Семён Гольдберг
О документальном фильме Клода Ланцмана «Shoah»
…Во многой мудрости много печали;
и кто умножает познания, умножает скорбь
Екклезиаст (1,18)
Знаменитый фильм Клода Ланцмана «Shoah» вышел на экраны России через 27 лет после мировой премьеры. Его показал канал 24doc.ru. В те же дни и автору этих строк удалось, не спеша, посмотреть этот выдающийся фильм.
Творение Ланцмана произвело на меня (и, полагаю, не только на меня) очень сильное впечатление. Фильм породил столько мыслей и чувств, что мне захотелось поделиться ими с другими.
«Shoah» далеко не первый кинофильм, посвященный горькой теме катастрофы европейских евреев. Вспоминаются и замечательный документальный фильм Михаила Рома «Обыкновенный фашизм», и художественные фильмы: трогательный «Магазин на площади» Яна Кадара и Элмара Клоса, и потрясающий «Список Шиндлера» Стивена Спилберга, и лирический «Пианист» Романа Полянского.
Фильм «Shoah» стоит особняком в этом ряду. Это гигантская фреска (фильм идет более 9 часов), весьма правдиво отражающая отношение цивилизованного мира (в конце 70-х – начале 80-х годов 20 века) к катастрофе европейского еврейства. Фильм непросто смотреть всякому вменяемому и совестливому человеку не только из-за тяжести трагедии, которой он посвящен, но просто по причине его значительной длительности. И все же, по-моему, смотреть его необходимо, чтобы попытаться понять, как такое могло твориться на протяжении нескольких лет в цивилизованной Европе, и, что не менее важно, что сделать, чтобы такое более никогда не повторилось… А сделать такую попытку необходимо каждому.
В «Shoah», прежде всего, поражает мужество создателей и его главных героев. Тема сия непосильна для всякого нормального человека (например, мои родители, прошедшие Ленинградскую блокаду и фронт, не могли вспоминать о войне).
А здесь – рассказы об обыденных и каждодневных событиях катастрофы, произошедшей с евреями Европы, от ее очевидцев.
Я преклоняюсь перед мужеством Клода Ланцмана, настойчиво и вежливо расспрашивающего свидетелей тех событий и объясняющего, почему вспоминать это необходимо. Преклоняюсь перед переводчицами Барбарой Яницей (с польского), Франциной Кауфман (с иврита) и мадам Апфельбаум (с идиша), помогающими режиссеру выполнить эту тяжелую работу, и перед всем авторским коллективом. Но, главное, преклоняюсь перед теми героями фильма, которые смогли заставить себя еще раз пережить ад, пройденный ими когда-то.
Это, прежде всего, евреи, которые смогли выжить в невыносимых условиях, и решились, вернувшись на несколько десятилетий назад, рассказать правду об ужасах катастрофы.
Симон Сребник и Мордехай Подхлебник – двое, чудом оставшихся в живых узника лагеря уничтожения в Хельмно (Chelmno).
Ричард Глэйзер и Абрахам Бомба – бывшие узники лагеря уничтожения в Треблинке (Treblinka).
Филип Мюллер, Рудольф Врба и Рут Элиас – прошедшие через ужасы Освенцима-Аушвица (Oświęcim-Auschwitz).
Армандо Аарон – председатель еврейской общины греческого острова Корфу и его товарищи, которые пережили депортацию в Освенцим и сам лагерь.
Симха Ротем (Казик) и Ицхак Цукерман (Антек) – одни из последних бойцов сопротивления Варшавского гетто.
Инга Дойчкрон – уроженка Берлина, которая смогла пережить войну в столице фашистской Германии, спасаясь в подполье.
Каждый из интервьюируемых рассказывает не столько о собственной судьбе, а выступает от тех многих и многих, свидетелем смерти которых ему довелось быть… Для каждого мучительно осознание того, что он сумел выжить, а миллионы его соплеменников – нет. Наиболее полно это выражено в кратком монологе Инги Дойчкрон. Женщина среднего возраста через несколько десятков лет мучается осознанием того, что не присоединилась к остальным жертвам, избежала судьбы своего народа, скрывалась в подполье в Берлине и осталась жива…
Второй большой группой героев фильма Ланцмана стали поляки, бывшие свидетелями трагедии, произошедшей с евреями.
Мир полон парадоксов. Сегодня известно, что большая часть польского населения была равнодушна к еврейской трагедии, а многие помогали фашистам отлавливать несчастных беглецов. При этом Польша занимает первое место по числу «Праведников народов мира» (более 6 тысяч человек).
Некоторые их приведенных польских рассказов потрясают не меньше, чем рассказы евреев.
Самое сильное впечатление на меня произвел рассказ Яна Карского (Витольда) о встречах с руководителями «Бунда» и сионистов, и о посещении с одним из собеседников Варшавского гетто. Ян Карский во время войны был курьером польского правительства в изгнании. Видно, что эти воспоминания мучительны для него. В начале беседы он даже пытается прекратить рассказ, практически не начав его. Но справляется с эмоциями и рассказывает… Я могу представить то, что рассказывает он, т.к. лет 10 назад побывал на потрясающей выставке фотографий «Один день Варшавского гетто», сделанных сержантом вермахта Хайнцем Йостом случайно забредшим в гетто во время прогулки по Варшаве 19 сентября 1941 года (в день своего рождения). Ян Карский неоднократно прерывает рассказ. Слезы стоят в глазах, а спазм в горле мешает говорить… Это характерно и для других рассказчиков. Такие мгновения придают фильму поразительную эмоциональную высоту и достоверность…
Совершенно иначе, внешне почти без эмоций ведет рассказ Ян Пивонски, железнодорожный рабочий со станции Собибор (Sobibor). Его внятная размеренная речь только усугубляет впечатления ужаса, когда он показывает, что лагерь в Собиборе и место высадки начинались буквально в 2-3-х десятков метров от платформы, где он беседует с режиссером и переводчицей…
Особо запоминается рассказ Генрика Гавковски, машиниста паровоза, которому доводилось многократно возить товарные вагоны с обреченными до лагеря в Треблинке и пустые вагоны – обратно. Как водкой приходилось глушить все, что они видели и слышали (часть зарплаты немцы выдавали водкой). Следует отметить, что паровоз Гавковского и товарные вагоны (в которых многие умирали, не доехав до конечной остановки), рельсы, шпалы, стрелки и платформы являются неотъемлемой частью изобразительного ряда фильма…
Генрик Гавковски. Кадр из фильма «Shoah» (Треблинка) [2]
И многие другие поляки вспоминают евреев с явным сочувствием.
Тем интереснее сопоставить их настроения с весьма эмоциональным рассказом органиста костела из Хельмно. Пан Кантаровский говорит, что давал евреям огурцы и хлеб, а потом объясняет трагедию евреев их виной перед Христом, цитируя печально известный навет из Евангелия (И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших – Матфей, 27-25), но вкладывая это объяснение в уста мифического раввина, который, якобы, так объяснял происходящее своей пастве в местечке Мендзыжеч под Варшавой… Вся сцена происходит прямо перед одним из героев фильма Симоном Сребником, выжившим в лагере уничтожения в Хельмно. Он стоит в окружении местных жителей, которые узнали его и только что радовались перед камерой, что он (тогда – 13 летний мальчишка) смог уцелеть. Печальная улыбка Симона дорогого стоит…
А жители маленького городка Грабов (Grabow), расположенного в 19 км от Хельмно, все евреи которого погибли в лагере, довольно спокойно вспоминают своих бывших соседей, в домах которых многие их них теперь живут. Женщины довольны, что нет больше красивых евреек – соперниц в любовных делах, которые жили в этих богатых (по местным меркам) домах и ничего не делали. Одна из рассказчиц рада, что теперь она может торговать яйцами, а до войны ей приходилось копать картошку… Другой житель Грабова считает, что жить без евреев стало лучше, оговорившись, что действий фашистов не одобряет. Было бы правильнее переселить евреев в Израиль…
Отдельное место в фильме Ланцмана занимают интервью с немцами. Перечислим их всех:
— Франц Зухомель – бывший уберштартфюрер СС (Треблинка).
— Вадьтер Штиер – возглавлял департамент железных дорог рейха.
— Франц Грасслер – был заместителем национального комиссара Варшавского гетто.
— Фриц Шаллинг – был охранником в Хельмно.
— Марта Михельсон –жила напротив костела в Хельмно.
Дело не в том, что большинство из них не хочет, чтобы их снимали. По этой причине режиссеру приходится проводить съемки тайно во время интервью.
Все они занимают очень схожие позиции.
Была тяжелая война. Мы были маленькими винтиками, от которых ничего не зависело. То, что делали с евреями, было ужасно, но виноваты в этом эсэсовцы, украинцы и латыши. Мы про это ничего не знали, а стали понимать что-то только к концу войны (да и то не все!).
Каждый из них испытывает неудобства от темы разговора, каждый хотел бы не вспоминать о тех временах, но раскаяния я не заметил ни у одного из них…
Особая роль в «Shoah» отведена профессиональному историку Раулю Хильбергу, исследователю Катастрофы. Его ясные и четкие формулировки, убедительные аргументы и приводимые в качестве примеров документы подтверждают страшные рассказы очевидцев…
Манера, с которой Ланцман расспрашивает интервьюируемых, очень нетороплива. Мы успеваем подробно рассмотреть героя, проникнуться его волнением, увидеть стоящие перед его глазами картины прошлого… Столь же неспешна камера и при движении по территориям, на которых происходили описываемые события:
— Поле и лес на месте лагеря в Хельмно.
— Памятные камни на месте лагеря в Треблинке.
— Здания, улицы, поля и проволочные заборы Освенцима.
— Район отстроенной Варшавы, где когда-то было гетто…
Ланцман неоднократно подчеркивает, что главным оружием фашистов были ложь и насилие, а главным у жертв – многократные попытки сохранить человеческое достоинство…
Автор не согласен с утверждением, что евреи не оказывали палачам никакого сопротивления. Он приводит примеры такого сопротивления и в фильме, и в интервью [3], данных после выхода «Shoah» на экраны. Вот почему заканчивается фильм рассказом героев сопротивления Варшавского гетто Симхи Ротема и Ицхака Цукермана, и показом копии памятника восстанию в гетто, установленной на территории музея «Яд-Вашем» в Израиле.
А мне, почему-то, показалось более уместным, если бы Ланцман последним в фильме «Shoah» поставил короткий эпизод, когда Гертруда Шнайдер и ее старая мама (а идише маме, выжившая во время войны) тихо поют песню на идише «A Zol Vus Zain» и мама Гертруды плачет…
* * *
В недавнем интервью изданию «Газета.ru» [3] Клод Ланцман признался, что большинство из героев «Shoah» сегодня уже умерли. Тем не менее, они продолжают жить в этом замечательном фильме и напоминать нам о том, чего забыть нельзя… Никогда.
Санкт-Петербург
Ссылки:
- Клод Ланцман, Журнал «Коммерсантъ Weekend», №46 (142), 27.11.2009 (http://www.kommersant.ru/Doc/1276799)
- Елена Петровская – Клод Ланцман: уроки нового архива (http://kinote.info/articles/978-klod-lantsman-uroki-novogo-arkhiva)
- Наталия Геворкян, «Мой фильм не доказательство Катастрофы» (http://www.gazeta.ru/culture/2012/01/30/a_3979733.shtml)
