Возвращаясь к Руфайзену. Дискуссия за виртуальным круглым столом

Loading

Шутники говорят, что там, где беседуют два еврея, есть по крайней мере три мнения. За нашим «виртуальным круглым столом» собралось больше двух евреев, но если попытаться подвести всё-таки итог, то окажется, что особого противостояния во мнениях не наблюдается, но прослеживается два подхода к восприятию О. Руфайзена.

Возвращаясь к Руфайзену

Дискуссия за виртуальным круглым столом

Предисловие, послесловие и редактирование Леонида Комиссаренко

В мае 2011 года в журнале «7 искусств» началась серия публикаций Сэма Ружанского и Леонида Комиссаренко по роману Л. Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». Постепенно в фокусе публикаций оказался прообраз главного героя романа — Освальд Руфайзен. Большинство материалов цикла достаточно оживлённо комментировались, выявив неоднозначную оценку как романа и его литературного героя, так и личности реального Руфайзена.

В 2013 году, с января по июль в журнал-газете «Мастерская» печатался журнальный вариант «Автобиографии Освальда Руфайзена» в переводе с польского Виллена Калиновского.

Наконец, в февральском номере «Заметок по еврейской истории» опубликовано эссе «Отец Даниэль. Вымысел и действительность. Особое мнение», но уже за подписью только одного из соавторов.

Здесь мы публикуем дискуссию за виртуальным круглым столом, составленную как из комментариев под упомянутой выше статьи, так и из личной переписки (разрешения на публикацию от всех авторов писем, разумеется, получены).

Участники дискуссии: Леонид Комиссаренко, Владимир Янкелевич, Игорь Юдович, Самуил, Марк Фукс, Борис Дынин, Элиэзер Рабинович, Юлий Герцман, Виктор Шевелёв.

Владимир Янкелевич:

Могу сказать, что написано хорошо, читается. Но складывается ощущение политики двойных стандартов по отношению к вашему герою. Это же не книга Тененбаума «Муссолини», где герой — объект исследования. Вы, на мой взгляд, выбрали героя с состраданием и пиететом.

Авторская позиция ваша какая-то расплывчатая: вот, кажется, что вроде и сказали, но вот, все же, и не сказали… Так вот, мой вопрос простой — что должен сделать или высказать человек, чтобы считаться подлецом? Я бы не хотел, чтобы вопрос относился исключительно к Руфайзену, он важен и сам по себе.

Я не хочу делать подробного разбора публикации, это неблагодарная работа, тем более, что ваше отношение к герою эссэ все равно не изменится. Личность Руфайзена для многих неоднозначна (не для меня). Вот некоторые пометки.

1. Сначала цитата: «…Элишева: «Он опасался, что коллаборационисты будут тотчас русскими убиты». И далее о карателе Серафимовиче:

«В любом случае Даниэль ничего против Серафимовича не имел» ….заложенная в его естество беспредельная доброта привела к тому, что не оставила места для ненависти к истребителям его народа!…»

Да, вы пишете, что «Нет, в его сердце пепел не стучал», и так далее. Вы так подходите ко всем или только к нему? Так вот, я повторяю мой простой вопрос — что должен еще сделать или высказать человек, чтобы считаться подлецом?

2. В публикации Руфайзен резко критикует обвинения в антисемитизме, брошенные полякам, заявив:

«Я никогда не говорю о польском антисемитизме, и везде, где только могу, я борюсь с этим, потому что это предрассудки, суеверия (…). Мне кажется, что об антисемитизме говорят не те люди, которые пережили Холокост в Польше,…».

Правильно, не те люди. Те уже говорить не могут. Вы пишете, что «во время войны Руфайзен в Польше не был и, следовательно…» Что это меняет? Ложь, есть ложь, как ее ни перекрашивай. Мой простой вопрос остался тем же.

3. Ещё из той же автобиографии:

«… причина всех несчастий, постигших этот народ, … — все несчастия, постигшие евреев — это Божья кара, но не за отход от Старого Завета, а за неприятие и уход от Иисуса Христа как от Мессии, и эти кары будут длиться до тех пор, пока евреи не признают Мессией Иисуса, сына Марии. О, если бы я знал это раньше! Если бы кто-нибудь близкий, известный и достойный доверия объяснил мне это! Как я был бы счастлив!». И далее: «Со временем исчезло также и чувство неполноценности, в общем, часто гордился тем, что я еврей, не думая о том, какое страшное пятно несёт на себе этот народ».

Леонид, на мой взгляд, так писать о Холокосте и пятне на евреях может либо идиот, либо законченный негодяй. На выбор.

4. И, наконец, самое сложное — решение еврейского вопроса «по Руфайзену». Вы пишете:

«Да, конечно, 20-летним неофитом высказано многое из того, что можно расценить в пользу такой точки зрения. Но следует принять во внимание, что написанное им в монастыре было рассчитано на прочтение спасшей ему жизнь настоятельницей. Однако вся, или почти вся, деятельность в Израиле ничего общего с этими юношескими установками не имела. Он был воспитан сионистом — им и остался».

А вот тут с вами просто невозможно согласиться.

Во-первых, решение еврейского вопроса «по Руфайзену» не означает «по инструкции Руфайзена», но лишь по пути, осуществленному им. Я уважаю право Улицкой, Руфайзена и всех прочих быть кем угодно, хоть православными, хоть мусульманами или буддистами, но не нужно утверждать, что эти евреи не исчезают, как евреи. Каждый из них может это твердить со всей страстью, но не он первый, историю не перепишешь (хотя попытки есть).

Во-вторых, откуда вы, Леонид , смогли узнать, что написанное — не выражение сути, а лишь некая абстракция, «рассчитано на прочтение спасшей ему жизнь настоятельницей». Это ваше утверждение откуда? Этот человек лгал, выгораживая нацистов «из сострадания», а писал на прочтение…? А заявление, что «был воспитан сионистом — им и остался», просто голословное утверждение.

Все справедливо. Садящийся между двух стульев бьется седалищем об землю, которая и поглотит память об этом человеке.

Л. Комиссаренко:

Позволю себе здесь ответить Владимиру на его комментарий к этой статье. Отвечу по сути его замечаний коротко: сам по себе факт публикации и есть выражение моей позиции. Владимир с присущей ему прямотой требует от меня определиться: подлец мой герой или нет? Я в статье от ответа не уклоняюсь, но в чёрно-белой палитре не могу рисовать человека, как ни говори, спасшего более сотни евреев. Лучше всех, мне кажется, это понял Марк [Фукс], с которым мы встретились через час после интервью с Элишевой Хемкер. Попрощался я с ней тогда в смешении чувств — она твердокаменно стояла на белой стороне своего кумира. Столь же однозначно на чёрную сторону стал мой друг, переводивший с польского. Дело дважды доходило до его отказа продолжать работу.

И ещё один момент, джокер Вам, Владимир. Я не решился вставить его в текст статьи. Почему Руфайзен, легко предвидя своё разоблачение, не решился на побег вместе со (следом за) всеми? Для меня ответ ясен: уж слишком комфортно чувствовал он себя в Айнзацкоманде под крылышком почти отца родного Хайна.

Владимир Янкелевич:

Руфайзен мне не интересен. Поверьте, это на самом деле так. Много их, и «имя им легион» (Nomen illis legio). Мне интересно с Вами сблизить позиции.

Давайте вспомним цитату Германа Геринга (цитирую неточно): «В своем министерстве я сам решаю, кто у меня еврей!»

Можете не сомневаться, он при этом спас еврея. Это что, индульгенция?

Вы сами выявили массу вранья вокруг вашего героя. Но подлость не закрывается никакими, возможно (?) положительными деяниями.

Израиль — это дом, созданный для евреев. Дети не обязательно должны жить в родительском доме, но знать, ощущать его наличие крайне важно. Руфайзен же перестал быть евреем в духовном плане, помните: «какое страшное пятно несёт на себе этот народ…», он определяет еврейство по Нюрнбергским рассистким законам — по крови, как Гитлер, но не так, как евреи — по духу.

Игорь Юдович:

Вот это — интересно. Извините, что ухожу от темы. А как быть с теми третьими жителями современного Израиля, кто не по крови и не по духу, а просто за Израиль горло перегрызет? За Израиль, страну проживания, которую они защищали с оружием в войнах, которую сейчас защищают их дети, за которую они без всякого преувеличения костьми лягут. При этом очень далеки от иудаизма, водку пьют, салом закусывают. По маме и папе они — белорусы или вроде того.

Владимир Янкелевич:

Игорь, не делай вид, что ты не понял.

Поддерживающих Израиль и готовых за него перегрызть глотку вполне достаточно среди евангелистов. Они под Закон о возвращении не попадают. Ты с этим согласен?

Ты прав, говоря о своих друзьях-неевреях как патриотах Израиля, но суть в том, что эти люди, приехавшие в Израиль, сделали свой жизненный выбор, не так ли? Именно поэтому они воевали за Израиль, боролись с его врагами, а не выгораживали нацистских преступников. И я как-то сомневаюсь, что они так уж далеки от иудаизма.

Закон о возвращении исключает из права на репатриацию тех, кто сознательно перешел в другую религию. То есть, если человек принял мусульманство, православие или буддизм, то он, в отличие от нерелигиозного, теряет право на возвращение. Не нужно путать религиозность/светскость с сознательным отходом от еврейства. Закон уважает твое право верить/не верить, но уход в чуждую веру — это выбор человека, избравшего для себя иной путь.

Руфайзен обратился с просьбой послать его в Израиль для обращения евреев в христианство (правда, у него ничего не вышло). Ему объяснили, что права на возвращение у него нет, и ему могут дать вид на жительство. Он прославился не только тем, что спасал нацистов от суда, но и тем, что многократными судами в БАГАЦе доказывал, что Закон о возвращении написан неправильно. То есть он боролся с Законом, сохраняющим еврейский характер государства. Я думаю, что объяснять, что такое еврейство по духу, тебе не нужно, это те твои друзья, которых ты описал выше.

Ну и, в заключение, (прочитай мой текст под статьей Леонида) Руфайзен для меня подлец, как и всякий, спасавший нацистов от возмездия. Жизнь — не игра в карты, где одну карту можно покрыть другой, где минус можно компенсировать плюсом.

А потому что грязь есть грязь,
в какой ты цвет ее не крась.

Игорь Юдович:

В Израиль, и это достаточно известно, в лихие ранние 90-е из бывшего СССР попали люди разные, не только неевреи, как супруги евреев (евреек), но и по поддельным документам. Не мне их обвинять, люди спасали себя и своих детей. Эти люди — не евреи и никогда ими не были, ни по папе, ни по маме. Но это был их сознательный выбор, который для них оказался по жизни правильным. Евреями по духу они тоже не стали, свое православие не выпячивают (не уверен, что оно для них что-либо значит), но они обманули закон сначала в СССР, а затем и в Израиле, оказавшись, тем не менее, ценными членами общества и навсегда связавшими с ним свои жизни. Это странная и возможно редкая часть израильского общества. Но я знаю таких людей и их уже взрослых, отсуживших армию детей. Мне просто интересно, заинтересован ли Израиль в таких людях? В тех же самых евангелистах, даже если совсем немногие их них готовы переехать и воевать за Страну. Какие-то нелепые противоречия: евреи по духу и по крови нихрена не хотят идти в армию и даже палец о палец ударить ради защиты страны (как часть хередим), а люди, совершенно к евреям не имеющие отношения, воюют за страну и строят ее.

Закон о Возвращении достаточно противоречив, как мне кажется. Впрочем, как и любой закон. Руфайзен сделал попытку, и весьма основательную, уточнить или откорректировать закон. Это, опять-таки, происходит все время в судах всех нормальных стран. Где-то истец выигрывает, где-то проигрывает. Не надо из этого делать драму. Сама личность Руфайзена тоже не настолько однозначно черная или белая, чтобы я лично стал на чью-либо сторону в вашем споре. Если бы я сегодня жил только благодаря тому, что Руфайзен спас моего дедушку, то для меня он был бы героем. Наверно.

Жизнь — это такая мясорубка…

Владимир Янкелевич:

Игорь, те люди, о которых ты ведешь речь — ОНИ СДЕЛАЛИ СВОЙ ВЫБОР!

В любой стране есть те, кто косят от налогов, от армии, от хрен знает чего, Руфайзен же гнул страну под себя, то есть не под себя одного, а под всех тех, кто сделал противоположный выбор. Для евреев крещение — еврейская самоликвидация, что и происходит в диаспоре. Еще поколение-два, и евреев практически в диаспоре не останется. Он пытался это сделать для всех нас.

Ты внимательно почитай, как он выгораживал нацистских палачей, как он объяснял коллективную вину евреев и Холокост за эту вину, подумай над этим…

Далее, ты пишешь, «заинтересован ли Израиль в таких людях?»

Я не скажу за весь Израиль, но ты ведешь речь о конкретный людях, а Закон написан для общего случая. Так можно написать о нескольких арабах, успешно проходящих службу в ЦАХАЛе. Это аргумент для открытия для арабов широких ворот для въезда в Израиль? Это речь о разных вещах.

Я пишу банальности, но милосердный к жестоким, жесток к милосердным. Посмотри фото концлагерей, сделанные по приказу Эйзенхауэра, а потом вспомни, что этот человек — Руфайзен — врал для того, чтобы виновные в преступлениях избежали наказания. Как он писал о коллективной вине евреев, о причине Холокоста… Он писал: «это Божья кара, но не за отход от Старого Завета, а за неприятие и уход от Иисуса Христа…»

Нет, он ошибся, кары — это пока есть такие, как он, целующиеся с палачами. Только что показали по телевизору, как делегация еврейских студентов лобызалась с Абу Мазеном в его резиденции.

Я думаю, что каждый человек имеет право на свой выбор, но мы взрослые люди, выбрал — кушай. Или скажи, что я ошибся в выборе…

Игорь Юдович:

Вот теперь наконец понял отношение к нему с точки зрения интересов государства. Я ведь не в курсе самого Руфайзена, как реального человека, так уж получилось, что не интересовался. Я не поклонник Улицкой, кроме ее ранних рассказов. Сам роман прочел именно как роман (слабый) с интересным героем. Что там правда, и что было с героем — после никогда не пытался узнать. Да, вопрос для государства и евреев очень болезненный в его конкретном случае. Тем более, что он действительно спас определенное количество евреев и как будто бы подходит под определение праведника.

Но закон странный и с другой стороны: к Соросу и подобным ему подонкам Закон ничего не имеет против.

Впрочем, у евреев всегда все запутано.

Владимир Янкелевич:

Насчет Сороса и прочих деятелей Закон о возвращении ничего не говорит, для этого есть другие законы. Вот когда Сорос решит репатриироваться в Израиль, то Закон о возвращении будет иметь к нему отношение. Однако, когда Меир Лански захотел стать израильтянином, то ему отказали, а для репатриации требуют документ из МВД об отсутствии уголовных претензий в стране исхода.

Игорь, поверь на слово, негодяи, которые негодяи все 24 часа все 365 дней в году в течение всей жизни существуют только в кино. В жизни у каждого негодяя можно найти что-то хорошее — например акварели. И нельзя сказать, что плюс на минус дают ноль.

Ну и напоследок — есть женщины которые не изменяют мужу, есть которые изменяют, но нет таких, которые бы изменили только один раз.

Игорь Юдович:

Верю, верю, верю. Даже верую. Хотя по последнему хотел бы увидеть статистическое доказательство.

Самуил:

Раз уж зашел содержательный разговор о Руфайзене, то, прежде всего, я хочу поблагодарить редакторов и переводчика книги (Леонида Комиссаренко, Сэма Ружанского и Виллена Калиновского) за гигантский, без всякого преувеличения, труд — безукоризненное, научное издание по-русски книги Руфайзена и сопутствующих справочно-биографических материалов. К Руфайзену относились и будут относиться по-разному, но… чтобы сформировать собственное мнение, надо сперва прочитать, а теперь есть, где прочитать.

Теперь позволю осторожно высказать свою оценку. Отмечу, что я читал полный текст книги (пользуясь дружбой с Леонидом) еще до выхода её в свет. Просмотрел журнальный вариант. По сравнению с книгой он сокращен (так мне показалось) процентов на 25-30. Что же выброшено? Это — бесконечно повторяющиеся, восторженные, производящие впечатления полубезумного, горячечного бреда, то ли молитвы, то ли панегирики в адрес различных святых, спасших его сестер-монахинь и ксендзов, причастных к его судьбе в момент написания автобиографии. А также, «богословские» «обоснования» правильности христианства, причем, это такое колхозное «богословие» — жалкое и бессильное, что зайди вы на какой угодно христианский религиозный сайт — любой попик там на фоне писанины Руфайзена покажется вам Иоанном Златоустом. Если у христианских мыслителей (особенно протестантов) их вера предстает последовательным монотеизмом, то Руфайзен явно исповедует «народную веру» и адресует свои молитвы не Б-гу, а святому такому-то и святому сякому-то, покровителю того-то и защитнику от сего-то. Самое что ни на есть античное язычество, которое католицизм (как и православие) адаптировало, переименовав в святых местных божков и покровителей профессий. Конечно, Руфайзен происходил из нерелигиозной еврейской семьи и почти не был знаком с иудаизмом, но тем не менее, его деградация до уровня окрестных малограмотных крестьян поражает. Однако, он опускается еще ниже: текст изобилует описаниями того, как он в очередной раз спасся от смерти благодаря тому, что сколько-то сотен или тысяч раз, без остановки перебирая четки, произнес такую-то молитву. Это уже ниже язычества, это — типичная первобытная магия, воздействие на окружающий мир мантрами, заговорами, ритуальными действиями. Почти дно, интеллектуальное детство…

Итак: прочтя книгу Руфайзена я пришел к убеждению, что во время и после перенесенного им нечеловеческого стресса он был на грани, а то и за гранью безумия. И, не будучи до того верующим иудеем, ухватился (как за соломинку) за веру спасших его монахинь (вот уж кто святые праведницы безо всяких кавычек!). Но те были простые деревенские монашки и просвещали неофита как умели…

Когда пишут, что Руфайзен нашел спасение в монастыре, то воображение рисует картинку из фильмов: мрачное средневековое здание, высокие стены с башнями, лабиринт сводчатых коридоров, келий, лестниц, бездонных колодцев и подвалов, переходящих в катакомбы.

Там в погруженных во мрак таинственных галереях и склепах, дескать, и скрывается беглец… Для того, чтоб почувствовать контраст, стоит почитать журнальный вариант книги (весь action там сохранён).

Монастырь — это деревенская хата. Лишь чуточку, на пару комнат, больше, чем обычная изба. Вокруг обычный двор, с сараем и будкой-сортиром. Все это расположено по соседству с немецкой комендатурой, а так как немцам не хватает помещений, они реквизируют сарай, пользуются сортиром и какие-то солдаты даже квартируют в соседних комнатах. И вот там, в гуще немцев, в комнате, где живут несколько монахинь, стоит (стоит!) за шкафом, за задернутой занавеской Руфайзен. Как-то его ухитряются выводить мимо немцев в сортир. Любое неосторожное движение, кашель, чих и… и смерть ему и всем этим женщинам. Еще одно обстоятельство: он — молодой парень в пору юношеской гиперсексуальности. Рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, живут женщины.

Обращает на себя внимание, что на снимке монахинь трое. Вначале их было четверо, но одна из-за опасений за свою жизнь монастырь покинула. — Л.К.

Пусть не юные красавицы, пусть строгие монахини, но… женщины. Живут, дышат, расчесывают волосы, переодеваются… Вот такой коктейль — ужас смерти и тоска вожделения. И это длится не час, не день, не неделю — месяцы, месяцы и месяцы. Крыша поедет у кого угодно. Неудивительно, что парень только и знал, что исступленно повторять молитвы. Неудивительно, что он уверовал в свою особую миссию. А сила воли, энергия, напористость у него оказались выдающимися.

Решение не просто креститься, не просто принять монашество, но стать эдаким «Апостолом Евреев» было встречено церковным окружением более чем прохладно. Иерархи, князья Церкви, понимали, что это абсолютно пустая затея и ничего, кроме никому ненужных осложнений в непростых отношениях с еврейским государством, не принесет. А рядовой клир, ксендзы видели в пассионарном еврее в первую очередь еврея и кроме того — опасного конкурента в карьерной гонке. (Абсолютно такое же мы видим и в православии отношение к неуемным батюшкам из евреев, вроде о. Меня — с их энергией, шилом в заднице, миссионерским запалом, даром убеждения, интеллектуальным превосходством. Отчего и зависть, и…) Мне думается, если бы Руфайзен не следовал своей безумной idée fixe, а просто делал бы церковную карьеру, то польским примасом не стал бы, конечно, но до кардинальской шапочки дорос непременно. А так, запретить ему явно церковное начальство посчитало неприличным, но помогать, насколько я могу судить, не помогало. Он сам пустился в свое безнадежное предприятие и, как и следовало ожидать, проиграл вчистую.

Итак, как же я отношусь к Освальду Руфайзену? Как к Эдипу, Лиру или Кориолану. Его судьба — в пространстве трагедии. Трагедии в античном определении жанра: он сам или рок тому виной, но он создал ситуацию, из которой нет выхода. Как не мог король Лир выдать замуж Корделию и потом счастливо нянчиться с внуками. Как обречен Эдип убить отца. Так и Руфайзен, убив в себе еврея, обречен своим выбором, который если и сделал он в ослеплении полубезумия, то следовал ему в течение долгой своей жизни вполне сознательно… так обречен он проиграть в безнадежной борьбе со своим народом. Как Кориолан. Называть его подлецом, негодяем? Нет, нет, ни в коем случае. Чего в его истории и в помине нет, так это холодного расчета «наварить» какую-то выгоду недостойными методами. Совсем не тот этический регистр… Мне думается, что поскольку Руфайзен перестал быть евреем, т.е. стал неевреем, то к нему вполне применимо определение Праведника Мира: нееврей, спас множество (десятки) еврейских жизней. Вот это я бы помнил. А его судебные тяжбы? Так он их проиграл.

Л. Комиссаренко:

Самуил, благодарю за исчерпывающий комментарий. Но Вам, по-моему, удалось ещё и раскрыть тему «50 оттенков серого». А это и моя позиция.

Владимир Янкелевич:

Самуил, ваше отношение к Руфайзену вполне понятно. Вы сделали акцент, что в его действиях нет стремления к личной выгоде, а потому и меняется его оценка.

Давайте так и подойдем, как вы написали, как к Эдипу, Лиру или Кориолану.

Для начала определимся, что мы не в зале театра, а на реальной сцене, которая называется Израиль, кровь не искусственная, а вполне реальная. Давайте смотреть с этих позиций.

Ну не мог Лир выдать замуж Корделию и потом счастливо нянчиться с внуками, натворил дел, говорил красивые монологи, а как с теми, кто погибли из-за его действий? В театре — вполне приемлемо, а вот в жизни — не очень. И Кориолан, обиделся и воевал против своего народа. Видел спектакль в Тбилиси — зрелище великолепное, но вот представим израильского генерала, который обиделся и возглавил арабское подразделение в войне с Израилем. Плохо получается…

Поскольку мы не в театре и не в англицком клубе, то нужно рассматривать последствия его действий.

Вы можете возразить, что последствий то и не было… Если и не было, то не по его вине. Он-то старался. А как с теми, кто его подход поднял на щит? Например, прочитав Улицкую и поверив ей? Вы уверены, что не остается следа? Я не уверен. А насчет Праведника Мира — я думаю, что это гипербола. Он проиграл не только судебные тяжбы, он проиграл нечто большее.

Я не стал бы говорить о нём, если бы не очень восхваляющая его первая публикация.

Марк Фукс:

Статья Л.Е. Комиссаренко ставит в истории Освальда Руфайзена — Даниэля Штайна необходимые для понимания точки над «i».

Для многих читателей, благодаря Л. Улицкой, этот образ слился в один, и читатель уже не соображает где литературный герой — мужественный спаситель евреев и жертва непонимания и недооценки с их стороны, а где трусливый пассивный (?) пособник и адвокат нацистов и эмиссар Ватикана в государстве евреев с его конкретными делами по подрыву основ Государства Израиля.

Понадобилась кропотливая исследовательская работа, настоящее расследование для того чтобы отделить вымысел от правды и представить читателю О. Руфайзена, на основании документов и свидетельских показаний таким, каким он был на самом деле.
И понадобилось настоящее мужество, завидная настойчивость и целеустремленность, направленный, точный до педантизма подход к работе для того чтобы подготовить и опубликовать статью.

Работу над этим расследованием начинали двое, а завершает ее один.

Один, у которого хватило мужества назвать вещи своими именами для того, чтобы помочь нам расстаться с бело-розовым образом добренького католического священнослужителя на службе у еврейского народа. Я понимаю, сколько душевных и физических сил положено автором, сколько сомнений и соблазнов возникало на его пути, и как трудно было довести работу до конца.

Л.Е. Комиссаренко пришлось предпринять поездку в Израиль, добиться встречи у участников и свидетелей описываемых событий, записать многочасовые интервью с ними, получить письменные подтверждения на добытый материал, осмыслить, обработать его и прийти к своим выводам и заключениям.

Я не уверен, что кто-либо другой кроме Л.Е. Комиссаренко был бы способен на такую работу.

Его статья — документ выверенный как инженерный расчет, аргументированный по каждому пункту и готовый к защите на самом высоком и строгом уровне. Это, пожалуй, самый ценный материал и документ этого выпуска «Заметок по еврейской истории».

Элиэзер Рабинович:

В статье Леонида есть две темы: книга Улицкой и снова — подлинное лицо Руфайзена. Книгу Улицкий я не обсуждаю: я ее читать не собираюсь, доверяя отрицательному мнению Леонида, но полагаю, что после того, как автор изменила имя героя (более радикально, чем Борис Полевой — Маресьева на Мересьева), она может делать с ним, с литературным героем, что хочет, а если кто-то примет книгу за прямую биографию Руфайзена, то это — проблема читателя, а не писателя.

Что касается личности Руфайзена, то мне кажется, что оба — Леонид и Марк, оказавший на него влияние, — слишком увлеклись априорно отрицательным мнением, основанном на автобиографии 20-24-летнего человека, которую я просмотрел, но всю не прочитал. Не нашел в ней уничтожающих человека фактов. Осуждаю (как и раньше) его спор в суде с правительством Израиля. Но спасение им большого числа евреев остается для меня превалирующим фактором в его положительной оценке.

Нет такой вещи, как уничтожение еврейского народа по Гитлеру или Руфайзену, и мне бы очень хотелось, чтобы автор этого высказывания от него отказался, настолько крещение и газовые камеры между собой несопоставимы. Каждый крещеный в тех обстоятельствах имел возможность, как взрослый человек, после войны вернуться в иудаизм — умершие в газовых камерах были лишены какого-либо выбора.

Четверть венгерского еврейства крестилась до войны, когда угрозы Холокоста еще не было. Значит ли это, что они были уничтожены «по Руфайзену», который к этому отношения не имел? Перестали ли они быть евреями для Гитлера? Конечно, нет. Исключаем ли мы их из числа жерв ЕВРЕЙСКОГО Холокоста? Конечно, нет. В Израиле, как Леонид установил, Руфайзен не крестил (как правило).

Спасение евреев — основное в его жизни. Все остальное имеет меньшее значение. In my humble opinion.

Юлий Герцман:

Книгу надо прочесть. Я — при всем своем несоблюдении — плохо отношусь к выкрестам, а уж если выкрест начинает пускать сладкие слюни по поводу другого выкреста…

Марк Фукс:

Вы преувеличиваете мое влияние на мнение Л.Е.

— Он далеко не мальчик, самостоятелен и многое знает сам.

— Кроме моего мнения он выслушал в Израиле еще одно мнение, поавторитетнее моего, от профессионального журналиста, режиссёра и дипломатического работника, которое совпало во многом со сказанным мной.

— Относительно выражения «уничтожение по Руфайзену», то я уже сомневаюсь в своем авторстве, хотя охотно приписал бы его себе. Мы с Л.Е. пытались выяснить, кто высказал его первым, но прекратили поиск. Не важно.

Важно, что выражение меткое, задевает (!), а значит работает и может послужить службу. Уничтожение «по Руфайзену», «по Улицкой» — это лишение еврея его корней, его истории, уничтожение его моральной части, это — выдёргивание ковра из-под его ног с одновременной раздачей мороженного. Мне кажется, это настолько очевидно, что даже не может быть предметом обсуждения.

Нельзя подходить к еврею с общей меркой. Он не лучше и не хуже остальных, он другой. Он, среди прочего, постоянный объект преследования, разменная монета в чужих разборках, платящий по счету за обеды, которых не ел. Покидающий евреев, покидает угнетаемых и присоединяется к угнетателям. Это не переход из католиков в протестанты или из православных в униаты! Печальная особенность выкрестов из числа евреев: они становятся католиками большими чем Папа Римский и немедленно начинают агрессивную мобилизацию среди нас. Переходящий в иудаизм, присоединяется к гонимым, идет на жертву, теряет. Его позиция чище и положительна с точки зрения морали (моей!).

Владимир Янкелевич:

В комментарии Элиэзера опять подмена понятий. Есть физическое уничтожение, а есть уничтожение, как евреев, об этом Марк сказал достаточно конкретно. Не получилось физически, можно уничтожить, как евреев, как социум.

Естественно, это не ставит знак равенства между крематорием и крещением, но еврейская общины вне Израиля исчезает. В еврейских делах в диаспоре участвуют в основном только старики. Молодежь ассимилируется. Это очевидно тем, кто этим вопросом интересуется.

Сарматов и этрусков не стало не потому, что их всех вырезали.

Я состоял в переписке с Робертом Скидельским. Он внучатый племянник многолетнего главы еврейской общины Владивостока Лейбы Скидельского. Кто он такой — есть в Википедии. В самом первом письме он сразу предупредил меня, что он более не еврей. Видимо, он просто не читал нашу переписку. Оснований менять мнение не вижу.

Борис Дынин:

Марк, ваши слова:

«Нельзя подходить к еврею с общей меркой. Он не лучше и не хуже остальных, он другой. Он, среди прочего, постоянный объект преследования, разменная монета в чужих разборках, платящий по счету за обеды, которых не ел. Покидающий евреев, покидает угнетаемых и присоединяется к угнетателям. Это не переход из католиков в протестанты или из православных в униаты! Печальная особенность выкрестов из числа евреев: они становятся католиками большими, чем Папа римский и немедленно начинают агрессивную мобилизацию среди нас. Переходящий в иудаизм, присоединяется к гонимым, идет на жертву, теряет. Его позиция чище и положительна с точки зрения морали (моей!)».

Как бы мы ни хотели быть только «другими», но не «лучше», ваши слова означают, что евреи таки лучше, несмотря на свою долю подлецов, дураков, идеологов и пр., что и проявляется в подчеркнутых мною ваших словах, с которыми я согласен. Но ведь это отражение! Как-то я выразил не только боль, но и гордость за евреев, жертв Холокоста, за то что в результате их истории и мировоззрения они оказались столь не похожими в своей массе на своих палачей. За это мне «попало» от великорусских евреев, прежде всего от одного из активных читателей и авторов портала с его «быть жертвой — позор», что только указывало (мне) на мою правоту. Теперь с Израилем иная ситуация, и не должно, даже ссылаясь на ту же историю, соглашаться быть жертвой, но опять-же глядя на Израиль и его 65 летнюю историю, как ни сказать «Лучше!» Если начать анализировать это «лучше» детально, то можно навертеть столько деталей, что и потеряешь это «лучше». Но индукция со времен Юма есть дело сомнительное. И в конце концов, как заметил Августин: «Когда меня спрашивают, что такое «время» и я не могу дать определение, получается, что я не знаю, что такое «время», но я знаю «время»!» А с евреями все-таки полегче, мы знаем их (нашу) историю.

Извиняйте за политнекорректность!

Элиэзер Рабинович:

Марк, это бывает редко, но я с Вами оптово не согласен. Не согласен также с использованием слова выкрест оптово. А как насчет Малера? Не согласен с применением общего критерия ко всем, независимо от личного поведения, как в случае Руфайзна, или пары моих знакомых здесь, которым и в голову не приходит миссионерствовать.

В целом же полагаю, что масштаб личности Руфайзена меньше, чем масштаб дискуссии о нем.

Марк Фукс:

Элиэзер, мне всегда импонирует ваша готовность отстаивать свои позиции и свои убеждения даже если они непопулярны и обратны мнению большинства. Это самое ценное в разговоре, это то, что превращает его из простой раздачи комплиментов пикейными жилетами в настоящую дискуссию. Спасибо.

Виктор Шевелёв:

Я тоже плохо отношусь к выкрестам, но только в том случае, если они действительно выкресты. Например, в советское время немало интеллигентных евреев-атеистов приходили к вере в Бога и по очевидным для меня историческим, социальным и культурным причинам выбирали христианство. Такие люди никаким боком не изменяли иудаизму, потому что никогда его не исповедовали.

Владимир Янкелевич:

Виктор, а эти евреи-атеисты просто из любопытства не могли бы поинтересоваться историей евреев, взаимоотношений евреев и христианства, евреев и выкрестов? Просто так, из любопытства? Интеллигентность все же к чему-то обязывает, не так ли? Ну хотя бы из-за того, что их родители были евреями…

Кроме того, «неизменяние» — штука сомнительная. Посмотрите образы евреев у Багрицкого, в «Докторе Живаго».

Элиэзер Рабинович:

Как по поводу четверти венгерских евреев?

А по поводу смешаных браков?

А еврей-атеист — не выкрест в той или иной степени? Еврей-коммунист? За плечами которго нет сотни спасенных?

Есть много не менее сильных отступлений. Почему именно в этом одном мы так строги?

Виктор Шевелёв:

Многие евреи, принявшие христианство, не переставали считать себя евреями, как не перестаю считать себя евреем я, бывший в детстве и юности атеистом, а позже ставший агностиком. Люди с детства ощущали свою принадлежность к христианской культуре, а исповедование иудаизма было под строжайшим запретом (в Одессе, большом городе, была оставлена одна синагога, к которой только старикам было безопасно приближаться, и при обнаружении книг на еврейскую тему человека отправить в лагерь на длительный срок). Да что говорить!

Юлий Герцман:

Виктор, для меня иудаизм = принадлежности не к религии, а к народу. Мне кажется, что одно дело — отказаться от нее, другое — обменять на что-то иное.

Виктор Шевелёв:

Ваше дело, А для меня иудаизм — религия. Я сознаю, что эта религия является религией отцов, но, относясь к ней с большим уважением, я, будучи агностиком, не чувствую своей принадлежности к ней.

И почему вы считаете Улицкую выкрестом? Разве она когда-либо исповедовала иудаизм?

Да и не меняли евреи, ставшие христианами, ничего. О каком обмене может идти речь? Они ни от чего не уходили, так как до христианства никакой религии не исповедовали!

Да, еврей рождается евреем, это верно, но это не значит, что он с рождения автоматически исповедует иудаизм.

Вот определение: «Вы́кресты (выкрест, выкрестка) — перешедшие в христианство из другой религии.» Советские евреи, как правило, не переходили в христианство из другой религии, поскольку ранее ни к какой религии не принадлежали.

Но люди, у которых пробудилась религиозность, не считали эти игры чужими, потому что по историческим причинам с детства ощущали свою принадлежность к христианской культуре.

Юлий Герцман:

Потому, что она крестилась — выкрест = крещенный, неважно, кем он был, пусть даже буддистом. Но выкресты-буддисты мне безразличны, а выкресты-евреи — нет, потому что у них — радость на лице от прихода к истинной вере.

«Да, еврей рождается евреем, это верно, но это не значит, что он с рождения автоматически исповедует иудаизм».

Нет, конечно, но одно дело: не участвовать в чужих играх, другое дело —присоединиться к ним.

Владимир Янкелевич:

«И почему вы считаете Улицкую выкрестом. Разве она когда-либо исповедовала иудаизм?»

На самом деле важно, кто считает. Если еврей, то ему обычно известно, что еврей не должен принимать иудаизм, он рождается евреем.

«Да и не меняли евреи, ставшие христианами, ничего. О каком обмене может идти речь? Они ни от чего не уходили, так как до христианства никакой религии не исповедовали!»

И это, мягко говоря, неверно.Для еврея вопрос «никакой религии не исповедовали» — не стоит. Есть заповеди; тот, кто из исполняет, тот и «исповедует религию». То, что еврей исполняет мало заповедей, делает его, как бы это сказать, некачественным евреем. И все. Не желаешь исполнять — иудаизм говорит: не беда, потом исполнишь, когда поймешь. Но переход в другую религию — это… Ну, это понятно.

«Да, еврей рождается евреем, это верно, но это не значит, что он с рождения автоматически исповедует иудаизм.»

Виктор, нет такого понятия — «Исповедует иудаизм». Я это пишу уже второй раз. Есть понятие — «Соблюдает заповеди». Если вы принимаете «Не воруй, чти отца и мать» и все, то вы еврей, соблюдающий две заповеди. И не важно, как вы сами это называете. Вот г-н Журден не знал, что говорит прозой, но что это меняет?

Иудаизм совершенно спокойно относится к тому, что человек соблюдает не все заповеди, что должно. Потом будет соблюдать, не страшно.

То, что вы доказываете, относится к фактам личных убеждений. А это дело личное.

Вы говорите:

«Вот определение: «Выкресты — перешедшие в христианство из другой религии. «Советские евреи, как правило, не переходили в христианство из другой религии, поскольку ранее ни к какой религии не принадлежали».

На этот вопрос я уже ответил. С осторожностью относитесь к советским источникам. Например, вы легко найдете в справочнике определение, что сионизм — это разновидность расизма и расовой дискриминации. И что из этого?

«Но люди, у которых пробудилась религиозность, не считали эти игры чужими, потому что по историческим причинам с детства ощущали свою принадлежность к христианской культуре».

Вот у меня ребенок по незнанию в сковородку вместо растительного масла налил мед и пытался поджарить на нем яичницу. И что? Он ощущал это растительным маслом. Правда, до того, как попробовал.

Такие люди, о которых вы пишете, называются в иудаизме «младенцы плена», то есть они, как люди, пойманные в плен в младенчестве и не виновные уже в силу этого. Но я уже писал, что для интеллигентного человека (о котором вы упоминали) нормой должно быть стремление знать. Многие младенцы плена такой попытки не сделали.

Если вас интересует суть различий между иудаизмом и христианством — могу дать ссылку.

Леонид Комиссаренко:

История Освальда Руфайзена так бы, возможно, и осталась историей, какие встречаются на многовековом пути еврейского народа, если бы в наше, уже новейшее время, наш современник, модный и востребованный русский писатель из конвертитов (Л. Улицкая) не вытащил её из почти небытия, не облек её в художественную форму и не преподнёс бы читателю как некое откровение.

Шутники говорят, что там, где беседуют два еврея, есть по крайней мере три мнения. Отчасти это так. За нашим «виртуальным круглым столом» собралось больше двух евреев, но если попытаться подвести всё-таки итог, то окажется, что особого противостояния во мнениях не наблюдается, но прослеживается два подхода к восприятию О. Руфайзена, как явлению вообще.

Наши собеседники, живущие в диаспоре (США, Германия, Канада), склонны к спокойным рассуждениям с оправдывающим вектором, к поиску положительных черт у нашего героя и к положительной оценке тех или иных событий и поступков в его жизни. Наши коллеги, живущие в Израиле, совершенно очевидно не приемлют какой-либо компромисс, резки в своих доводах, категоричны в рассуждениях и выводах.

Видимо проживание в национальном государстве, ведущем постоянную борьбу за выживание, обнажает нервы и ведет к обострению чувства опасности и самосохранения.

Наверное, следовало бы также отметить мнение переводчика документов с польского Виллена Калиновского (Москва, Россия), высказанное им в ходе работы над документами и близкое по своему духу к позиции наших израильских коллег.

Но есть ещё и «невидимые миру слёзы». Я имею в виду отношение к моему герою людей, прочитавших сначала книгу Улицкой, а затем нашу. У некоторых из них, моих друзей, однозначно положительная оценка личности брата Даниэля изменилась на диаметрально противоположную. И это даже без моей последней статьи. На первых порах этот эффект был для меня несколько неожиданным, но и стимулирующим к более глубокому осмыслению личности Руфайзена.

В какой-то момент дискуссия перешла (неизбежно, как мне кажется) в плоскость религиозно-этическую. В обсуждаемой статье я эти вопросы умышленно обошёл, но возможно эта публикация наконец-то подведет итог нашим размышлениям на эту тему, что не исключает, а делает скорее желательным обсуждение настоящего материала и отзывы о нем.

Всем участникам «круглого стола» — благодарность и добрые пожелания.

От редакции. Читайте по теме:

Освальд Руфайзен (О. Даниэль Мария): Автобиография (журнальный вариант) — Начало, ПродолжениеОкончание, а также: Предисловие к русскому изданию и Дополнение

Леонид Комиссаренко и Сэм Ружанский: «Опыт любительского исследования текстов книг Нехамы Тэк, Дитера Корбаха и Людмилы Улицкой», «Портрет Освальда Руфайзена (Ака брат Даниэль) глазами его спасительницы и крёстной матери Игуменьи EUZEBIА BARTKOWIAK», «Освальд Руфайзен: «Я родился Евреем и умираю Евреем»», «Элишева Хэмкер: из Германии в Израиль и… навсегда. 36 лет в одной упряжке с Даниэлем», «Рассказывает Даниэль Освальд Руфайзен»

 Сэм Ружанский: «Правда об Освальде Руфайзене (брате Даниэле). Интервью с профессором Нехамой Тэк», «Благодаря Даниэлю я нашла себя в Израиле. Беседа с Ольгой Агур, членом общины Даниэля Освальда Руфайзена, с приложением ее стихотворений»

Леонид Комиссаренко: «Отец Даниэль. Вымысел и действительность. Особое мнение»

Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Возвращаясь к Руфайзену. Дискуссия за виртуальным круглым столом

  1. Рассуждения чеховского героя из рассказа «Перекати-поле», крещённого еврея ( отчество Иванович) по-моему звучит тоже актуально: «– Я, знаете ли, до последнего времени совсем не знал Бога. Я был атеист. Когда лежал в больнице, я вспомнил о религии и начал думать на эту тему. По моему мнению, для мыслящего человека возможна только одна религия, а именно христианская. Если не веришь в Христа, то уж больше не во что верить… Не правда ли? Иудаизм отжил свой век и держится ещё только благодаря особенностям еврейского племени. Когда цивилизация коснётся евреев, то из иудаизма не останется и следа…

    Я стал выведывать у него причины, побудившие его на такой серьёзный и смелый шаг, как перемена религии, но он твердил мне только одно, что «Новый завет есть естественное продолжение Ветхого» – фразу, очевидно, чужую и заученную и которая совсем не разъясняла вопроса… Оставалось только примириться на мысли, что переменить религию побудил моего сожителя тот же самый беспокойный дух… Подбирая фразы, он как будто старался собрать все силы своего убеждения и заглушить ими беспокойство души, доказать себе, что, переменив религию отцов, он не сделал ничего страшного и особенного, а поступил как человек мыслящий и свободный от предрассудков, и что поэтому он смело может оставаться в комнате один на один со своею совестью. Он убеждал себя и глазами просил у меня помощи…»

  2. «Тут в Израиле – евреи всех (или почти всех) цветов радуги. Черные, кофейные, бело-рыжие, всякие… И национальность им дает не роддом, а то, что окружающее и они сами считают себя евреями, и общая судьба, естественно.
    А вот Нюрнбергские законы считают, что национальность дает именно роддом. Это не для меня, и, к счастью, я не один.»

    Национальность все-таки дает роддом (т.е. родители). А нюрнбергские законы мы не любим не за это .
    Евреи — это потомки тех, кто жил в еврейских общинах. Другое дело, что согласно закону о возвращении не все евреи имеют право на репатриацию.

    1. Григорию Тумаркину
      13 Март 2014 at 2:11 | Permalink
      ————————————————————
      Национальность все-таки дает роддом (т.е. родители).
      — Это потому, что таково Ваше решение? Тогда, по Вашему, рабби Акива не еврей?
      А нюрнбергские законы мы не любим не за это .
      — Где Вы у меня прочитали, за что мы не любим эти законы? Классный прием, сначала приписать собеседнику тезис, а потом на этот самим же придуманный тезис отвечать. Вы предполагаете, что это незаметно?
      Евреи – это потомки тех, кто жил в еврейских общинах.
      — Жаль, что Вы им это не сообщили. Еврейская община в диаспоре регулярно уменьшается. Видимо оттого, что не прочитали Ваш комментарий.
      Другое дело, что согласно закону о возвращении не все евреи имеют право на репатриацию.
      — Вы как-нибудь в свободное время прочтите закон о возвращении. Тогда и поговорим конкретно.

  3. Янекелевичу вот такая яркая картинка ( Горенштейн, Товарищу Маца…»: Либеральные миссионерские направления православия были для таких евреев, связанных с несчастным 5-м пунктом, спасительной соломинкой. Оттого так велика была популярность среди Александров Иванычей и Марь Ивановных священника Меня, который и сам «спасся в христианстве». Я помню, в самые суперзастойные годы даже некую поэму, посвящённую священнику Меню, распространяемую машинописью почему-то под фальшивым авторством поэта Бориса Слуцкого, может быть, потому, что Слуцкий имел хорошую, честную репутацию, в то время как подлинный автор (позже мне сказали, что автор – Агранович, писавший за Брежнева «Малую землю») имел репутацию рептильную.

    Но и рептильных евреев мучила антисемитская духота. Те, кто из-за партийной карьеры не мог ухватиться за соломинку крещения, писали поэмы. Из поэмы этой, которая, кажется, называлась «Еврей – священник», помню очень немногое, однако и того достаточно. Речь идёт о некоем еврее, желающем изменить национальность, и душевному порыву которого мешала партийная советская номенклатура, однако которого поощряла в том духовность.
    Евреем он остался для министра,
    Но русским счёл его Митрополит.

    По-моему, министр был прав: учреждение, в котором всякий человек получает свою национальность, приятную или неприятную, – это не министерство и не митрополия, а роддом. Родителей, уважаемые дамочки и господа милостивые, надо было иных выбирать. Оканчивается поэма, кажется, так:
    Еврей псалмы читает на амвоне,
    Из душ заблудших выгребая сор,
    Падение преступности в районе
    Себе в заслугу ставит прокурор!

    Российский еврей Клейн или его «знакомый» В. Топоров, наверное, знают эту поэму наизусть. Но, помимо прочего, наивность утверждения о том, что проповедь с амвона способствует падению преступности, подтверждает трагическая судьба самого проповедника. И окровавленный топор убийцы, может, тоже помнящего наизусть или почти наизусть «Преступление и наказание». Впрочем, как известно, наказания не было. Власти каждый раз для отвода глаз подсовывали то бродягу, который «признался», то ещё какого-нибудь дебила.

    А мне почему-то представляется убийца интеллектуалом. Подсознательно это чувствую. Интеллектуалом, болеющим за народ. Слышал такой разговор: «Сейчас в православных церквях их (евреев) столько, что русскому человеку не протолкнуться». А на проповеди священника Меня в скромную сельскую церковь съезжалось столько же публики, как на премьеру Шатрова «Большевики» в «Современнике» и совершенно по Грибоедову: «Ба, знакомые всё лица!»

  4. ЯНКЕЛЕВИЧУ У меня в комментах написано:“ПоВальное увлечение христианством» ( а не похвальное). Я констатировала сей факт увлечения не столько христианством, сколько личностью Христа с иронией ( ирония, переходящая в сарказм присутствует — Хемингуй и Христос рядом — и в приведённой мной цитате из романа «Место». Я полагаю, судя по реакции на роман Улицкой ( и по тому, что мне говорили знакомые евреи), что евреям вдруг открывается вот эта самая истина : Христос — еврей. И это — нравится. Они мне это говорили много раз. И возражать — нельзя. Обижаются.

    1. Мине Полянской
      Уважаемая Мина, приношу свои извинения за ошибку. Конечно «повальное», а не «похвальное». Это проблема не невнимательного отношения к написанному Вами, это проблема зрения. «Признаю свою вину, Меру. Степень Глубину И прошу меня отправить на текущую войну. Нет войны, я все приму. Ссылку, каторгу, тюрьму». В общем, буду внимательнее.
      В те времена — «Либеральные миссионерские направления православия были для таких евреев, связанных с несчастным 5-м пунктом, спасительной соломинкой» — фрондировали по-разному. Офицеры отпускали бородки, интеллигенция шла в церковь.
      — Но почему не в синагогу?
      — Да вы что, это же такое средневековье, такая отсталость….
      Я помню, как по Владивостоку, кажется году в 2003 или 2004-м, шел крестный ход. Несли мощи, фалангу пальца какого-то святого. Следом шла толпа «и примкнувших к ним шепиловых», поклонявшихся отрезанной фаланге пальца трупа. Имеют право, как я могу быть против. Лично для меня – мерзость, идолопоклонство, но это не моя проблема. А против чего я – так я это написал.
      Вот небольшая история:
      — Я пошла в церковь, сын сдает экзамены в институт, и поставила Б-гу свечку. И теперь Б-г должен…
      Я чуть не упал со стула.
      — Света, да прости ты ему долг, старый он уже. И вообще гордись – тебе задолжал не кто-нибудь, а сам Б-г!
      Ну и еще вот что. Вы пишете: «учреждение, в котором всякий человек получает свою национальность, приятную или неприятную, – это не министерство и не митрополия, а роддом».
      Что сказать, у Вас есть право и на такую точку зрения. В царской России считали иначе — крещения вполне хватало, чтобы перестать быть евреем. Француз – это тот, кто родился во Франции, а француженка на американском судне, если родит, то родит американца… Тут в Израиле – евреи всех (или почти всех) цветов радуги. Черные, кофейные, бело-рыжие, всякие… И национальность им дает не роддом, а то, что окружающее и они сами считают себя евреями, и общая судьба, естественно.
      А вот Нюрнбергские законы считают, что национальность дает именно роддом. Это не для меня, и, к счастью, я не один.

  5. Янкелевичу.
    Повальное увлечение христианством в среде евреев ( особенно столичных) началось в эпоху

    первой, хрущёвской оттепели. Здесь евреи оказались в одной компании ( как всегда, впереди планеты всей) с диссидентствующими. В романе Горенштейна «Место» описывается большая комната, в которую вошел «будущий правитель» России Гоша Цвибышев: в ней почти не было мебели, однако же красовались «символический уже портрет Хемингуэя и икона Христа, новшество для меня (Гоши – М. П.), ибо увлечение религией, как противоборство официальности, прошлому и сталинизму ещё только зарождалось в среде протеста».
    Когда я читала книгу Улицкой, то меня ( кроме всего прочего) не покидало ощущение, что она хорошо прочитала роман Горенштейна «Псалом», а затем уже осваивала все его темы ( иудаизм первые христиане, евреи-апостолы и пр. пр.). Все эти тенденции ( Иисус Христос – наш! Он наш еврей! Ура!) были давно знакомы ещё и по книге Александра Меня «Сын человеческий» четверть века назад. Но как видно пришло время именно её книге!

  6. Насколько я понимаю, дискуссия не столько об Улицкой и её герое, не столько в межконфессиональном диалоге, и даже не в том, что человек перешел в другую веру-конфессию. Некий опытный проповедник, используя лазейку в израильском законодательстве пытался создать прецедент (а в Израиле прецедентное право) того, как можно быть евреем и одновременно исповедовать другую веру. Т.е. речь идет о человеке, который пытался подорвать основы, на которых построено сегодня еврейское государство. Вот почему роли этого человека уделяется столько внимания. Это – с одной стороны. А с другой — вот это нежелания отмщения убийцам…. И как он это объясняет в своих учениях? А я поняла из дискуссии, что в отличие от отца Александра Меня ( с его иудео –христианством), чьим учеником и адептом считает себя Улицкая, этот проповедник был не очень образованным человеком. Т.е. в отличие от отца Александра Меня не может претендовать на роль Учителя. И в отличие от Меня ( у которого очень много учеников) не стал им.
    Именно в этом пункте – противоречие. Для меня. Если не очень образован, если не стал Учителем, то почему столько внимания ему?

    1. Мине Полянской
      Уважаемая Мина, давайте по порядку.
      Вы пишете: «Если не очень образован, если не стал Учителем, то почему столько внимания ему?»
      Я думаю, что этого внимания не было бы, если бы не стремление евреев, особенно выкрестов, сделать из него героя.
      Как то раз мне объяснял раввин Адин Штайнзальц: «Еврею можно заходить в Церковь Гроба Господня, но нужно, чтобы на голове была кипа, а на животе фотоаппарат, и тогда ни у кого не создастся мнения, что ты, якобы, пришел туда, как христианин. Все будет ясно, что ты турист. В противном случае могут сказать, вот Янкелевич ходит в церковь, и мне пора!»
      Я думаю, что героизация Руфайзена, тем евреям, что прочно ушли от еврейства — реальным христианам, не нужна, а вот тем, кто нуждается в самооправдании, им очень нужна.
      Есть и второй аспект проблемы. В публикациях просматривается идея, что один поступок перекрывает другой. То есть — если вот тут я спасал евреев, а вот тут нацистов, то давайте определим результирующую. Причем спасение нацистов от возмездия выдается за высокие моральные качества. Это соблазнительно для некоторых, но таким идеям нужно давать жесткий отпор.
      Ну и про Меня. Он безусловно умнее Руфайзена, обаятелен и красив внешне. Хорошо пишет и говорит, обаяние личности притягивает. Его христианство — это его выбор. Увлек от многих, но, на мой взгляд, тех, кто не любил сам искать ответы на вопросы, довольствовался готовыми «блюдами».
      Мне всегда, с детства, хотелось понять, как это так, то, что я слышу «снаружи», про еврейские свойства, про «ташкентский фронт» и прочее, совершенно никак не подтверждается тем, что я вижу «внутри». Почему, откуда эта огульная ложь, что ее источник, чем она притягивает «спецговорунов»? Как только приоткрылось окошко, я сразу же бросился узнавать и изучать, искать ответа на вопросы.
      Свой путь никому не навязываю, это мой выбор. Но именно поэтому считаю Меня, как более профессионального, чем Руфайзен искусителя евреев, более опасным. Впрочем ему мое мнение уже безразлично.
      Здесь не место обсуждать особенности и отличия христианства и иудаизма. Тема эта очень важна и интересна, но в рамках другой дискуссии. Здесь же важно для меня то, что роман Улицкой и первая обсуждаемая публикация давали обоснование крещению евреев. Вот это и вызвало мое участие в обсуждении.

    2. Мине Полянской
      Уважаемая Мина, Вы пишете: «Повальное увлечение христианством в среде евреев ( особенно столичных) началось в эпоху …»
      Почему «похвальное»? Как расширяющее общую эрудицию — изучаем христианство, зороастризм, буддизм — далее везде? Или как движение от «замшелого, отсталого и погрязшего в средневековье» иудаизма к «новому светлому и современному учению» — христианству.
      Проясните свою позицию, если возможно, конечно.

  7. Мое упущенное (оставшееся в Draft e-mail) мнение.

    Это была история, отразившая ужас и мужество, героизм и трагедию евреев в той войне. Это история неординарного человека. Она бы и осталась таковой, если бы не через полвека (+) после окончания войны и развала СССР некоторые из русифицированных евреев, потерявшие духовную почву, но желающие обрести ее вновь, ни схватились бы за историю … и не увидели бы в ней выход из своей растерянности, да так, чтобы к евреям не примкнуть (которых советская власть научила не ценить), и с русскими не отождествиться (не сподручно это чуткому еврею в конце 20-го столетия). Ответ, который они нашли в Руфайзене не нов и уже много раз был отвергнут историей. Но она никогда не дает окончательных ответов, и растерянные души найдут возможность утешиться иллюзиями, да еще поддерживающими их статус интеллигентов. Так история Руфайзена, заслуживающая памяти, превратилась в преходящий идеологический феномен (религиозным ей не стать)

  8. К сказанному в процессе проведения этого «круглого стола» мне добавить нечего, но вот одно пожелание все-таки есть. Материал заканчивается приложением: «Мoralité — история, рассказанная Самуилом».

    Мне кажется, это глубокое эссе должно быть опубликовано отдельно.

    Выпускающий редактор: ваше предложение принято, спасибо

  9. Леонид Комиссаренко:

    Наши собеседники, живущие в диаспоре (США, Германия, Канада), склонны к спокойным рассуждениям с оправдывающим вектором, к поиску положительных черт у нашего героя и к положительной оценке тех или иных событий и поступков в его жизни. Наши коллеги, живущие в Израиле, совершенно очевидно не приемлют какой-либо компромисс, резки в своих доводах, категоричны в рассуждениях и выводах.
    ————————————-
    Может быть Вы не тех израильтян пригласили? 🙂 Я, например, вполне уравновешенно отношусь к данной истории, ибо полагаю вопросы верить/не верить и выбора во что верить настолько личным, что никогда не смогу дать однозначный ответ. Остается только попытаться понять (любопытным) почему и как такое происходит, если происходит.

  10. Игорь Юдович:
    Какие-то нелепые противоречия: евреи по духу и по крови нихрена не хотят идти в армию и даже палец о палец ударить ради защиты страны (как часть хередим), а люди, совершенно к евреям не имеющие отношения, воюют за страну и строят ее. Закон о Возвращении достаточно противоречив, как мне кажется.
    ———————————————
    Кроме Закона о возвращении есть в Израиле и общепринятый всем миром Закон о получении гражданства, для чего не надо быть евреем или иметь какое-то родственное отношение к ним. Я знала одну такую женщину — полноправную гражданку Израиля — и она даже работала на секретном предприятии.

Обсуждение закрыто.