Чем-то все они похожи — рослые, тяжеловесные, с квадратными плечами и бычьими затылками. Обнаженные до пояса торсы покрыты синими татуировками. Чего там только не увидишь! Русалки в когтях у орла и плещущиеся в море, распятый Христос, Сталин со звездой генералиссимуса, он же с трубкой в руке, Ленин и Сталин в профиль… (далее…)
Сообщения с тегами Марк Шехтман
Марк Шехтман: Родной завод
Чем-то все они похожи — рослые, тяжеловесные, с квадратными плечами и бычьими затылками. Обнаженные до пояса торсы покрыты синими татуировками. Чего там только не увидишь! Русалки в когтях у орла и плещущиеся в море, распятый Христос, Сталин со звездой генералиссимуса, он же с трубкой в руке, Ленин и Сталин в профиль… (далее…)
Марк Шехтман: Два рассказа
Утром я набрал опавших сухих веток, развел костер и повесил котелок с водой для чая. Где-то поблизости послышался шум мотора, музыка. Я оглянулся и увидел милиционера. «Вы, ребята, залейте-ка побыстрее костер, а то будут неприятности», — сказал он. «Какие неприятности? Мы не обломали ни одной даже самой маленькой веточки?» (далее…)
Марк Шехтман: Коля
Он был из тех, о ком говорили: «с таким не страшно попасть в окружение или пойти в разведку». Надежный, всегда готовый прийти на помощь, он никогда не отворачивался от тех, кому не повезло. Деcять лет мы проработали вместе, и все это время я чувствовал рядом его крепкое, дружеское плечо. (далее…)
Марк Шехтман: Рассказы
Площадь за Лубянкой была пуста. Синий дым выхлопа еще стелился в неподвижном воздухе над асфальтом, а запах бензина чувствовался на противоположной стороне Сретенки. Только теперь я почувствовал страх: мертвенная пустота внезапно обезлюдевшей площади пугала больше, чем толпа и скопище тяжелых армейских грузовиков. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Окончание
Доклад Хрущева, разоблачивший преступления Сталина, ошеломил всех. Даже мне стало казаться, что теперь жизнь пойдет по-другому. Но после опубликования восторги несколько поубавились… Вторжение в попытавшуюся освободиться Венгрию окончательно похоронило слабые надежды. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Голоса дикторов стали мягче, теплее. По-прежнему пусты были полки в магазинах, но произошла какая-то необъяснимая перемена в психологии. Ослаб повисший над каждым многотонный пресс истеричной пропаганды, очистился воздух, стало легче дышать, и народ еще подсознательно почувствовал наступающие перемены. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Для охлаждения тонких, как иголка, сверл выдают спирт, но это не помогает, и вместе с обломком дорогого сверла почти половина деталей выбрасывается. Большую часть спирта употребляют перед обедом, аромат остается в помещении до конца дня. С этого и началось знакомство с участком. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
В общем, что хотел — получил, да только не совсем так. Но бывало, что мечта осуществлялась полностью. Жизнь решала за меня сама и нередко предоставляла еще одну возможность выбрать предназначенное судьбой. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Простонародный вальс-ширпотреб выглядел на экране так: под волны искусственного смеха, в дожде конфетти и лентах серпантина кружатся сияющие оптимисты и оптимистки. Словно уже за порогом светлого будущего светятся счастьем их слащавые физиономии, которые всегда показывали крупным планом. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Почти сутки тащился к Москве эшелон. Часами держали на запасных путях сортировочных и разъездов. И вот наконец Москва, но выгрузили нас не на вокзале, а у черта на куличках, в конце гигантской станции Москва Сортировочная, и оттуда шли километр по стрелкам и шпалам, пока не выбрались на шоссе к трамваю. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Дымчатому, пастельному Розенкранцу в праздники полагалась порция валерианки. Я выливал на пол несколько капель и, наблюдая за реакцией, наслаждался не меньше, чем Розенкранц. Он скакал по стенам, опрокидывая стулья, кругами носился по комнате, сладострастно извивался на полу, замирал и вдруг начинал кувыркаться. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Как я закончил первый курс — останется загадкой на всю жизнь. Шел второй послевоенный, 1947-й год. Большинство студентов — фронтовики, только начавшие искать свое место в жизни. Не до учебы им было. Царившая в институте атмосфера свободы, вседозволенности охватила и вчерашних школьников, вроде меня. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Кишащие ворьем послевоенные рынки превратились в толкучки, где продавалось все на свете: одежда, обувь, продукты из американских посылок, навезенные из Германии «трофеи», поставляемые местными артелями изделия сомнительного качества и целое море поношенного тряпья, искореженной обуви, старой посуды… (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Мы в Москве. Москвичей шумно встречали, и, едва успев попрощаться, они разъехались. Нас и еще две семьи из Белоруссии встречать было некому, да и не спешили в заколоченную, выстывшую комнату на окраине Москвы, где нет ни света, ни радио, ни дров, ни воды. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Одет элегантно: кепи с длинным козырьком, галстук-бабочка, отглажены в стрелку брюки, начищены до блеска остроносые, на тонкой подошве ботинки. Только не для уральской зимы все это. Зимней шапки у него не было, и под кепи он надевал специальные наушники. Вид его приводил местных жителей в неописуемый восторг. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания. Продолжен...
Мы часами простаивали у открытой двери вагона. Жанну нель-зя было назвать красивой, но при характерной еврейской внешности она обладала каким-то нездешним шармом. Несколько раз, когда все спали, мы, упираясь носами, неумело целовались и за две недели успели много рассказать друг другу. (далее…)
Марк Шехтман: Воспоминания
Бомбежки начинались в 10.00. Всех погнали в метро. В бурлящей толпе мы потеряли друг друга. Я поджал ноги (так, по крайней мере, не отдавят), и меня понесло вниз по лестнице: метро на Комсомольской площади без эскалаторов. Внизу было свободнее, я спустился с перрона и ждал отца в самом начале туннеля. (далее…)
Марк Шехтман: Лида
Только об одном думала сейчас Лида: «Хоть бы не проснулась. Хоть бы дала мне спокойно уйти…» Она оглянулась: дочь спала. Лида наклонилась и, едва коснувшись губами, поцеловала девочку в лоб. Оля шевельнулась, брови ее страдальчески поднялись, чуть приоткрылся рот, она вздохнула и повернулась на другой бок. (далее…)
Марк Шехтман: Прощание
Уже начался обратный отсчет времени. Город, страна, мир неслись в неизвестность, к катастрофе. И хотя предчувствовали беду, жизнь пока еще текла в привычном, давно установившемся русле в те последние, убывающие с каждым ударом сердца мирные дни. (далее…)
Марк Шехтман: Прогулки по Иерусалиму
На торжественном обеде Монтефиоре оказался рядом с одним аристократом-антисемитом. Тот рассказал, что вернулся из поездки в Японию, которая достопримечательна отсутствием там «свиней и евреев». Монтефиоре тут же ответил: «В таком случае нам с вами надо туда поехать, чтобы восполнить и то, и другое». (далее…)
Марк Шехтман: Мастера своего дела (ка...
Каждый из них живой, узнаваемый и очень смешной… Кроме одного: мудрый «часовщик» грустен. Он с горечью сознает, что с развитием массового производства дигитальных часов его тонкому ремеслу приходит конец… (далее…)
Марк Шехтман: Серенада солнечной доли...
— Я на фронте ногу потерял, чтоб вы, суки, здесь отжирались в тылу! Мусора, падлы легавые… — захрипел он, но продолжить ему не дали: последовал профессиональный удар в челюсть, звякнули медали, и, растянувшись на полу, инвалид затих… (далее…)
Марк Шехтман: Комментарии к джазу
В детстве меня пытались приобщить к сообществу скрипачей-вундеркиндов. Не скрою, что и я, тогда еще семилетний, мечтал об этом. Но через год-полтора, случайно услышав джаз из хрипящего патефона соседей, понял, что скрипка не для меня. Любовь к этой музыке из года в год росла и крепла… (далее…)
Марк Шехтман: Точильщик
Раскопали могилы, привезли иностранцев. «Смотрите, — говорят, — что большевики с пленными сделали». Показали, засняли для кино и похоронили обратно. Потом пришли наши, опять раскопали могилы, тоже засняли и свалили все на немцев… И в прошлом году НКВД начал охоту за каждым, кто мог что-то знать о расстрелах. (далее…)
Марк Шехтман: Дрожжи
«Катюшу» сменила какая-то сентиментальная мелодия, за ней последовали «Три танкиста» и «Смело, товарищи, в ногу». На этом солдат исчерпал советский репертуар и перешел на патриотический немецкий. И все время картежники вместе с офицером негромко подпевали и своим и советским песням. (далее…)
Марк Шехтман: Отпуск в Армении. Оконч...
Неужели пограничники опасаются, что кто-то захочет нелегально остаться в СССР и тайком спрыгнет из герметично запломбированного автобуса? Идиотизм происходящего просто потрясающий. Но мы смотрим с завистью. Доживем ли до подобной процедуры? Удастся ли когда-нибудь вырваться из Союза? (далее…)
Марк Шехтман: Отпуск в Армении. Продо...
Вечером с высоты 2000 метров мерцают огни городов араратской долины. Громадным прямоугольником светится Ереван, рядом Эчмиадзин, ближе Аштарак, а на горизонте Октемберян (так ли он сейчас называется?) (далее…)
Марк Шехтман: Отпуск в Армении
Альберт снова наполнил стаканы уже из новой бутылки. Он бегло говорит по-французски, которому научился в Норильске(!), а сейчас практикуется с Аршаком — тот вообще полиглот: английский, иврит, идиш, арабский, французский и, конечно, русский — научился во время своих странствий… (далее…)
Марк Шехтман: Эстер
В середине 20-х годов многие американские фирмы начали строить в России заводы. Сотни инженеров получили выгодные контракты. Среди них был и муж Эстер — Иосиф. (далее…)
Марк Шехтман: Освобожденная Франция, ...
Жаждущему крови простому народу позволили отыграться на тех, с которых и спросить нечего, за кого некому было заступиться. Да ему, скорее всего, серьезных жертв и не нужно было: ведь беззащитную женщину вытащить на улицу намного проще, чем штабного офицера, редактора газеты или чиновника…
(далее…)
Марк Шехтман: Шульгин, Эренбург и дру...
Вскоре черносотенные газеты «Киевлянин» и «Киевские огни» обвинили евреев в стрельбе по добровольческой армии. Три дня пресса нагнетала погромную истерию, публикуя списки домов, из которых якобы стреляли. (далее…)
Марк Шехтман: 1953 год
Ровно через год, 5 марта 1954 года, в кругу самых близких друзей мы провели «торжественно-траурное заседание». Было много тостов, один позаимствовали из сборника древнегреческой эпиграммы-эпитафии: «Да будет земля ему пухом, чтобы собакам было легче его раскопать». (далее…)
Марк Шехтман: Два рассказа
Марк Шехтман
Два рассказа
К 72-й годовшине расстрела в Бабьем Яру
Старик
Мишка уже расстегнул штаны у забора, как Нюмка закричал:
— Отойди! Ты, что, забыл? Здесь же закопали Шкета.
— Ну, закопали, так что?
— Как что? Нельзя на могиле, а то не сойдешь с этого места, так и останешься стоять навсегда.
— Ну, да? Врешь ты все, трепло несчастное! Н [...]
Марк Шехтман: Картины с комментариями
Марк Шехтман
Картины с комментариями
Одесса Бабеля, 1905 год
Одна из оживленных одесских улиц. На афишной тумбе среди реклам и обьявлений царский манифест, о котором тогда распевали такую частушку: «Царь испугался, издал манифест: мертвым — свободу, живых — под арест!» Как и следовало ожидать, закончилась эйфория погромами. Но одесская публик [...]
Марк Шехтман: Вольф
Марк Шехтман
Вольф
Старый Вольф жил один. Это был высокий старик с небольшой круглой серебряной бородкой и совсем еще молодыми серыми глазами. Давно уже умерла Соня, один за другим уехали сыновья, и шумный, когда-то веселый дом опустел. Руки Вольфа ослабли и огрубели, и все больше ныло по утрам старое, уставшее его сердце. Прощаясь, младший, [...]
Марк Шехтман: День Победы
Марк Шехтман
День Победы
Шли последние дни войны. Германия сотрясалась в агонии. 29-го апреля американцы и русские встретились на Эльбе. 30-го застрелился Гитлер. 1-го мая в Москве отменили комендантский час и затемнение. На следующий день пал Берлин. Как во сне пролетела еще неделя, и наступил долгожданный День. Хотя никаких официальных сооб [...]
Марк Шехтман: Колечко
Марк Шехтман
Колечко
Старый пруд так зарос камышом и осокой, что рыбу брать сетью давно не пытались. Не раз собирались открыть полусгнивший шлюз, да из-за проливных дождей откладывали, и дотянули до конца октября, когда погода установилась и обманчивое солнце вновь согрело облетевшие окрестные леса. В синем осеннем небе заблестели серебряные [...]
Свежие комментарии