Марина Аграновская

В Константинополь с Осипом Мандельштамом:
«Айя-София — здесь остановиться…»

(Фото автора)

Стихотворение Осипа Мандельштама «Айя-София», написанное в 1912 году, — одно из лучших в сборнике «Камень». Мандельштам не бывал в Константинополе и не видел храма Святой Софии, но в это верится с трудом — настолько точно торжественная ритмика его строк передает впечатление от величественной архитектуры. Пройдем по храму с томиком Мандельштама в руках и попытаемся прокомментировать стихотворение.

Айя-София — здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!
Ведь купол твой, по слову очевидца,
Как на цепи, подвешен к небесам.

И всем векам — пример Юстиниана,
Когда похитить для чужих богов
Позволила Эфесская Диана
Сто семь зеленых мраморных столбов.

Но что же думал твой строитель щедрый,
Когда, душой и помыслом высок,
Расположил апсиды и экседры,
Им указав на запад и восток?

Прекрасен храм, купающийся в мире,
И сорок окон — света торжество;
На парусах, под куполом, четыре
Архангела прекраснее всего.

И мудрое сферическое зданье
Народы и века переживет,
И серафимов гулкое рыданье
Не покоробит темных позолот.

Осип Мандельштам, 1912

Айя-София — здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!

Для поэта важно назвать храм его изначальным греческим именем. Не Софийский собор, не собор Святой Софии, а Айя-София (Ἁγία Σοφία — Святая Премудрость Божия).

Первые строки стихотворения отсылают нас к преданию об основании Константинополя. Император Константин, решив построить новую столицу, долго не мог найти место для города. Он остановил было свой выбор на древней Трое и начал строительство, но однажды ночью Константину во сне явился Господь и убедил его искать для столицы другое место. Увидев в небе над Босфором орла со змеей в когтях, посланники Константина сочли это знамением и проследили, где приземлился орел со своей добычей. Там, на месте старой греческой колонии Византий, был в 330 году заложен Константинополь, а в 327 году император Константин построил первый храм на месте нынешней Айя-Софии.

Через два столетия строитель собора Святой Софии император Юстиниан возвел храм на месте двух предыдущих, разрушенных во время народных волнений, закончившихся пожарами. Юстиниан начал строительство Айя-Софии в 532 году, оно длилось, как сообщают летописцы, 5 лет, 10 месяцев и 10 дней и закончилось в декабре 537 года.

Ведь купол твой, по слову очевидца,
Как на цепи, подвешен к небесам. 

Храм поразил современников своей невиданной архитектурой. Глядя на гигантский купол (его диаметр почти 32 метра!), люди не могли понять, каким чудом держится он в высоте, не имея видимых опор, и считали, что без божественной помощи такое немыслимо. Очевидец и современник строительства храма византийский писатель Прокопий Кесарийский писал в книге «О постройках», что храм создан «не человеческим могуществом, но божьим соизволением». Прокопий так описывает купол храма:

«кажется, что он не покоится на твердом сооружении, но, вследствие легкости строения, золотым полушарием, спущенным с неба, прикрывает это место. Все это сверх всякого вероятия искусно соединенное в высоте, сочетаясь друг с другом, витает в воздухе…».

Эти слова Прокопия, очевидно, и подразумевает Мандельштам.

Историки архитектуры объясняют, в чем секрет парящего в высоте купола Айя-Софии:

«четыре мощных столба, несущие купол, на которые опираются пяты арок (конечная часть арки, примыкающая к опоре), остаются почти незаметными зрителю. Они искусно замаскированы тонкими легкими перегородками и воспринимаются просто как простенки».* Возникает иллюзия, что купол ни на чем не держится и парит в воздухе, «подвешенный к небесам».

И всем векам — пример Юстиниана,
Когда похитить для чужих богов
Позволила Эфесская Диана
Сто семь зеленых мраморных столбов. 

Для строительства Айя-Софии по приказу императора Юстиниана в Константинополь свозили драгоценные мраморные, гранитные, порфировые колонны из античных построек Греции и Рима. Колонны из зеленого мрамора, привезенные из храма Артемиды в Эфесе (того самого, который был некогда подожжен Геростратом) и упоминает поэт. Только этих «зеленых мраморных столбов» было не сто семь, а всего лишь восемь. Большинство колонн для храма Айя-София были специально выточены и украшены ажурными мраморными капителями. Колонны из храма Артемиды (Дианы) и другие «позаимствованные» Юстинианом колонны отделяют с севера и юга центральное пространство храма (наос) от боковых нефов.

Послушаем снова Прокопия Кесарийского:

«Кто оценил великолепие колонн и мраморов, которые украшают храм? Кажется, будто находишься на роскошном лугу, покрытом цветами. Можно ли остаться равнодушным перед пурпурной и изумрудной отделкой? Багровый цвет меняется белым, как солнце. Такое впечатление, что художником здесь была сама природа».

Но что же думал твой строитель щедрый,
Когда, душой и помыслом высок,
Расположил апсиды и экседры,
Им указав на запад и восток?

Кто этот «строитель щедрый»? Вряд ли поэт имел в виду императора Юстиниана. Император ничего не жалел для строительства храма и украсил его с невиданной роскошью, но был, судя по некоторым подробностям, слишком тщеславен и вряд ли «душой и помыслом высок». На Рождество 537 года, когда в Айя-Софии состоялось первое богослужение, Юстиниан, стоя посреди храма, воздел руки к небу и воскликнул: » «Слава Богу, который дал мне возможность закончить эту постройку. Я превзошел тебя, Соломон!», имея в виду Иерусалимский Храм царя Соломона.

«Душой и помыслом высок» был не один «строитель щедрый», а двое — архитекторы Анфемиос из Траллеса и Исидор из Милета. Прокопий Кесарийский назвал Антемиса «образованнейшим человеком своего времени», а Исидора — «человеком высочайшего ума». Сведущие в математике архитекторы рассчитали и воплотили конструкцию храма, столь же разумную, сколь и прекрасную. Ребристый центральный купол с востока и с запада поддерживают две более низкие полусферы, каждая из которых, в свою очередь, поддерживается еще тремя полусферами, переходящими в полуцилиндрические ниши — мандельштамовские «апсиды и экседры». Каскад ниспадающих полусфер «гасит» распор купола и обеспечивает (наряду с другими архитектурными хитростями) прочность конструкции.

Прекрасен храм, купающийся в мире,

Думается, перед внутренним взором поэта вставал не современный ему облик Айя-Софии. В год написания стихотворения — 1912 — это был не христианский храм, а мусульманская мечеть. Айя-София была превращена в мечеть в 1453 году, сразу после завоевания Константинополя турками-османами, и оставалась ею до 1935 года. Мандельштам же описывает вновь построенный храм, который освящают благовонным миром. Это то самое «миро для священного помазания», которое упоминается в библейской книге «Исход» (30:22-25). Бывают странные совпадения: храм Айя-София был освящен 27 декабря 537 года. Ровно через 1 401 год, 27 декабря 1938 года, в лагерном пункте Вторая речка под Владивостоком, умер поэт Осип Мандельштам. 

И сорок окон — света торжество; 

Еще один секрет парящего в небе купола Айя-Софии — лента из сорока окон (здесь поэт точен!), опоясывающая купол и словно отделяющая его от здания почти сплошным световым поясом. Размеры окон и промежутков между ними рассчитаны таким образом, что солнечный свет, проникая внутрь, как бы обрезает купол. В результате создаётся впечатление, особенно явственное в погожие дни, что купол парит в воздухе.

На парусах, под куполом, четыре
Архангела прекраснее всего.

Эти строки продолжают стихотворное описание храма. Так и видится, что поэт читает какой-нибудь труд по истории архитектуры, превращая в стихи ученый текст и оживляя сухие термины — апсиды, экседры, паруса. Паруса — сферические треугольники, которые связывают окружность купола с прямоугольником центральной части храма, наосом. Но только изображены на парусах Айя-Софии не четыре архангела, а четыре шестикрылых серафима. Четыре серафима на парусах — единственные изображения в храме, которые не были замазаны штукатуркой, когда храм был превращен в мечеть. Мусульмане сочли их талисманами, однако лица серафимов все же прикрыли медными масками. В ходе последних реставрационных работ 1993-2010 годов один из серафимов, на северо-восточном парусе, обрел лицо — реставраторы раскрыли мозаичный лик, который был спрятан под слоем штукатурки и медной маской.

С мозаиками Айя-Софии до сих пор связано много тайн. В 1847–1849 годах по желанию султана Абдула Меджида была проведена первая реставрация храма. Руководили работами архитекторы из Швейцарии, братья Гаспар и Джузеппе Фоссати. В ходе реставрации Фоссати случайно обнаружили под штукатуркой древние мозаики и, понимая важность своего открытия, расчистили, укрепили и зарисовали их, а затем, по желанию султана, снова скрыли под штукатуркой на 160 лет. В альбоме Гаспара Фоссати был зарисован и серафим с освобожденным от маски ликом. Известно, что альбом с зарисовками Фоссати показывали узкому кругу посвященных, в том числе в России (Гаспар Фассати служил при русском посольстве в Константинополе), его видел царь Николай I, но публикация находок не состоялась. Очевидно, этого не хотела турецкая сторона. Сохранились ли под медными масками лики остальных серафимов, и главное — что находится под щитом с изречениями из Корана в самом центре купола? На эти вопросы мне не удалось найти ответ.

А что же архангелы? Мозаики конца IX века с изображением архангелов находились в алтарной части, по обе стороны от изображения Богородицы на троне в апсиде храма. Уцелела только прекрасная мозаика справа с изображением архангела Гавриила, о которой академик В.Н. Лазарев сказал: «этот изумительный образ представляет одно из высших воплощений византийского гения». Эта мозаика действительно «прекраснее всего», и не ее ли, скрытую под толстым слоем штукатурки, пророчески прозрел сквозь века Осип Мандельштам?

И мудрое сферическое зданье 

В этих трех словах запечатлен архитектурный образ храма — конструктивно ясный, безупречно логичный, гармонично сопрягающий ниспадающие с небесной высоты полусферы и арки, проникнутый единым ритмом, как совершенное стихотворение.

Народы и века переживет,

И снова приходит мысль, что поэт говорит не о современном ему храме-мечети, а о «купающемся в мире» новоосвященном храме, который простоит полтора тысячелетия, переживет и Византию, и нашествие крестоносцев, и турецкое владычество.

И серафимов гулкое рыданье
Не покоробит темных позолот.

Темные позолоты уже не вернуть. Сплошным сверкающим ковром с узорами из ярких орнаментов покрывали мозаики стены, своды, купол храма. Храм был дважды варварски разграблен: в 1204 году крестоносцами и в 1453 году — турками-османами. То, что мы видим сегодня, пооблетевшую местами желтую краску и дорисованные по уцелевшим фрагментам мозаичного узора орнаменты, — плод работы реставраторов XIX века, уже знакомых нам братьев Фоссати. Они сделали все, что могли, но желтой краской золотую мозаику не заменишь. Кроме того, реставраторы порой давали волю своей фантазии, если среди уцелевших фрагментов мозаичного орнамента не находилось подходящего. У поэта возможностей больше, в его стихотворении Айя-София сияет золотом, как встарь. Золотом, которое ничто не покоробит, даже гулкое рыдание серафимов.

И все же малая часть византийского наследия Айя-Софии вернулась к жизни. В 1935 году по решению президента Турецкой республики Мустафы Кемаля Ататюрка и Совета министров Турции мечеть Аясофия стала музеем. Успели узнать об этом Осип Мандельштам, находившийся в то время в воронежской ссылке?

Немногие уцелевшие византийские мозаики разных эпох, скрытые в течение почти 500 лет под слоем штукатурки, теперь может увидеть каждый. Посмотрим на них и мы.

_______

*) Н. А. Дмитриева. Краткая история искусств. Москва, «Искусство», 1968

**) В.Н. Лазарев. История Византийской живописи. Москва, «Искусство», 1986