самого одиозного и мерзкого из советских военачальников вообще. Цитирую: «Сверхгенерал Л. З. Мехлис, с 1937 по 1940 ближайший и доверенный сталинский подручный, с 1941 — вновь начальник ПУРККА, через 10 дней после начала войны переарестовавший дюжину генералов из высшего комсостава Западного фронта. Уж не говоря о его карательных мерах в финскую войну, а позже под Керчью»

Все правильно! Солженицын верен себе: такой пример, хотя и единственный, как нельзя лучше подтверждает его стратегическую установку на принижение роли евреев в деле Победы. Кстати, изредка ссылается он на Российскую Еврейскую Энциклопедию (РЕЭ), первые биографические тома ее вышли в 1996-1997 гг. В этом академическом и вполне объективном исследовании есть столько достоверных сведениий о евреях, что избавило бы его от необходимости шарить по заведомо неточным, а то и вовсе юдофобским сочинениям вроде книжонки антисемита Андрея Дикого. Солженицын, правда, не ссылается на него, но стоит раскрыть этот пасквиль и вполне очевидно станет, откуда черпает он свои клеветнические данные.

Почему бы Солженицыну не назвать тех, кто вписан в тома РЭЕ: командующего тремя фронтами Маршала Советского Союза Родиона Малиновского, начальников штабов фронтов генералов Г. Стельмаха, Л. Сквирского, А. Кацнельсона, В. Колпакчи, начальников штабов флотов адмиралов А. Александрова и И. Беляева, командармов Я. Крейзера, В. Дашевского, Я. Броуда, И. Прусса, Ю. Городинского, Я. Рапопорта, комкора С. Кривошеина, чьи танки первыми ворвались в Берлин? Да только для перечисления фамилий таких доблестных военачальников-евреев не хватило бы тех скупых страниц, которые он посвятил их роли на фронте. И как мог исказил ее!

А он отыскал единственного палача — единственного из 260 генералов-евреев! — и на нем сосредоточил все внимание читателей.

Аналогично строит Солженицын свое повествование, когда речь идет о евреях-фронтовиках. Сначала констатирует: «Число евреев в Красной Армии в годы Великой Отечественной войны было пропорционально численности еврейского населения, способного поставлять солдат». Что ж, спасибо и на том! Приводит данные о Героях Советского Союза, называет цифру награжденных боевыми орденами и медалями, скупо рассказывает о четырех Героях. Пусть они даже не самые известные и отличившиеся, но создает он тем самым ауру некоторой объективности и достоверности. И когда Солженицын говорит о том, что в армии и в тылу широко распространено было мнение об уклонении евреев от участия в боевых действиях, возникает надежда, что вот он, фронтовик, это лживое мнение, эту клевету злобную в своей книге опровергнет.

Солженицын констатирует: «Осталось в массах славян тягостное ощущение, что НАШИ (выделено мной — М.Ш.) евреи могли провести ту войну самоотверженней: что на передовой в нижних чинах евреи могли бы состоять гуще… Это точка болевая, больная. Но если обходить больные точки — нечего браться за книгу о совместно пройденных испытаниях».

И Солженицын не обходит «больные точки». Цитирую «Проще всего сказать (так и говорится — М.Ш.), что это — русский антисемитизм и нет для того ощущения никаких оснований». Спрашивается — из чего же у него возникло ощущение, что «на передовой евреи могли состоять гуще»? А вот отчего, декларирует Александр Исаевич: «Я — видел евреев на фронте. Знал среди них смельчаков. В моей батарее (60 человек) было двое евреев: сержант Илья Соломин воевал отлично всю войну насквозь и рядовой Пугач (вскорости утек в Политотдел). Среди офицеров нашего дивизиона (20 человек) тоже был еврей — майор Арзон, начальник снабжения».

В этом одном лишь абзаце до предела четко высвечивается точка зрения автора на степень участия евреев во фронтовой реальности: из двух солдат один утек в Политотдел, из 20 офицеров один еврей, да и тот начальник снабжения. И в дальнейшем применяет Солженицын такую же экстраполяцию — ОДИН ЛИШЬ ВОИН НА ТРЕХ ВОЕННЫХ ЕВРЕЕВ! И распространяет ее на всю войну и на всех участвовавших в ней.

Позволю себе большую цитату: «Но как бы неоспоримо важны и необходимы ни были все эти службы (речь идет о врачах и военных инженерах.— М. Ш.) для общей конечной победы, а доживет до нее не всякий. Пока же рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что участниками войны считались и 2-й, и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, инженерства, вся медицина, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады — и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой».

И чтобы доказать эту самую главную, пожалуй, свою точку зрения, Солженицын приводит сведения, также тенденциозно подобранные. Процитирую только некоторые: «…Среди ленинградских писателей-фронтовиков, евреев по самой осторожной и заниженной оценке 31%, а то, значит, и выше… Под слово «фронтовик» кто только не самоподгонялся, а среди писателей и журналистов — более всего. Сколько таких ФРОНТОВИКОВ осело в многотиражках — фронтовых, армейских, корпусных, дивизионных».

И Солженицын не пожалел страничной площади, сообщая о таких: мл. л-т Александр Гершкович, окончивший пулеметное училище, по дороге на фронт пристроился в дивизионную газету. Музыкант Михаил Гольдштейн, рассказывал, что давая концерты на фронте, он помогал рыть окопы. Комментарий: «Глазом фронтовика уверенно отмечу: совсем невероятная картинка». Евгений Гершуни, вступивший в народное ополчение, вскоре организовал там эстрадный ансамбль. Комментарий: «Озноб по спине у того, кто знает об этих невооруженных, даже необмундированных, обреченно гонимых на смерть колоннах — какой там ансамбль?»

Вот из этих-то считанных примеров и строит свою концепцию Солженицын. В ней не нашлось места майору Цезарю Куникову, истинному герою Малой Земли, 23 Героям Советского Союза — евреям, совершившим подвиги самопожертвования, такие же, как Матросов и Гастелло, 14 летчикам-евреям, пошедшим на смертельный таран, 200 000 евреям, павшим в боях. Что евреев — пехотинцев, танкистов, артиллеристов, саперов и других фронтовых бойцов было в тысячу раз больше, чем артистов и журналистов, доказано документально, и Солженицын это признает, но делает мимоходом, а внимание сосредотачивает на тыловых эшелонах.

Далее — в том же духе. Цитирую: «Тут уместно отметить, что НЕКОТОРЫЕ ОТЧАЯННЫЕ (выделено мной — М.Ш.) евреи принимали в войне участие еще острей и плодотворней, чем бы на фронте». Их в этом абзаце четверо. Против Треппера и Гуревича — вождей «Красной Капеллы» — не возразишь, истинные герои. Героем был и разведчик Лев Маневич, да только он ведь в 1936 году попал в фашистскую тюрьму. Но уж четвертый персонаж шокирует наповал. Это видный партиец Михаил Шейнкман, который в 1941 «попадает в немецкий плен, всю войну до конца — еврей и высокий политрук — пересиживает у немцев». Вот вам и один из отчаянных, которые острей и плодотворней… Получается, вроде и не нашел Солженицын других «отчаянных» евреев.

Плохо искал, однако. Если говорить о разведчиках, мог бы вспомнить Шандора Радо, Рахиль Дюбендорф, Героя России Яна Черняка — руководителей самых основных глубинных разведгрупп, действовавших всю войну. Мог бы вспомнить разведчиков-партизан — Героев Советского Союза Дмитрия Медведева и Исая Казинца. Выдающегося диверсанта Героя России Юрия Колесникова (Ефима Герценштейна) и многих других. Вот именно — многих, поэтому термин «некоторые» воспринимается как кощунство.

Отдельный раздел главы показывает военное бытие евреев в глубоком тылу. Оно характеризуется привычно собранными цитатами: «Низкий уровень производительности труда депортированных (???) евреев служил у местного населения доказательством их нежелания заниматься физическим трудом». «Росту антисемитских настроений много содействовала активность, которую беженцы вскоре начали проявлять на товарном рынке».

Такое заявление резко контрастирует с его же собственными сведениями о 180 000 евреев, награжденных орденами и медалями за доблестный труд в тылу. Произведем небольшой подсчет. По Солженицыну, в неоккупированой части СССР проживало чуть больше 2 млн. 200 тыс. евреев, из которых в армию призваны были 434 тыс. Остались в тылу 1 млн. 766 тыс. По крайней мере, 70 процентов из этого числа нетрудоспособны, работать могли не более 500 тыс., и каждый третий из них награжден за доблестный труд орденами и медалями. А остальные, что же — на рынке спекулировали? Перебор получается, господин историк.

Между тем всю войну гитлеровцев громили тяжелые танки, созданные гением еврея Котина, самолеты конструкторов-евреев Лавочкина и Гуревича, вооруженные самыми мощными в мире пушками Нудельмана. Огненный смерч обрушивали на врага реактивные установки, созданные евреями Слопимером, Шварцем, Гваем и Эндекой, минометы Гинденсона, пушки Сандлера и Люльева, да всех и не перечислить. Оружие это ковали на заводах, которыми командовали евреи Быховский, Хазанов, Зальцман, Жезлов, Гонор, Рубинчик, Бидинский, Левин, Фраткин и др.

21-я глава завершается картинами повального истребления евреев на оккупированной территории. Но, описывая Холокост как величайшее злодеяние, не может Солженицын и в такой страшной гекатомбе не найти нечто, возлагающее вину за нее… на самих же евреев. Метода та же — подбор цитат: «Катастрофа была в значительной мере наказанием за грехи, в том числе — за грех руководства коммунистическим движением».

Перейдя к послевоенным делам, Солженицын постановляет: «Сам факт Холокоста послужил нравственным оправданием для еврейского шовинизма». И наконец: «Государство Израиль приняло на себя роль апостола культа Катастрофы среди других народов, ее священника, собирающего с народов положенную десятину. И горе тем, кто отказывается платить».

Вот так-то, господа! Пусть эти высказывания и не принадлежат лично Солженицыну, но собрал-то в одном блоке их он. Подлинное мировозрение автора вполне отчетливо проступает сквозь камуфляж чужих речей. Своей книгой господин Солженицын вполне вписался в толпу клеветников, изображающих евреев — воинов Великой Отечественной войны как шкурников и трусов.