Зоя Мастер: Театр абсурда на школьной сцене

Loading

Видно, кому-то выгодно растить поколения вэлферщиков, живущих на налоги тех, кто работает и за себя, и за них. На дверях многих школ висит плакат «Через эти двери входит будущее страны». Будущее закладывается сегодня, сейчас.

Театр абсурда на школьной сцене

(эссе)

Зоя Мастер

Накануне начала учебного года мне приснился неприятный сон. Я увидела себя в классе, на уроке, выговаривающей детям за невыполненное домашнее задание. Я было строга, но справедлива, потому что, предупреждая их о последствиях пренебрежения к заданным урокам, заботилась прежде всего о них, своих учениках, о знаниях, ими неусвоенных из-за недостатка практики. Я спросила, помнят ли они, зачем вообще ходят в школу и напомнила, что их навыки чтения и письма значительно ниже стандартов, предусмотренных школьной программой. Причины на это были разные. Некоторые дети в стране — недавно и не успели в достаточной степени овладеть английским. Некоторые были рождены уже здесь, но учились в двуязычных классах, где чтение и письмо, в основном, преподавалось на испанском языке. В этом случае, к пятому классу их разговорные навыки оказывались гораздо выше умения читать и, тем более, излагать мысли на бумаге. А некоторые оказались в группе неуспевающих исключительно из-за лени, поскольку уже усвоили, что как бы плохо они ни учились, как бы ни игнорировали свои прямые обязанности, включающие, помимо всего остального, выполнение домашних заданий, их наверняка переведут в следующий класс. Как раз они, как обычно, и не делали уроки.

А сон развивался по странному сценарию, и в моей спящей голове стали сгущаться тучи, потому что детям не понравилась моя манера называть вещи своими именами, и они пожаловались директору и родителям. А те заявили в полицию, предъявив обвинение в утере детьми веры в себя (self confidence). Дальше спать стало совсем опасно, и я резко проснулась с сердцебиением и мигренью. После чего задала себе вопрос — к чему бы это? Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять — это предупреждение, голос свыше, непрозрачно намекающий о выборе мною стратегии на предстоящий учебный год.

Выбирать было особенно не из чего. Вариант первый: ты бескомпромиссно делаешь то, что считаешь нужным и полезным для учеников, то, что научит их самодисциплине, ответственности, усидчивости, — и в итоге даст знания. Вариант второй: не обращать внимания на их лень, безразличное отношение к учёбе, выполненные спустя рукава задания, — но зато сохранить собственное душевное здоровье. Что лучше, гнуть свою линию, добиваясь перфекционизма и приличных знаний, провоцируя при этом возможные конфликты с родителями и администрацией, или «не замечать» недопустимые с точки зрения педагогики и здравого смысла вещи?

Кстати о здравом смысле. Люди наблюдательные давно заметили, что это понятие рационального мышления, стремительно исчезает из нашей жизни, а его место занимает что-то неопределённое и расплывчатое, именуемое политкорректностью. Начинавшаяся, как всё хорошее, с благих намерений, политкорректность стала той самой вымощенной дорогой, ведущей к окончательной победе демократии над «звериным оскалом капитализма», а на самом деле — полной деградации общества. «Политкорректность — хуже ленинизма», — написал в своё время Владимир Буковский, и был прав. Политический словарь определяет политкорректность, как один из методов манипуляции общественным мнением с целью серьёзного влияния на помыслы людей и подавления любого протестного настроения. «Требования политкорректности направлены только на большинство, а агрессивные меньшинства могут вести себя так, как им заблагорассудится», — поясняет то же издание. Понятно, что первоначально корректность означала попросту правила хорошего тона, умение тактично отнестись к чьим-то слабостям, странностям, заболеваниям, а также, недопустимость унижения чьих-то чувств или оскорбления по расовому признаку. Но, как говорится, заставь дурака молиться. И вот уже восьмилетнего, неделю назад приехавшего из Сербии ученика, отстраняют от занятий на три дня из-за того, что он вслух наивно сравнил цвет кожи своего одноклассника с шоколадом. Возмущённая директриса Нью-Йоркской школы назвала мальчишку расистом, тем самым преподав обоим два урока. Непреднамеренно обидевший, обнаружил, что можно быть обвинённым в том, о чём ты понятия не имеешь, да ещё быть несправедливо по этому поводу наказанным. Обиженный, обнаружил, как легко и в то же время, выгодно, разыгрывать правильную карту, используя цвет кожи в своих интересах. А собственно, почему нет, если политкорректность не предполагает одинаковых для всех норм поведения или общения? Ведь, сравни он цвет кожи сербского мальчика, скажем, с молоком, никто бы не провёл аналогию с расизмом.

Как-то незаметно стало плохим тоном предъявлять единые требования всем социальным группам — в политике, в соблюдении закона и, естественно, в образовании. Неполиткорректно, когда в школе на 30 белых учителей всего четверо чёрных. «Представьте, как себя чувствуют афро-американцы, когда им преподают в основном белые учителя?» — вещает с трибуны приглашённый представитель районо. А подтекст прост — при приёме на работу рекомендуется руководствоваться не квалификацией преподавательских кадров, а спущенными свыше разнарядками. Но на самом деле, причина подобных заявлений вовсе не исходит от недовольных студентов, которым якобы неприятно видеть белых учителей. Детям, на самом деле, без разницы какого цвета кожа у их преподавателя. Так же, как и нормальному учителю важен не цвет кожи сидящих перед ним детей, — честно говоря, на это он вообще внимания не обращает, — а их прилежание и желание учиться. Но разнарядки посылают те, кому надо показать имитацию бурной деятельности, те, кому надо выслужиться и хоть как-то доказать, что их должность вроде бы нужна. И никому не приходит в голову их спросить, а не являются ли подобные заявления расистскими, и не пора ли афро-американцам начать считать себя просто американцами? Ведь не называют же себя азиато-американцами выходцы из Азии или евро-американцами выходцы из Европы, и тем более никому из них не приходит в голову затребовать себе белых учителей. Всё же, дело, наверное, в том, кем ты сам себя видишь и ощущаешь.

Но, учитывая сегодняшнюю экономику и уровень безработицы, учителям приходится участвовать в этой навязанной бюрократами игре. Иначе можно поплатиться, как это случилось с выпускницей педагогического колледжа в первую же неделю её работы. Почему-то будучи уверенной в том, что и в коридоре дети должны вести себя соответственно школьным правилам, она одёрнула их, сказав, что неприлично им, подобно мартышкам, прыгать по дороге в столовую. Некоторые обиделись, пожаловались другой учительнице, той у которой учились в прошлом году, а она выразила свою озабоченность по поводу нетактичного обращения с детьми — директору. В результате, неосторожная девушка, видевшая своё призвание именно в этой профессии, получила первое предупреждение, которое затем отразилось на её годовой аттестации.

Когда родители верят и доверяют своим детям — это естественно. И когда ребёнок приходит из школы расстроенный, родители инстинктивно хотят его защитить от обидчика, будь то хулиганистый одноклассник или несправедливый учитель. Никто не станет отрицать, что в этой профессии, как и в любой другой, встречаются люди случайные, мучающиеся своей работой и мучающие других. Безусловно, общаться с ребёнком, интересоваться его школьной жизнью, слушать его и, главное, слышать — долг каждого родителя. Но воспитывать в нём правдивость и чувство ответственности — долг не меньший. Однако, ветер перемен, дующий из овального офиса, и сквозняком продувающий прямоугольные и квадратные административные офисы чиновников от образования, изменил ориентиры, и теперь ответственность за всё возлагается только на учителя. Он и преподаватель, и воспитатель, и нянька, и уборщик. Должен делать всё, при чём так, чтобы ребёнок получал от учёбы сплошное удовольствие (fun), чтобы ему не было скучно, чтобы уроки не в тягость, чтобы думать особенно не заставляли, чтобы старался только, когда захочется и главное, чтобы чувство собственного достоинства не было задето. Это значит, оценки за полученные контрольные в классе не оглашаются, потому что тот, кто, скажем, не выучил к пятому классу таблицу умножения, может, не дай Б-г, почувствовать себя некомфортно. Хвалить того, кто справился с заданием за 10 минут и при этом не только не сделал ошибок, но успел решить дополнительные задачи, тоже не рекомендуется — это ещё больше унизит двоечника. Гораздо безопаснее, комментировать так, чтоб придраться было не к чему. А то, что после такой невнятной оценки ни толковому студенту — стимул работать ещё лучше, ни слабому — стимул хоть как-то доказать свой потенциал — это неважно. Зато тихо, никто не жалуется, разошлись по домам — и забыли. Нельзя сказать прямым текстом: как же так, ты в пятом классе, а читаешь, как первоклассник! Надо сказать — сейчас ты, согласно такой-то таблице, на двенадцатом уровне, а должен быть на пятьдесят втором. Нельзя сказать, что работа выполнена неаккуратно, что тетрадь грязная и её неприятно брать в руки. Рекомендуется сказать — пока что, золотой мой, ты не выполнил работу на уровне своих возможностей, но в следующий раз, я уверен, ты справишься гораздо лучше. Именно такая формулировка должна вразумить и вдохновить.

Учебный год шёл своим чередом, я помнила о своём сне, но всё же, (как говорил мой сокурсник, когда его вызывали в деканат по поводу

проигнорированных комсомольских собраний), потеряла самоконтроль. Я позволила себе (страшно сказать!) попросить ученицу переписать сочинённый ею полустраничный рассказ, поскольку в этом варианте не было ни знаков препинания, ни заглавных букв, да и написан он был так коряво, что она сама его вслух прочесть так и не смогла. На следующее утро в кабинете завуча появилась возмущённая мама. Со мной она даже не поздоровалась — вместо этого презрительно отвернула голову и закатила глаза. Срываясь в истерику, она поведала о том, в каком ужасном настроении пришла домой её дочь и как она плакала, рассказывая об отмеченных красными чернилами ошибках в классной работе. Правда, общалась мама через своих детей, поскольку говорила только по-испански. Если учитывать, что оба её ребёнка родились в Америке, а старший уже учился в восьмом классе, четырнадцати лет ей не хватило, чтобы элементарно освоить английский.

— Учительница тебя обзывала? — сочувственно спрашивала завуч.

— Нет, — отвечала девочка.

— Кричала? Порвала тетерадь?

— Нет.

— Тогда что?

— Она исправила мои ошибки и сказала переписать начисто, — честно отвечал ребёнок.

— Но… это работа учителя, — в недоумении констатировала завуч.

— Моя дочь должна возвращаться из школы в хорошем настроении, — продолжала настаивать мать, то ли вспоминая своё счастливое мексиканское детство, то ли свято веря, что с получением права проживания в США, хорошее настроение становится таким же гарантированным «правом», как бесплатное обучение, медицина и вэлфер.

По мнению завуча, конфликт был улажен. Девочка, кстати, в тот же день прекрасно справилась с контрольной, поскольку решила не игнорировать знаки препинания. Чувствовала она себе не очень комфортно, понимая, что неадекватная реакция любящей матери косвенно спровоцирована вчерашней жалобой. Да, конфликт был улажен, но послевкусие осталось — и не столько от несправедливой жалобы сколько от реакции администратора, от её явного нежелания чётко объяснить матери, и дочери ИХ обязанности. Вместо этого, она предпочла всё ту же политически корректную манеру разрешения спора, в результате которой неправый чувствует себя выигравшим, а правый — незащищённым.

Впрочем, тут в качестве ещё одного примера, я приведу эпизод, случившийся в другой школе. Там во время урока преподаватель сделал замечание ученику, который непрерывно кашлял так, что брызги летели в лицо всем, кто сидел поблизости. Он попросил ребёнка прикрывать рот рукой. Утром, (просто схема какая-то!) учителя уже ждал завуч, объяснивший ему, что манеры — манерами, но всё же нужно думать о чувствах детей.

— Чувствах тех, на кого кашляли, или того, кто кашлял? — уточнил занудливый педагог. Завуч нахмурился и совершенно серьёзно рассказал, как он в утренней беседе с отцом заступился за нетактичного преподавателя и даже показал ребёнку, КАК и почему надо кашлять и чихать не в пространство, не в ладонь, а исключительно в сгиб руки, в предплечье, потому что именно так сокращается распространение бактерий в воздухе.

Почему же, вместо того, чтобы научить сына элементарным манерам, отец пошёл жаловаться и почему завуч не объяснил, что подобное замечание учителя справедливо и вовсе не является поводом для жалоб? Почему вместо этого играл в демократию, упражняясь в кашле и чихании вместе с пацаном, который теперь уже твёрдо усвоил, КТО хозяин в классе? Потому что ему тоже хочется покоя, а для этого легче спускать на тормозах инциденты, не стоящие выеденного яйца, чем указать место обнаглевшему папаше. Что касается учителя, то корона с его головы не упала просто потому, что её уже давно там не было. Сняли, когда дали распоряжение дежурящим в столовой учителям вытирать столы.

Да, каждый преподаватель в течение дня имеет дополнительные обязанности, потому что в американских школах дети никогда не предоставлены сами себе — и это правильно. Именно из этих соображений кто-то из преподавательского состава находится с ними на площадке, кто-то ведёт к автобусам по окончании школьного дня, а другие присматривают во время завтрака и обеда. Учитель следит за порядком, за тем, чтобы не произошло чего-то нежелательного, — он отвечает за безопасность детей. Но, поскольку персонал кухонного блока той школы сократили, а у тех, кто стоял на раздаче, не хватало времени на периодическое вытирание столов, это поручили, а точнее, настойчиво порекомендовали делать учителям. Разве дети не в состянии с этим справиться? Конечно, в состоянии. Но зачем? Во-первых, родители могут возмутиться принудительным трудом. А во-вторых, гораздо логичнее, когда этим занимаются педагоги. Ведь именно для этого они оканчивали два колледжа, посещали бесконечные семинары, сдавали экзамены на получение лицензии. Уж если завуч ходит с мокрой тряпкой в руке, то каким-то «учителкам» и вовсе нечего носом вертеть. Только интересно, почему после ланча ученики, не смотрят на своего преподавателя-няньку, только что подтиравшего разлитое ими молоко и рассыпавшийся рис, с должным уважением?

Безусловно, уважение к преподавателю, прежде всего, зависит от него самого — от его знаний, умения держать внимание класса, его собственной любви к предмету и к профессии в целом. Но он — человек подневольный. Он не выбирает учеников, а должен учить всех — и талантливых, и ленивых, и избалованных, и не совсем здоровых психически, и даже совсем нездоровых, вынужденных принимать сильные медикаментозные средства, позволяющие им на время оставаться адекватными. Кроме того, в одной классной комнате, порой, находятся дети как родившиеся и выросшие в Америке, так и приехавшие неделю назад из какой-нибудь африканской или азиатской страны, многие из них жили в лагерях переселенцев (refugee camps) и в школу вообще никогда не ходили. Здесь их определяют в классы соответственно возрасту. Но, при этом, тесты штата не предполагают различий между учащимися, — вновь прибывшие, как и родившиеся здесь, по мнению составителей, должны обладать теми же знаниями и единый тест, утверждённый Штатом. В итоге, результаты отражают «среднюю температуру по больнице». Но в статистике, напечатанной затем в газетах, нет сносок, объясняющих «разношёрстность, разноуровневость», разноликость и разноязыкость ученического состава. Школе выдаётся так называемый табель (grade report) и соответствующая категория, по которой общественность, в том числе и родители, судят об уровне преподавания, а стало быть, и квалификации учителей. Если успеваемость поползла вниз, директора вызывают «на ковёр», и лишают бонуса — надбавки за показатели, а он соответственно, уже разбирается у себя в школе — кто?! почему?! — казнить или миловать.

Спрашивается, где же тут здравый смысл? Ответ: там же, где негласный закон, позволяющий спрашивать за всё только школу. Если успеваемость класса падает ниже определённого процента, учитель обязан эту успеваемость улучшить. В противном случае, ему грозит плохая аттестация и увольнение. Если же учащийся начальной школы отстаёт на несколько лет в своих знаниях по основным предметам, а в третьем классе читает по слогам — не потому, что только приехал в страну, а потому, что бездельник, — его всё равно будут переводить из класса в класс, потому что это проще, чем оставить на второй год. Во-первых, второгодники портят статистику. А во-вторых, на это нужно согласие родителей, без которого все бумаги, годовые и экзаменационные отметки, отчёты учителя о проделанной работе, не стоят НИЧЕГО.

В английском языке есть выражение, которое трудно перевести дословно, возможно потому, что в русском такого понятия, в принципе, нет — “To feel good about yourself” — то есть, быть довольным собой, чувствовать себя хорошо по отношению к самому себе. Хорошая, правильная вещь, когда есть основания для такого отношения. Хвалить ребёнка полезно и необходимо — за ум, упорство, сообразительность, любознательность, старательность, прилежание, собственный взгляд на вещи, итд. Но если похвала ничем не подкреплена, если ребёнок привык быть вечно довольным собой, без всякого на то основания, скорее всего он превратится в неудачника, так никогда и не понявшего, что такое ответственность и зачем она нужна.

Чувство собственного достоинства — вещь хрупкая и потому его необходимо культивировать. Об этом, безусловно, знают работники образования, и особенно те, которые учат, КАК надо учить. Видимо, поэтому директор одной из частных школ придумала и воплотила в жизнь потрясающую воображение игру. Надев большие солнечные очки, усевшись посреди сцены в кресле и выстроив напротив полукругом группу детей, она позволяла им кидать себе в лицо взбитые сливки. При каждом попадании все участники заразительно смеялись, не только получая от этого удовольствие, но и стимулируя рост чувства собственного достоинства. Нормальные родители, услышав о подобном спектакле, должны были бы забрать детей из такой школы.

Но всё чаще родители проявляют активность не тогда, когда их ждут на родительских собраниях, не тогда, когда нужно купить ребёнку тетради и карандаши, обсудить его поведение и проверить, сделаны ли уроки, а в совершенно противоположных ситуациях. Например, когда по мнению родителей, уроков слишком много, или когда ребёнок вдруг не получил бесплатно то, что привык получать. Например, школьные принадлежности. В Америке, школа всегда помогала неимущим семьям — и это правильно. Давно и повсеместно действует система бесплатных завтраков и обедов, а классные комнаты снабжаются компьютерами, учебниками, бумагой, калькуляторами, итд. Но всё чаще родители считают возможным отправлять детей в школу практически с пустым ранцем. Они знают, если ребёнок скажет, что его мама не может (или ей некогда) купить тетрадь, карандаши, итд, школа просто даст ему всё необходимое, не задавая лишних вопросов. Ну, правда, зачем тратиться на то, что и так дадут? И вот уже в школах выдают не тетрадки, а полностью укомплектованные ранцы, а между бесплатными завтраками и обедами из трёх блюд, ещё разносят по классам свежие фрукты. Вот она, американская мечта наоборот — everything is free! Наверное, этому надо радоваться.

Но что дальше? А дальше хочется ещё больше получать и меньше делать, потому что бесконечная помощь развращает, потому что она отучает самостоятельно принимать решения и отвечать за них, потому что приучает к мысли, что в жизни ничего добиваться не надо, а всё дадут и так — и даже отдавать не придётся. Признаки этого уже сейчас видны невооружённым взглядом. Сначала «невинные» вопросы учителю — а что вы нам подарите на Рождество? Затем разочарование — о, это всего лишь книжка (28 таких, купленных и завёрнутых в красочную бумагу с ленточками и блёстками)! А я хотел игрушку или конфеты…Дальше — больше, почему на ланч сегодня пицца с салями? Я — мусульманин, мы это не едим. О, сегодня опять сливы — а персиков нет? Почему учительница дала мне тетрадь в жёлтой обложке, когда мне понравилась вон та, в красной? Наиболее логичным было бы ответить: « Не нравится эта пицца, салями или сливы, приноси еду из дома. Не нравится жёлтая тетрадь, скажи маме, чтоб купила всех цветов радуги — в магазине. Не подходит книжка, давай её сюда и научись говорить спасибо за подарки». Это стало бы уроком, но, к сожалению, учителя сегодня стараются избегать острых ситуаций и неприятных ребёнку слов. Не хочется проблем. Лучше промолчать, следуя постулату — “Make your state of mind more important than what you are doing” — душевное спокойствие важнее того, что ты делаешь.

Учитель с огромным стажем, помнящий времена, когда дети приходили в школу со своей едой и своими тетрадками, как-то поинтересовался у администрации, как это возможно, что из девятисот школьников восемьсот получают двухразовое бесплатное питание. Неужели родители этих восьмисот не работают или их заработок ниже уровня бедности?

— Эта социальная программа основана на формах, заполненных родителями, — был ответ.

Видимо, предоставленную родителями информацию никто не проверяет, решил учитель, раз целые семьи разновозрастных детей поколениями учатся в этой школе, и всё никак не дорастут до уровня, позволяющего самим заплатить за еду. Видно, кому-то выгодно растить поколения вэлферщиков, живущих на налоги тех, кто работает и за себя, и за них. На дверях многих школ висит плакат «Через эти двери входит будущее страны». Будущее закладывается сегодня, сейчас. Похоже, билеты в театр абсурда уже проданы. Аншлаг!

Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Зоя Мастер: Театр абсурда на школьной сцене

  1. Уважаемый Анатолий, в советской школе тоже были свои плюсы и минусы. Есть плюсы и в американской системе образования. К примеру, мне нравится, что родительские собрания проводятся иначе — учитель беседует с каждым родителем в отдельности, а не обсуждает при всех успеваемость и поведение учеников. Американская школа в большей мере щадит самолюбие детей. С другой стороны, с учащихся требуют всё меньше, опасаясь это самое самолюбие потревожить. Получается, что дети из семей, где образование считается важным, необходимым, относятся к школе гораздо более ответственно и, стало быть, показывают лучшие результаты. Что касается учителей, то их работу сейчас оценивают по недавно внедрённой таблице. Например, открытые уроки — 20 процентов общей оценки, результаты тестов учащихся — 15 процентов, отмеченный галочками опросник учеников на предмет работы своих преподавателей — ещё сколько-то процентов, общественная работа, итд. В итоге, получается такой круг, разделённый на секторы, вроде пиццы, а потом выводится средняя температура по больнице. Вроде бы, всё подсчитано, но на самом деле в этих дробях-процентах нет главного — искусства преподавать. Art of teaching исчезает. И это самое грустное. В схеме-пицце не разглядеть, что в классы к одним учителям дети стремятся попасть, несмотря на большой объём работы и требования к дисциплине, а в другие – идут бездельничать, хоть «пицца» там – идеальная. Впрочем, тема настолько обширная и неоднозначная, что одним очерком здесь не обойтись. Вам – спасибо за отзыв.

  2. Я учился в послевоенной советской школе. О школе, о постановке преподавания в ней у меня остались самые хорошие воспоминания. В школе все было направлено на то, чтобы дать как можно больше знаний всем ученикам. Существовал культ отличников и вообще старательных учеников. На уроках литературы зачитывались лучшие сочинения. Хорошо
    успевающих по математике, физике, химии направляли на районные олимпиады. Никто не боялся обидеть отстающих учеников. Все было направлено на то, чтобы заставить их более
    напряженно работать. Я уверен, что разболтанность, неуважение к учителю не влияет
    положительно на характер ученика.

  3. Уважаемая Зоя, Вы точно подметили принятую на Западе логическую и, на мой взгляд, явно ошибочную цепочку: политкорректность- боязнь сказать ученику ( и не только)что-то, что ему нужно знать, но, возможно, не понравится. Говорю уверенно, потому что с этим столкнулся в немецкой музыкальной школе, где обучение построено на системе \» Für Spass\» -для удовольствия. Через две недели работы директор вызвал меня и указал на жалобы родителей, что я заставляю учеников играть гаммы и этюды. Хотя, конечно, понимал, что это необходимо. если говорить о серьёзном муз. воспитании. И другой пример. Когда администратор концертного зала, где мы должны были выступать, ( уроженец Сенегала)вёл себя по хамски и мы направили жалобу бургомистру, то в устном ответе нам посоветовали не связываться, так как могут подумать, что это расизм…

    1. Уважаемый Лев, речь идёт не о моём «отдельно взятом королевстве» — классе, где всё в порядке, а о тенденции брать и ничего не давать взамен. О том, что с малолетства дети иммигрантов приучены к тому, что государство просто таки обязано всё давать, всем обеспечивать. И вот эта игра в добреньких дядь и тёть выйдет повзрослевшим детям боком, потому что они, как прикормленные зверушки, они не смогут достойно прожить свою самостоятельную жизнь. Этот «тренд» касается не только школы и не только иммигрантов. Насколько я могу судить по ТВ передачам, в Германии наблюдается то же самое. Кстати, по поводу приведённого Вами примера… на днях, моя хорошая знакомая, преподаватель ф-но, рассказала, что мать её ученицы прекратила приводить девочку на уроки, потому что учительница попросила ( и даже настаивала!) на том, чтобы девочка попробовала сыграть пьесу обеими руками, а не только правой. Ученица сказала, что это неинтересно, потому что слишком трудно. Я не говорю, что у ВСЕХ, но у многих возникает уверенность, что и школа, и работа, и жизнь вообще — чистый фан, и если учитель (работодатель, государство) этот FUN не обеспечит, то это рассматривается, как прямое нарушение прав и личной свободы. Вот что настораживает. А всё начинается с детства. Это факт, хоть и звучит, как клише.

  4. Что английского знать не будут — с трудом, но поправимо. А вот что не получат критериев для оценки своего поведения и достижений — это уже трагедия.

  5. Во-первых, с чего вы взяли, что раньше не смели спрашивать? Я работаю в той же школе почти 20 лет, и могу вам по секрету сказать, что спрашивали гораздо строже, чем сейчас. Причём, и с преподавателей, и с учащихся. Но критерии оценки работы были более адекватными. К примеру, результаты тестов детей-иммигрантов, проучившихся в американской школе менее трёх лет, в общей оценке ШКОЛЫ не учитывались. Вы представьте себе ребёнка, неделю (или год) назад приехавшего из Непала, вынужденного заполнить 30-страничные буклеты тестов по чтению, письму и математике. И при чём здесь нерадивый учитель? Я уж не говорю о выброшенных на ветер деньгах на печатание этих буклетов.
    Во-вторых, с чего Вы взяли, что я против увольнения нерадивых учителей? Я — против сведЕния всех и всего к единому знаменателю. Я — против того, что ВСЯ ответственность переложена на учителей и администрацию, а в толстенных томах инструкций, спускаемых сверху, нет ни слова об ответственности родителей. Кстати, вам вряд ли известно, что результаты тестов, взятых в марте (когда материал ещё не изучен до конца), становятся известны лишь в конце июля, когда дети, в любом случае, уже переведены в следующий класс. Это ещё один пример «железной логики».
    В-третьих, если вас действительно интересует, что делаю лично я, напишите на мою почту, я дам вам адрес своего скайпа, и мы обсудим личное участие: ваше — в столь подробно и со знанием дела описываемых вами проблемах Израиля, Украины и Белого Дома, моё — в преподавании письменного английского. Кстати говоря, работе, которая мне нравится, несмотря на все тревожные тенденции и огромную ответственность не только за знания, но и (как бы пафосно это ни звучало), безопасность детей. Что-то подсказывает мне, что весточка от вас не придёт. Но, вопреки интуиции, жду…

    1. Зоя Мастер — Г.Г.
      14 Апрель 2014 at 18:25 | Permalink
      Во-первых, с чего вы взяли, что раньше не смели спрашивать? Я работаю в той же школе почти 20 лет, и могу вам по секрету сказать, что спрашивали гораздо строже, чем сейчас. Причём, и с преподавателей, и с учащихся. Но критерии оценки работы были более адекватными. К примеру, результаты тестов детей-иммигрантов, проучившихся в американской школе менее трёх лет, в общей оценке ШКОЛЫ не учитывались.
      ************
      В-третьих, если вас действительно интересует, что делаю лично я, напишите на мою почту, я дам вам адрес своего скайпа, и мы обсудим личное участие: ваше – в столь подробно и со знанием дела описываемых вами проблемах Израиля, Украины и Белого Дома, моё – в преподавании письменного английского.
      *************
      Что-то подсказывает мне, что весточка от вас не придёт. Но, вопреки интуиции, жду…
      ==================
      Ждать не долго, с интуицией, равно, как и с вежливостью могло быть и лучше. Я думаю, что обращаться к респонденту по инициалам, в то время, как он в свою очередь Вас величает, есть признак крайнего неуважения к нему. Но если это не так — есть шанс доказать обратное.

      Далее, я не писал Вам, что меня интересует, что Вы делаете, это не подход мыслящего человека. Это подход интеллигента не вдумывающегося в смысл обращения к нему, а торопящегося с ответом — «а у вас негров вешают», или «сам-то хорош!» Я писал Вам «у Вас у самой есть какой-то план, какое-то представление о том, что нужно сделать для улучшения положения в школе, или критика – самодовлеющая цель». Вы не видите разницы?

      Вообще, Зоя, вопреки расхожему мнению, я не кусаюсь, и поэтому столь нервный ответ на вполне нормальный вопрос меня удивляет. Критика вполне имеет право на самодовлеющую роль в том случае, когда критикующий лишен возможности практического участия в улучшении критикуемого положения, да и в общем случае тоже. Поэтому мое участие в решении проблем трех вышеперечисленных стран мы обсуждать не будем.

      Почту Вашу я не знаю, а мою я публиковал не раз ggreenberg@aceweb.com, могу и скайп gregory.greenberg2 .

  6. Спрашивают со школы. А еще недавно шла настоящая война – как сметь вообще СПРАШИВАТЬ!?!?!? Вам, Зоя, не нравится, что когда дают по шее нерадивому директору, позволяющему разваливать школу, чтобы ему вовремя пришла премия по итогам года – он разверстывает свое недовольство на учителей. Но во-первых – он знает из-за каких именно учителей он погорел, значит будет именно их наказывать, во-вторых мне интересно — у Вас у самой есть какой-то план, какое-то представление о том, что нужно сделать для улучшения положения в школе, или критика – самодовлеющая цель. Было бы славно, если бы Вы поделились.

  7. «Стало быть, речь должна идти о коррекции аномалий…»
    Совершенно верно, об аномалиях, становящихся стойкой тенденцией, идёт речь.

  8. Сон и явь рука об руку. Жуть какая-то. Так и в расисты недолго записаться. Оспорить трудновато. Это с одной стороны.
    А с другой? Очевидно, что все достижения Америки, от от спорта и эстрады до вооружений и астронавтики, есть сегодняшний результат трудов вчерашних американских школьников.
    Стало быть, речь должна идти о коррекции аномалий, которые, не сомневаюсь, изложены верно. Боюсь только, что начинать стоит не со школьных порядков, а многими этажами выше.

Добавить комментарий для Элла Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.