Владимир Майбурд

 

На картошку

Долгое время я пытался ответить на вопрос: чем объяснить разницу между человеком с Запада и жителем страны победившего социализма? Их отличали не только одежда и поведение, но и менталитет. Безусловно, на всем этом сказывался образ жизни. А какова была жизнь советских людей?

Годы военного коммунизма, разгром НЭПа, период сталинских репрессий, изнуряющие «пятилетки за четыре года»,бесправные колхозники, работающие за мифические «трудодни»…

Величайшим испытанием явилась война 1941-1945 гг. Бездарные генералы телами миллионов солдат остановили нацистов, и, совместно с союзниками, победили. Но жизнь к лучшему не изменилась…

После смерти Сталина, этого восточного сатрапа, чудовищного палача, истребивсего лучшую часть интеллигенции, опытных военных, державшего всю страну в страхе — народ впал в состояние оцепенения. Хрущевская оттепель продолжалась недолго. Желание «догнать и перегнать Америку» превратилось в паталогию. Увидев, как выращивают в южных штатах кукурузу, Хрущев приказал засеять кукурузой всю страну, даже северные края — Мурманск, Вологду и т.д. Это должно было привести Советский Союз в эпоху коммунизма уже к 1980 году! Конечно, это, как и другие сумасбродные идеи, кончилось ничем…

В период царствования Брежнева страна очутилась в состоянии полнейчей стагнации. Воровство и коррупция достигли высшей точки — а он продолжал смачно целоваться с каждым, кто прибывал с визитом — Хоннекер, Арафат — ему было все равно…

Менялись правители, но их смена не приносила ничего нового. Молодой Горбачев был относительно смелее его предшественников. Он пытался что-то изманить, так как чувствовал,  что многое  уже неладно «в датском королевстве». Но его перестройка как будто подтолкнула с горы автобус без тормозов. Несмтря на отчаянные, как путч ГКЧП, попытки спасти режим, Советы рухнули. Пришел к власти Ельцин. И наступил период  разнузданного, «звериного» капитализма — худшая из всех его разновидностей…

Возможно, имеются более обоснованные теории, объясняющие сущность советской ментальности. Я же хочу рассказать о нескольких примерах одного из ее характерных проявлений — особой и убежденной глупости. Все очевидцы помнят, как во время телемоста СССР — США некая патриотка, защищая нравственную чистоту своей страны заявила, что «в СССР секса нет!» — высказывание,  взбудоражившее умы западных ученых, не ведавших, что есть иные способы продолжения рода человеческого…

Но глупость эта проявлялась не только в помпезных заявлениях, но и вповседневной нашей жизни.

В Министерстве здравоохранения Латвийской ССР работал единственный — элитный — еврей. Он был посредственным стоматологом, но настоящим ассом в бухгалтерии, поэтому и был ответственным за всякого рода стоматологические отчетности. Конечно, еврей всегда должен бежать впереди паровоза. Он изобрел особую отчетность — вычисление хронометража различных стоматологических процедур. Подготовка , пломбирование и любая другая операция получали выражение во времени. Это означало, что врач , вместо того чтобы заниаться своим делом, должен был засекать время, и в конце месяца провести конец недели за мучителным перемножением зубодробительных цифр (0.0158 х 0.2089, 3.86:16/5 и т.п.)

Стоматологи, как видно , не отличались большой любовью к математике, да и арифметику учили на бытовом уровне много лет назад. Во всех поликлиниках врачи взвыли. Это продолжалось почти год, после чего отчетности вдруг исчезли, и никто так и не узнал, для чего это было кому-то нужно. Кроме, конечно, министерского бюрократа, который «оправдал» свою высокую зарплату, да еще и получил премию по соцсоревнованию. За что?

В 70х-80х годах прошлого века райкомы и обкомы партии,  симулируя деятельность, ежегодно снимали с работы в городах целые коллективы  и направляли их в помощь колхозам — собирать урожай. Неужели урожаи в те времена были столь обильны, что колхозники были не в состоянии убрать их сами? Да нет, просто колхозники были больше заняты своими приусадебными участками, овощами и фруктами с которых торговали потом на рынках — жить-то надо…

На помощь колхозникам посылали студентов, профессуру, научных сотрудников, рабочих и инженеров с заводов, целые конструкторские бюро в полном составе. Гуманность проявляли к консерваториям, к врачам, к беременным жезщинам. Но, как всегда, случаются исключения из правил.

Третьим главврачом в моей тридцатилетней практике была Майя Юльевна Осипян — чистокровная латышка. Одним из ее мужей был красавец-армянин — известный художник. Хотя они быстро развелись, фамилию она оставила — это должно было подчеркивать ее интернациональное самосознание. Однако, в конце 80-х она оперативно сменила фамилию на Залите (Солнышко). Выглядела она прекрасно, много моложе своего бальзаковского возраста. Природа наградила ее не только красотой, но и острым практичным умом. Поэтому она вступила в партию, усвоила на высшем уровне партийно-советскую реторику, и любила выступать с патриотическими речами на отличном русском с легким акцентом. Естественно, ее каръера продвигалась стремительно, в райкоме ее любили, некоторые даже очень. Многие, конечно, завидовали ее победоносному шествию — появились враги, начались пересуды.

Одним из результатов этих интриг явилось неожиданное распоряжение: выделить группу из 40 человек в помощь колхозу «Саркана Звайзгне» («Красная Звезда»).

К пятнице была создана группа — 35 человек: 11 врачей — включая и меня, 12 техников и 12 медсестер. В день отъезда мы все работали в одну смену и только 3 часа. После этого погрузились в автобус и отбыли. Многие ехали с удовольствием,  в частности, наш парторг Рожкин, присланый к нам райкомом после демобилизации из гарнизонной больницы. Добродушный человек, большой любитель веселой кампании с обильными возлияниями.

Неизвестно по чьей команде, но каждый участник поездки позаботился захватить с собой как минимум одну бутылку горячительного. Через часа полтора езды, мы прибыли в назначенный колхоз. Встретили нас очень радушно, и разместили в риге – сарае,  где хранилось сено. На этом свежем пахучем сене расстелили все, что нашлось в колхозе — брезент, мешковину и прочее.

После того, как мы отдохнули с дороги, нас пригласили на ужин. Недалеко от риги, на полянке,  накрыли столы. Такого изобилия мы не видывали: свежайший творог, бекон, салаты, подовой хлеб только из печи, яичница в два пальца толщиной… Но и мы не ударили в грязь лицом. При виде лишь части бутылок, радость колхозного начальства удвоилась. Ужин длился несколько часов.

  Председатель, бригадир и рядовые колхозники, все — «горячие латышские парни» — произносили тосты с кавказким темпераментом. Когда мы спели по-латышски «Кур ту теци, гаилис ман?» (народная песня про петушка) — некоторые из них, по-моему, прослезились.

С соседнего хутора пригласили гармониста. Начались танцы. В гости пришла молодежь со всей округи. Танцевал стар и млад. Такой вольницы тут давно уже никто не мог вспомнить. В танцах этих выражались и радость, и горе, и счастье, и грех!

К полуночи разбрелись кто куда. Мы пошли (или приползли) на наш сеновал.Но недолго длился наш отдых. Не успели мы уснуть, как к нам заявились гости. Что происходило в риге в продолжение ночи  мне вспомнить трудно, но визг и смех не давали уснуть до утра.

Проснулись мы около десяти. Проснуться — проснулись, но были ли мы работоспособны — это вопрос. Однако, нас немедленно пригласили на завтрак. Меню было похоже на вчерашний ужин, но добавилась «путра» — национальная молочная каша.

После завтрака, наконец, пошли на поле. Поле было в получасе ходьбы. Пока шли, все небо заволокло тучами, и, только мы подошли к месту — хлынул ливень. Пока мы бежали до нашего сарая, промокли насквозь. Обсушились, отдохнули — и подошло время обеда! К обычному меню добавились первые блюда и десерт — какие-то ватрушки с очень вкусной начинкой. Обед плавно перешел в ужин. Танцевать в тот вечер было невозможно, так как дождь лил без перерыва. Поэтому легли спать рано. Под звуки дождя, на свежем сене, все уснули ,как младенцы. И действительно — выспались мы на славу.

В воскресенье погода не улучшилась. Надежда выполнить социалистический долг таяла с каждым часом. После завтрака председатель, взглянув на небо, решил, что пора и честь знать. Напитки кончились. Наступило похмелье. Около полудня мы тепло попрощались с нашими новыми друзьями и отбыли домой.

Вскоре после этого, на общем собрании  выступил наш парторг Рожкин и доложил об успехах коллектива поликлиники. В частности он сказал, что поликлиника принимает активное участие в общественной жизни. Как пример он привел нашу неоценимую помощь колхозу «Саркана Звайгзне» в сборе урожая картофеля. Председатель колхоза, как выяснилось, выразил сердечную благодарность коллективу… Парторг Рожкин был человеком смелым, честным и с богатой фантазией — настоящий коммунист!