Аманда Боршель-Дан: Смогут ли жертвы величайшей кражи в истории, наконец, получить справедливое судебное разбирательство? Перевод с английского Игоря Файвушовича

Loading

Аманда Боршель-Дан

Смогут ли жертвы величайшей кражи в истории, наконец, получить справедливое судебное разбирательство?

Перевод с английского Игоря Файвушовича

Ошеломляющие $1,4 млрд. мюнхенского скандала, связанного с кражей произведений искусства в период Холокоста, подняли в заголовках мировых СМИ вопрос об их реституции. Теперь Германия может издать законы, позволяющие наследникам получить столь запоздалый шанс для возмещения ущерба от разграбленных нацистами произведений искусства.

Гитлер оценивает награбленные произведения искусства

В смутные времена окончания Второй мировой войны, союзники быстро поняли, что они собрали по всему Третьему Рейху более миллиона награбленных произведений искусства из разных стран. Некоторые из них были найдены в развалинах, другие — спасены ныне легендарными «Охотнками за сокровищами» («Monuments Men» — фильм, основанный на реальных событиях — величайшей охоте на сокровища в истории. Во время Второй мировой войны команда из искусствоведов и хранителей музеев объединилась, чтобы спасти известные произведения искусства, похищенные нацистами, прежде чем те успеют их уничтожить — И.Ф.) из сети нацистских складов в отдалённых монастырях и замках, в том числе — огромном складе в заминированных соляных шахтах в сельской местности Австрии.

Имея на руках массу произведений искусства и иудаики, союзные войска трансформировали два нацистских административных здания в музейные хранилища в Мюнхене, получивших названия «Галерея Один» и «Галерея Два». Выражалась надежда, что эти шедевры будут оперативно задокументированы и реставрированы для музеев или частных лиц с проведением записей об их происхождении.

Были созданы импровизированные системы каталогов несколькими сотрудниками, которые понимали, что для реституции необходимо тщательное исследование. Произведения были возвращены уже осенью 1945 года.

Несмотря на самые лучшие намерения, ресурсы были скудны и допускались ошибки. Владельцы были мертвы, а их разрозненных наследников было невозможно найти. Уцелевшие наследники, изо всех сил пытавшиеся наладить новую жизнь, не были информированы о правах на свою собственность и не искали фамильные драгоценности своих семей.

В Германии, к августу 1948 года, союзники отказались от контроля над Немецкой попечительской администрацией по культурным ценностям, и там продолжались усилия по реституции. В конце концов, большинство произведений искусства было возвращено, кроме 2300 единиц и около 10000 монет и книг, которые до сих пор хранятся в Немецком государственном охранном фонде.

Многие из 2300 произведений находятся на долгосрочной аренде в музеях, правительственных зданиях и учреждениях, которым приказано продолжать исследование их происхождения, а также с конца 1990-х годов, к хранителям были предъявлены многочисленные претензии потенциальных наследников с различными результатами.

Картина Отто Дикса «Автопортрет курильщика», которая проецируется на экран во время пресс-конференции в Аугсбурге, южная Германия, посвящённой произведениям искусства, обнаруженным в Мюнхене, прошедшей во вторник, 5 ноября 2013 года (Фото: AP / Керстин Йонссон)

В то время как современная Германия в настоящее время испытывает критику со стороны международного сообщества в связи с отсутствием прозрачности и целесообразности мер, предпринимаемых после шокирующей публикации ноябрьского спорного судебного дела о мюнхенской коллекции произведений искусства (об этом позже), законодатели в Баварии пытаются изменить статус ограничительных законов. Это — шаг, который только может инициировать иски о реституции произведений искусства против частных лиц, что является сферой, ещё относительно не тронутой наследниками.

В прошлом месяце министр юстиции Баварии Уинифред Баусбак сказал ведущей немецкой газете Der Spiegel, что его команда разрабатывает законодательство, которое будет рассматривать «недобросовестные приобретения», а именно — принудительные продажи или произведения искусства, запятнанные нацистским присвоением, а также предотвращать применение срока давности гражданского права по этим претензиям.

На этой неделе Министерство культуры Германии подтвердило ожидание выхода нового законодательства и, поднимая ставки, сообщает The Times of Israel, «федеральное правительство будет выходить с законодательной инициативой».

Что касается того, подпадёт ли пресловутая мюнхенская коллекция под иски согласно этому новому законодательству, министерство загадочно написало: — «Германская конституция позволит лишь отразить такой закон в узких, жёстких границах, в тех случаях, когда срок исковой давности уже истёк».

Скрываемая в течение 70 лет и распроданная по частям, чтобы покрыть дутые медицинские счета её 81-летнего «хозяина» Корнелиуса Гурлитта (немецкий коллекционер искусства, обладатель подпольной коллекции «дегенеративного искусства», происхождение которой связано с фашистскими конфискациями. Информация о ней всплыла на свет осенью 2013 года — Википедия), эта коллекция окружена правовыми вопросами, связанными с истечением срока давности — и просто тем, чья же она, так или иначе?

Правовые последствия настолько сложны, что, как смеётся немецкий поверенный Питер Берт, — «Если бы вы задали об этом деле вопрос «на засыпку», то люди сказали бы, что это дикое воображение профессора».

Коллекция Швабинга (богемный квартал Мюнхена — И.Ф.)

В послевоенной Германии, одним счастливым получателем около 140 «возвращённых» произведений из рук американцев и немцев был арт-дилер и историк Хильдебранд Гурлитт.

23 декабря газета Der Spiegel дала углублённый анализ дилера Гурлитта, изобразив его как хитрого мошенника, который дважды надувал и нацистов, и союзников, тщательно припрятывая и защищая собственную растущую ценную коллекцию произведений искусства.

После того, как эсэсовцы уволили его с работы в музее в период нацистской Германии, Гурлитт занялся торговлей произведениями искусства, в основном в Париже, с 1941 по 1945 годы, как один из четырёх агентов, которым Комиссией по эксплуатации «дегенеративного искусства» была поручена продажа произведений современного искусства. Они считались «артистичным» фюрером не имеющими национальности. Миссия Гурлитта заключалась в ликвидации фондов через продажу произведений современного искусства и куплю шедевров для личной коллекции Германа Геринга и запланированного Гитлером «Музея Фюрера» в Линце.

Обманывая своих работодателей и выполняя неавторизованный обмен, Гурлитт накопил более 1500 произведений для своей частной коллекции. Многие из них, если не все, были приобретены в ходе принудительных продаж или конфискованы в еврейских домах или у художников и коллекционеров «дегенеративного искусства».

Некоторые офицеры СС пополняли свои художественные коллекции через специальных нацистских художественных агентов

После бомбардировки зажигательными бомбами его отчего дома в Дрездене, в 1945 году Гурлитт, с женой Элен и детьми Корнелиусом и Бенитой, переехал в замок Ашбах некоего барона Герхарда фон Пёльница. Кроме него, в усадьбе резиденции жил пресловутый нацистский арт-дилер Карл Хабершток, считавшийся самым важным из художественных агентов нацизма.

Помещик, барон Пёльниц, согласно сообщению Der Spiegel, вышел за рамки своих обязанностей в качестве чиновника СС в Париже и помогал двум арт-дилерам в их службе. К концу войны его дом превратился в убежище для экспонатов из близлежащих музеев и частных коллекций, в том числе, произведений, награбленных этими двумя арт-дилерами — и самих дилеров.

Когда эти «охотники за сокровищами» в мае 1945 года прибыли в замок Ашбах, они обнаружили «огромный склад», — пишет Der Spiegel.

«В большой комнате на верхнем этаже были 34 коробки, две упаковки с коврами, восемь пакетов книг … в одной комнате на первом этаже стояли ещё 13 ящиков, принадлежащих г-ну Гурлитту», — отметил член одной из команд.

— «Охотники за сокровищами» тогда засвидетельствовали, что они поверили, что Гурлитт — «коллекционер произведений искусства из Гамбурга со связями в нацистских кругах высокого уровня. Он действовал от имени других нацистских чиновников и совершил много поездок во Францию, откуда привозил домой коллекции произведений искусства. Существует причина полагать, что эти частные художественные коллекции состоят из разграбленных произведений искусства из других стран».

Так или иначе, однако, после трёх лет домашнего ареста в Ашбахе, Гурлитт успешно убедил власти и в том, что его преследовали при нацистах из-за его еврейского наследия (его бабушка по отцовской линии была еврейкой, и перед арийскими расистскими законами он представал как «дворняжка»), и в разрушении в феврале 1945 года бомбардировками в Дрездене большинства его коллекции произведений искусства.

В январе 1948 года Гурлитт перевёз семью в Дюссельдорф, где он стал директором музея, а в 1950 году союзники вернули конфискованные 140 произведений искусства. Гурлитт тайно присоединил их к другим частям его коллекции, которую он спрятал в старой водяной мельнице.

Гурлитт возобновил свои занятия художественными произведениями, а в 1956 году, когда он погиб в автомобильной аварии, он даже выставил картины в Нью-Йорке. Для каталога экспонатов он написал причудливо ревизионистскую (неопубликованную) биографию своего жизненного опыта военной поры, изображая себя в качестве человека героического, находящегося в состоянии «опасного балансирования».

Сегодня, с обнаружением полицией в феврале 2012 года 1604 экспонатов в ходе налогового расследования в мюнхенской квартире его сына-затворника Корнелиуса, «уничтоженной» частной коллекции Гурлитта, придаётся международный толчок для чётких действий в Германии для реституции художественных произведений.

Эти произведения искусства, как сообщается, на сумму около 1,4 млрд. долларов, были захвачены баварскими чиновниками и хранились в течение 18 месяцев, пока немецкий журнал «Фокус» не раскрыл ноябре эту историю. Есть сообщения о документах, проливающих свет на их происхождение, также найденных в этой квартире.

Подвергнув резкой критике за халатность и отсутствие прозрачности в этом деле, германское правительство утверждает целевую группу, в том числе — двух представителей от организации The Jewish Claims Conference и одного — из Израиля, которые, как сообщается, начнут работу в январе. Немецкие исследователи истории происхождения этих шедевров уже работаю по этому делу, занимаясь каталогизацией и публикацией о ходе работ в режиме онлайн. В настоящее время есть записи о почти 442 экспонатах, среди них — около 50 картин маслом.

В некоторых отношениях, мюнхенский скандал является пресловутым идеальным штормом, сметающим вопрос реституции произведений искусства, которые были похищены во время Холокоста, обратно в заголовки международных СМИ.

Деталь картины «Сидящая женщина», художника Анри Матисса, которая была среди более чем 1400 произведений искусства, обнаруженных немецкими властями в квартире в Мюнхене в феврале 2012 года (Фото: AP / Staatsanwaltschaft Аугсбург)

«Что произошло в этом деле, когда всё пошло не так: экспонаты находятся в юрисдикции, которая не имела никакого представления о делах такого типа, и они рассматриваются как уголовное расследование, уклонение от уплаты налогов, не обращая внимания на первостепенный вопрос разграбления произведений искусств в период Холокоста» — говорит адвокат Крис Маринельо из лондонской организации «Art Recovery International» (Международная организация по возвращению произведений искусства»).

Маринельо представляет наследникам шедевров арт-дилера Поля Розенберга, который работал с такими мастерами, как Пикассо, Брак и Матисс до того, как нацистские преследования ликвидировали его коллекцию и заставили его бежать в США. Его семья имеет претензию к немецким властям в отношении картины Матисса «Сидящая женщина», которая стала олицетворением продолжающегося расследования.

Новая законодательная инициатива

— «Это — снова дежа вю», — пишет немецкий юрист Питер Берт, цитируя легенду бейсбола Йоги Берра в его блоге «Разрешения споров в Германии». . Образованный посредник, Берт провёл много времени в Гарварде в качестве исследователя, и с 1996 года служил адвокатом во Франкфурте, а в Англии и Уэльсе с 2003 года, когда он присоединился как партнёр к франкфуртскому офису Тейлора Уэссинга.

Берт поясняет, что в 2001-2002 годах был сделан аналогичный толчок для нового законодательства, касающегося исковой давности в отношении дел по реституции имущества периода Холокоста в ходе радикальных законодательных реформ, принятых Верхней палатой Германии, парламентской секцией, сопоставимой с Сенатом США, который состоит из представителей от каждого из штатов страны.

«Тогда было сильное ощущение, что мы должны выкроить в некотором роде, в той или иной форме иски реституции, будь то период Холокоста или коммунистов. Законодательство касалось бы в основном предметов искусства, разграбленных нацистами, но, возможно, могло быть частично покрыто и советскими реквизициями», — сказал Берт в телефонном интервью в сочельник.

— «Я думаю, что было десять лет молчания, когда на этот вопрос никто не обращал внимания», — говорит он.

— «Пакет реформ покрыл другие более приземлённые темы, такие как защита прав потребителей, и ощущалось достаточно важным, чтобы он был принят, даже без включения устава реформы ограничений». Тем не менее, Верхняя палата в 2002 году направила федеральному правительству предложение вернуться к собственности периода Холокоста, чего, по мнению Берта, не произошло. (Австрия, однако, в 2002 году успешно приняла законодательство о реституции.)

Берт предлагает два объяснения этому молчанию: не было политической мотивации, так как эта тема касается меньшинства, не имеющего для избирателей практического значения в настоящее время. И, как отмечено Министерством культуры на этой неделе, есть сложный юридический вопрос, до какой степени конституция может быть изменена конституция Германии задним числом.

Узкое прочтение текущего устава закона ограничений определит срок действия реституции произведений искусства, захваченных нацистами в период Холокоста, между 1975 и 1979 годами, то есть 30 лет после того, как большинство работ были переданы их владельцам. После удаления ограничений о 30-летнем сроке давности, решающие моменты в новом законодательстве, по мнению Берта, будут юридическими определениями для людей добросовестных, «действующих без намерения обмануть» и «испорченных».

Размышляя о шансах, которые законодательство будет продвигать на федеральном уровне, Берт предполагает, что это произойдёт, в противном случае Баусбак, министр юстиции и член баварского крыла партии канцлера Ангелы Меркель Христианско-демократический союз, не предложил бы его.

Меркель была избрана в сентябре на исторический третий срок и приведена к присяге на прошлой неделе, после достижения соглашения с партией Социал-демократов, чтобы сформировать то, что называется «большой коалицией».

«Если бы его партия не поддержала это, то не было бы поддержки и на федеральном уровне, сразу же в течение ближайших нескольких месяцев. Если они выполняют свою повседневную работу и оказывают поддержку, то они смогли бы принять это законодательство через шесть недель» — считает Берт.

— «Существует хороший шанс, что ошибка, которая была сделана в 2001 году, сейчас исправляется», — говорит он.

Как обстоят дела с учётом разграбленных произведений?

Новое законодательство в основном касается гражданских дел в отношении юридических лиц. Учреждения уже были учтены, сначала в основном законодательстве, принятом сразу после войны, в 1950-х годах, а затем — в «морально обязывающих» хартиях Федерального правительства Германии, подписавшего в 1999 году Совместную декларацию, основанную на принципах Вашингтонской конференция 1998 года.

Вопрос о репарациях относительно Холокоста и реституции был водоворотом в середине-конце 1990-х годов на волне нескольких громких расчётов с банками, страховыми и другими компаниями, обвинёнными в использовании рабского труда. Соединённые Штаты взяли на себя инициативу по разработке того, что, по существу, является правилами процедуры международного сообщества в борьбе за собственность, награбленную нацистами, это и есть принципы Вашингтонской конференции. В 2001 году Германия разработала руководящие принципы для учреждений, проверяющих происхождение награбленной нацистами собственности.

«На сегодняшний день, единственной страной, принявшей законодательство на основе Вашингтонских принципов, является Австрия», — говорит д-р Уэсли Фишер, директор по исследованиям организации The Claims Conference и эксперт по разграбленным произведениям искусства. Она является юридическим представительством мирового еврейства в Германии с 1951 года. Как молодая страна, сосредоточенная на настоящем и будущем государства, Израиль в 1952 году предъявил иски руководству The Claims Conference в репарационных переговорах с Германией.

— «После Второй мировой войны были попытки бороться с этим, но самым важным вопросом было выживание и наличие достаточных средств, чтобы жить», — говорит Фишер, ссылаясь на успешные переговоры The Claims Conference по претензиям о возмещении ущерба.

Реституция это — совершенно другое дело: по всему миру была успешной реституция около 20% имущества, принадлежавшего евреям до Второй мировой войны.

Нацисты, держащие захваченное произведение искусства

Перед Пражской конференцией по активам периода Холокоста 2009 года, организация The Claims Conference представила обзор международного сообщества, и Германия, наряду с тремя другими, была одной из стран с наивысшим топ-рейтингом по усилиям, предпринимаемым для реституции. «Это не так, будто немцы ничего не предпринимают», — говорится в обзоре.

— «В Германии проводится такая практика, как если бы Вашингтонские принципы являлись частью немецкого законодательства», — говорит Фишер.

— «Однако», — считает он, — «произведения искусства — более сложный вопрос, чем другие имущественные претензии. Вы говорите об объектах, которые являются уникальными и должны быть найдены. Они движимы и могут оказаться в любой точке мира. Их денежная компенсация не такая лёгкая, в отличие от банковских счетов, и существует также конкретная эмоциональная привязанность к семьям и общинам».

— «У меня такое впечатление, что, когда оставшиеся в живых уходят в иной мир, эти предметы искусства становятся ещё более важными», — признаётся Фишер.

Фишер, который проработал в этой сфере в течение многих десятилетий, и был одним из основателей и директором по исследованиям в Музее Холокоста США, видит то, что он называет «движением на попятный» среди учреждений, которые когда-то придерживались Вашингтонских принципов, но в настоящее время используют оборонительную лазейку в сохранении своих экспонатов сомнительного происхождения.

Профессор Юлиус Шёпс из Центра Моисея Мендельсона в Потсдаме соглашается, считая, что «политики говорят, что необходимо, чтобы вернуть назад произведения искусства, но это вопреки желаниям музеев».

Этот историк ведёт борьбу на международном уровне, наряду с 29 другими потомками философа Моисея Мендельсона и композитора Феликса Мендельсона-Бартольди, за коллекцию берлинского банкира Пауля фон Мендельсона-Бартольди. На стенах немецких музеев и других учреждений висят несколько таких спорных произведений.

Предложение Шёпса, о котором говорилось по телевидению и в газетах, за то, чтобы в Германии были законы о реституции произведений искусства времён Холокоста, за которые велась тяжёлая битва.

Большинство немцев, когда их спрашивают о реституции, говорят: — «Идите к чёрту!», — рассказывает Шёпс.

— «Проблема в том, что мы сейчас обсуждаем такие проблемы, но им уже 70 лет», — говорит Шёпс. — «Учёные считают, что среди немецкого народа есть ощущение «усталости» от постоянного пересмотра вопроса о предметах искусства периода Холокоста».

— «Народ Германии устал от обращения к нацистскому прошлому, люди говорят, что пора с этим кончать. Но это — собственность людей, которые были убиты или бежали из Германии. Необходимо говорить об этом», — убеждён Шёпс.

Фишер из The Claims Conference надеется, что мюнхенская коллекция послужит «своего рода тревожным сигналом» и сохранит порядок вещей в нужном русле идентификации и реституции разграбленных произведений искусства.

— «Вы заметите в некоторых заявлениях Президента еврейского конгресса Рональд Лаудера и специального советника госсекретаря США по вопросам Холокоста Стюарта Айзенштата две вещи, выдвинутые на первый план: «необходимость для Германии создания правительственной комиссии, которая займётся этим в целом, и проведение дискуссии о решении вопроса срока давности, как в Германии, так и в США» — говорит Фишер.

Самая большая кража в истории

Хотя некоторыми предложениями предусматривается и не всеохватывающая комиссия, Германия создаёт целевую группу международных исследователей происхождения шедевров, найденных в результате мюнхенского скандала, которая начнёт работать в следующем месяце. The Claims Conference проведёт презентацию, и в ней также будет участвовать Израиль, что некоторыми рассматривается как дипломатическая победа.

— «Мы больше озабочены тем, чтобы процедуры, проводимые этой целевой группой, были улучшены как политическая акция, а не делать на них политику», — говорит Фишер. Он надеется, что процесс исследования будет прозрачным для всех произведений искусства, а не только для тех, которые в настоящее время считаются подозрительными, и что эти предметы будут открыты для заявителей. Периодически должны публиковаться ясные отчёты, а не вестись бюрократический процесс, где заявители могут просить возвратить свои предметы искусства, в том числе и процесс апелляции.

Ранее в этом месяце правительство Израиля в рамках проекта израильского правительства и Сохнута «СЕРДЦЕ», планирует найти наследников утраченных произведений искусств во время Холокоста и оказать помощь в получении реституции, утверждённой в 2011 году. Предложены две кандидатуры для мюнхенской целевой группы: искусствовед из музея Яд Ва-Шем эксперт по реституции и искусству от Музея Израиля.

«Включение израильтянина в целевую группу является важной вехой», — говорит руководитель проекта «СЕРДЦЕ» Бобби Браун.

— «Холокост был не только величайшим убийством в истории, но также и величайшим грабежом. Во время Холокоста было украдено больше произведений искусства, чем за всё время существования США», — считает Браун.

Неизвестный, выживший в Холокосте, сидит, держа трость, в комплексе Яд Ва-Шем — Мемориале Холокоста в Иерусалиме (Фото: Пьер Terdjman/Flash90)

— «Мы считаем, что пережившие Холокост и их наследники имеют законное право сделать запрос о своём имуществе в любое время», — говорит Браун.

— «Идея о сроке давности нелепа», — продолжает Браун, — «особенно в новых находках, таких как дело Мюнхена. Часто становится доступной новая информация или же люди, оставшиеся в живых во время действующего юридического срока давности, не были физически, психологически или даже морально, готовы принять то, что законно им принадлежало».

— «Как кто-то мог подать иск на произведения искусства, если они были только что обнаружены?» — спрашивает Браун. — «Сколько вы потратили бы на их поиск, если никто не знает об их существовании?»

Проект «СЕРДЦЕ», под эгидой Министерства пожилых людей и министра Ури Орбаха, в сотрудничестве с Сохнутом, обращается к правительствам стран как представитель правительства Израиля, и просит внести изменения в законодательство, вместо того чтобы работать с существующей правовой системой, как это делают частные адвокаты. Его мандат заключается в представлении граждан Израиля, а также любых евреев по всему миру, которые подходят под соответствующий статус.

— «При годовом бюджете в $ 2,5 млн., никто из нас не получает зарплаты, и все потенциальные деньги идут непосредственно к пережившим Холокост или их наследникам», — рассказывает Браун.

— «Очень многие организации совершили добрые или менее добрые дела, пусть и на копейку, на благо переживших Холокост. Наша позиция заключается в том, чтобы отдать максимум владельцам похищенных произведений искусства. Мы не получаем ничего, кроме удовлетворения» — заключает Браун.

Наперегонки со временем

Не все юристы делают деньги за спинами переживших Холокост. Американский адвокат Крис Маринельо, в настоящее время живущий в Лондоне, успешно провёл переговоры по многим мелким искам о реституции жертвам Холокоста «pro bono» (на общественных началах — И.Ф.). Сегодня, однако, он и его фирма представляют одного из наиболее важных наследников в мире, переживших Холокост, — семью арт-дилера Поля Розенберга.

С момента публикации о мюнхенской коллекции, он находился в прямом контакте с целевой группой, в которую, по его мнению, входят именитые искусствоведы и лидеры в сфере реституции. И, как и другие адвокаты истцов, он столкнулся с обструкцией, и ему было сказано, чтобы он имел терпение.

— «Моей клиентке 94 года, и она не хочет, чтобы ей говорили о терпении», — говорит Маринельо.

В отличие от большинства, Поль Розенберг сбежал от нацистского режима со своими нетронутыми архивами. «Как только была обнаружена картина Матисса «Сидящая женщина», мы смогли подготовить документацию», — рассказывает Маринельо, — «составить длинный список документов. У нас есть квитанция, планы помещений, когда нацисты вошли грабить, мы знаем, какие дилеры, сотрудничавшие с нацистами, этим занимались, забирая экспонаты коллекции. У нас есть письменные показания семьи, данные под присягой, продолжающие поиск, правда, работа по документированию не ведётся … Всё это было сделано в целевой группе».

Маринельо отмечает, что дело Гурлитта осложняется расследованием уголовного дела в части налогов, и интересно, как наихудший сценарий, даже если целевая группа по реституции произведений искусства согласится, что Матисс был украден, будет ли наследник обязан подать гражданский иск против Гурлитта?

— «Многие люди хотели бы увидеть это дело не дошедшим до суда и затягивают его», — говорит Маринельо.

Картина Марка Шагала проецируется на экран во время пресс-конференции в Аугсбурге по поводу произведений искусства, найденных в Мюнхене, во вторник, 5 ноября 2013 (Фото: AP / Керстин Йонссон)

И это случилось бы не в первый раз. Изучая книгу о математических расчётах компенсации, израильский журналист-пенсионер Рауль Тейтельбаум, переживший Холокост, говорит, что обнаружил там две трети выживших в Холокосте, которые умерли до того, как были решены их дела о компенсации. В своей книге «Биологическое решение» Тейтельбаум пишет, что менее трети из оставшихся в живых получили вообще какую-нибудь компенсацию.

— «Кроме того, для многих выживших, заинтересованных в реституции произведений искусства, которые ,возможно, и не являются наследниками известных произведений Матисса», — считает Тейтельбаум, — «иногда расходы на поиски художественных произведений стоят больше, чем стоит само произведение».

В течение последних 70 лет, как выяснил журналист, компенсация из Германии является «длительной процедурой с заторами и поправками», которая зависит от политических стимулов и международного давления. В 1950-х годах Германия нуждалась в легитимности международного сообщества и евреев. «Сегодня нам нужна Германия», — считает Тейтельбаум.

— «И Германия должна руководить тем, что проект Брауна «СЕРДЦЕ» называет «последним толчком». Мы ощущаем, что наша страна имеет особое обязательство по реституции, которая должна стоять на повестке дня в течение следующих 15 или 20 лет, пока пережившие Холокост всё ещё будут живы», — говорит он.

— «Никакой процесс не был или будет полностью справедливым», — утверждает Браун. «Мы работаем над созданием самого справедливого правосудия, которое только может быть достигнуто в настоящее время. Если мы сможем получить лучшее правосудие через пять лет, то за это стоит заплатить высокую цену», — говорит он в заключение.

Но в Германии, у которой на руках все карты, адвокатам всё труднее получить то, что они считают справедливым судебным разбирательством.

Мать Хуана Карлоса Эмдена умерла в апреле на 99 году жизни, прежде чем Федеральное министерство финансов Германии решило, после девяти лет разбирательств, что оно будет делать с двумя работами художника 18-го века Бернардо Беллотто, которые, согласно иску семьи, были потеряны в результате насильственной продажи её отцом Максом Эмденом.

— «Мы надеялись, что это дело урегулировано в её пользу, но справедливость для неё не восторжествовала», — говорит известный нью-йоркский адвокат Мел Урбах, специалист по реституции, сын пережившего Холокост.

Люди видят разграбленные произведения искусства на видеоэкране, когда они посещают Программу подготовки научных исследований истории происхождения полотен, в Магдебурге, центральная Германия, в четверг, 14 июня 2012 года. (Фото: AP / Йенс Майер)

Когда в 1933 году Гитлер пришёл к власти, Макс Эмден бежал из Германии со своей художественной коллекцией. Его семья была известна с давних времён как сильная и богатая, с землями и собственностью в нескольких странах, включая Швейцарию, где Эмден нашёл убежище.

— «Когда нацисты пришли к власти, он принял решение остаться в Швейцарии, но никогда не открывать там салон произведений искусства. Его бизнес остался в Гамбурге. Нацисты финансово разрушили его, заставив продать свои магазины и недвижимость. К 1937 году он остался без денег и начал распродавать свою коллекцию», — рассказал из Чили Хуан Карлос Эмден на телефонной пресс-конференции.

Картины Беллотто, казалось бы, были проданы ниже рыночной стоимости в 1937-38 годах через немецко-еврейскую арт-дилершу Энни Каспари, у которой Эмден купил их в 1928-29 годах.

— «В 1937 году», — рассказывает немецкий юрист Хуана Карлоса Эмдена Маркус Штётцель, — «Каспари узнала о финансовых проблемах Эмдена, и что тот отчаянно пытается продавать картины по справедливой цене.

Но Каспари была также в бедственном положении, после 1933 года ей разрешалось работать только в ограниченном объёме, и она была зачислена в штат пресловутого агента по продаже произведений искусства Хаберштока, чтобы помогать ему в приобретении картин у обездоленных евреев для планируемого Гитлером музея в Линце.

— «У нас есть полнометражный документальный фильм о её переписке с Эмденом и Хаберштоком», — говорит Штётцель. Разрешение на работу у Каспари в 1943 году было отобрано, она была депортирована и убита.

После Второй мировой войны два полотна Беллотто не были затребованы их наследниками — единственный сын Макса Эмдена Ганс, отец Хуана Карлоса, бежал в Южную Америку. Они стали частью 2300 произведений, охраняемых правительством Германии и отданных в аренду музейным учреждениям.

— «Каждое из них оценивается в $ 2,5 млн», — пишет Ассошиэйтед Пресс, — «картина БеллоттоThe «Цвингерский ров в Дрездене» в настоящее время выставлена в Музее военной истории, а панорама Вены находится на хранении в музее Kunstpalast (Дворец Искусств) в Дюссельдорфе».

Министерство финансов Германии на прошлой неделе написало в адрес портала The Times of Israel, что дело Эмдена, как и ряд других, не покрывается Вашингтонскими принципами, потому что Эмден сумел взять своё произведение искусства с собой, и его продажи в Германии не проводились — как уже было определено в судебном деле в Соединённых Штатах.

Готова ли Германия действительно хранить такую нездоровую, нечестивую коллекцию?

— «Национальная галерея искусств в Вашингтоне отказалась от реституции картин «Святая Марии Саломея и её семья» и «Святая Мария Клеопа и её семья» наследникам Макса Эмдена в сопоставимом деле с тем же юридическим заключением, так как эти картины были также проданы в Швейцарии через Макса Эмдена» — пишет пресс-секретарь Министерства финансов.

Он добавляет, что Апелляционный комитет федерального правительства Германии занимался этим делом в 2012 году. Для Министерства финансов, нет никакой необходимости в апелляции, поскольку эта правовая ситуация ясна. Министерство не хочет заниматься этим делом «из уважения к решению Парламента не выступать по этому вопросу».

Но наследник Хуан Карлос Эмден — не новичок в сфере реституции произведений искусства. Он рассказал на этой неделе The Times of Israel, что не исключает подачу гражданского иска в этом деле, сказав, что он и его адвокаты, Урбах и партнёр Штётцель, решат свою стратегию на следующей неделе.

По личным, а также профессиональным причинам, правовые действия Урбаха и Штётцеля сосредоточены вокруг реституции периода Холокоста, так как у них обоих есть чувство «тиккун олам» (исцеления мира).

— «Готова ли Германия действительно хранить такую нездоровую, нечестивую коллекцию, как коллекция Гитлера? Я не думаю, что это то, чем я, как немец, могу гордиться», — говорит тихим голосом Штётцель.

Интересно, что Урбах и Штётцель представляли еврейских наследников в переговорах о реституции, что, кажется, является последней продажей коллекции Гурлитта. Картина «Укротитель льва» немецкого художника Макса Бекмана была оценена на кёльнском аукционе 2011 года в $11,700,00.

Из коллекции Гурлитта 45% картин попали к наследникам первоначального владельца Альфреда Флехтхайма, еврейского арт-дилера, чьи галереи были разграблены фашистами.

Так как на прошлой неделе дело Эмдена получило неблагоприятное постановление, наследники Флехтхайма одержали в Кёльне очередную победу. Многообещающим для Урбаха и Штётцеля является слушание в середине дела о коллекции Гвёльфа на сумму $ 200 млн.

— «Германия сейчас находится в ситуации, когда немцы должны принять решение. Повсюду есть много людей, которых можно считать добросердечными, но в целом ситуация такова, когда не существует реального желания идти дальше и обеспечивать людей во всём мире согласно судебным решениям», — считает Штётцель.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Аманда Боршель-Дан: Смогут ли жертвы величайшей кражи в истории, наконец, получить справедливое судебное разбирательство? Перевод с английского Игоря Файвушовича

  1. Было бы весьма уважительно по отношению к переводчику и редакции дать ссылку на этот перевод в Гугле. И.Ф.

  2. Было бы весьма уважительно по отношению к читателям не публиковать статьи, переведенные гугл-переводчиком

Обсуждение закрыто.