Напечатано на Портале: Победители конкурса «Автор года 2013». Дайджест

Loading

Этот дайджест — подборка произведений победителей и лауреатов конкурса «Автор года 2013».

Напечатано на Портале:
Победители конкурса «Автор года 2013»

Дайджест

Итоги традиционного конкурса «Автор года 2013» подробно рассмотрены в сообщении гл. редактора Портала, Евгения Берковича в первом номере «Заметок по еврейской истории» за 2014 год. Здесь вниманию читателей предлагается дайджест произведений победителей и лауреатов конкурса.

Номинация Победители и лауреаты
1) Израиль
Владимир Янкелевич
Шуламит Шалит
Евгения Кравчик
2) Еврейская мысль
Эдуард Бормашенко
Борис Дынин
Ontario14
3) История
Игорь Юдович
Борис Тененбаум
Лев Бердников
4) Политика и общество
Игорь Юдович
Элла Грайфер
Элиэзер Рабинович
5) Мир науки
Юрий Манин
Борис Л. Альтшулер
Анатолий Клёсов
6) Искусство и культура
Александр Избицер
Шуламит Шалит
Игорь Ефимов
7) Поэзия
Бахыт Кенжеев
Игорь Губерман
Елена Аксельрод
8) Проза
Владимир Порудоминский
Мина Полянская
Моисей Борода
9) Дебют года
Леон Типограф
Бахыт Кенжеев
Владимир Бабицкий

По мнению читателей, выдвигавших номинантов, и авторитетного жюри конкурса, представленные в дайджесте произведения — лучшие. Они были опубликованы в 2013 году в четырех периодических изданиях Портала — ежемесячных журналах «Заметки по еврейской истории» и «Семь искусств», ежеквартальном альманахе «Еврейская старина» и ежедневной журнал-газете «Мастерская».

Дайджест разбит на 12 разделов по числу месяцев. В заголовке каждого раздела — ссылки на оглавления соответствующих месяцу журнальных номеров. (Выпуски «Старины» ежеквартальные, но приписаны здесь к месяцу публикации. «Мастерская» — хоть и ежедневное издание, но имеет подшивки, т.е. оглавления всего, что публиковалось в ней в течении месяца; потому и называется журнал-газета.) В каждом разделе — список, элементы которого включают: имя и фамилию автора (со ссылкой на авторскую страницу), название публикации (с соответствующей ссылкой), выдержку из текста и фотографию автора или иллюстрацию из статьи. Элементы в списке раздела упорядочены по именам авторов публикаций.

Январь 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Борис Л. АльтшулерЭкстремальные состояния Льва Альтшулера. Главы из книги (продолжение, 2, 3, 4, 5)

Отец моего дедушки Александра Ильича содержал в Тифлисе извозную контору. Тогда на больших каретах возили людей по Военно-грузинской дороге на Северный Кавказ и обратно. Известно, что он имел мощное телосложение, был представительный, высокий мужчина. Он сам занимался извозом и, кроме того, у него были наемные возчики. Моему деду он дал фармацевтическое образование. В то время (до 1905 года) евреям не разрешалось быть полноправными фармацевтами или аптекарями. Но они могли быть помощниками фармацевтов, провизорами. Поэтому Александр Ильич в молодости занимался тем, что развозил лекарства на передвижном ларьке. В 1927 году, постигая основы политграмоты, я мучил бедного старика вопросами, пытаясь разузнать, какая у него была прибавочная стоимость, промышленная или торговая (у К. Маркса это различается). Дедушка как-то разводил руками и говорил: «Ну что же, я покупал у фирмы за одну цену, а продавал за другую». Кубань − благодатный, очень богатый край. Казаки были тогда обеспеченными людьми. Мой дед ездил из станицы в станицу и продавал лекарства. Товар у него всегда был доброкачественный. Он довольно быстро собрал капитал, достаточный для того, чтобы открыть аптеку. (Видимо, «помощники фармацевта» могли владеть аптекой, хотя звание «фармацевта» они не получали).

Почему Александр Ильич обосновался именно в Майкопе и в каком году неизвестно. Судя по фотографии прошлого века, на месте аптеки стоял одноэтажный дом. Александр Ильич купил его и надстроил ещё два этажа. Мой дед считался очень состоятельным человеком, «почтенным буржуа»…

— Борис ТененбаумИспанская партия

Встреча Франциско Франко с Адольфом Гитлером состоялась 23 октября 1940, на вокзале, в городке Андай, стоящем прямо на испано-французской границе. Поезд каудильо должен был прибыть ровно в 3:00 часа дня, но запоздал на целых восемь минут.

Поскольку фюрер лично ожидал Франко на перроне, вышло очень неловко.

О причинах опоздания впоследствии много говорили, и даже озвучивалась версия, согласно которой Франко опоздал нарочно, для того, чтобы “…вывести Гитлера из равновесия…”. Это более чем сомнительно — скорее уж это происшествие отразило состояние испанских железных дорог, оно было очень далеким от идеала.

Но, как бы то ни было, инцидент замели под ковер — Франко пожал руку Гитлеру и выразил свой восторг по поводу того, что “…наконец-то ему выпало великое счастье лицезреть великого человека…”.

Гитлер так далеко не пошел, но тоже сообщил своему гостю, что «…давно мечтал его увидеть…» — и на этом предварительная часть встречи была окончена, и началась деловая…

— Владимир БабицкийДинамика — это sexy

Вот уже несколько лет подряд, в начале октября, я начинаю свой лекционный курс «Динамика» для нового потока будущих инженеров-механиков, а пока лишь студентов второго курса. Их около двухсот и у каждого своя судьба, приведшая в этот популярный среди инженеров английский университет, и свои планы на будущее…Через несколько недель, когда, как мне казалось, что курс планомерно развивается, ко мне в кабинет зашел глава отделения механики, профессор Нил Халливел.

— Владимир, ко мне приходила делегация от студенческого союза. Они жалуются, что лекции слишком сложные. They are unhappy… Надо что-то предпринять. А что вы делали в России, если студентам было трудно постигать какой-либо курс?

— Тех, кто не справлялся, обычно отчисляли из университета, и мужчины должны были идти служить в армию на два или три года, — объяснил я.

— Сурово, хотя и стимулирующе, — сказал Нил, оценив оригинальность российской военно-педагогической системы. — Здесь это не получится. Студенты приносят университету деньги за учебу и хотят, чтобы их научили. В армии у нас служат профессионалы.

Я решил привести аргумент из более старой российской истории:

— Знаешь, Нил, когда моя мама оканчивала частную гимназию в 1917 году, произошла революция, и ученики тут же организовали в гимназии революционный комитет, который начал выпускать декреты, требовавшие обязательного исполнения учителями и гимназистами. Первый декрет был: «Запретить в гимназии преподавание буржуазной науки — тригонометрии!» Если студенческий союз будет диктовать нам, как их учить, у нас тоже начнутся проблемы с тригонометрией.

Посмеявшись, Нил посоветовал, уходя: «Сделайте курс sexy. Bloody teaching (чёртово преподавание — В.Б.) не должно нас серьёзно отвлекать от исследовательской работы…»

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или «Следует жить»…

… Покоя нет, покой даже не снится, мешает запах войны. Война, это часть нашей жизни, как рождение и смерть, когда-нибудь войны исчезнут, но мы, к сожалению, этого не увидим, как бы продолжительность жизни ни росла.Одновременно с развитием военных технологий в XXI веке, в наши дни не наступает мирное настоящее, а меняется система ведения войны, появляются не только новые образцы вооружения, но возникает новое мышление в военном деле и новые подходы к военным операциям…

Армия нуждается в современном солдате, но создает его не армия, а общество, частью которого он является. ХХI век начинается с детского сада, продолжается в школе, и получает свое развитие в дальнейшей жизни. Другой дороги нет…

В связи уровня развития общества с его эффективностью, в том числе и военной, ничего нового нет. Не потому ли потерпела поражения Испания в англо-испанской войне (1587−1604)? Герцог Медина-Сидония был не менее опытным военным, чем Чарльз Ховард, но все же поражение «Непобедимой армады», предопределили костры инквизиции…

— Евгения КравчикГоланские высоты: дело жизни Эли Малка

Эли Малка, уроженец Цфата, старожил мошава Шааль, занимает пост председателя регионального совета «Голаны» 11 лет.

— После победы в Шестидневной войне в стране царила потрясающая атмосфера, — вспоминает он. — Обживать Голаны бросились представители разных движений, начиная с правого «Гуш-Эмуним» и кончая активистами левой организации «Шомер ха-Цаир». Все они считали заселение Голан первостепенной задачей национальной важности. Кибуцы и мошавы были основаны на Голанах быстрее, чем в Иудее и Самарии, — и каждый имел свое лицо, отличался от другого.

В 1981 году Кнессет утвердил закон о Голанах, в соответствии с которым израильская юрисдикция распространена на стратегически важное (с точки зрения обороны) плато. Строительство новых населенных пунктов активизировалось.

Стагнация началась после подписания в 1993 году «ословских соглашений»:

— С того момента и вплоть до 2001 года нам пришлось сосредоточить все свои усилия не столько на строительстве, сколько на борьбе за сохранение Голан, — вспоминает Эли Малка. — Разные правительства пытались вести с Сирией переговоры, единственным результатом которых могло стать отступление с освобожденного в Шестидневную войну плато. Мы мобилизовали всю свою энергию, чтобы убедить соотечественников: Голаны — это отнюдь не только окопы, противотанковые рвы или армейские базы, на которых наши воины проходят резервистские сборы. Голаны — такая же неотъемлемая часть Страны, как Иерусалим. Обживали их настоящие патриоты. И отступление обернется для Израиля не миром, а новой, еще более разрушительной войной…

Игорь ЕфимовОпять о Бродском

Бродский в разговоре сказал, что великое искусство возникало лишь там, где художнику казалось, что его задачи утилитарны: выстроить Храм Божий, исправить нравы, воспеть возлюбленную. Никогда ничего великого не было создано с установкой на величие.

***

Мы не любим тех поприщ, где наша ограниченность, то есть наша несвобода, становится заметной. Не потому ли Толстой не любил стихотворство, а Набоков и Бродский не любили Толстого-философа?

***

Бродский мог бы подать в суд на американскую медицину: она дважды извлекала его с того света и тем разрушила нормальную биографию великого русского поэта, которому не пристало доживать до шестого десятка…

— Лев БердниковЕврейский король самоедов

Когда-то, в лихие девяностые, известный российский политик Александр Лебедь придумал забавный оксюморон — “еврей — оленевод”. И ведь не ведал тогда этот генерал-остроумец, что совсем скоро охотники и оленеводы изберут начальником Чукотки еврея Романа Абрамовича. Однако (прости, читатель, но без этого “однако” не обходится ни один анекдот про чукчей!) еврейская жизнестойкость оказалась не только востребованной, но и удивительным образом созвучной чаяньям заполярных аборигенов. И ведь Абрамович был не единственным евреем в России, правившим северным народом — в позапозапрошлом веке император Петр Великий пожаловал своему любимому шуту, этническому еврею Яну Лакосте (1665 — 1740) титул короля другого морозоустойчивого племени — самоедов. Кем же был Лакоста и за какие-такие заслуги он удостоился чести главенствовать над самоедами?

Известно, что Ян был потомком марранов, бежавших из Португалии от костров инквизиции. Он родился в г. Сале (Берберия, ныне Марокко). До шестнадцати лет наш герой путешествовал, а затем с отцом и братьями обосновался в Гамбурге, где открыл маклерскую контору. Но торговля у него не задалась, доставляя одни лишь убытки. Обладая изысканными манерами версальского маркиза, Лакоста принялся было давать уроки всем “желающим в большом свете без конфузу обращаться зело премудреную науку, кумплименты выражать и всякие учтивства показывать, по времени смотря и по случаю принадлежащие”. Но и политес оказался делом неприбыльным. И тогда Ян решил “на ловлю счастья и чинов” отправиться в далекую Московию. Согласно одной из версий, он получил от русского резидента в Гамбурге разрешение приехать туда. Есть на сей счет и весьма авторитетное свидетельство друга Лакосты, лейб-медика при русском дворе Антонио Нуньеса Рибейро Санчеса: “Когда Петр Первый, император России, был проездом в Гамбурге, кажется, в 1712 или 1713 году, Коста ему был представлен. Петр Первый взял его с собой… вместе с женой и детьми”…

— Моисей БородаТри танца Жар-Птицы. Из цикла «Совершенно невероятные музыкальные истории»

Однажды к композитору X. прилетела Жар-Птица.

Было это жарким июльским днём, солнце палило нещадно, все окна в квартире были открыты, так что откуда, из какого окна она влетела, было неясно. Да и потом — X., с головой ушедший в работу, появление непрошеной гостьи некоторое время не замечал.

Но потом он как-то вдруг почувствовал, что в комнате, кроме него, рояля, стола и двух стульев, ещё кто-то или что-то есть, поднял от партитуры голову — и увидел, что перед ним стоит ну самая что ни на есть настоящая Жар-Птица — именно такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать: в сверкающем всеми цветами радуги оперении, с длинными, в меру тонкими ногами, обутыми — ну, тут уж совсем, правда, на человеческий манер — в белые атласные туфельки. А главное — с совершенно ангельским, не лишённым, однако, некоторой живости и даже дерзости во взгляде женским лицом.

В первое мгновение X. — ну, не то чтобы опешил, но немного растерялся, посмотрел на гостью долгим взглядом и поправил для порядка очки.

— Ну, чего? — сказала Жар-Птица на чистом русском языке — как ей, впрочем, и полагалось, — не видал, што ли? Жар-Птица и есть! — Голос её был далеко не лишён приятности, хотя и с некоторой дерзинкой…

— Ontario14Покончить с неприступною чертой… Хулиганский рассказ-выходка

— Сильная песня, — сказал я, помолчав. — А после неё вернулся оттуда кто-нибудь? Или уже никто больше не ходил?

— Были случаи. В 1956-м году Дмитрию Берману, парашютисту из роты Меира, удалось вернуться. Дрор Леви, его напарник, погиб. В 1959-м парашютисты Шимон «Куши» Римон и Виктор Фридман угнали ООН-овский джип, рванули на нем в Иорданию, гуляли там 3 дня и съездили в Петру. Их арестовали в Иерусалиме наблюдатели ООН. Через несколько месяцев отпустили, по личной просьбе Бен-Гуриона. В общем, веселенькое было время…

— Парашютист этот русский, Берман, ты говоришь, из роты Меира?

— Да, Меир командовал первой ротой 890-го парашютно-десантного батальона — потом она стала спецназом. В 1952 году его призвали, майор Арик Шарон взял его в свой «Коммандо 101», а в 54-м он попал в «саерет цанханим». В его разведроте взводными были офицеры, а сам он — старший сержант! И В 1956 году начальник Генштаба Моше Даян присвоил ему офицерское звание приказом, без окончания курсов. Такого в ЦАХАЛе еще не видели! Арик Шарон считал Меира лучшим бойцом ЦАХАЛа за все времена! О нём легенды ходили! Отважный, решительный, хладнокровный и беспощадный. Арабы боялись его смертельно…

— Эдуард БормашенкоАвраам и Ноах: благословение одиночества

Прелести отчуждения мы с женой испытали, когда начали соблюдать мицвот. Мы пришли в иудаизм зрелыми людьми, в результате слома судьбы, о котором мне не хотелось бы распространяться (не люблю духовного стриптиза). И вот мы перешли на кошерное питание, прибили мезузу и главное: узнали радость Субботы. Мы держали в Харькове крошечную инженерную фирмочку, в которой приходилось вкалывать двадцать пять часов в сутки. Неожиданно выяснилось, что, не выходя в Субботу на службу, мы не приближаем банкротство нашего любимого детища. Да и, вообще, несмотря на наше злостное субботнее отлынивание, Земля вращается в ту же сторону, не останавливается (кто бы мог подумать?).

Но выяснилось и другое: вокруг нас сгущалась все более и более плотная пустота, постепенно переходящая в высокий вакуум. С нами постепенно прерывали отношения друзья, родственники (наши семьи были прочно ассимилированными, «тухес» было единственным известным нам словом на идише). Поначалу мы недоумевали: в чем дело? Мы ведь не начали красть, развратничать и разбойничать (что в девяностые годы на Украине было делом вполне обыденным: шутка ли, столько бесхозной собственности вмиг образовалось). Подивились, подивились и привыкли.

Особенно меня поразил вот какой эпизод. Был канун Судного Дня. В Харькове лили холодные, затяжные дожди. Харьковская синагога размещается в самом центре города, а жили мы на выселках, на самой окраине. Я искал, где бы переночевать в Йом Кипур. И не нашел. Нам отказали все. Я уверен, что если бы я сказал, что мне надо переночевать перед далекой командировкой, передо мной открылась бы дюжина дверей. И мы шли в Судный День в Синагогу семнадцать километров пешком. Это запомнилось.

Запомнились и вздернутые в недоумении брови моего приятеля: «ну, если уж вы решили, верить, так почему иудаизм? Вера интеллигентных людей — христианство». Как будто, веру выбирают, как носки…

Февраль 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Борис ТененбаумПоследние 292 дня Тысячелетнего Рейха (20 июля 1944 — 7 мая 1945)

Граф Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург, бывший вплоть до 22 июня 1941 послом Германии в СССР, жил довольно уединенно. После того, как его и других членов германского посольства обменяли с помощью Турции на советских дипломатов, аккредитованных в Берлине, к работе в германском МИДе он больше не привлекался. Ему шел уже 69-й год, так что отход от активной деятельности был вполне понятен, к тому же у него была прочная репутация про-русского дипломата — что летом 1944 года никак не способствовало его востребованности в официальных кругах Берлина.

И круг его общения вполне соответствовал образу жизни. Например, он поддерживал дружеские отношения с князем Илларионом Васильчиковым и его семейством. Старый русский князь, бежавший в Германию из Литвы без единого гроша, был лицом, от властей Рейха весьма далеким.

Пожалуй, единственным человеком из окружения графа фон Шуленбурга, все-таки близким к власти, был другой граф — Готфрид фон Бисмарк-Шонхаузен, внук великого канцлера Отто фон Бисмарка и глава гражданской администрации Потсдама. Он был в чине бригаденфюрера СС, что соответствовало бы армейскому генерал-майору, и к тому же — что куда более важно — входил в избранный круг друзей рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Что до князя Иллариона, то о нем есть смысл поговорить отдельно…

— Владимир БабицкийДым отечества

У деда, часового мастера, было пятеро детей — трое мальчиков и две девочки, и мой отец считался самым способным в семье. Он мечтал стать врачом, но обучение детей в гимназии, дававшее непосредственную возможность поступать на медицинский факультет, было семье не по средствам, и отец окончил реальное училище в 1916 году. Послав документы в три российских университета, он получил приглашение из Харькова. Два других университета сообщили, что лица иудейского вероисповедования не принимаются.

Его зачислили на юридический факультет, с условием, что в случае успешной сдачи в течение года латыни (в реальных училищах латынь не изучалась), он будет переведен на медицинский факультет. Так и случилось, и в 1922 году он получил диплом врача.

Это было непростое для занятий время. За период учебы Харьков многократно переходил из рук в руки. Попеременно устанавливалась власть Донецко-Криворожской республики, немецкой армии, гетмана Скоропадского, Директории, Добровольческой армия Деникина, РККА. Удивительно, что занятия в Университете продолжались всё это время, и студенты-медики зарабатывали на жизнь и учёбу, трудясь санитарами в военных госпиталях, наполненных ранеными. Отец рассказывал, что студенты пользовались уважением населения, и принятой формой обращения к ним было: «господин студент». Студенты были вечно голодными, и трактирщики, увидев проходящего студента, иногда вежливо зазывали их подкормиться оставшейся пищей. Работая в тифозном бараке, отец подхватил тиф и тяжело перенёс его, едва не погибнув…

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или Как к штыку приравняли перо…

… Вот фрагмент одной из самых известных фотографий:

Сфальсифицированная фотография называлась: «заключенные мусульмане в сербском концлагере Трнополье». Не было ни концлагеря, ни заключенных, ни колючей проволоки. Автор — Пенни Маршал, журналистка британской телекомпании «ITN»

Нечистоплотную журналистку Пенни Маршал разоблачили. Из-за скандала она была вынуждена уйти с телевидения, но фотография, несмотря ни на какие разоблачения, сыграла свою роль в развязывании боснийской войны. Можно было сколько угодно писать, что это был не концлагерь, а пункт сбора беженцев, а журналистов пригласили туда для того, чтобы они помогли решить их проблему, что колючей проволоки не было, — все напрасно, выстрел из фотоаппарата попал в цель. Все видели изможденных мужчин за колючей проволокой, в общественном сознании появилась четкая привязка увиденного к зверствам нацистских концлагерей. Фальшивка — не фальшивка, какая разница, к чему разбираться. «Это была одна из величайших мистификаций последнего десятилетия прошлого века. Подмена надолго определила отношение мирового сообщества к происходящему на Балканах. Обществу была навязана аналогия с Холокостом, концлагерями и нацизмом, организованными исключительно одним народом — сербами», так писал Томас Дайхман, редактор журнала «Ново», Франкфурт…

— Евгения КравчикЖертвоприношение

— В Хомеш мы с мужем Шули перебрались вскоре после свадьбы, — рассказывает Лимор. — С первых же дней нам пришлось столкнуться с непростой действительностью: арабские террористы постоянно устраивали засады на ведущем в поселок шоссе.

В августе 2003 года Лимор и 25-летний Шули возвращались домой: первую половину дня провели у родителей мужа, в семье Хар-Мелех.

— То была пятница, — вспоминает Лимор. — Внезапно на шоссе выскочили пятеро арабов, вооруженных «калашниковыми», и открыли по нашей машине ураганный огонь. Шули застрелили, меня ранили.

Истекающую кровью беременную женщину доставили в иерусалимскую больницу «Хадасса Эйн-Карем».

«Срочно делаем кесарево сечение — в противном случае спасти ребенка и оперировать раненую не удастся», — решили врачи.

— Когда я пришла в себя, мне сообщили: у тебя родилась дочь, — вспоминает Лимор. — Недоношенная (Шули убили, когда я была на 27-й неделе беременности)… А потом сказали: твоего мужа похоронят на исходе субботы — раввины велели дождаться, пока ты придешь в себя. Но как же я поеду на похороны? «На кладбище тебя отвезут на машине «скорой».

По пути на кладбище, распластавшись на носилках, Лимор внезапно подумала: «Единственное, что я смогу совершить в память о горячо любимом человеке, — продолжить его дело. Шули был убежден, что Хомеш превратится в процветающий поселок, основал там ешиву. Значит, мое предназначение — посвятить себя будущему Хомеша».

— С малышкой я промучилась год, — рассказывает Лимор, — но на ноги ее поставила: сегодня дочке девять с половиной лет, она прекрасно развивается.

Через два года после теракта, в котором был убит Шули Хар-Мелех, грянула депортация…

— Игорь ЕфимовО властвующих и подвластных

Наличие или отсутствие иронии очень много говорит о человеке. Отсутствие — знак того, что человек не ощущает вертикальную составляющую мироздания. То есть разницу между высоким и низким. Или равнодушен к ней. Ироничный человек знает — или предощущает, — что шкала «высоко–низко» бесконечна в оба конца. Поэтому и самое высокое остаётся открытым ироничному отношению, и самое осмеянное может сохранить неуничтожимое достоинство. «Но божество моё проголодалось» — так только Моцарт, и только Моцарт у Пушкина — не у Формана — может сказать про себя. Сальери же лишён иронии и сердится на Моцарта за подобные шутки. Ибо они-то в первую очередь и обнажают обделённость, ограниченность Сальери. Уж если давать за что-то яд, так именно за это.

Пушкин не боролся за права женщин. Он просто позволил Татьяне Лариной, в нарушение всех приличий, первой объясниться в любви. И с этого момента история семейной жизни в России распалась на две части: до «Евгения Онегина» и после.

Пушкин пишет: «…И с отвращением читая жизнь мою…». У многих современных мемуаристов за каждым словом так и слышишь: «И с удовольствием читая жизнь мою…»

Со времён «Капитанской дочки» русский интеллигент всё надеется, что от Пугачёва можно будет спастись, заранее подарив ему тулупчик на заячьем меху…

— Мина Полянская«Проходящие злословили его…» «Скупой рыцарь» и «История села Горюхина» А.С. Пушкина

Пожалуй, чуть ли не главной причиной высылки Пушкина из Одессы в Михайловское было перлюстрированное властями его письмо Кюхельбекеру (по некоторым данным Вяземскому) в апреле 1824 года. В нем поэт сообщил, что «Святый дух» (он перечитывал в это время Библию) ему, конечно, по сердцу, но что он, тем не менее, предпочитает этой теме Гете и Шекспира. Он также сообщил — заодно и властям, — что берет уроки «чистого афеизма» у одного умного англичанина, который логично и разумно отрицает бессмертие души. Речь идет об Уильяме Хатчинсоне, докторе медицины, домашнем враче Воронцовых. Об этом писал и П. В. Анненков: «В самом в доме наместника Пушкин часто встречался, например, с доктором-англичанином, по всем вероятиям страстным поклонником Шелли, который учил поэта нашего философии атеизма и сделался невольным орудием его катастрофы».

Если взглянуть на одесско-михайловскую драму «свежим взором», можно обнаружить, что все прочие причины конфликта поэта с властями отходят на второй план, а религиозная выдвигается на первенствующее, грозное, как эшафот, место. Родители, Надежда Осиповна и Сергей Львович, встретили сына в Михайловском враждебно, попрекая его именно безбожием, а не легкомыслием на службе у Воронцова, любовными приключениями и прочее в этом роде.

«Утверждают, будто я проповедую атеизм сестре — небесному созданию — и брату — дурашливому юнцу», — писал он Вяземскому. Жуковскому сообщил: «Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие». Наконец, негодующие мать и отец покинули сына, оставили одного в глуши, в изгнании, о котором Вяземский гневно воскликнул: «Кто творец этого бесчеловечного убийства?» Александр Тургенев писал Вяземскому: «Ты уже знаешь, что Пушкин отставлен; ему велено жить в псковской деревне отца его под надзором Паулуччи. Это не по одному представлению графа Воронцова, а по другому делу, о котором скажу после, на словах». (Маркиз Паулуччи -управляющий Прибалтийским краем и Псковской губернии). Документы о жестокой расправе над Пушкиным двумя высокопоставленными чиновниками Воронцовым (характеризующие его как доносителя) и Нессельроде были впервые найдены и опубликованы выдающимся исследователем жизни и творчества Пушкина Николаем Осиповичем Лернером…

— Элла ГрайферЧто и зачем придумал Шломо Занд

Примерно половина книги Шломо Занда посвящена доказательству, что у современных евреев не может быть общих биологических предков. Отчасти (кас. эфиопов и йеменцев) это всем давно известно, отчасти (кас. ашкеназов и сефардов) опровергается специалистами, в т.ч. генетиками, отчасти — плод свободной авторской фантазии с осторожными оговорками типа «можно вероятно предположить», но почему-то начисто забывается, что в сталинском определении «нации», ставшем в исполнении Занда определением «народа», ни полсловечка про генетику нет. Про мифологию — да, имеется, но «общность происхождения», присутствующая в означенных мифах, не должна и не может мыслиться как общность генетическая…

Есть у меня подруга, родом из поволжского Саратова, из семьи старообрядцев, тех, что уже в конце 17 века исконно русскими себя считали, черты ее лица однозначно свидетельствуют, что были у нее среди предков люди монгольской расы, а родная сестра ее — чисто славянский тип. Чистые расы встречаются только в мифах (включая «Миф 20-го века»). И тем не менее, в русской школе на уроках истории я все время слышала: «наши предки славяне». Неужели это ложь? Да нет же, черт возьми!

Среди различных генетических групп, составивших русский народ, ведущей оказалась славянская, все прочие в конечном итоге переняли ее язык, мифологию и образ жизни. Сегодня потомки скандинавов и тюрок — русские, они считают себя русскими и все прочие разделяют это мнение, и они имеют полное право вспоминать славян как предков своей культуры, в которой они живут и которую передадут своим детям.

Так почему же у евреев все должно быть иначе? Почему моей подруге из Саратова дозволено считать себя русской, а моей двоюродной бабушке, черты лица которой тоже свидетельствовали о предках монгольской расы, еврейкой числиться нельзя? А если все-таки можно, то такое же право она должна иметь и на соответствующую мифологию, и на историю народа со всеми ее событиями… или нет?..

Март 2013 — ЗаметкиСтаринаСемь искусствМастерская:

— Борис ТененбаумПоследние 292 дня Тысячелетнего Рейха (20 июля 1944 — 7 мая 1945)

… Конференция прошла относительно гладко — стороны были заинтересованы в максимально возможном сотрудничестве, Польша так или иначе находилась под контролем советских войск, так что и спорить было не о чем — без содействия Рузвельта Черчилль сделать ничего не мог.

Довольно серьезно дискутировался вопрос о послевоенном устройстве мира. Черчилль говорил, что необходимо установить такое согласие между тремя великими державами, СССР, США и Британской Империей, которое исключило бы всякую возможность войны между ними по крайней мере на ближайшие пятьдесят лет. И Сталин и Рузвельт с ним соглашались, но никакого договора о продолжении военного союза и в послевоенное время заключено не было.

Во всех остальных отношениях к гостям относились исключительно внимательно — лорд Моран записал в своем дневнике, что когда один из членов английской делегации мимоходом упомянул в разговоре, что в большом и совершенно пустом стеклянном аквариуме во дворце Воронцова хорошо бы смотрелись рыбки, они там появились на следующий день.

Собственно, доктор с такого рода отношением к гостям советского правительства уже был знаком. Во время его визита в Ленинград он выразил желание посмотреть балет. Когда за ужином он взглянул на часы, и заторопился было в театр, его переводчица с царственной невозмутимостью сказала, что беспокоиться не надо — спектакль без него не начнут…

— Владимир ЯнкелевичОсколки

Я как-то неожиданно для себя стал всё чаще возвращаться в прошедшие годы. Вернее не я стал возвращаться, а память вдруг, как-то сама по себе, подбрасывает совершенно неожиданно казалось уже давным-давно забытое. «Но когда по ночам бессонница…», а она, к сожалению, стала постоянной спутницей, «мне на память приходит» не что-то цельное, а так, осколки прошлого. Иногда — это странный сон из далекого детства, а иногда просто мысли убегают в прошлое, не то, чтобы с сожалением — эх, не так нужно было сделать — а вроде смотришь фильм о собственной жизни…

Самое раннее воспоминание относится, как мне кажется, к возрасту лет четырех. Мне тогда прочитали небольшую статью «Девочка, которую продали». Смысл её был такой, что в мире, где не подарили детям «счастливое детство» родители были вынуждены продать свою дочь. — Как это продали?! Разве детей продают?! — Впечатление было очень сильное. Настолько, что я тогда многократно видел повторяющийся сон, в котором продали меня. Уже продали, вот-вот должны прийти покупатели, и мама привязывает меня во дворе за руку к двери… Покупатели во сне не приходили, но я стоял и плакал, привязанный к двери в ожидании покупателя… Почему это вспоминается сейчас? Кто знает…

— Евгения КравчикАли Гадир: Раньше я был готов умереть за Израиль, а сейчас — за мечеть

Прапорщик Али Гадир — инвалид ЦАХАЛа. В Армии обороны Израиля прослужил 30 лет.

— Я прошел огонь, воду и медные трубы, — рассказывает Али. — 10 лет служил следопытом в Ливане, 7 лет — в секторе Газа. В районе реки Литани и в Бинт-Джбейле знаю каждую тропинку, каждый утес. Южный Ливан для меня — открытая книга, впрочем, как и Газа.

Профессия армейского следопыта — это сплошной непрекращающийся риск: проводник первым попадет в устроенную террористами засаду, напорется на мину и станет мишенью снайпера.

— Первое тяжелое ранение я получил в 1983 году в Цидоне: сработало взрывное устройство, — вспоминает Али. — Мои товарищи подорвались — пятеро солдат погибли. Я был ранен осколками в голову, ногу и плечо. Несколько недель провалялся в Хайфской больнице «Рамбам». Врачи рекомендовали списать меня на гражданку, но разве мог я смириться со статусом инвалида!

Али приложил нечеловеческие усилия, чтобы разработать ногу, и доказал медицинской комиссии: он здоров и способен вернуться в свою часть.

Тем временем бои в Ливане сменились террористическими атаками в секторе Газа.

— Там в 2003 году я получил еще одно ранение, — рассказывает Али. — Террористы проникли в район Дагании со стороны Синая, из египетского портового города Эль-Ариш. Нам удалось преградить им путь, но какой ценой!..

Армейский вертолет доставил истекающего кровью Али в беэр-шевскую больницу «Сорока».

— Меня оперировали, — вспоминает он, — а когда рана зарубцевалась, сказали: «Больше служить ты не сможешь — езжай домой!»

— Сколько лет вам было?

— Почти 50, — говорит Али. — С тех пор я — инвалид ЦАХАЛа, пенсионер. И вместо того, чтобы бороться с террористами, вынужден воевать с местными властями за нашу мечеть: ее построил мой отец Ахмед (в 2008 году он скончался в возрасте 100 лет)…

— Елена АксельродСтихи разных лет

От Черной речки в двух шагах Машук.
Елабуга видна с его высот.
Размашистую сеть свою плетет
Российской географии паук.

Повсюду щупальца царевых слуг —
От хищной Персии до Камских вод.
Арбе, что Грибоедова везет,
Сопутствует теплушек скрытный стук.

Палач закатывает рукава.
Ты дома. Это значит — ты в петле.
Впадает в Каму вольная Нева.

Каким же чудом в непроглядной мгле,
Захлебываясь в пыточной смоле,
Все новые всплывают острова?

— Игорь ЕфимовПриглашение на карнавал. О книгах Петра Вайля

Уже в книге «Гений места», вышедшей в 1999 году, Вайль продемонстрировал свой уникальный дар — наслаждаться сокровищами мировой культуры. Как щедрый распорядитель карнавала ведёт он своего читателя по обоим полушариям, из города в город, устраивая в каждом настоящее пиршество для души, заражая нас своей способностью впитывать музыку слов, краски картин, свет и тени соборов, раскаты оперных арий, кадры кинофильмов, даже шедевры кулинарии и гастрономии. Найденный там приём построения глав — «один город — один художник» — в какой-то мере использован и в книге «Стихи про меня»: мы попадаем в Марбург вместе с Пастернаком, в Петербург — с Мандельштамом, в Прагу — с Цветаевой, в Нью-Йорк — с Маяковским, в Рим — с Бродским. Но принцип «одно стихотворение — одна глава» соблюдается не строго: стихотворение скорее включается как развёрнутый эпиграф, а тема главы может свернуть в совершенно неожиданную сторону, что вносит даже некоторый детективный элемент в повествование.

Ещё мудрец Экклезиаст, три тысячи лет назад, пришёл к выводу, что нет для человека «ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей… как наслаждаться… делами своими» (Эк. 3:12, 22). Представляется парадоксальным, что Пётр Вайль, всю жизнь страстно выступавший против всякого учительства и проповедничества, одну за другой выпустил книги, по которым люди пытаются научиться у него этому восторженному — и завидному — приятию мира культуры, приятию, способному наполнить любую жизнь радостью и смыслом. В мировой литературе так много книг, талантливо и ярко описывающих путь автора в бездну отчаяния. Не лучше ли вглядеться наконец в путь, приведший человека к миру душевному, к умению наслаждаться не деньгами, успехом, важным постом или властью, а сокровищами искусства, доступными — казалось бы — всем и каждому?..

— Лев БердниковЦари и евреи

… Петр не изгонял иудеев из областей, ранее относившихся к Речи Посполитой и присоединенных к России при его отце, “тишайшем” Алексее Михайловиче. Кроме того, как отмечает исследователь А.А. Мялеховецкий, он “вполне благожелательно относился к евреям новоприобретенных областей Прибалтики”. При этом подчеркивал, что там, где евреи водворены, следует, не изгоняя их, стараться извлечь из них возможную пользу для Отечества.

Известно, что царь был резок и невоздержан на язык. С его уст нередко слетали слова о том, что евреи, дескать, «подлая орда” и “бездельные люди”. На деле же он временами вникал в жизнь этих “бездельных людей” и даже оказывал им посильную помощь. Известно, что в 1708 году во время пребывания в Мстиславле Петр посетил городскую синагогу, интересовался вопросами веры и долго расспрашивал о житье-бытье местных иудеев. Когда же узнал от них, что его русские солдаты мародерствуют и чинят насилие, приказал вздернуть на виселицу 13 виновных…

В другой раз царь примерно наказал рейтара Карпа Кизилова, который в 1701 году “местечка Белогородки у жителя евреина деньги и всякую рухлядь крал, и в этой покраже был пытан и бит кнутом”. Сообщалось, что “покраденные деньги и рухлядь сысканы и отданы истцу”…

Мина ПолянскаяВоспоминания о Фридрихе Горенштейне

В Берлине снег — большая редкость. Но январь 2002 года выдался обильно снежный. Наша машина однажды даже завязла в снегу, и мы с трудом уже поздно вечером добрались до больницы, которая находилась на другом конце города в тихом парке, плотно усыпанном снегом. От снега парк казался еще тише. Кто это сказал, что от снега растет тишина? Уже к февралю снег растаял. Парк потемнел, обнажились влажные черные стволы и ветви деревьев. Фридрих Горенштейн умер 2-го марта 2002 года в 16 часов 25 минут, не дожив две недели до семидесяти лет.

После смерти Фридриха в пять часов вечера я вышла из белой палаты по белым больничным коридорам в парк, и он вдруг показался опять заснеженным. Собственно, снег лежал только на деревьях. Было еще светло, и они хорошо были видны, «пылающие святой снежной белизной». Но деревья, пылающие белизной, ничего мне не сказали, не пророчествовали они мне, не увидела я никаких знамений. Сумрак парка был совсем не пушкинский, «священный». И наоборот: что-то земное, приземленное даже, беспокоило душу. Все отчетливей, словно проявляющийся негатив, проступали сквозь деревья очертания провинциального городского пейзажа…

Моисей Борода: И было утро, и был день, и был вечер

— Йонас, открой! Открой, говорю! …Не слышишь? Оглох? По голове тебе стучать, чтобы услышал?

— Кто-о… там? Что так колотишь?

— Не узнал спьяну? Пятрас это, Пятрас! Быстрей, некогда ждать!

— А-a-a, Пятрас. Сейчас… сейчас, дай встать! Я… сейчас…

— …Вот, с утра уже — готов! За три года, что у русских в услужении был, только и научился, что водку с утра пить!

— А ты…

— Что — я?

— А ты у них, что — не был?

— Соображаешь, что говоришь? Я у них не как ты был. Двенадцать лет с братом твоим в лагерях провели! На вольфрамовых рудниках работали, потом золото на приисках для власти этой добывали, пока ты вольным гулял, начальство возил!..

Раввин Ури ШеркиЛекции в иерусалимской ешиве «Махон Меир». Перевод и примечания Ontario14, послесловие Бориса Дынина

Во–первых, перед нами книга, о которой мы можем сказать, что не имеем НИ МАЛЕЙШЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ о чем она говорит. Абсолютно! Я говорю не только о «Берешит», я говорю обо всем ТАНАХе. Причина проста: эти книги написаны в определенный период и передают содержание, характерное для периода, кардинально отличающегося во всем от нашего времени. Т.е.: то, что делает эти книги настолько отличающимися от нашего мира, не есть их древность, а есть их содержание, сказанное и написанное в тот период.

Этот текст основан на пророчестве (“невуа”). Пророчество — обращение Господа (“двар hа-Шем”) к человеку. Пророчество прекратилось — вот уже 2400 лет как нет пророков. Поэтому, мы — в другом мире, в мире, где нет прямой связи Создателя с Созданием. Одним из основных фактов, которые мы должны уяснить в связи с пророчеством — это то, что пророчество прекратилось. И, т.к. оно прекратилась, нам трудно понять что это такое.

Мир пророчества отличается от нашего: жизненные ценности иные. Приведу несколько примеров, что бы вы меня лучше поняли. Например, для нас грех идолопоклонничества(“авода зара”) очень серьезен. Нормальному еврею идолопоклонничество сегодня представляется невообразимой дикостью. А что не предстaвляется ему невообразимой дикостью? Ну, например — слышать или воспринимать злословие(“лашон hа-ра”). Гмара говорит о злословии, что это хуже идолопоклонства, разврата, кровопролития и безбожия вместе взятых. Так что хуже? Злословие или идолопоклонство? Получается, что злословие хуже, как минимум в некоторых аспектах. Теперь, если допустить, что, хас ве-шалом, один из наших современных цадиков совершил некий проступок — можем ли мы допустить, представить себе, что этот проступок — идолопоклонство? Ответ: нет. А можем ли мы себе представить, что этот проступок — злословие? К сожалению великому, ответ: да. Это мы можем понять и принять…

— Эдуард БормашенкоВ ожидании времени

Расположившиеся в вечности евреи всегда куда-то спешат. Им некогда. Именно поэтому мы, все же, часть Запада, ибо Запад, это, когда “времени нет”. На ненавистном мне Востоке времени — навалом. Восток не дорожит временем и потому не знает свободы, ибо свобода — измерение времени.

Для того чтобы жизнь не превратилась в дурной круговорот необходимо знать, что время нельзя удваивать (это любимая мысль Мераба Мамардашвили). Нельзя думать вот так: завтра наступит другое время, и любимая перестанет мне изменять, друзья и родина меня оценит. Этого не будет. Вот этот день и есть главный и возможно последний.

Мы соберемся за пасхальным столом, и будем задавать вечные вопросы. Математик Харди заметил, что математика располагается ближе всего к вечности, ибо знается с идеями. А идеи стареют медленнее, чем слова, поэтому математические теоремы переживут самые сладкозвучные стихи. Но еще медленнее устаревают вопросы. Кто ты? Где ты? Куда ты идешь? Ответы могут меняться и подозрительно быстро меняются, но время не властно над самими вопросами.

Внуки к концу Аггады заснут, зятья, двадцатый раз слушающие Аггаду, будут неумело скрывать скуку и усталость, клюя семитскими носами, а я буду думать о том, что трудно все-таки бегать наперегонки с вечностью. Мы будем читать Аггаду, и каждый найдет в ней свое, ибо найти можно лишь то, что искал.

— Эдуард БормашенкоПамяти Алексея Германа

Что-то последнее время часто приходится писать некрологи, так и руку набить недолго. За очень короткое время ушли Борис Стругацкий, Григорий Померанц, и вот теперь Алексей Герман. Отваливаются куски России, которую я любил. Что остается? Остается удивительная страна, в которой веками исправно действует только тайная полиция. Немудрено, что наиболее проницательным пророком в России был не философ, не интеллектуал, а довольно серый чиновник, министр внутренних дел, черносотенец Петр Николаевич Дурново, в своей записке в точности предсказавший и конфигурацию противников в Первой мировой войне, и чудовищные для России последствия этой войны, включая социалистическую революцию. Сегодня тайная полиция — единственная скрепа, предохраняющая страну от развала, создала беспримерный в человеческой истории политический режим — чекистскую олигархию.

Вечный бенефис спецслужб — фундаментальная константа российской жизни. Поднимающиеся до понимания этого неотменимого обстоятельства российской жизни мудрецы диссидентами не становятся. Таких немного: Герман, Капица, Воронель. Герман в одном из последних интервью недоуменно вздергивал брови: «Диссидентство? В нашей стране?»…

— Элла ГрайферО ненасильственном насилии и асимметричной войне

… В деревне, где все знают каждого, на дармовщинку не проедешь. Недаром Боаз, заметив среди подбиральщиков на своем поле незнакомую даму, тут же осведомляется — кто такая? И незамедлительно получает исчерпывающую информацию о социальном статусе моавитянки Рут. Обеспечивают, стало быть, вовсе не без разбора, права без обязанностей в ТАНАХе существуют лишь как исключение. Правилом, если уж говорить об античности, становятся они в Риме, где всякий босяк, давший себе труд родиться римлянином, требует на этом основании хлеба и зрелищ. Но в Европе начала ХХ века такие порядки стали вводить отнюдь не из пиетета к римскому праву.

В Европе конца XIX века сложилась ситуация, весьма и весьма напоминающая римскую: распад деревни, рост городских трущоб, тысячи голодных, не по своей вине лишенных средств к существованию… права приходилось давать, не имея возможности возложить на этих людей какие ни на есть обязанности — так было поначалу, а потом… потом они к этому привыкли. Не только те, кто получал, но и те, кто давал им без всякой заслуги с их стороны, просто потому что у него есть, а у другого — нету, а раз так, то нет у другого и обязанностей — одни права. Помните, как у Брехта:Сначала дайте нам пожрать немного, а уж потом учите честно жить! Увы и ах — того, кому жратва систематически достается даром, честно жить уже не научишь, поезд ушел…

— Элиэзер Рабинович1953-й

Как в математике доказательство теоремы начинается со слова «Дано», так и мы посмотрим, что нам было «дано» к 1 января 1953 г.

Родился — в 1937 г. Дед со стороны мамы, главный московский раввин Медалье, был расстрелян в 1938 г. Папа, механик по ремонту зубоврачебного оборудования, арестован вскоре после этого — 17 лет до полной свободы и реабилитации. Три раза двустороннее воспаление легких в 1941 г., выписывание из Филатовской больницы в Москве с температурой 40 — не хватало сестер, чтобы ночью таскать детей в бомбоубежище; хорошо отпечатавшиеся в памяти бомбежки Москвы.

Помню, как меня несут на руках вниз, для убежища, потом вверх по неработающему эскалатору недостроенного метро «Новокузнецкая». Затем эвакуация в Пермь (тогда Молотов) осенью 1941, голод, Москва, школа, возвращение папы без права проживания в Москве, второй его арест, обыск дома. После школы — очереди в магазины с номером, писанным на тыльной стороне ладони химическим карандашом. Антисемитизм как беспрерывный фон, начиная с детского сада в Перми, когда слово «жид» было услышано впервые.

С десяти лет, когда мама рассказала мне о «ежовщине» и о папе как одной из жертв, началась двойная жизнь, когда я твердо знал, чего нельзя говорить вне дома, а дома только шепотом. Я был слишком мал, чтобы задать естественный вопрос: «Мама, а почему, если Ежова разоблачили и расстреляли, Сталин не выпустил всех, кого Ежов посадил? И почему папа все еще должен скрываться, если приезжает домой?»

В нормальной жизни поколение измеряется в 20 лет. Но не в годы страшных катаклизмов. В России люди «выпуска» (из утробы) 1937 и 1947 года — разные поколения. И те, кто еще могли видеть Сталина живым и те, кто «видали его в гробу» — 1947 и 1957-й — разные поколения…

Апрель 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Бахыт Кенжеев«Пространство — рукопись, и время — только слово…»

Фонарь, аптека, улица ночная,
возможно, церковь, то есть пыльный склад
стройматериалов, юность надувная
(напыщенная), подростковый ад,

подруга робкая в индийских или польских
штанах, тоска собраний комсомольских,
не слишком трезвый богословский спор
с Сопровским. О, мытищинский кагор!

«Твой мертвый Ленин врет, как сивый мерин, —
хохочет друг, — о чем ты говоришь?
Велик Господь, а мир четырехмерен,
нет гибели — есть музыка и мышь

подвальная, ученая, грызущая
то сыр, то хлеб, действительная, как
(по умнику немецкому) все сущее…»
Как многие, он умер впопыхах:

недописав, недолюбив, недопив,
не завершив азартного труда.
Душа его меж влажных снежных хлопьев
плывет, озябшая, — Бог весть куда…

— Борис ТененбаумНеудачник. Главы из новой книги «Гитлер»

Нет, конечно же, нет — Алоис Гитлер уж никак не считал себя неудачником. Напротив — в сентябре 1900 года он ощущал себя на вершине успеха. Как-никак, Алоис, бывший чиновник таможни, состоявший на государственной службе Австрийской Империи, уже пять лет как вышел на покой, считал себя обеспеченным человеком — а сейчас определял своего сына в первый класс так называемого реального училища в городе Линце.

Самому-то ему учиться в таком достойном учебном заведении не пришлось. Он, незаконный сын незамужней крестьянки Марии Анны Шикльгрубер, закончил только начальную школу. Матушка впоследствии вышла замуж за подмастерья мельника, Иоганна Гидлера, но сам Алоис так и остался с фамилией матери, Шикльгрубер.

Иоганн Гидлер сыном его не признал, да и матери после замужества стало как-то не до него.

В итоге Алоиса отправили на ферму к брату его отчима, Иоганну Непомуку. Его фамилия писалась не Гидлер, а чуть по-другому — Гюттлер. И он, надо сказать, мальчика пригрел — тот и четыре класса школы закончил, и стал обучаться сапожному ремеслу, а потом даже и работал в Вене, подмастерьем сапожника.

Мать Алоиса умерла через пять лет после замужества, прошло некоторое время — скончался и отчим, и остался он на попечении своего «дядюшки», Иоганна Непомука, теперь уже насовсем…

— Владимир БабицкийВосьмое свободное искусство

Создание новой техники одна из самых захватывающих областей человеческой деятельности, к сожалению, не вошедшая в Аристотелевский список свободных искусств. Интерес к машинам, по-видимому, заложен генетически в Y-хромосоме…

Всякий раз, когда я возился во дворе дома в Москве со своими «Жигулями», осуществляя необходимые регулировки или устраняя неполадки, я замечал, что проходившие мимо мальчики, делавшие ещё только свои первые шаги, буквально выворачивали руки родителям, или просто останавливались, неотрывно следя до последней возможности за происходящим ремонтом. Маленькие девочки проходили мимо, не обращая никакого внимания, а большие — тем более. Их не интересовали ни техника, ни автомобильные механики.

В детстве я, конечно, мечтал научиться строить настоящие самолеты, а пока ограничивался моделями планеров, детскими конструкторами, фотографией и радиолюбительством. Как-то мой дядя, работавший бухгалтером на Севере, на каких-то приисках, приехав в Москву, решил облагодетельствовать меня каким-нибудь дорогим подарком. Мне было одиннадцать лет.

«Чтобы ты хотел иметь больше всего?» — спросил он. Ещё не веря до конца своему возможному счастью, я выдохнул с надеждой: «Двухконтурный конденсатор переменной ёмкости!»

— А что это такое? — спросил дядя, ошеломлённо…

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или Террор, террор…

Определений террора в современной литературе не менее ста. Одни исследователи начинают говорить о терроре с библейских времен, затем, остановившись на зелотах и сикариях, переходят к ассасинам, и «далее везде», другие начинают с якобинского террора…

Обилие определений не случайно. Оно вызвано соблазном подвести под это понятие все, что удобно в сегодняшней ситуации и, зачастую, трактовка террора просто зависит от направления взгляда. К примеру, если смотреть на Абдуллу Оджалана с турецкой стороны, то он террорист, заслуживающий смертной казни, а если посмотреть со стороны курдов, то — герой, борец за права обездоленного народа. Так один и тот же человек становится и террористом, и борцом за свободу в зависимости от того, как мы относимся к заявленным им целям, одобряем ли его дело или нет. На бытовом, эмоциональном уровне очень часто все виды насилия, которые не нравятся, удобно называть террором. Но понятия «нравится — не нравится» субъективны, они меняются от человека к человеку.

Так что же такое террор?..

— Джонатан СаксОткровение: Тора с небес. Перевод Бориса Дынина

Друзья, я хочу начать, по своей привычке, с рассказа. Недавно я услышал замечательную историю, случившуюся с продавцом фруктов в нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке. Как-то он пожаловался другу, что его бизнес идет не очень хорошо. Друг посоветовал: «Подумай! Ты живешь в еврейском районе. Постарайся привлечь еврейских покупателей. Например, повесь объявление: «Свежие фрукты из Израиля»». Тот так и сделал, и бизнес улучшился. Через неделю он решил пойти дальше. «Свежие фрукты из Иерусалима». Покупателей стало еще больше. На следующей неделе он решил сделать еще один шаг и повесил объявление: «Свежие фрукты от а-котель (Стены Плача)». Через несколько дней заходит к нему друг и спрашивает: «Как бизнес?» — «Ужасно! Все пришли, поцеловали фрукты и ушли».

Друзья, вы знаете, я уважаю «котель-целование», но я пытаюсь в этих лекциях очертить путь веры, открытой нашему интеллекту. Я решился на рискованное путешествие, и сегодня не будет исключением…

Позвольте мне начать с драмы. Это драма разыгралась в двух актах на одной сцене, но с промежутком между актами около 500 лет.

Акт первый: Гора Синай, иначе известная как гора Хорев. Израильтяне собрались у ее подножия. Бог говорит, и наступает уникальный момент не только в еврейской истории, но и в религиозной истории человечества, единственный случай, когда Бог обращается ко всему народу, а не к отдельному человеку. Раздается гром, сверкает молния, звучит шофар. Ваяр xаам — люди испуганы. Ваянуу — они содрогнулись. Ваяамъду мэйраxок — народ отступил. И сказали люди Моисею: «Говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть»…

— Евгения КравчикВетеран-десантник Дани Кричман: «Постсионизм? Чушь! Поселения определят границы Израиля»

В ночь с 15 на 16 октября 1973 года десантникам-резервистам отдали приказ прорвать на Синае стык между 2-й и 3-й египетскими армиями и форсировать Суэцкий канал в районе Китайской фермы.

— Командовал нами Натан Шунари, — рассказывает Дани. — Нас было порядка пятидесяти человек, а дизелей — всего шесть. Присесть в кузове невозможно — приходилось стоять, вытянувшись по стойке «смирно», как на параде в День независимости. Мы вторглись в самую гущу египетских воинских подразделений и вызвали на себя ураганный огонь… (Впоследствии Арика Шарона обвинили в том, что он послал наш батальон в бой, не располагая  разведданными относительно сил противника в районе Китайской фермы). И пока египтяне обстреливали нас со всех сторон из всех видов имевшегося у них оружия, другим бойцам — под нашим прикрытием — удалось развернуть понтонный мост, необходимый для  переправки танков на противоположную сторону Суэцкого канала. То был жуткий бой. Наш батальон потерял ровно половину бойцов…

Практически во всех войнах, за исключением Войны Судного дня, Израиль побеждал — хотя и ценой немалых потерь, — продолжал Кричман. — В 1967 году мы за шесть дней разбили регулярные армии вражеских государств. Операция «Кадеш» (1956 г.) тоже была завершена успешно, хотя и проводилась на территории врага. И только Война Судного дня далась нам нечеловеческими усилиями и ценой невообразимых: когда мы вели на Синае битву у Китайской фермы, нами владело ощущение, что за нашими спинами перед врагом открыта дорога до самого Тель-Авива. Прямо на нас двигались египетские бронетанковые дивизии. Тонны, десятки тонн железа — против вытянувшихся по стойке «смирно» десантников. Пришлось и нам превратиться в сталь — иного выхода не было. Но и потери мы понесли жуткие…

Нет, в игры под названием «документальное кино» Кричман не играет: потомственный земледелец и воин, политикой он отродясь не занимался. Иное дело — земля…

— Игорь ЕфимовЕщё раз о евреях

Сорок лет должны были скитаться евреи по пустыне на пути из египетского рабства в Землю обетованную. Сорок лет должны были бы положить себе русские на переход от коммунизма к демократии.

«Вы сначала дайте людям полную свободу, а потом и требуйте от них добродетелей и чувства собственного достоинства», — восклицают народопоклонники. Между тем, в мировой истории всегда было наоборот: путь к свободе начинался с признания собственной ответственности, то есть греховности. Недаром библейские пророки не боятся обличать сам народ — это пострашнее, чем набрасываться на одних правителей.

Признание вины неразрывно связано с признанием свободы обвиняемого. Не потому ли евреи виноваты всегда и во всём, а прочие народы — никогда и ни в чём?..

— Игорь ЕфимовО властвующих и подвластных

Политика, власть над людьми — такое грязное дело, что порядочные люди всегда стараются отшатнуться от него, оставить в руках прохвостов и негодяев. Но порядочно ли это?

Люди часто не столько любят, ненавидят, презирают или поклоняются, сколько пользуются кем-то, чтобы потешить свою душу любовью, ненавистью, презрением, поклонением. Потом, конечно, это может превратиться в привычку и даже очень сильную: любить хоккеистов и певцов, ненавидеть жидов и «чучмеков», поклоняться Сталину и Гитлеру, презирать иностранцев и умников.

Когда вы защищаете очень высокую идею, можно прибегнуть даже к не очень высоким методам — в этом вся прелесть.

Национализм упоителен ещё и тем, что даёт бесконечный простор себялюбию. Любить себя — бесценного — считается пошловатым. Но любить себя как немца, как русского, как японца — что может быть похвальней и увлекательней?

Главный лозунг советской власти красовался не на стенах райкомов и крышах заводов, а под окошками старых трамваев и поездов. Он гласил: НЕ ВЫСОВЫВАЙСЯ!

— Мина ПолянскаяЛюбовь во время инквизиции. Готическая новелла-ретро

Леди Грэйс довелось видеть на гравюрах изображённые там пытки изуверскими способами, которые может породить только больная фантазия: и оборотами верёвки, и дыбой, и водой. Со смутным ужасом сердца вспоминала она сейчас эти жуткие картины, и её охватило страстное желание погрузиться в беспамятство. Она вспомнила, как при въезде в Севилью, у загородного камадеро, стала невольной свидетельницей сожжения на костре. Графиня отодвинула занавеску кареты и с ужасом наблюдала за зрелищем. На помосте стояла довольно многочисленная группа мужчин и женщин, обвинённых в «иудействующей ереси», и толпа горожан в молчании слушала монотонное чтение приговора. Более всего поразило её сожжение отсутствующего на помосте господина, обвинённого в ереси. Этот человек, скрывшийся от суда инквизиции, приговорённый к сожжению, был сожжён «в изображении». Она не знала, что некий пожилой господин, затерянный в толпе, смотрел на то, как сжигают грубо размалеванную фигуру, изображающего его самого и что выпало ему присутствовать на собственной казни. Впоследствии графине стало известно, что это был друг Пабло де Леона, известный поэт, которого по доносу всё же достигла зловещая рука инквизиции.

Из повествований об инквизиции было известно не только о телесных муках, но и о страшных нравственных пытках. И в самом деле: когда глаза её привыкли к темноте, то увидела, что стены камеры разрисованы злыми духами в виде скелетов и неведомых чудовищ, и это усугубило её смертельный ужас. Казалось — очи тысячи демонов были устремлены на неё и мерцали зловещим огнём. Несколько дней пробыла леди Грэйс во влажных каменных стенах каземата, и страдания ожидания настолько ослабили её, что она трепетала от звука собственного голоса. Увы, в Англии не могли её хватиться, так как, уезжая, она объявила, что предпринимает познавательное путешествие по Италии, ибо соскучилась по её красотам и картинным галереям, о чём было известно не только сэру Фрэнсису Мэнвиллу, но и завсегдатаям салона…

— Шуламит Шалит«Рюмочка свежей клубники». О дочери и внучке Эренбурга

Ирина Ильинична, так же, как и её отец, Илья Григорьевич Эренбург, была неотделима от России, разделяя с ней и радости и скорби. Оба они любили и Францию, Париж. Вдыхали парижскую атмосферу легко и непринужденно. «Там я чувствую себя женщиной», — говорила Ирина. Она так хороша на французских фотографиях — в шляпке, в элегантном костюме. Ей дышалось там легко. Собственно, это и была ее родина. Она ведь родилась во Франции.

Личность дочери Эренбурга заинтересовала меня, когда стало известно, что ей не только удалось спасти от КГБ, хранить и сохранить рукопись «Черной книги», но и переправить ее именно в «Яд ва-Шем», в Иерусалим, в Израиль. Спустя годы я познакомилась с приемной дочерью Ирины Ильиничны. Попробую рассказать об обеих женщинах.

В мемуарах Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь» написано: «В конце 1909 года на одном из эмигрантских вечеров я познакомился с Катей, студенткой медицинского факультета первого курса. Влюбился я сразу, начались долгие месяцы психологических анализов, признаний, вспышек ревности».

— Эдуард БормашенкоПролегомены к философии естествознания

В основе точного знания лежат несколько основных интуиций человеческого разума: интуиция числа, интуиции пространственного и временного расположения событий и вещей. Этим фундаментальным интуициям предшествует и сопутствует интуиция порядка. В самом деле, ряд натуральных чисел упорядочен (как говорят математики: «вполне упорядочен», каждое его подмножество обладает первым элементом). Представления о пространстве и времени также неотделимы от идеи взаимного расположения, упорядочения предметов и фактов.

Итак, наше точное знание покоится на трех китах: числе, геометрии пространства-времени и порядке. Не перестаю удивляться тому, как недалеко мы ушли в нашем понимании Космоса от греков: между пифагорейским: «числу все вещи подобны», и изречением Кронекера «Господь изобрел целые числа, все остальное — дело рук человеческих» зазор весьма невелик. Естествознание остается греческой мудростью, как ее именовали наши мудрецы.

Проблемы теории чисел отличаются поразительной устойчивостью и неприступностью. На слуху великая теорема Ферма, но куда более простое утверждение, состоящее в том, что «каждое четное число большее двух можно представить в виде суммы двух простых чисел», именуемое гипотезой Гольдбаха, до сих пор остается недоказанным, вопреки огромным усилиям, приложенным математиками. Прикасаясь к теории чисел, ощущаешь дыхание вечности, неизменный и до конца непостижимый мир чисел завораживает. Грекам же принадлежит представление о том, что этот мир должен быть спроецирован на человеческую жизнь…

— Элла ГрайферТеория и практика

Альберт Швейцер… Кто же в (не только!) Западном мире не слышал этого имени? У кого не вызывает оно, как минимум, уважения? Не только бескорыстие, самоотверженность и доброта, обширность знаний и умений, но и редкий организаторский талант, способность находить общий язык с людьми иной, чуждой культуры… это, конечно, далеко не все достоинства необыкновенного человека, о котором нам еще раз напомнил Анатолий Абрамов (цитаты без ссылок ниже — из его работы), но…

Есть разница между любовью и уважением к конкретной личности (чего, повторяю, Швейцер вполне достоин) и некритическим восприятием теорий, которые эта личность предлагает, пусть даже с наилучшими намерениями. Вы, наверное, уже догадались, что речь у нас пойдет о знаменитой «этике благоговения перед жизнью».

Прекрасный пример проблематичности этого мировоззрения упомянут как раз в повествовании Абрамова:

Всем экологическим активистам известно, что одним из запалов американского, а в значительной степени и всего планетарного движения в защиту природы, стала вышедшая в 1960 году в США книга Рэйчел Карсон «Безмолвная весна». Но не все помнят, что книгу свою она посвятила ему, великому гуманисту «Альберту Швейцеру…

В книге той, если кто не помнит, написано, что применение ДДТ опасно для жизни некоторой породы орлов, и посему подлежит запрету, каковой в действительности и был осуществлен. В результате орлята учатся летать, зато детеныши местных хомо как бы сапиенсов сотнями мрут от малярии, уничтоженной было при помощи того самого ДДТ…

Май 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Борис ТененбаумБарабанщик. Главы из новой книги «Гитлер»

В два часа дня, в субботу 9 ноября 1918 года, выступая с балкона Рейхстага, Филипп Шейдеманн заявил собравшейся толпе, что старый прогнивший порядок рухнул, что монархии больше нет, и что “…Рейх перестал быть Империейистановится Республикой…”.

Что означает это заявление, было неясно — художественный критик Харри Кесслер, навестивший Рейхстаг поздним вечером 9 ноября, записал в своих мемуарах, что здание было набито народом. Тут были и солдаты, и моряки, и какие-то штатские, у которых было оружие, и какие-то женщины, у которых оружия не было — но вели они себя при этом очень непринужденно. Солдаты, впрочем, тоже не стеснялись — некоторые из них, например, лежали на толстых красных коврах, устилавших коридоры Рейхстага. Кесслеру подумалось, что он находится “… в декорациях фильма о русской революции 1917…”.

Он занес это наблюдение в дневник.

Нечто очень похожее творилось и в других местах. Офицерский обед в закрытом клубе в Кобленце был прерван, когда в клуб вломились вооруженные солдаты. Их предводитель был верхом, и в зал въехал, как был, на лошади — спешиться он счел излишним.

Теоретически правление было передано социал-демократам — это было сделано последним рейхсканцлером монархии, принцем Максом Баденским. Он как раз, во что бы то ни стало, стремился избежать «…повторения русской революции…» — и убедил кайзера покинуть столицу. Макс Баденский был прав — за несколько дней до 9 ноября наследному принцу, Генриху Прусскому, пришлось в чужой одежде бежать из Киля, его жизни угрожала опасность.

То, что война безнадежно проиграна, понимающим дело было известно с октября 1918 — все ресурсы к дальнейшему сопротивлению были исчерпаны…

— Владимир ЯнкелевичОсколки

Флот для меня начался на дальневосточной военно-морской базе, где стояла не существующая ныне бригада подводных лодок. Нельзя сказать, что это было Б-гом забытое место — прекрасная бухта почто идеально круглой формы, на дне которой в изобилии водился морской деликатес — гребешок, морские ежи, икру которых мы ели прямо из панцыря, трепанги, которых называли морским женьшенем, креветки. Если отойти от дома метров на пятьдесят, то можно было набрать ведро очень приличных грибов… Скорее это просто было место забытое цивилизацией. Такому месту цивилизация и не была нужна, — приехать хорошей компанией с палатками, расположиться на отдых, да и уехать через несколько дней — видимо в этом было его изначальное предназначение.

Но там стояла бригада подводных лодок, между сопками прятались несколько домов, два каменных, остальные деревянные, вот здесь и должны были жить офицерские жены, ожидая своих (или уж как получится) мужей домой из похода или просто из базы. Население там делилось на группы. Командирши дружили с командиршами, старпомши со старпомшами, а прочие, примкнувшие к ним снизу, те делились на питерских и местных, дальневосточных, то есть жен выпускников Тихоокеанского высшего военно-морского училища имени Макарова. Их начальство любило больше, так как стремления смыться с этой базы, да и просто рвения перевестись куда-то на «Запад», в Питер, у них было намного меньше. И была еще одна группа — это прочно осевшие мичмана, служащие береговой базы, ведавшие снабжением и вообще всеми видами обеспечения.

Среди них очень многие разводили свиней, выраставших до огромных размеров, таких, что задача вынести мусор превращалась в экстремальное приключение. Свиньи с таким энтузиазмом неслись проверить этот мусор — нет ли там чего-нибудь съедобного, что несущаяся двухсоткилограммовая туша вполне могла покалечить…

— Игорь ЕфимовО стихах и поэтах

Есть поэты, радующиеся только тем строчкам, в которых — как им кажется — рука Господня двигала их пером.

Есть поэты, радующиеся только тем строчкам, которых — как им кажется — Господь не мог бы создать без них.

Но нет поэтов, готовых допустить — хотя бы как отдалённую возможность, — что у Господа есть другие интересы в мире, кроме поэзии.

*

Что такое поэт, спрашиваете вы? Кого можно считать поэтом, а кого — нет? Да всякого, кто написал хоть один стих так, чтоб где-то — кто-то — незнакомый — вдруг заплакал над ним, — тот и поэт. Как в «Сказке об аленьком цветочке»: на кого упала чья-то слеза, тот и преобразился. Слишком много получится поэтов? Ничего, наизусть всех учить не обязательно.

*

Ахматова больше всего — но с привкусом горечи — любит два состояния: трепетное ожидание встречи с возлюбленным и тонкую грусть момента расставания. Поэтому её жалобы по поводу разлуки звучат не очень убедительно. Она не очень знает, что ей делать с любимым, когда тот рядом. («Гулять? Целоваться? Стареть?») Будто боится признаться, что ей при этом становится скучно. С другой стороны, всегда можно допустить, что поэт удерживает себя на краю настоящей страсти, настоящего отчаяния не из страха перед болью, а из страха перед дурным вкусом…

— Игорь ЮдовичСША на Ближнем Востоке. История

14 мая 1801 года нетерпеливый паша Триполи, не дождавшись доставки очередного бакшиша, назвал это грубым нарушением договора и сам объявил войну США. Его солдаты, согласно восточной традиции, вошли на территорию американского консульства и срезали флагшток, на котором развивался американский флаг. Триполи, нынешняя Ливия, таким образом завоевала почетное право быть первой в истории страной, объявившей войну Соединенным Штатам.

Первая фаза войны, так называемой Первой Берберской, для американцев началась с большого успеха, но продолжилась большой неудачей.

Фрегаты EssexPresidentPhiladelphia и 12-ти пушечный sloop Enterprise вошли в бухту Триполи, и начали показательный обстрел города-порта. Слегка отставший Enterprise уже почти у бухты наткнулся на 14-ти пушечный трипольский корабль с неоригинальным названием «Триполи» и после молниеносной атаки взял его на абордаж. «Спецназ» под руководством лейтенанта Портера при захвате корабля расправился с командой пиратов: из 80 человек 30 было убито, 30 ранено, капитана Реиза Мухаммеда Соуза высекли розгами по голой заднице, все пушки выбросили за борт, срезали мачты и в таком виде разрешили вернуться домой. Американцы не потеряли ни одного человека.

Очень скоро, однако, стало ясно, что ни о какой блокаде огромной бухты силами четырех кораблей не может быть и речи. Под покровом ночи мелкие корабли трипольцев, алжирцев и тунисцев сновали в гавань и из гавани, совершенно не обращая внимания на американцев. Обстрел с дальней дистанции тоже не испугал трипольского пашу, под защитой тяжелых пушек крепости он чувствовал себя в полной безопасности. Командующий соединением Джон Дейл в донесении писал Джефферсону, что для «протекции американской торговли необходимо постоянное присутствие в регионе как минимум четырех фрегатов». Американцы вскоре вернулись домой. Опять состоялись дебаты в Конгрессе. Как ни странно, но на этот раз Конгресс был гораздо агрессивнее. Было очевидно, что пираты достали всех. Даже южане требовали восстановления справедливости. Один из конгрессменов-южан, например, заявил: «Я абсолютно убежден, что наши граждане, вовлеченные в морскую торговлю, имеют те же самые права на защиту, как и земледельцы, вспахивающие землю на своих фермах». В феврале 1802 года Конгресс принял закон «О защите коммерции и моряков Соединенных Штатов против пиратов Триполи», что было фактическим объявлением войны…

— Лев БердниковО двух русских забавниках

Сардинский посланник при русском дворе в 1783-1787 годах маркиз де Парело говорит об унизительной роли шута в окружении светлейшего князя Г.А. Потемкина-Таврического. “При князе, — сообщает маркиз, — [роль эта] принадлежит одному полковнику, который ищет повышения помимо военных подвигов”, и относит его к числу “прихлебателей” и “униженных прислужников”. Историк В.Г. Кипнис установил, что полковник этот — не кто иной, как Сергей Лаврентьевич Львов (1742-1812), и также аттестовал его резко отрицательно: “Карьерист, угодливый придворный, человек с сомнительной нравственной репутацией”. Современники, однако, говорили прямо противоположное: человек этот “заслужил уважение и по уму, и по нравственным качествам”. И в пользу cего как раз и свидетельствует тот факт, что Львов долгое время был любимцем проницательного Потемкина (“первым фаворитом большого фаворита”, как шутливо назвал его писатель Н.Ф. Эмин). А Потемкин, по общему признанию, обладал “величайшим познанием людей”! Как мы покажем, Львов, без сомнения, был человеком духовно близким князю Тавриды, пленившим его как своими военными талантами, так и неистощимым остроумием.

В самом деле, обвинение Львова в карьеризме покажется совершенно несостоятельным, если мы обратимся к его беспорочной ратной службе на благо Отечества. Профессиональный военный, он после окончания Артиллерийского кадетского корпуса был произведен в штык-юнкеры и принял участие в первой и второй турецких войнах…

— Элиэзер РабиновичЮжная Африка: краткая история до 1948 года

В марте 2012 г. мы с женой посетили Южную Африку. В аэропорту Кейптауна группу из 26 североамериканцев встретил местный директор поездки Рон МакГрегор, 64 лет, оказавшийся наиболее блестящим гидом, которого мы когда-либо встречали. Профессорский вид, профессорское знание страны, автор энциклопедической книги, которую, купив, я буду широко использовать; кроме того, узнав о статье, он предложил неограниченно обращаться к нему с вопросами по электронной почте. Рон был в молодости либералом и, в общем, им остался с той поправкой, что возраст сильно сдвигает либерализм в консервативную сторону. Он сказал, что его цель — не просто показать нам природу, но дать и почувствовать, чем живёт страна, и эта задача ему блестяще удалась.

Я начал писать статью как рассказ о поездке, но оказалось, что это трудно сделать, не обращаясь каждую минуту к истории. Я понял, что как я сам почти ничего не знал об истории страны, так, по-видимому, не знает и большинство моих читателей. Путешествие обычно излагается географически, горизонтально, тогда как история носит вертикальный характер, и глубоко два подхода совместить трудно. Поэтому я решил сначала написать краткое изложение истории и людей в ней, а потом отдельно описать путешествие. История эта будет, в основном, историей белого человека в Южной Африке до 1948 г…

— Элла ГрайферЧто надо знать о Холокосте

Во время очередной викторины на российском телевидении некая провинциальная девица, будучи призвана истолковать термин «Холокост», сказала, что это, наверное, клей для обоев. В наказание продвинутый тележурналист организовал ей и ее подруге поездку в Освенцим, где ее оперативно просветили и квалифицированно довели до истерики. Обо всем об этом вдохновитель и организатор поведал нам в состоявшейся по сему случаю передаче «Эха Москвы» под названием «Что мы должны знать о Холокосте«. Вразумительного ответа участники, впрочем, так и не нашли. Утверждение, что при воспитании подростков очень важно бить на эмоции, безусловно, справедливо, но не очень чтобы в тему.

Хотя про историческое событие как таковое в общем-целом мало кто не слыхал, даже в России. Не всем, конечно, известно мудреное словцо «Холокост», но судя по скорости автоматического вылетания изо рта: «А что, вас одних что ли убивали?», — знает кошка, чье сало съела. Временами тот или иной европейский мудрец с ученым видом знатока сомневается в существовании газовых камер (а то в Бабьем Яре и прочих аналогичных овражках без них не умели обойтись!) или в точности статистических подсчетов на миллиончик-другой (а что это меняет по существу?). То, что историю про 28 панфиловцев журналист выдумал, не дает еще основания сомневаться в реальности Битвы за Москву. Даже арабы, громогласно объявляющие, что не было этого, а все евреи нарочно сочинили, без особой натуги припомнят, что именно «сочинили евреи», просто им верить не положено — идеология не велит.

В общем-целом, стало быть, знают, и вот вопрос: а надо ли им больше-то? Я вот, например, до сравнительно недавнего времени представления не имела ни о методах изгнания немцев из Судет, ни о сталинских приемах этнической очистки Восточной Пруссии, ни о польско-украинских разборках на Волыни. Полагаю, большинство моих ивритоязычных коллег и соседей ни о чем подобном по сю пору не подозревают, и ничего — живут. Услышат — так посочувствуют, а не услышат — тоже беда невелика, ибо не их это история и никаких практических выводов сделать они из нее не смогут, да и не захотят. Нет смысла ставить вопрос, что надо нам знать о Холокосте, пока не выясним, зачем нам это знать, причем ответы будут разительно различаться в зависимости от того, кто такие «мы»: евреи или немцы, русские, европейцы или арабы…

Июнь 2013 — ЗаметкиСтаринаСемь искусствМастерская:

— Борис ТененбаумКорень всякого зла… Главы из новой книги «Гитлер»

Свою книгу «Майн Кампф», «Моя Борьба» — Гитлер начал писать в Ландсбергской тюрьме. Вообще-то поначалу он думал описать только историю своей политической карьеры, и книга должна была называться «Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости». Но первоначальные заметки все разрастались и разрастались, и понемногу книга стала чем-то вроде смеси из автобиографии и политического манифеста.

Как из всякого связного текста, из книги выпирает на свет личность ее автора.

Он сентиментален. Он дилетант, часто — вопиюще невежественный. Самоучка, убежденный в том, что “…владеет научной истиной…”, и что “…правота его неопровержима…”.

В чтении текст не производит впечатления даже связности — но у нас есть и другие свидетельства.

Как уж и говорилось — при всем почтении к своему узнику тюремные службы все-таки настаивали на соблюдении каких-то внешних приличий. Доступ посетителей к Гитлеру был, в принципе, вполне свободным, и завидел только от его желания (или нежелания) их принимать — но существовали и тюремные правила. Согласно им, при свидании заключенного — с кем бы то ни было — в камере должен был присутствовать кто-то из тюремной службы.

И это не обязательно был обычный надзиратель. Гитлер вызывал большой интерес, и обязанности «присматривающего за визитом» старшие чины Ландсбергской тюрьмы часто брали на себя…

— Игорь ЕфимовОпять о страсти нежной

…Первые слова, слетевшие с оживших губ Галатеи, были упрёки Пигмалиону за то, что он не сделал ей лодыжки потоньше, пальцы — подлиннее, грудь — повыше. Так сразу, с первого дня, пошла у них нормальная семейная жизнь.

«Ещё одно слово о врождённой неспособности любить — и мы объявим вас эмоциональным расистом, мучителем мелкосердечной бедноты, угнетателем душевного пролетариата».

«Позвонит или не позвонит возлюбленная?» — когда-то ничего на свете не могло быть важнее. Годы спустя мы сидим заполночь, стиснув пальцы, у телефона и ждём, ждём самого важного звонка из страшного ночного города, от запропастившегося шалопая, родившегося от звонков, звеневших двадцать лет назад.

Счастье бывает только по дороге к счастью.

Наши возлюбленные пытаются говорить с нами тоном всезнающего следователя, а потом удивляются, что мы уходим в глухую несознанку.

«Истинно, ибо нелепо», — сказал Тертуллиан о вере.
«Прекрасно, ибо безнадёжно», — хочется сказать о любви.

— Игорь ЮдовичСША на Ближнем Востоке. История

…Ну, до истории миссионерства на Ближнем Востоке мы дойдем в свое время, а пока вернемся в 1803 год.

Пожалуй, с этого времени в обществе уже не было разногласий. Общее мнение хорошо выразил Руфус Кинг, американский посол в Лондоне: «Наша безопасность в Берберских водах должна быть основана на нашей силе, а не на договорах, на наших военных кораблях, а не подарках и взятках». Джефферсон, не имеющий достаточно кораблей, тем не менее имел на морской службе достаточно способных людей. Одного из них, Эдварда Пребла (Edward Preble), он назначил новым командующим «берберской» эскадры.

Это был отличный выбор. Больной и хромой после изнурительной британской тюрьмы, в которую он попал после захвата его корабля во время войны за Независимость, рыжеволосый Пребл обладал просто чудовищным темпераментом. Сочетаемым, впрочем, с отличной морской выучкой, твердой решительностью и требованием жесткой дисциплины. В эскадре Пребла был и Уильям Бейнбридж, который, получив повышение, на этот раз командовал фрегатом Philadelphia. В августе 1803 Бейнбридж остановил для инспекции марокканский военный корабль и в трюмах обнаружил закованных в цепи американских моряков с захваченного брига «Селиа». Пребл, находящийся на флагманском Constitution, узнав об этом, стал в центре гавани Танжера и потребовал аудиенции у султана. На встречу с султаном Сулейманом Пребл явился со шпагой и при встрече не поклонился, что было очень грубым нарушением этикета. “Не боишься ли ты, что я тебя арестую?”, — спросил султан. “Нет. Если ты это сделаешь, то моя эскадра сравняет с землей твой порт, твой город и твою крепость”.

Султан немедленно согласился на подтверждение и соблюдение мирного Договора от 1786 года…

— Моисей БородаНочной гость

В предрождественскую ночь …-го года — так по крайней мере рассказывают — известному композитору X. приснился престранный сон.

Вообще-то сны посещали X. не так уж чтобы сказать часто и, будучи все какими-то странными, особого удовольствия X. не доставляли. А уж если они в ночь перед Рождеством приходили — тут уж, как говорится, хоть святых выноси: сплошная чертовщина, такое приснится, что и Гоголю со всеми его Диканьками не придумать!

Ну, вот, например, приснилось X. как-то в одну из таких ночей представление «Весны священной». Всё идёт, вроде, как полагается: артисты усердно землю — то есть, сцену — вытаптывают, девушка к своей жертвенной роли готовится, зрители музыку слушают да на сцену смотрят, ждут, когда же это самое жертвоприношение состоится, даже и бумажками конфетными хрустеть перестали — в общем, полный ажур.

И вдруг — р-р-аз! — на сцену выскакивает, откуда ни возьмись, этот озорник и насмешник Пульчинелла! Вылез — и стал выделывать всякие забавные кунштюки, и добро бы ещё пристойные, так и это нет! Потом прошёлся по сцене колесом, а потом, совсем уж обнахалившись, девушку из круга выхватил и стал с ней Линди Хоп танцевать! А дирижёр при таком повороте совсем растерялся и вместо того, чтобы в партитуру посмотреть, что ему делать надо, скомандовал оркестру «Линди хоп!» — и оркестр именно Линди Хоп и заиграл. Ужас!..

— Шуламит ШалитРеалист и мечтатель Йосéф Клаузнер

Корабль «Руслан» причалил к берегу. Своим прибытием он ознаменовал начало Третьей алии в Эрец-Исраэль. С его борта спустилось 658 человек, которые увеличили население еврейского ишува более чем на один процент, имея в виду, что всего евреев в стране проживало не более 55 тысяч. По тому времени событие необыкновенное, а по его последствиям — беспрецедентное, ибо почти каждый из новых репатриантов вписал свое имя, как принято говорить, крупными буквами в хронику строительства страны — в ее историю, литературу и культуру. Заметим, что в историю и в названия улиц вошли не только люди, но и сам корабль! Если вы окажетесь в Яффо на улице Руслан, то сможете объяснить своим друзьям, что названа она именно в честь знаменитого корабля из Одессы, а не по имени героя пушкинской поэмы «Руслан и Людмила». Когда же начинают перечислять именитых пассажиров «Руслана», первым всегда, ввиду значимости фигуры, называют доктора Йосефа Клаузнера.

Родившийся в Литве, учившийся в Германии, работавший в Одессе, он впервые побывал в Эрец-Исраэль в 1912 году. Приобрел маленький участок земли под Иерусалимом и вернулся обратно в Одессу. Так и теплилась в нем годами мечта обрести свой настоящий дом в Иерусалиме, а реальностью она стала только в 1919-м, когда британские власти разрешили беженцам, застрявшим в России из-за Первой мировой войны, вернуться в Эрец-Исраэль. Специально созданный по этому случаю «Комитет беженцев из Эрец-Исраэль для возвращения домой из Одессы» называл себя ивритским словом «Ваад», чтобы его, не приведи Б-г, не спутали с одним из многочисленных, выраставших ежедневно, как грибы после дождя, большевистских комитетов. А когда произносили Ваад, то знали, о чем речь: он был один!

В один из дней Клаузнер узнал, что записывают не только беженцев. Он заторопился домой, чтобы немедленно рассказать об этом жене, и она сразу сказала: «Едем!» Однако желающих вернуться в Эрец-Исраэль или отправиться туда на жительство, как ни странно это звучит сегодня, когда мы представляем себе не современную цветущую страну, а бедный и далеко еще не зеленый и не обжитый край, оказалось так много, что отбор был не просто строгим, а почти суровым. Опасались толкотни, духоты, давки. Насчет включения в списки у четы Клаузнеров проблемы не было, поскольку приезд доктора в пока что, как мы уже отметили, малонаселенную, тем более учеными его уровня, страну считался крупным достижением сионизма. Но тут доктор Клаузнер деликатно заметил о своем намерении приносить на новом месте пользу, а для этого ему нужны его книги. И его огромную библиотеку погрузили без лишних слов…

— Эдуард БормашенкоОшибка вышла, вот о чем молчит наука

А. Воронель как-то обронил: «парадоксальная природа реальности». Парадокс (внутреннее противоречие) заложен в строении природы. Если так, то каким должен быть разум, адекватный природе? Человеческий ум силен не безошибочностью, а способностью переваривать одни ошибки и порождать новые, более плодотворные. Парадоксальный, несовершенный человеческий разум более адекватен парадоксальному и несовершенному миру, чем непогрешимые электронные мозги компьютера. Компьютер туп в своем совершенстве. Рациональное отнюдь не синоним безошибочного. В той же мере совершенное, будучи человеческим совершенным, не синоним непогрешимого…

Несовершенство встроено в мир. Если бы нам предстоял совершенный мир, он был бы непознаваем. Мы понимаем мир, потому что наш грешный разум ему сродни. Но мы ищем совершенства, всякий раз нам кажется, что до него рукой подать. Падение Ньютоновой механики, кризис основ математики осознавались катастрофой, сходившей на нет, как и прочие научные катаклизмы с вымиранием ученых, веривших в то, что когда-то им открылась Истина. Окончательной теории всего, Б-г даст, не будет. Для безошибочности необходимо всеведение, а оно человеку не дано, и потому, как говорил С. Лем: «мудрость есть ограничение всеведения».

Язык, как всегда, умнее нас; мы говорим: ошибка вышла. Откуда вышла? Оттуда же, откуда вышло правильное решение. Профессиональные заклинатели языка, куда как терпимее к своим промахам. У Куприна ель дрожит всеми своими листочками. У Достоевского встречается круглый стол овальной формы. Когда классика ткнули носом в этот ляпсус, он, подумав, сказал корректору: оставьте, как есть, правильно рассудив, что безошибочность не всегда приличествует литературе…

Июль 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Борис ТененбаумВерный Генрих. Заговор. Главы из новой книги «Гитлер»

Ну, а дальше Генрих Гиммлер перешел к наболевшему.

Он сказал, что здесь, в теснейшем кругу национал-социалистов, он может упомянуть некоторые аспекты решения труднейшей проблемы, самой трудной из всех, с которыми ему довелось столкнуться на службе Рейху — еврейскому вопросу.

Гиммлер сказал, что все гауляйтеры, присутствующие на совещании, знают, что их гау избавлены от еврейского присутствия. Весь германский народ — за очень редкими исключениями — поддерживает принятые в этом отношении меры, и их польза совершенно очевидна. Разве иначе народу Германии удалось бы перенести потери на фронтах, и бомбардировки мирных городов Рейха — и при этом не дрогнуть? Но зараза устранена. Бациллы измены уничтожены, тело и дух германского народа очищены от опасной инфекции.

Германии больше не угрожает удар в спину, как это случилось в 1918.

И мы знаем, что для этого следовало сделать. Это не секрет, не так ли? Это лозунг движения национал-социалистов, его знает весь германский народ: «Евреи должны быть уничтожены!»…

— Владимир Порудоминский“Мы теряем лета наши, как звук…”

…Абсолютные цифры пугают, конечно: семьдесят, восемьдесят, ну, девяносто, а дальше — что?.. Но услужливый ум ловко перекраивает представления о возрасте (Корней Иванович Чуковский сказал на чьем-то юбилее: семьдесят лет — прекрасный возраст, но понимаешь это в восемьдесят), утешает сравнениями (Н. в восемьдесят пять еще такое выделывает). Нам, наконец, дарованы добрые минуты — забывать. Бертольд Брехт в стихотворении „Похвала забывчивости“ пишет: „Слабость памяти дарует людям силу“.

Наступление (становление) старости осознается с цифрами, но цифры всё же показатель возраста, а не старости. Суть старости — иное наступление (боевые действия: ты в окружении, кольцо сжимается). Старость — это наступление ограничений. Ограничивается время, тебе всякий раз отпускаемое, пространство, которое ты еще способен одолеть, ограничиваются твои желания, возможности, общения, планы, даже разнообразие и количество еды в твоей тарелке… Наступление продолжается, ты теряешь позицию за позицией, но, пока „жить упорная способность“ (по слову поэта) тобой не утрачена, ты, даже уступая раздражению, не посмеешь сказать всерьез о наступлении вражеском: старость, сказал кто-то (может быть, тоже поэт) — единственный способ жить долго.

В конечном счете, жизнь в старости, как и творчество, — энергия заблуждения

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или «Записки дилетанта»

…Эдмунд Бёрк (1729-1797 гг.), английский публицист и философ по поводу Великой французской революции:

«…я воздержусь от поздравлений с обретенной свободой, пока не буду знать, как новая ситуация отразилась на общественных силах; управлении страной; дисциплине в армии; на сборе и справедливом распределении доходов; на морали и религии. Все это прекрасные вещи, и без них свобода не может быть благословением. Значение свободы для каждого отдельного человека состоит в том, что он может поступать так, как ему нравится, но мы должны понять, что ему нравится, прежде чем пришлем поздравления, которые в скором времени могут обернуться соболезнованиями».

Видимо 220 лет недостаточно для осмысления этого тезиса.

Как привлекательны простые решения. «Нет человека — нет проблемы», «Взять все и поделить»… Бин Ладен объяснял все просто и понятно, что проблема арабских режимов состоит в том, что они недостаточно исламские. В том же ряду стоит и утверждение, что причина всех бед на Ближнем Востоке — ислам. Это утверждение совершенно игнорирует тот факт, что угрожающий всему западному миру исламский фундаментализм стал проблемой совсем недавно. Суть проблемы скрыта не в достаточно долгой истории ислама, а событиях последних сорока лет…

— Джонатан СаксАтеизм и варварство. Перевод Бориса Дынина

Мне нравится замечание одного оксфордского профессора о его коллеге: «На первый взгляд он глубокий, но в глубине своей он плоский». Эта фраза постоянно приходит на ум, когда читаешь новых атеистов.

Будущие историки идей оглянутся с удивлением на странное явление новых атеистов XXI века, как будто образованных, но полагающих, что если они смогут показать, что первые главы книги Бытия не истины в буквальном смысле, что Вселенная старше шести тысяч лет, и радуга может быть объяснена иначе, нежели знак Божьего завета после Потопа, то весь свод религиозных верований человечества должен рухнуть как карточный домик, и мы унаследуем спокойный мир рациональных атеистов, превосходно сожительствующих друг с другом.

Что случилось с интеллектуальной глубиной серьезных атеистов, логикой Гоббса, страстью Спинозы, остроумием Вольтера, сокрушительной глубиной Ницше? Где виден хоть слабый признак того, что новые атеисты пытаются решить реальные проблемы, которые не имеют ничего общего с наукой и буквалистским прочтением Писания, но связаны с усвоением или потерей смысла человеческой жизни, данностью или отсутствием объективного нравственного порядка, истинностью или ложностью идеи человеческой свободы, способностью или неспособностью общества выжить без ритуалов, коллективной памяти, общинной жизни, которые создают и поддерживают социальную сплоченность?

Значительная сфера интеллектуального дискурса — условия человеческого существования sub specia aeternitatis («с точки зрения вечности») — была упрощённа до абсурда, опущена до уровня школьного дискуссионного клуба. Важно ли это? Не должны ли мы просто принять, что подобно тому, как есть люди без музыкального слуха или без чувства юмора, так есть и люди, которые просто не понимают, о чем говорит книга Псалмов, не знают чувства трансцендентности, не воспринимают чудо бытия, не видят человеческую жизнь как драму любви и прощения, не испытывают побуждения молиться в покаянии и благодарении? Некоторые люди религиозны, другие нет! Почему бы не оставить все как есть?..

— Елена АксельродКое-что

Обратно в Бен Гурион меня по чьему-то недосмотру отправили в бизнес-классе, куда я попала в первый и, боюсь, в последний раз. Снова невиданная роскошь. Мне были предоставлены персональный телевизор, персональный туалет с персональным мылом и раздвижные кресла, можно было выбрать любое по собственному усмотрению — в этом «классе» не оказалось ни одной важной персоны, кроме меня. «Неважный» люд ютился в экономическом, отчего мой комфорт был несколько дискомфортен. Хотелось поделиться удобствами, но стюарды и стюардессы строго стояли на страже моих интересов. В самолете теснились и многодетные пассажиры, летевшие в Израиль на ПМЖ. Я видела в аэропорту, как они грузили на контейнеры свой клетчатый багаж.

…В удушливых объятьях ветра —
Без голоса и без лица —
Ищу лишь два квадратных метра,
Где тень отца,
Где мамы тень над рыжей глиной,
Меж свалкой и березняком,
Где головы моей повинной
Не преклонить под сквозняком.

Казахстанская сладкая жизнь сменилась унылой ноябрьской Москвой. Я остановилась в пустовавшей квартире приятельницы на последнем этаже восьмиэтажного дома на Красноармейской улице, на первом этаже которого и сама обитала до переезда в Израиль. Все бы хорошо, если бы не заборы, запоры, затворы, замки и кнопки, кнопки, кнопки… Код, чтобы проникнуть во двор за железную ограду, (не позже 23-х часов, иначе заночуешь на улице); код, чтобы протиснуться в тамбур между первой и второй дверьми подъезда (надо нажать одновременно три определенные кнопки тремя определенными пальцами — большим, указательным и безымянным,— и не мешкая, иначе тебя могут изнутри шарахнуть дверью по голове, как случилось однажды со мной); код, чтобы открыть вторую дверь, и если все это одолеешь, что не так-то просто да еще с не самым острым зрением, да еще в вечерние часы, — можно поиграть тремя ключами уже у двойных дверей квартиры. И это не какая-нибудь Рублевка, а довольно пожилой писательский кооператив, где грабители могли бы соблазниться только рукописями и пишущими машинками…

Игорь ЕфимовПро философов и учёных

Только люди мощного разума могут однажды усомниться в его всесильности, ибо только они в состоянии дойти до границ его.

Материалисты никогда не согласятся распространить столь дорогой им закон единства и борьбы противоположностей на такие две вещи, как вера и знание. Ведь в этом случае вера получила бы плацкартное место в материализме, и изгнать её оттуда было бы невозможно.

Кант много раз повторяет, что метафизика до него ещё не начиналась, но нигде не высказывает прямо своё явное убеждение в том, что она им же и закончится.

С философией надо обходиться так же осторожно, как с рентгеновскими лучами. Конечно, они помогают нам проникать за внешнюю оболочку явлений, добираться до их сути. Но если кто-то решит отказаться от обычного зрения и заменит свои глаза рентгеновским аппаратом, то он ничего не увидит в этом мире, кроме костей.

В книге «По ту сторону добра и зла» Ницше до смешного часто использует слова «нужно», «должно», «имеют право», «оправдывают своё существование». В своих претензиях на имморализм он похож на крестьянина, переселившегося из деревни на хутор и вообразившего, что тем самым он порвал с деревенской жизнью.

— Мина ПолянскаяПентесилея и её сын. Две новеллы

Солнце внезапно исчезло. Длинная тень, бежавшая рядом с поездом, пропала, и небо опустилось так низко, что казалось, и оно исполнилось тайны, и заморосил грустный дождь. И приснился мне сон. Я — в большой гостиной своей квартиры, и у меня как будто бы есть сын. Кудрявый, кареглазый мальчик играет с родителями моего погибшего мужа. Они покинули родовое гнездо, что на берегу Миссисипи, прилетели в Европу в надежде найти тело сына и похоронить его.

Я говорю: «Ну, мне пора». Все трое радостно улыбаются и прощально машут мне рукой. Сажусь в «Ориент-Экспресс», рейсом Кале-Истамбул, сознавая, что перешагиваю опасную грань, отделяющую реальность от литературной фантазии. Некая идея зовёт меня к истокам «местного колорита», как выразился ироничный Мериме, к местам, которые, «как подкова магнита притягивают к себе суеверия»…

Итак, я — в вагоне романтического поезда, выплывшего из карнавальных двадцатых годов танго и фокстрота, «Улисса» и леди Чаттерлей…

— Эдуард БормашенкоБорьба призраков

Фридрих Горенштейн заметил, что когда антисемиты склоняют во всех падежах «еврейский кагал», они попросту не знают, о чем говорят. Нет народа, более психологически разобщенного, чем евреи. Справедливость этого суждения я осознал только в Израиле. Наверное, евреи сегодня самый политически озабоченный и потому внутренне конфликтный народ в мире. Эти конфликты укоренены в мифическом облаке, покрывающем историю современного Израильского государства. Казалось бы, истории-то всего ничего, как кот наплакал, а мифический туман вполне непроницаем.

Отклассифицировать эти мифы несложно. Первый, назовем его «левым мифом», может быть вкратце изложен так: героические поколения отцов-основателей приехали в страну, где пустыни чередовались с болотами. Отцы-пионеры хотели создать демократическое государство, лишенное эксплуатации и отчуждения труда. В этом государстве, трудясь бок о бок с арабскими братьями-пролетариями, в конце концов, было бы создано общество, приближающееся к идеальному, воплощающее идеалы Века Просвещения. Общество без расовой сегрегации и нищеты, указующее светлый путь народам мира, и тем самым реализующее наиболее возвышенные библейские идеалы. И вопреки грандиозности и следующей из нее нереализуемости замысла, отцам-основателям все вышеперечисленное удалось. Они превратили страну в цветущий сад и создали эффективную демократию, обеспечивающую высокую социальную защищенность населения, отстояли в тяжких боях страну. И тут начались неприятности. Вначале в страну понаехали невежественные сефарды и тейманцы, не ставящие демократические ценности ни во что, и предпочитающие субботнюю проповедь «хахама» газете «Едиот Ахронот». Затем прибыли еще более ужасные русские, все как один правые, расисты, понятия не имеющие о демократическом устройстве общества. А затем размножились, как тараканы, черношляпные харедим, грозящие превратить страну-сад в еврейский Иран. И сегодня мы имеем совсем не ту страну, о которой мечтали первые сионисты, а нечто совсем иное, слова доброго не стоящее.

В этом мифе, как и во всяком ином, действительность так плотно переплетена с вымыслом, что разделить их почти невозможно…

Август 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Альберто МоравиаМыслитель Перевод с итальянского: Моисей Борода

…Хозяин ресторана был мной доволен и часто говорил другим официантам: — В моём ресторане не хочу никаких историй. Берите пример с Альфредо… от него слова лишнего не услышишь… образцовый официант.

Но вот, в один прекрасный вечер это началось — как тающий под лучами солнца лёд превращается в воду, и она начинает течь.

Один из посетителей, старик, с тёмным как у старого козла лицом и мелко завитыми седыми волосами — как будто ему снегом голову посыпало — стал мне хамить, может быть, желая произвести впечатление на свою спутницу, невыразительную блондинку — стенографистку, наверное, или модистку. Был он всем недоволен, и когда я принёс ему блюдо, которое он заказал, он сразу на меня обрушился: — Что это за еда? Где мы вообще находимся? Не знаю, может, мне швырнуть это блюдо вам в лицо?

Он был неправ: заказал тушёный бычий хвост, я ему и принёс тушёный бычий хвост. Будь это раньше, его слова просто бы отдались эхом в моей голове. Но в этот раз, вместо того, чтобы сдержаться, я совершенно неожиданно для себя подумал: Гляди, какое лицо у этого рогоносца — как у старого козла.

Мысль эта была, понимаю, не бог знает какая значительная, но для меня она была важной: за всё время работы в ресторане это был первый раз, когда я о чём-то подумал.

Потом я пошёл на кухню, заменил блюда, принёс этим двоим, старику и его спутнице, две порции молочного барашка по-охотничьи — и опять пришла мысль: На, чтобы ты подавился! — вторая мысль, тоже не очень значительная, но всё же мысль…

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или Странное миротворчество

Ошеломляющий эффект от директивы Еврокомиссии несколько стих, самое время подумать, что за игроки задействованы в этой «гениальной» акции и каковы их интересы, о причинах и следствиях, «о королях и капусте»…

…Насколько серьезная угроза — директива ЕС? Подводную лодку в Германии, вот что важно, не перестали строить, что было бы крайне неприятно, уж больно лодка хороша. А Израиль найдет новые рынки сбыта, новые источники импорта, новых партнеров для сотрудничества, и минимизирует потери от банкротства «корпорации Европа». Кроме того, вполне возможен и новый приток алии, из-за исламизации Старого Света, а алие мы всегда рады.

Израиль спокойно пережил Резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 3379 (и ей подобные), постановлявшие, что сионизм — это форма расизма и расовой дискриминации. Переживет и эту директиву ЕС.

Реальный мир в регионе достигается иначе — экономическим развитием Палестинской автономии, созданием новых рабочих мест. Условия для мира создаются именно так, а не челночными вояжами Госдепа. Правда отучить палестинцев от дармовых денег будет очень сложно, но легкой жизни никто не обещал…

— Бахыт КенжеевКогда б умел я… Стихи разных лет

Обнаженное время сквозь пальцы текло,
и в квартире прокуренной было тепло,
обязательной смерти назло.
Распевала предательница-звезда,
и журчала ей в такт простушка-вода,
утверждая: так будет всегда.

Говорливый товарищ, апрель городской —
уходили снега, наливаясь тоской
и восторгом, полынь пробивалась
сквозь беззвучные трещины в мостовых,
не библейская, нет, потому что в живых
оставалась прощальная жалость.

Перелетные сны, и любовную явь
я умел, как ученый, исследовать вплавь,
по-собачьи, державинский мел
зажимая в зубах и довольно кряхтя,
с петушком леденцовым простое дитя,
а еще — ничего не умел…

— Евгения Кравчик«Мирный» процесс глазами ветерана израильской спецслужбы

— В Общей службе безопасности вы отвечали за оперативную деятельность не только в секторе Газа, но и на Синае, бывали там сотни раз и наверняка знаете, какой там расклад сил в настоящее время.

— Конечно, знаю: с 2002 по 2005 год я руководил Южным округом, территория которого простирается от Ашдода до Синая, — говорит Шломо Коэн. — Когда у власти был президент Мубарак, египетская армия долгие годы игнорировала происходящее на Синае: местные бедуины передавали контрабандой оружие и боеприпасы не только ХАМАСу в Газу, но и сами запаслись впрок стволами, ракетами и пусковыми установками. В те годы никому из египетских генералов или полковников и в голову бы не пришло, что когда-нибудь это оружие может быть использовано против них! А сейчас мы удостоверились: предсказания израильской разведки, озвученные много лет назад, подтвердились. Бедуинские кланы на Синае, зомбированные идеологией джихада, не столько борются с «сионистским врагом», сколько — с военнослужащими египетской армии. Неслучайно первым делом после свержения Мурси армия взялась за Синай: тамошние исламисты представляют реальную угрозу режиму Аль-Сиси. Почитайте еженедельник «Аль-Ахрам»: зачистку на Синае официальные египетские источники называют не иначе, как антитеррористической операцией!

— Выходит, что новый египетский режим и Израиль связывает гораздо больше общих интересов, чем это было в годы правления Хосни Мубарака?

— Парадоксальным образом — да!..

Манфред Кляйне-ХартлагеЛиберальное общество и его конец. О самоубийстве одной системы. Перевод Эллы Грайфер

Стереотипы либерального мышления строятся на нескольких несформулированных предпосылках (…), к примеру: люди выступают в отношения друг с другом индивидуально по свободному выбору. Утверждение смелое до героизма: чтобы между людьми возникли отношения, им достаточно жить на одной улице, в одном городе, в одном обществе, в одной стране. Никто никогда индивидуально не выбирает себе сограждан, да и отношения с ними по сути индивидуальными не являются, а просто все вместе они создают среду, в которой живет (возможно, вынужден жить) каждый индивид.

Как же обстоит дело со свободой и правами тех, для кого эта самая среда невыносима, но нету средств другую найти? Их интересы, выходит, не в счет? Изнанка свободы, которой требует либерализм — всеобъемлющее требование толерантности. Ведь в обществе, где каждый не только вправе поступать, но и на самом деле поступает, как ему вздумается, пусть даже в рамках закона, проблематичным становится вопрос, какого поведения ожидать от ближнего.

А фокус-то весь в том, что либеральное общество не всякому дает свободу, интересы свои защищать (pursuit of happiness), но только тем, кто готов учитывать ожидания окружающих, того же ожидая от них. Интересы тех, кто от других ничего не требует, но и сам не намерен ни с кем считаться, в счет не идут. Толерантность для всех обязательна, не исключая и тех, кому она совсем не по нраву, кто от других ее не ждет и не просит.

Причем, все это никого особо не беспокоит, покуда существует определенный консенсус на предмет, что приемлемо и что терпимо. Пока законопослушность — в значительной степени усвоенная культурная норма, т.е. практикуется даже когда на горизонте не видно полицейского; пока демократические процедуры считаются честными; пока сохраняется в обществе минимальная солидарность, т.е. готовность собственные интересы во имя интересов общества потеснить, и у порядочного человека не создается впечатления, что он просто лох…

— Мина ПолянскаяВ гостиной у Дельвига

Я вспомнила, что в холодном северном Петербурге в квартире на Загородном, что напротив Владимирской церкви, барон Антон Дельвиг, поэт, мало пишущий и ещё меньше публикующийся, даже и культивировал искусство устного разговора, а, следовательно, устную литературу, литературу непосредственного контакта. Литература письменная, обращённая к анонимному читателю, ценилась им меньше.

Гостиная Дельвига была украшена портретом его друга поэта Пушкина работы Кипренского, сделанным по заказу Дельвига, а камина, кажется, не было, но была изразцовая печь, надежно сохраняющая тепло от яростных петербургских морозов. Сам Александр Пушкин, чьим портретом, повторяю, было увенчано собрание устных импровизаторов, на самом деле, скептически относился к сторонникам любителей (только) поговорить; этот мастер слова предпочитал письменный текст, но, тем не менее, когда приезжал в Петербург, то непременно приходил к Дельвигу на его литературные посиделки, поддерживал своим посещением и беседами близкого, сердечного друга.

У Дельвига сочинялись острые памфлеты и эпиграммы, и Адам Мицкевич рассказывал сказки на французском языке, которые тут же и слагал. Устраивались игры в «свернутые бумажки»: гости получали свернутые бумажки, в которых предлагалась тема для импровизации. Так, однажды Мицкевичу досталась бумажка с темой: прибытие к берегу Одессы тела убитого турками Константинопольского православного патриарха. Рассказывают, что Мицкевич, согласно правилам игры, уединился на несколько минут, затем предстал перед восхищенной публикой, озарённый вдохновением. Импровизация была настолько блистательна, что Пушкин и Жуковский были потрясены «этим огнедышащим извержением поэзии». Как жаль, что не нашлось в тот вечер ни одного литератора, желающего эту импровизацию записать и запечатлеть для потомства. Для нас с тобой, дорогой читатель!..

— Раввин Ури Шерки“Крах демократии” К 8-летию депортации жителей Гуш-Катифа. Перевод Ontario14

Я оказался свидетелем изгнания поселенцев Сектора Газы. Многие мысли приходили в голову по поводу увиденного и услышанного во время этого непосредственного контакта между выселяющими и выселяемыми. Эти мысли, которыми я собираюсь поделиться с читателями, выражают глубокое беспокойство, вызванное крахом демократических ценностей и самой культуры демократии, выразившийся в сценах, мною наблюдавшихся.

Из многочисленных бесед, которые я и мои друзья вели с солдатами и полицейскими разных званий, выяснился багаж аргументов, приготовленный в помощь исполнителям приговора. Хотя, может быть, он был в их сознании с самого начала. К моему ужасу, налицо были все составляющие интеллектуальной, нравственной и эмоциональной «промывки мозгов». Я имею в виду как тех, кто убежден в необходимости покинуть Газу, так и тех, кто убежден в обратном.

Следует обратить внимание на ментальный блок, занесенный в души исполнителей. Были такие, которым запретили разговаривать с поселенцами. Были и такие, которые прилагали все усилия, чтобы не смотреть им в лицо. И есть такие, кто хоть и разговаривал, но разговаривал с использованием заранее приготовленных трафаретов — что делало невозможным любой настоящий диалог. Аргумент, повторяющийся в этих разговорах, был такой: изгоняющих и изгоняемых разделяет целый мир идеологий и верований, так что нет никакой надежды, что один убедит в чем-то другого и, поэтому, беседа бесполезна…

— Элиэзер РабиновичНеобычная дружба: сионисты супруги Тухлеры и унтерштурмфюрер СС фон Мильденштайн

Фон Мильденштайн был инженером, журналистом, активным путешественником. Родившийся в Праге в 1902 году на закате многонациональной Австро-Венгрии, он был склонен видеть решение еврейского вопроса в рамках национального самоопределения. Он начал посещать сионистские конгрессы и выработал в себе интерес и симпатию к этой идеологии, даже подружился с некоторыми делегатами. При этом он был также членом нацистской партии с 1929 г. и СС — с 1932.

В этот период у нацистов еще не было четкого понимания, как они собираются решить еврейский вопрос, хотя желание сделать Германию свободной от евреев было несомненным. Радикалы в партии, возглавляемые Юлиусом Штрейхером, хотели просто выгнать евреев, но была экономическая депрессия, и более разумные головы понимали, к каким последствиям приведет Германию такой курс. Как ни странно, но в тот период именно СС было сдерживающим фактором, и эта организация начала формулировать собственную политику, основой которой была поддержка сионизма и постепенная эмиграция евреев. Этот период благоприятствования был очень коротким — до весны 1936 г., и если у такой политики был какой-то успех, то он был целиком обязан деятельности барона фон Мильденштайна.

У барона уже была репутация эксперта по сионизму среди его начальства и репутация человека, симпатизирующего их делу, у сионистов. Поэтому Сионистская Федерация Германии попросила одного из своих лидеров — судью д-ра Курта Тухлера — убедить фон Мильденштайна, чтобы тот написал положительную статью о сионизме для нацистской прессы. Последний согласился, но при условии, что он сможет посетить еврейскую Палестину с д-ром Тухлером в качестве гида. И вот весной 1933 г. две странные пары — сионист, эсэсовец и их жены — вместе садятся на поезд в Берлине, едут в Триест, по дороге вместе сфотографировавшись на пл. Св. Марка в Венеции, всходят на пароход, на который погружён и автомобиль фон Мильденштайна. Они проводят вместе месяц, причем Мильденштайн служит шофером, и остаются друзьями. Потом барон остается в Палестине один еще на 5 месяцев, изъездив страну вдоль и поперек…

— Элла ГрайферС высоты морального превосходства…

…Самое главное и, вероятно, самое страшное в ментальности современной левой: слова, оторвавшиеся от реальности, самодостаточные, ничего уже не обозначающие, кроме ассоциации с чем-то положительным или, наоборот, отрицательным. Вспоминается старый стишок из журнала “Крокодил” про комсомольского функционера, критикующего на собрании работников железной дороги, что, мол, в рабочее время отправляются в парк погулять, а в ответ слышит: “Ну, чего шумишь ты зря! Мы ходили в парк вагонный!”. Сам-то господин Гольдфингер, если верить Википедии, в университете историю изучал, но фильм-то, очевидно, сделан в расчете на малограмотного зрителя, не представляющего себе, как именно понимали слова “еврейский вопрос” в те времена, когда фон Мильденштайн подрядился им заниматься.

Представьте себе, еврейский вопрос в Европе (прежде всего — восточной) об эту пору на самом деле существовал. Не только потому, что евреев не любили и дискриминировали, но, прежде всего, потому что жили они на территориях трех распавшихся империй, среди многого множества перемешанных с ними и друг с другом народов, всерьез настроенных выяснять отношения и устанавливать границы. И еще потому, что в некоторых местах (например, в Польше) они веками занимали нишу буржуазии, а тут, как на грех, буржуазия народилась отечественная. И еще потому, что с распадом местечковой общины бесприютные выходцы из нее подались, как водится, в радикалы, а то и просто в уголовники… Именно “решением еврейского вопроса” европейских начальников соблазнял Герцль, именно им озабочены были Ротшильды, финансировавшие освоение Эрец Израэль, и Хирш, закупавший земли в Аргентине.

Именно в таком смысле понимал “решение” и фон Мильденштайн. Не поручусь, что он евреев любил (да, в конце концов, еврей не доллар, чтобы всем нравиться), но против их существования в мире как такового не возражал … в отличие от Гитлера…

— Элла ГрайферТак что же намерен был сделать Сталин?

Правильный ответ начинается с правильного вопроса. Вопрос о гипотетической “депортации” евреев в начале 50-х — неправильный, и потому правильного ответа на него быть не может.

Необнаружение документов на сей предмет может означать как то, что они недоступны в закрытых архивах, так и то, что они уничтожены или даже вообще никогда не существовали. Предположим для простоты, что не существовали — ну так и что с того?

Документы пишутся после принятия окончательного решения о методах и сроках. И кто вам сказал, что готовившийся всесоюзный погром обязан был непременно проводиться путем депортации?..

Правильная постановка вопроса: Намеривался ли Сталин устроить всесоюзный погром, и если да, то почему. На этот вопрос я без колебаний отвечу утвердительно, и это был отнюдь не антисемитский каприз лучшего друга физкультурников, а насущная (для него!) необходимость.

Дело в том, что Россия Вторую мировую войну выиграла, но Сталин-то ее, бесспорно, проиграл. Россия победила и ограбила Германию, сохранила империю и даже существенно расширила ее, но… неслышно, неотвратимо разрушался тоталитарный порядок внутри страны. Нет-нет, никто и не думал возражать ни против привычного русским авторитарного режима, ни даже против лично товарища Сталина, а просто все вот именно вернулось на круги своя: государство — сила чуждая и враждебная, которую надо обманывать по мере сил, царь-батюшка, который “ничего не знает”, чиновник-взяточник, с которым надо находить общий язык, обделывая свои делишки…

Сентябрь 2013 — СтаринаЗаметкиМастерская:

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или Неполиткорректная статья о Египте

… Неблагодарное дело пытаться хоть в какой-то мере понять возможные варианты развития ситуации на Востоке, и не потому, что «Восток — дело тонкое», а потому, что мир изменился. В сражении при Омдурмане англичанам противостояли религиозные фанатики, вооруженные холодным оружием и трофейными ружьями. Сегодня им доступно любое самое разрушительное оружие. Удар в чувствительную точку любой страны может вызвать необратимый процесс, погрузить регион в кровавый кошмар современной войны. Кто 8/11 мог предсказать такую ситуацию, в которой окажется Америка 10/11?

Есть и еще одна опасность, исходящая от профессионалов-демократизаторов, всевозможных миротворцев, поверивших в «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». Демократия это достижение народа, выстрадавшего ее, выбравшего демократию по своей воле, укоренившего демократию в своей традиции. Демократия, привнесенная в общество не готовое к этому, живущее еще родоплеменным строем, принесет только вред.

В Израиле, воюющем всю свою историю, нет тех, кто не желал бы жить в мире. Но предложение о мире, когда к твоему виску приставлен пистолет, каким бы прекрасным оно не было, это простое и совершенно понятное сообщение о том, что ты капитулировал, что ты полностью полагаешься на милость победителя. В такой ситуации мирные инициативы лишь добавляют азарта, и увеличивают аппетиты пистолетодержателя. К сожалению, миротворцы — США и ЕС, требуют именно этого, как от Египта, так и от Израиля, пытаются тушить пожар бензином.

Региону хватит одной Сирии, новая война не нужна, но избежать войны в Египте можно лишь подавив сопротивление исламистов. Действия ЕС и США воспринимаются новыми властями Египта крайне негативно, как неуклюжий танец гиппопотама в посудной лавке…

— Евгения КравчикСусия: магнетизм древнего еврейского города

Если поставить хупу в продуваемой всеми ветрами пустыни синагоге Сусии — семейная жизнь сложится счастливо. Главное — не забыть сфотографировать молодоженов под двумя центральными колоннами при выходе из древней синагоги, фрагмент мозаичного пола которой был восстановлен в ходе археологических раскопок.

Если отметить в Сусии бар-мицву, это событие запомнится юноше не меньше, чем восхождение к Торе в Иерусалиме, у Стены плача.

Если вы мечтаете увидеть в летнюю ночь самые крупные и яркие звезды в мире, езжайте в Сусию: телескоп не нужен — задери голову и смотри!

Если хотите знать, каким способом производили в старину оливковое масло и как выглядели колодцы, вырытые в сердце пустыни без помощи экскаваторов, бульдозеров и гастарбайтеров, — заказывайте экскурсию в Сусию (гиды дают объяснения на разных языках, в том числе по-русски).

Каждый уголок древнего города — это потрясение, открытие, сюрприз. Миквы (ритуальные бани); пресс, использовавшийся для производства оливкового масла; точило, которому не менее полутора тысяч лет; огромная сеть подземных туннелей; удивительно изящные украшения из камня, мозаичные полы и везде, повсюду — надписи на иврите…

Кора ШтефанМораль и война. Перевод Эллы Грайфер

Прежде для пропаганды войны хватало простого утверждения, что враги насилуют женщин и убивают детей. Сегодня не обойдешься без фото реальных жертв. Причем, давно уже не исключается, что храбрые воины сами обеспечивают соответствующие зверства, дабы приписать их противнику. Они знают: западная мораль не подведет — покажи им только мертвых детишек, тут же думать забудут о пользе, о затратах, о соответствии амбиции и амуниции и даже о собственных интересах. Проблема морали в том, что она сметает все на своем пути.

Любое участие в боевых действиях она сразу превращает в войну добра против зла… как будто такое однозначное разграничение когда-нибудь существовало в природе. Оправдывая интервенцию в Косово в 1999 году, Йошка Фишер заявил: «Освенцим не должен повториться» — что за вдохновенная ложь! И с Гитлером не из-за Освенцима воевали, а уж в Косово-то тем более. Всем возмущенным не худо бы припомнить, что моральная аргументация служит большей частью прикрытием для куда менее привлекательных интересов воюющих сторон.

Да, ситуация в Сирии ужасна, но заклинания типа: «Запад обязан действовать!», — вызваны смесью беспомощности с манией величия. Ведь совершенно непонятно, кому в конечном итоге послужит наше вмешательство. Угнетенному народу? Вот уж ему-то в последнюю очередь. Противникам Асада? А кто они такие? Тем, кто в 1968 году в Германии на демонстрации против иранского шаха выходил, много ли радости доставили его преемники? Такие воспоминания — хорошая прививка от иллюзий «народной войны» и «солидарности» с самозваными «освободительными движениями»…

— Шуламит Шалит«Как прекрасна ваша шевелюра, сэр!» Вечера с Аббой Ковнером

Абба Ковнер родился на берегу Чёрного моря, в Севастополе, где его семья беженцев из Ковно (Каунас) оказалась в результате Первой мировой войны, но никакого отпечатка южный город в памяти мальчика почему-то не оставил. Восьми лет, в 1926 году, он попадает в Вильно (Вильнюс), который недаром называли Литовским Иерусалимом, ибо еврейская жизнь — культурная, музыкальная, религиозная — била здесь ключом. Закончил ивритскую гимназию «Тарбут». Затем несколько лет изучал пластические искусства, интересно было все — живопись, графика, скульптура, декоративно-прикладное искусство, архитектура. Эти знания пригодятся ему при создании музейных экспозиций, о чем мы расскажем позже. Вступил в виленскую ячейку движения «А-Шомер а-цаир», вскоре стал ее лидером. И тут — Вторая мировая война. Ад гетто, решение о вооруженном сопротивлении, монастырь, возвращение в гетто, командование партизанским отрядом, при выходе из леса — прямо на шоссе — неожиданная короткая встреча с писателем И. Эренбургом.

Участие сначала в организации «А-Бриха» (букв. побег, а по сути — помощь в нелегальной иммиграции в Эрец-Исраэль оставшимся в живых евреям), потом «Накам» («Месть») — известный план Ковнера о возмездии: хотя бы одно поколение немцев должно ответить за гибель 6 миллионов евреев! «Око за око»! Он организовал группу мстителей. Эта «идея» не нашла отклика у лидеров тогдашнего ишува подмандатной Палестины, и здесь не место спорить, вез ли Ковнер во французский порт Тулон яд в двух канистрах или в тюбиках из-под зубной пасты и консервных банках, и как догадался выбросить свой груз в море до ареста британцами…

— Элла ГрайферГоре луковое

Ситуация в Сирии и вокруг — штука непростая, попробуем разобраться в ней, снимая слой за слоем, как бы «раздевая луковицу».

1. Что происходит на самом деле

По большому счету — гражданская война. Но с очень серьезной поправкой на особенность государства — одного из многих, созданных после Первой мировой европейцами на развалинах Османской империи. Границы они (т.е., англичане с французами) проводили, как им было удобно, местное население не спрашивали, и теперь оно, население (алавиты, сунниты, курды — это общины крупные — а есть еще всякая мелочевка, типа разнообразных христиан), принялось выяснять отношения с привлечением, по возможности, единомышленников, родственников и просто спонсоров извне. Отметим, что в плане демократии и гуманизма — вернее, отсутствия таковых — различий между сторонами определенно не наблюдается. Кто там прав и кто виноват? С таким же успехом попробуйте рассудить европейцев времен Тридцатилетней войны…

— Элла ГрайферТоталитаризм как религия зла

Они любили Гитлера. Сегодня, правда, они об этом предпочитают не вспоминать, куда охотнее рассказывают, что он-то их не любил и охотно по лагерям распихивал, что, кстати, чистая правда, но… что поделаешь — любовь не всегда бывает взаимной.

Они любили Сталина. Даже больше любили, потому что, во-первых, дольше, а во-вторых, дотянуться он до них не успел. Во всякие там Голодоморы и ГУЛАГи верить не желали и громкий процесс готовы были устроить всякому, кто посмеет рассказывать о них.

Они любили председателя Мао, Манделу, Арафата… Так не пора ли, товарищи, перестать удивляться и наконец признать, что это не чудо, а уже привычка? Западные мастера культуры, инженеры человеческих душ, столпы прогрессивного общественного мнения ко всякой тоталитарной идеологии устремляются, как бабочки на огонь. Моральные оценки этого факта я уже встречала во множестве и даже давала сама. Вероятно, настало время попробовать разобраться с причинами.

Прежде всего, хватит уже видеть в интеллигенции великого кормчего и воспитателя несознательного населения. Ничего она не сочиняет из головы (хотя самой ей, местами и временами, очень даже лестно воображать такое), но проясняет, выражает и формулирует то, что в данный момент происходит в народе, это — ее функция, ее работа. Не потому народ в Германии за Гитлера проголосовал, что какой-нибудь Мартин Хайдеггер поддержал нацистов, а потому Хайдеггер их поддержал, что отвечали они на тот момент каким-то глубинным народным чаяниям. Причем, чем интеллектуал талантливее, тем точнее угадывает и выражает их…

Октябрь 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Александр ИзбицерМимолётности и Сарказмы Натана Перельмана

Нередко первая же моя беседа с тем или иным музыкантом вдруг озаряется, словно вспышкой, произнесённым моим собеседником афоризмом из книжечки Н.Е. Перельмана «В классе рояля» – на что с моей стороны незамедлительно следует другая цитата, из того же источника. К примеру:

«В наш век развелось так много феноменальных пианистов, что я истосковался по хорошим». «В спорах рождается не только истина, но и враждебность. Ограничимся первым». «Титул ищущий следует присваивать находящему». «Иногда красивый звук бывает так же неуместен в музыке, как был бы неуместен красавец-мужчина без грима в роли Квазимодо». И так далее, и в том же духе.

Язык таких диалогов становится общим, вызывая взаимную симпатию, иногда переходящую в приятельство и даже дружбу.

«В классе рояля» хорошо знакома и любима многими, даже совсем юными музыкантами, и я издавна пришёл к заключению, что её аудитория не поддаётся даже приблизительному исчислению…

— Борис ТененбаумМуссолини. Главы из новой книги

Италия — старая страна. Два тысячелетия назад Рим правил миром. Времена эти давно прошли, но страна глубоко встроена в современный мир и помимо памяти о Римской Империи и попорченными прошедшими веками руин Колизея. Если вы любите музыку, то знаете, что постановки итальянских опер украшают программы лучших театров мира…

Италия настолько переполнена бесценными картинами, что на них не хватит никаких музеев, имена Рафаэля и Микеланджело уж который век звучат не как имена, а как нарицательные обозначения гениальных художников — и вот только в мире политики наблюдается некая странная аномалия. Если проехать Италию с самого севера и до самого юга, вы найдете сколько угодно памятников выдающимся людям страны — но, скорее всего, никто из них политикой не занимался.

Единственным исключением, пожалуй, стал бы Гарибальди.

Наверное, нет в Италии ни одного хоть сколько-нибудь крупного поселения, в котором не было бы улицы Гарибальди. А если не улицы, то площади, или моста, или какой-нибудь галереи …

Что поистине уникально, так это то, что «правило Гарибальди» распространяется на все регионы Италии — а их сейчас ровно двадцать числом, и друг от друга они отличаются так, что уроженец Калабрии совсем не обязательно понимает, допустим, венецианца…

— Владимир ЯнкелевичВокруг Израиля, или поговорим о мирном процессе

«Глас вопиющего» Махмуда Аббаса к ЕС и США: Это не может же так продолжаться вечно! Народ страдает!

Народ страдает в Ливии, Египте, Сирии, Ираке, Иране, Ливане, Сомали, Кении, Мали, Судане… Продолжать?

Народу, безусловно, нужно помочь там, где мрут от голода, где непрерывные убийства, геноцид, где смерть и кровь — повседневная реальность, где хуже всего…

Так куда же направить свои ограниченные ресурсы умиротворения Госдепу и ЕС?

Отправиться продолжить спасать Ливию? Да туда так просто не сунешься, вот и посла убили суровые бородатые мужчины. Из Вашингтона погрозили пальчиком, то есть дали сигнал, что ради «высших интересов» на убийство посла закроют глаза. Так кто в таком случае может считать себя защищенным мощью своей страны в Ливии? Нет, Ливия явно не подходит, пусть варятся в собственном соку.

Может в Египет? Вот избранного президента арестовали, «братьев», которым Барак Обама протянул руку дружбы, турнули и устроили отдохнуть за государственный счет… Но военные Египта хорошо понимают, что мосты сожжены, и путь предлагаемый ЕС и США — это лично для них путь в тюрьму, причем это еще в лучшем случае. Не забыли крик площади Тахрир: «Повесить фараона!!!» Так что из Египта пошлют подальше, чем на Потомак…

— Евгения КравчикКрокодил Гена из пустыни Арава

Один из популярных героев израильской телепередачи для детей — крокодил Нино Танино. Наукой не установлено, послужил ли его прообразом легендарный крокодил Гена — преданный друг Чебурашки, но факт остается фактом: во всем просвещенном мире создатели мультфильмов упорно идеализируют не только друзей человека, например, собак и лошадей, но и… одного из самых страшных хищников планеты!

В реальной жизни крокодилов можно увидеть в Израиле гораздо реже, чем трогательного мультяшного Нино Танино. На заре 90-х крокодилий питомник в Хамат-Гадер на Голанах пользовался репутацией уникальной туристической аттракции. Каждая эрудированная бабушка и любящий дед считали делом чести хоть раз привезти внуков в Хамат-Гадер, чтобы малыши собственными глазами увидели, как и чем кормят крокодилов, какие у них челюсти, панцирь и как выглядят в натуре “крокодильи слезы”.

В последние годы у Хамат-Гадера появился серьезный конкурент. Правда, не на севере, на Голанах, а на юге, в пустыне Арава, неподалеку от мошава Хацева по дороге в Эйлат…

— Игорь Ефимов«О чём, прозаик, ты хлопочешь?»

Писатель — это всегда соединение величайшего стыда и величайшего бесстыдства. Может быть, поэтому-то они так редки. У тех, кто в наши дни пытается обойтись одним бесстыдством — надо надеяться, — ничего не выйдет…

Бальзак, разоблачавший пороки общества, так ими упивался в процессе писания, что, когда его герои колеблются между добродетелью и развратом, очень хочется, чтобы они плюнули на скучную и фальшивую добродетель и поскорее ударились в блистательный разврат. А у Толстого, наоборот, разврат и вправду скучен…

В общежитии Литературного института меня однажды в два часа ночи разбудил пьяный крик за стеной: «…А я ему бля-на-хи-мать-не-мать… никогда не прощу бля-на-хи-мать-не-мать… засорения русского языка бля-на-хи-мать-не-мать…».

Аркадий Белинков — протопоп Аввакум от литературоведенья.

Западные слависты горячо полюбили Андрея Белого за то, что он дал им возможность почувствовать себя, наконец, на равных с русским читателем по степени непонимания литературного текста.

Трагизм фигуры Беккета. Что делать разуму, привыкшему одолевать бессмыслицу мира, пожирать её и создавать гармонию, когда всё объяснено, уложено в энциклопедии и справочники, а счастья всё нет? Искусство начинает делать своё вечное дело, то есть поставляет обществу то, что этим обществом утрачено, — бессмыслицу, абсурд.

Советских писателей заставляли переделывать их произведения по многу раз. Чтобы им легче было этим заниматься, им давали дачи в посёлке, который отсюда и получил своё название: Переделкино…

— Игорь ЮдовичДоктрина Монро

Добиться независимости было относительно легким делом. Куда труднее было организовать жизнь, прежде всего — экономику. Новые независимые страны Южной Америки и Мексика оказались в ситуации подобной той, в которой оказались США в 1776 году — они лишились протекции Империи: Испания защищала свои колонии высокими тарифами и поддержкой своего военного и торгового флота. С уходом Испании экономика большинства новых стран региона просто развалилась. Практически иссякли любые европейские финансовые инвестиции, за некоторым исключением британских. Текстильная промышленность не выдержала конкуренции первой. За ней последовали основные источники дохода — горнодобывающие предприятия, прежде всего — по добыче серебра. И, наконец, рухнуло сельское хозяйство, которое было основано на доиндустриальных, индейских традициях. Такова была общая ситуация в новых американских государствах и надо было искать возможность выкрутиться.

В Европу южно-американцам везти свою продукцию практически не имело смысла: слишком долгий путь при слишком низких ценах. Но совсем рядом были быстро растущие Соединенные Штаты, которые, кроме всего прочего, во время всего революционного южно-американского периода всегда морально поддерживали «борьбу за независимость», хотя по некоторым соображениям, о которых — ниже, не поддерживали политически. Относительно свободная торговля с дружественной, рядом расположенной страной, могла оказаться палочкой-выручалочкой для испано-язычных стран континента. В Соединенных Штатах тоже с большой надеждой смотрели на возможности выхода своей торговли на юг. Напомним, что это было время серьезных тарифных барьеров, особенно — в Европе; в торговле с «югом» была возможность организовать совершенно другой способ внешнеэкономических отношений, подобие того, что мы сегодня называем «зоной свободной торговли».

На президентских выборах 1816 победил Джеймс Монро

— Лев БердниковЦари и евреи — 2. От равноправия к черте оседлости

Во время своего путешествия на юг империи в 1787 году Екатерина Великая приняла депутацию новороссийских евреев. Те подали петицию с просьбой отменить употребление в России оскорбительного для них слова “жид”. Императрица согласилась, предписав впредь использовать только слово “еврей”. Сговорчивость Екатерины тем понятнее, что речь шла не об искоренении национальной и религиозной нетерпимости к евреям, а лишь о слове, ни к чему ее не обязывавшем. Слова, слова, слова… Подобный прецедент уже был: императрица незадолго до того издала указ, запрещавший в письмах на высочайшее имя уничижительную подпись “раб”, заменив её на просвещённое: “верноподданный”. Любопытно, что нашелся пиит (Василий Капнист), который написал по этому поводу хвалебную “Оду на истребление звания раба”, где толковал монарший указ не иначе как освобождение от крепостного права. И что же Екатерина? Она велела передать зарвавшемуся стихослагателю: “Вы хотите уничтожения рабства на деле… Довольно и слова!”. Сказанное императрицей можно отнести и к евреям, тем более что табу на бранное слово “жид” распространялось только на официальные правительственные документы; в устной же речи, равно как и в произведениях изящной словесности, употребление этого слова отнюдь не возбранялось.

Если говорить об отношении Семирамиды Севера к еврейскому племени, то явственно прослеживается ее неукротимое желание примирить, казалось бы, непримиримое: передовые идеи века Просвещения и вытекающие из них эмансипацию и интеграцию этого малого народа в составе многонациональной империи — и заскорузлую ненависть к нему большинства населения, приправленную вдобавок религиозным антисемитизмом и ксенофобией. Классический пример образа еврея в глазах народа представлен в романе “Отцы и дети” Ивана Тургенева, где мать Базарова, богомольная Арина Власьевна, свято верила, что “у всякого жида на груди — кровавое пятнышко”.

Екатерина, по счастью, была лишена подобных предрассудков и чужда национальных фобий…

— Леон ТипографОт Севастополя до Берлина через Донскую излучину. Воспоминания ветерана

… Очнулся я на исходе дня. Солнце уже скрылось. По полю шли наши солдаты без оружия и поясных ремней. Пленные. Их сопровождали немцы. Солдаты подбирали раненых и сносили в одно место тех, кто не мог ходить. Немцы из “милосердия” достреливали безнадежных тяжелораненых. Эту акцию я видел издалека, хоть лежал почти вниз лицом в неестественной позе, с подвернутой под себя и прижатой телом к земле левой рукой. Вытянуть из-под себя руку, повернуться, приподняться я не мог. Я был беспомощен и бессилен. Ничего, кроме мучительной смерти, меня не ожидало. Правой рукой я достал пистолет, потянул его к голове — и получил удар сапогом по руке. Немец подошел ко мне с не просматриваемой стороны. Не знаю, выстрелил ли пистолет от удара ногой мимо головы, была ли осечка, был ли в патроннике пистолета патрон… Состояние от большой потери крови и стесненного дыхания было полубессознательное. Все же, когда меня подняли двое пленных и понесли, держа за ноги и под плечи, у меня хватило сообразительности вытащить из заднего кармана брюк и выронить в стерню бумажник, в котором был комсомольский билет с графой национальность.

Меня уложили в санитарную машину нашего медсанбата. В машине были шофер рядовой Иванов и военврач, капитан медицинской службы Иванов. Мы примелькались друг другу, так как последние недели отступали вместе. Меня положили на носилки животом вниз, чтобы я не захлёбывался кровью. Прямо передо мною, рядом с шофером, сидел немецкий солдат. За спиной шофера рядом со мной врач. Мы поехали. У меня под гимнастеркой, на спине, на брючном ремне, сохранился в кобуре незамеченный немцем, отобравшим при пленении два пистолета, маленький трофейный браунинг калибром 6,35 мм. Я сказал врачу: “Возьми то, что у меня сзади под гимнастеркой, и действуй сам или дай мне”. Врач заглянул под гимнастерку, увидел пистолет и доложил немцу. Тот забрал пистолет, дал мне оплеуху и тщательно обыскал. В результате обыска я лишился наручных часов, подаренных отцом и переделанных из карманной “луковицы”.

Выгрузили меня в месте концентрации раненых и пленных. В одной из хат немцы на базе нашего и какого-то еще медсанбатов организовали перевязочный пункт. Они разрешили использовать медикаменты и перевязочные материалы медсанбатов и ветеринарного госпиталя, автомобили и повозки которых попали к ним. В то время я еще не знал, что часть войск вышла из окружения. Только после того, как я вышел в расположение своих войск, через много месяцев, я из материнского письма узнал, что мама получила на меня похоронную, основанную на свидетельстве очевидца, видевшего, как меня убили…

— Элла ГрайферИ очень просто

… В нашей культуре есть миф изгнания из Эдема в наказание за попытку присвоить «познание добра и зла», т.е., говоря словами Стругацких, как и почему оно (мироздание) тикает. Нет-нет, это вовсе не запрет познания как такового и уж тем более не запрет секса (толкование очень позднее и о-о-очень вольное!), а вполне объективное наблюдение: человеческое знание было, есть и всегда будет неполным.

Познание чего бы то ни было — от космоса до городской канализации — есть не что иное как построение мысленной модели этого самого чего-то с последующей практической проверкой: если модель позволяет предсказывать, как это что-то при определенных обстоятельствах себя поведет, значит — она адекватная, т.е. пригодная для воздействия в желаемом направлении на это самое «нечто» или, наоборот, для защиты от его воздействия.

Знание как таковое — не самоцель, но необходимое условие для использования познаваемого объекта в соответствии с нашими потребностями, и если бы было наше знание абсолютным, то абсолютной была бы и наша власть над разными объектами, а возможно и над другими людьми. Не зря висел в каждой советской школе лозунг «Знание — сила» — перевод немецкого Wissen ist Macht — если точно, это даже не «сила», а скорее «власть».

Так вот, абсолютной власти никогда не будет у нас, потому что всякая модель верна лишь отчасти. Ее можно совершенствовать, дополнять или заменять другой, но с моделируемым объектом она никогда полностью не совпадает. У всякой модели — свои границы адекватности. Иногда они закладываются и оговариваются прямо при ее создании (во избежание излишних затрат), иногда — выявляются лишь века спустя, но рано или поздно придется на них наткнуться…

Ноябрь 2013 — ЗаметкиСемь искусствМастерская:

— Борис ТененбаумМуссолини. Главы из новой книги

Муссолини, который к своим 26 годам успел посидеть и в Италии, и в Швейцарии, и даже во Франции — куда его занесло в юные бродяжнические годы — австрийскую каталажку впоследствии очень рекомендовал как наиболее удобную и гуманную.

И суд в Австрии оказался честным и непредвзятым — Бенито Муссолини был очищен от подозрений и выпущен на свободу. Но полиция в пограничной полиции, да еще в преддверии визита государя, конечно, поставила на своем — и Муссолини был снова арестован и выслан как «…опасный радикал…».

В результате он опять оказался в родных краях, в окрестностях Форли, города для свинопасов. Его отец, Алессандро Муссолини, тем временем оставил свою не слишком систематическую работу кузнеца, и открыл что-то вроде кабачка, под воинственным названием «Берсальер». По-видимому, он назвал так свое заведение в честь сына, отслужившего срочную в берсальерах — но Бенито после жизни в “…настоящих культурных центрах…” искал себе горизонты пошире.

Еще из Трента он завел переписку с редактором влиятельного журнала “La Voce” — «Голос». Бенито Муссолини в самых почтительных выражениях высказывал свое восхищение и самим журналом, и стилем его редактора, и выражал надежду когда-нибудь там напечататься — ну, и из этого ничего не вышло…

— Джонатан СаксВдохновленные верой, мы можем изменить мир. Перевод Бориса Дынина

Одной из ключевых фраз нашего времени является «столкновение цивилизаций». История Хануки есть история одного из первых столкновения цивилизаций: между греками и евреями древности, Афинами и Иерусалимом.

Древние греки создали одну из самых замечательных цивилизаций всех времен Они дали миру философов, как Платон и Аристотель, историков, как Геродот и Фукидид, драматургов, как Софокл и Эсхил. Они создали искусство и архитектуру непревзойденной красоты. Тем не менее, во втором веке до нашей эры они были побеждены группой еврейских борцов, известных как Маккавеи, и с того момента Греция как мировая держава стала приходить в упадок, а крошечный еврейский народ пережил изгнания и преследования, по-прежнему жив и здоров сегодня.

В чем заключалась разница? Греки, не верившие в единого любящего Б-га, дали миру концепцию трагедии. Мы стремимся, мы боремся, время от времени мы достигаем величия, но жизнь не имеет конечной цели. Вселенная не знает нас и не заботится о нашем существовании.

Древний Израиль дал миру идею надежды. Мы здесь, потому что Б-г создал нас в любви (по Своему образу и подобию), и через любовь мы обнаруживаем смысл и цель жизни. Трагические культуры, в конечном счете, распадаются и умирают. Не имея конечного смысла в своем существовании, они теряют моральные убеждения и привычки, от которых зависит продолжение их жизни. Они жертвуют счастьем ради удовольствия. Они продают будущее за сегодняшний день. Они теряют страсть и энергию, которые были основой их величия достигнутого ими. Это то, что случилось с Древней Грецией.

Иудаизм с его культурой надежды выжил, и огни Хануки являются символом жизненной силы, символом отказа иудаизма выбросить за борт свои ценности ради блеска и престижа светской культуры, раньше и сейчас.

Свет свечи надежды может казаться мелочью, но от нее может зависеть жизнь цивилизации…

— Игорь Ефимов«История вынесет свой приговор»

Как мелко и жалко — как преданно и самоотверженно — мы увлечены — мы отдаёмся сегодняшнему дню! Но не потому ли, что в глубине души знаем: из тысячи пустяшных дней сложится пирамида Истории.

История вынесет свой приговор. Скорее всего — смертный.

Зло не имеет своей силы на Земле. Для своих непрекращающихся зверств и жестокостей оно всегда пользуется силой и могуществом Добра.

В конечном итоге, весь спор и распря на Земле идут между ленивым и трудолюбивым.

Самая важная наука ближайших лет — злобоведение.

Торт «Наполеон», зубная паста «Рембрандт», посудомойная жидкость «Аякс», конфеты «Моцарт», водка «Пётр Первый», печенье «Гойя», презервативы «Троянец» — вот истинные вершины посмертной славы.

Большие народы гордятся своей силой и величием. А малые — тем, что они ухитрились выжить рядом с таким величием…

— Игорь ГуберманОтрывки из новой книги

Моё пустое верхоглядство
мне не мешает видеть срам
неисчислимых видов блядства,
Творцом дарованного нам.

Творец в порыве милости и благости
являет нам порой расположение:
страдания меняются на тягости,
а рабство — на всего лишь унижение.

Сболтнёшь по пьяни глупость ненароком,
смеются собутыльники над ней,
а утром просыпаешься пророком —
реальность оказалась не умней.

— Лев БердниковЦари и евреи — 3

Собиратель Руси, державный великий князь Иван Васильевич привечал в своём Отечестве и иудеев. Им было дозволено “торговлю чинить” и беспрепятственно колесить по городам и весям Московии. Повсюду можно было заприметить еврейские повозки, обтянутые парусиной. “Высокие, худощавые лошади нерусской породы, — живописал в историческом романе “Басурман” Иван Лажечников, — казавшиеся еще выше от огромных хомутин, испещренных медными полумесяцами, звездами и яблоками, давали знать о мере своего хода чудным строем побрякушек такого же металла. На передках сидели большею частью жиды… В тогдашнее время не было выгодной должности, которую не брали бы на себя потомки Иудины. Они мастерски управляли бичом и кадуцеем, головой и языком… Во Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи-суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы…. В авангарде, из-под общипанного малахая и засаленного тулупа торчала, как флюгер, остроконечная бородка и развевались пейсики, опушенные морозом”.

И всё же великое княжение Ивана III стало злополучным для евреев на Руси. Ведь именно при нём восторжествовали воинствующая нетерпимость и решительное неприятие иудаизма и евреев. Словами “жид”, ”жидовин” стали называть “совратителей душевных”, испытывая перед ними суеверный страх. Это именно в годину Ивана Великого запылают “костры очищения” — аутодафе, в которых сожгут заживо в прах десятки так называемых “жидовствующих” — отступников от Христовой веры. Но произойдёт это уже на самом излёте его правления, а поначалу великий князь оказывал еретикам молчаливое покровительство и долго (десятилетиями) всё противился, медлил и никак не решался предать их казни…

— Игорь ЮдовичО консенсусе в исторической литературе

… Сама по себе постановка вопроса об интерпретации, безусловно, справедлива и, конечно, связана не только с индивидуальностью историка, как человека со всеми его достоинствами и недостатками, но и принадлежностью его к определенной исторической школе, к господствующим в данное время представлениям в обществе, в конце концов — к своему поколению со всеми его предубеждениями. Характерный пример — отношение к отцам-основателям американской республики. Где-то до начала 1830-х, пока живы были они сами и люди, знающие их лично, они не были предметом обожествления или какой-либо исключительности. В исторических работах этого периода они представляли из себя совершенно обыкновенных людей, волею случая оказавшимися в нужное время в нужном месте. Последующие годы, где-то до 1880-х, историки почти не вспоминали отцов-основателей, хотя постепенно отрицательные черты и поступки некоторых из них стали уходить из сознания новых поколений, уступая место пониманию того, что все вместе, как группа, они были уникальны во многих аспектах, а именно в тех, что оказались решающими во время обретения Независимости и учреждения Конституции. При этом новые поколения постоянно находили что-то свое — хорошее или плохое — в поколении отцов-основателей, таким образом не давая умереть самой дискуссии и поиску консенсуса. В 1830-50-е их ругали за неопределенность в Конституции по вопросу разделения суверенитета между штатами и федеральным правительством. После — за создание реальной возможности коррумпированного большинства одной из партий в Конгрессе. Во время Гражданской войны их ругали за нерешенный вовремя негритянский вопрос. После — за отсутствие гражданских прав у женщин, в 1920-е — за конституционную слабость Президента, особенно в критические для внешней политики события. И так продолжается до наших дней.

Но во всей истории Соединенных Штатов нет периода и Президента, спор о которых продолжался бы с такой безрассудной яростью на протяжении такого длительного времени, как спор о том, что произошло в 1928-1940 годах — Великая Депрессия и выход из нее — и о роли Франклина Рузвельта в это время и о последствиях его управления страной…

— Моисей БородаЯ найду

Первую встречу с тобой я запомнил на всю жизнь. Я даже запомнил день, когда это случилось. Пятнадцатого октября сорокового года, спустя несколько дней после того, как твоё подлое правительство разрешило интернировать евреев-иностранцев…

В этот день мы с матерью вышли из дома купить продуктов. Отец боялся выйти на улицу, чтобы не быть немедленно задержанным. К мужчинам было особенно жестокое отношение — ты это хорошо знаешь, Делорж. …Ну да, откуда тебе знать, ты же ведь… Хватит, Делорж, я уже один раз сказал тебе: хватит!

В тот момент, когда мы выходили, из соседнего дома вышла женщина с двумя детьми — девочкой — ей было, наверное, лет пять — и совсем маленьким мальчиком, которого она держала на руках. Они шли нам навстречу. Достаточно было одного взгляда, чтобы увидеть, с каким обожанием женщина относилась к своим детям. Мы с матерью залюбовались ею, она, поравнявшись с нами, поздоровалась и прошла с детьми дальше. И в этот момент я услышал, как кто-то сзади громко, явно желая быть услышанным, произнёс: Regarde cette salope juive comme elle s’accroche à ses mioches.

Я обернулся. Сзади стояли двое. Один ещё показывал рукой на женщину, и я понял, что слова, которые я услышал, произнёс он. Это был ты, Делорж. Ты. Я навсегда запомнил твою улыбку. Улыбку победителя. Хозяина. Указывающего рукой на жертву. Ты уже тогда видел себя таким…

— Элла ГрайферМир меняется

При описании исторических процессов главная проблема — с чего начать? Они же друг в друга перетекают, не поймешь, где кончается полиция и где начинается Беня… Но от сотворения мира начинать все-таки не хочется, давайте лучше оттолкнемся от одного значимого произведения: «Протоколов сионских мудрецов».

Дело в том, что любой антисемитский пасквиль содержит, как минимум, два момента истины: Обозначение некоторой проблемы, что в данный момент всерьез беспокоит данное антисемитское общество, и признание, что справиться с ней оно не может. Обвиняют ли нас в отравлении колодцев — можете быть уверены, что экскременты больных просачиваются под землю, через питьевую воду заражая здоровых, эпидемия ширится и крепнет. Идут ли слухи о краже гостий с целью издевательства над ними — значит, добрые христиане в массовом порядке растаскивают причастие для использования в колдовских обрядах. Организуется ли дело Дрейфуса — это знак, что готовится большая война, по Европе распространяется шпионаж и шпиономания. И дело Бейлиса тоже отнюдь не случайно совпадает по времени с разговорами о человеческих жертвоприношениях среди русских сектантов… В “Протоколах” таких проблем отмечено, строго говоря, две, но они (как правильно подозревает автор) очень тесно взаимосвязаны: вопрос о мировом господстве и распад западного общества.

Глобализация, т.е. экономическое объединение мира, неизбежно ставит вопрос об объединении политическом, а прогресс науки и техники услужливо подсовывает инструменты для выяснения, кто у нас тут самый крутой. Вокруг него вертятся обе мировые войны, “мировое господство” является объявленной целью тоталитарных идеологий — коммунизма, нацизма, а теперь еще и исламизма. Лига наций и ООН — две (заведомо неудачных) попытки раздела сфер влияния, т.е. компромисса между претендентами на трон всемирного самодержца. Прорыв в глобальный мир совершила, бесспорно, западная цивилизация, но, похоже, капитально на этом надорвалась, и травмы ее, как говорят медики, “несовместимы с жизнью”…

— Элла ГрайферМиф о мифе

«Научное» мышление можно обозначить известным изречением: «Платон мне друг, но истина дороже». По умолчанию предполагается, что истина — нечто существующее независимо от нас, мы с другом Платоном ее ищем, каждый своим путем, и наконец, рождаем в споре и обретаем единство, соглашаясь, что вот это она и есть.

Другой тип мышления, описанный Иосифом Флавием, исходит из того, что истина, конечно же, от нас независима и существует объективно, но… своим умом нам никак ее не добыть, ее можно только получить как Откровение свыше, причем, Откровение никогда не дается отдельному индивиду. Пророк — не более чем передаточная инстанция, избранная, чтобы донести истину до сообщества, сделать основой или частью соответствующей культуры. Выбор между другом и истиной — сапоги всмятку, потому что она же и есть основа нашего единства, того, что делает нас друзьями, искать и добывать ее не надо — она дана изначально.

Такое мышление связывают обыкновенно, с религией, но это не совсем точно. Религия бывает и католической теологией, и иудейским талмудом, т.е. в ней имеются области с достаточно «научным» образом мыслей, с другой стороны, как мы вскоре убедимся, «ненаучное» мышление является господствующим и в совсем нерелигиозных областях, так что давайте назовем его иначе. Назовем это мышление «мифологическим» и отметим, что свойственно оно, на самом деле, всем двуногим прямоходящим, не исключая и тех, кто в определенных областях мыслит вполне научно. Потому что ни расщепление атома, ни полеты на Марс не могут удовлетворить психологическую потребность в стабильности, в ощущении, что вокруг свои, с которыми можно общаться, не боясь расслабиться. Чтобы нормально существовать в этом мире, человек должен чувствовать (не думать, а чувствовать — что не одно и то же!), что это — тот самый мир, в котором благополучно жили его предки и — есть основания надеяться — будут жить его потомки.

Понятно, какую страшную опасность представляет для этого ощущения то, что раньше именовалось «ересью» — угроза не только (и не столько!) теоретической истине, сколько практическому сотрудничеству, взаимоотношениям внутри сообщества, общепринятым правилам игры, без которых каждый попросту не знает, чего ожидать ему от ближнего и чего ближний ждет от него. Неудивительно, что за подобные преступления во время оно сжигали на костре!..

— Юрий МанинДинамическая функциональная асимметрия полушарий головного мозга как цивилизационный фактор

Математика, в отличие от других дисциплин, по-видимому, не имеет внеположного ей объекта изучения. Эту точку зрения можно оспаривать (следуя долгой традиции платонизма), или же трактовать математику как психологический и культурный феномен, демонстрирующий ряд необычных и очень интересных свойств. (Последний подход привел, в частности, к возникновению истории «этноматематик»).

Я вкратце разовью здесь точку зрения, согласно которой на личностном уровне математическая интуиция, как первичная, так и тренированная, работает в трех основных модальностях, которые я назовупространственной, языковой и операционной…

Дихотомия язык/пространство была одной из центральных в изучении функциональной асимметрии полушарий. Когда подчеркивается ее математический аспект, часто говорят об оппозиции дискретное/непрерывное или алгебра/геометрия (топология). Эмоциональные коннотации последней оппозиции часто выходят на поверхность. (Полусерьезная) шутка Германа Вейля «В душе каждого математика сегодня ангел топологии борется с демоном алгебры» хорошо их суммирует. Неявно она отсылает также к очень серьезной в Средние века ассоциацией алгебры с «дьявольской» мусульманской наукой о числах…

Разделение математики на Геометрию и Алгебру, к которым в начале современной эпохи присоединился Анализ, можно рассматривать как коррелят в масштабе всей европейской цивилизации той трихотомии, которая на личностном уровне была предложена выше.

Меньше внимания обращено на то обстоятельство, что даже в масштабе цивилизации, в различные исторические периоды одна из трех модальностей математической интуиции (или их пара) может доминировать и в свою очередь определять, как воспринимаются и изучаются основные математические абстракции…

Декабрь 2013 — СтаринаСемь искусствМастерская

— Анатолий КлёсовНе выходили наши предки из Африки

С огорчением читаю сочинения на исторические и лингвистические темы в «Заметках», в «Мастерской» и прочих источниках «У Берковича», где авторы, нимало не задумываясь, выдают клише про «выход человека из Африки», про то, что неандерталец — наш якобы предок, и что в нас якобы доля его генома, что «денисовец» якобы оставил свои гены у меланезийцев.

Мне скажут — ну так же это было опубликовано в академической литературе. Что, мол, вы от нас хотите, мы не можем все проверять независимыми методами.

Не можете, согласен. Хотя желательно разбираться самим, раз об этом пишете. Не можете разобраться — не надо об этом писать, не так ли?

Ведь это драма, если разобраться. Если не трагедия. Пекутся произведения, претендующие на якобы научную значимость, в них суется всяческий мусор, а зачем? Ну пишите то, в чем САМИ разобрались. А не разобрались — то зачем? Зачем эти «Рабинович напел»? Или пусть будет «Сидоров напел», разницы нет.

Этот очерк ниже — не столько про пресловутый и неверный «выход из Африки» наших предков. Не выходили они из Африки, и об этом пойдет здесь речь. На самом деле вопрос этот третьестепенный, и мало кого по сути касается. Речь о другом, значительно более важном, на мой взгляд. Речь о том, до чего дошла «наука», которой стал заправлять «консенсус», которого на самом деле нет, но который агрессивно провозглашается. Речь о том, как двадцать с лишним лет людям промывают мозги про «выход из Африки», без каких-либо минимальных доказательств, а исключительно на манипулированиях, подгонках под желательный ответ. Почему он желательный — это отдельный вопрос. Об этом тоже будет в моем очерке…

— Борис ТененбаумМуссолини. Главы из новой книги

Про участие Муссолини в Великой Войне писалось по-разному — мы еще поговорим на эту тему — но осенью 1915 его уход в армию никем особо не воспевался. Патриот выполнил свой долг, вот и все. В 32 года резервист Бенито Муссолини снова стал солдатом, и службу нес бодро и исправно — скоро его произвели в капралы. Дальше, однако, наметился служебный тупик — с офицерскими курсами как-то не сложилось. Сам-то он был уверен, что ему чинили препятствия ввиду его известности в народе — но, скорее всего, дело обстояло куда прозаичней.

Армейская бюрократия работала примерно так же, как и все остальное в Италии — плохо и медленно. Вникать в перемены взглядов тех или иных редакторов времени не было, a в полицейских картотеках Муссолини числился злостным социалистом-агитатором.

Hу, вероятно, и рассудили, что он — неподходящий материал для получения офицерского звания.

Как бы то ни было — но капрал Муссолини честно тянул фронтовую лямку. Подвигов, за которые получал Железные Кресты ефрейтор Адольф Гитлер, Муссолини не совершал, но — пресловутых “… тягот военной службы …” наелся досыта…

— Владимир ЯнкелевичОсколки (продолжение 12)

… «Бриннер» — «как много в этом звуке для сердца» того, кто в начале 60-х смотрел «Великолепную семерку».

Как мы подражали Крису, какая была походка, а как он выхватывал кольт… Потом «хороших парней с кольтами» стало очень много, но все это уже было не то, Юл Биннер, внук Юлия Бринера, родившийся во Владивостоке — он был кумиром.

Юлий Иванович Бринер умер в 1920 году и был похоронен в фамильном склепе жены в Сидими, а его семье в 1931 г. пришлось бежать из Приморья на английском пароходе. Так как их искали, Бринеры ждали в открытом море несколько часов. Таким образом семья Бринеров попала в Харбин, где уже были открыты филиалы отцовских фирм и можно было продолжить работать. Из Харбина в 1934 году семья Бринеров перебралась в Париж, что их и спасло.

Мы идем по узкой тропинке. Кругом — уссурийская тайга, лес, сопки. И вдруг, как-то неожиданно в распадке — дорические колонны, греческий ордер — склеп Бриннеров. Над его разрушением упорно трудились «благодарные потомки», останки из склепа выбросили, но сам склеп оказался крепким и дожил до наших дней…

— Владимир Янкелевич: Некоторые сведения о евреях Дальнего Востока, Японии и Китая, найденные благодаря сидуру из Кобэ, писем из Калифорнии и личному любопытству

Начать эту историю нужно с Джейкоба Шиффа, американского банкира, президента банкирского дома «Кун-Леб», выпустившего в 1904 году на мировые рынки облигации в пользу Японии на сумму 200 млн. долларов. Сумма для того времени была огромная, составившая половину всех японских займов за границей, и предназначена она была для финансовой помощи японскому военному флоту на ведение русско-японской войны.

Почему же американский финансист стал заниматься выпуском облигаций военного займа в пользу Японии?

Для Шиффа это стало естественным следствием погромной политики России. Кишиневский погром 1903 года просто потряс его и вызвал ненависть к царскому правительству. Ярость искала выхода, искала и нашла в помощи Японии.

После победы еврей-финансист стал героем Японии, его наградили орденом Священного Сокровища и Орденом Восходящего Солнца за вклад в победу, а император Мейдзи пригласил его к себе на завтрак.

Как бы то ни было, помощь Шиффа создала у японцев твердое мнение о профессионализме евреев в бизнесе, об их финансовой силе, контролирующей мировой финансовый рынок, что во многом определило отношение и к еврейской общине Харбина.

Вот тут и появился план «Фугу»…

— Евгения КравчикНа крыльях — в историю израильской авиации

27 декабря исполнится 100 лет с момента первой посадки самолета в Эрец-Исраэль.

— Французский аэроклуб инициировал первый в истории всемирного воздухоплавания перелет из Парижа в Каир, — рассказывает Дан Мокеди, основатель Музея истории израильской авиации — авиа-галереи, расположенной в окрестностях Хадеры в заповеднике Хоф ха-Боним. — В соревнованиях участвовали три экипажа. Пилоту, который первым совершит посадку в Каире, был обещан приз размером полмиллиона франков.

Победителем стал 32-летний француз Жюль Ведрин. Свой перелет он совершил ровно через 10 лет и 10 дней после того, как братья Райт впервые в истории человечества преодолели земное притяжение и поднялись в небо.

Жюль Ведрин, однако, совершил вынужденную посадку…

Трудно поверить, но в музее на Хоф ха-Боним экспонируется двигатель и винт одного из самолетов, построенных в начале 20-го века!..

— Игорь ЕфимовКрасота спасёт мир?

Торговля произведениями искусства превратилась в самую азартную игру нашего времени. На картине, романе, песне, кинофильме можно сорвать такой выигрыш, какого не выкинет никакая рулетка. Ну, а проигрыши? Они, как всегда, остаются на долю художника. Он ставит на кон свою жизнь и с удивлением проигрывает.

Мы прощаем художнику успех и богатство, потому что сами их даруем, сами отнимаем. Но простить ему изначальное богатство чувств мы не сможем никогда.

В произведении искусства человек ищет не совершенства, а узнавания.

Принято ругать каноны в искусстве за то, что они якобы лишают художника творческой свободы. Но при этом забывают, что канон избавляет художника от стыда за собственные приёмы. «Не я пытаюсь покрасоваться — таков заведённый веками лад и строй». Не благодаря ли канонам таким достоинством пронизаны египетские барельефы, греческие вазы, итальянские фрески, русские иконы?

В юности богатство собственной души, вдруг открывшееся художнику, кажется неисчерпаемым. Он кидается разрабатывать эту золотоносную шахту упоённо и безоглядно. Но в середине жизни неожиданно доходит до дна, и лопата начинает скрести камень. Это и называется творческий кризис.

— Мина ПолянскаяПролитые чернила. Фридрих Горенштейн

В конце 1996 года Горенштейн задумал роман-детектив о браконьерской добыче и контрабанде черной осетровой икры в устье Волги. Он полагал, что там действуют мощные мафиозные структуры и не сомневался, что район Астрахани — Клондайк не только для криминального элемента, но и для «криминального» писателя, автора детективов. (Писателей-детективистов, которых появилось огромное множество, Фридрих тоже считал мафиозной структурой.) «Вот увидите, — говорил он, — скоро там появится Маринина!»

Горенштейн говорил: «Вы знаете, как добывается эта икра? Браконьеры вылавливают перед нерестом этих осетров, вспарывают им живот, достают икру, а рыбу выкидывают».

Надо сказать, что даже просто произнести эти слова о вспарывании живота у осетра ему было мучительно трудно. Фридрих не читал книг и не смотрел фильмов, в которых убивают животных. Животных он любил всех без исключения, даже лягушек. «Давно я не видел лягушек», — говорил он нам с грустью во время поездок за город на нашем стареньком «фольксвагене». Мы даже как-то искали их, но не нашли.Горенштейн не стал читать «Моби Дика» Мелвилла только потому, что там «травят» кита. И как я ни уверяла его, что в книге кит вовсе и не кит, а нечто совсем другое, кит-оборотень, белый призрак и, возможно, само воплощение зла или карающая рука в оболочке кита, он не согласился с моей трактовкой романа, упрямо повторяя: «Там травят кита, а если Мелвилл подразумевал не кита, а некую другую силу, то нужно было придумать другую «оболочку», другой символ». «Но ведь в таком случае вы пропустите великий роман, он пройдет мимо вас», — настаивала я. Он ответил: «Иногда полезно чего-нибудь не прочитать и не знать! Невежество в сочинительстве может быть даже полезным, если оно озарено яркой игрой выдумки». После того, как умер любимый кот Крис, Горенштейн некоторое время вообще ничего не писал…

— Шуламит ШалитКороль клейзмеров Дэйв Таррас (1897-1989)

Давид родился в семье музыкантов за три года до прихода ХХ века и прожил почти целый век — умер за десять лет до начала века ХХI. «Мой дед был скрипач, — вспоминает он (до конца жизни Дэйв говорил с еврейским акцентом и еврейской интонацией), — да, он был бедный человек, но он был грандиозный бадхен (свадебный скоморох, поэт и музыкант). И мой отец, и братья, и кузены — музыканты. Не все, но большинство из них образованные люди, профессиональные музыканты!

Один из моих братьев работал концертмейстером в филармонии, играл в Ленинграде в симфоническом оркестре. А мой дядя, который скрипач, был одним из величайших музыкантов. Родом мы из Теплика, это на Украине. Потом уже в Терновку перебрались. Так мой дядя играл для самого графа Потоцкого. Вызывает его вельможный граф и говорит: пойди в лес (лес его собственный!), выбери себе поляну и строй себе дом. Где пожелает, значит. И стройматериала, сколько надо, пусть себе возьмёт. Персонально для него играл дядя. И знаете, он таки построил дом, равного которому не было во всём Теплике».

Шутником был Давид или верил, что это правда?

Так или иначе, занятие музыкой было традицией в семье Таррасов на протяжении нескольких поколений, как и в семьях других клезмеров…

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Напечатано на Портале: Победители конкурса «Автор года 2013». Дайджест

  1. Пушкин сказал как-то, что один уж план дантовского ада есть художественное произведение высокого уровня При всей разнице в весовых категориях данный дайджест напомнил мне сказанное классиком: даже простое перечисление вроде бы отдельных работ, сделанных самыми разными авторами создает эффект художественного произведения.

Обсуждение закрыто.