Евгения Кравчик: «Все, кто погиб в Газе, — герои». Интервью с Беллой Головчинской

Loading

«Большинство жителей Ашкелона, впрочем, как и большинство израильтян, считают, что операцию следовало довести до конца. Мы готовы сидеть в убежищах и подвалах, сколько потребуется, — лишь бы ЦАХАЛ расправился с главарями ХАМАСа».

«Все, кто погиб в Газе, — герои». Интервью с Беллой Головчинской

Евгения Кравчик

Белла Головчинская живет в Ашкелоне 18 лет. Репатриировалась из Ростова-на-Дону, инженер железнодорожного транспорта, работает в Явне.

— Несколько дней назад утром мы с начальником выехали из Ашкелона в Явне, и в дороге нас застал сигнал воздушной тревоги, — рассказывает она. — Тронулись — и вдруг… Прямо на шоссе торчит из развороченного асфальта ракета, сантиметров 70 в длину. Прежде ничего подобного я не видела, хотя Ашкелон находится под обстрелами уже много лет.

— Изменилась ли атмосфера в городе по мере продвижения антитеррористической операции «Несокрушимая скала»?

— Насколько я ощущаю, да, но — в худшую сторону: нам очень сложно. На сей раз мы стали свидетелями ураганных обстрелов. Я живу в районе Неве-Дкалим. Одна из ракет, выпущенных из Газы, взорвалась метрах в 150-ти от моего дома. Взрывной волной разбило плафон, упали на пол часы…

— Есть ли у вас встроенное убежище-«мамад»?

— Нет. Живем мы в таком же «картонном» домике, как тот, в котором пожилая женщина чудом уцелела в первые дни операции в Беэр-Шеве: ракета попала в дом, сравняв его с землей. При этом у нас нет никаких пристроек. К счастью, дети взрослые. Неделю мне пришлось ночевать у сына — у них с женой квартира, в которой есть «мамад». Муж работал в ночную смену, дочь в Тель-Авиве. Сын был против того, чтобы целую неделю я по ночам оставалась одна. В этот раз было очень страшно и очень тяжело, с моральной точки зрения.

Мой сын Станислав воевал на Второй ливанской в составе Спецназа «Эгоз». Несколько дней его подразделение вело бои в Южном Ливане. Вечером сын позвонил отцу и сказал: «Я захожу туда, только маме не говори». Но я все слышала: муж поставил мобильник на громкую связь. «Мама все знает», — сказал муж. Сын тут же перезвонил мне: «Пойми, меня обучали, я специалист. Думаешь, я не хочу жить? Очень хочу! Но я обязан туда войти. Знай: все, что передадут в новостях, — глупости. Никого не слушай! Я тебе сказал, что вернусь, значит, я на это настроен». Трое суток я не спала, не ела, не дышала, пока не услышала, наконец, по телефону голос сына.

— В эти дни исполнилось 8 лет с момента окончания Второй ливанской.

— Да. И снова у нас война. Я храню флаг Спецназа «Эгоз». Когда были переданы сообщения о гибели наших солдат в Газе, я достала этот флаг, надела на древко и вывесила над домом, чтобы отовсюду его было видно. Бросилась собирать посылки для солдат, в том числе раненых. Во время Второй ливанской погиб Надав, сослуживец Станислава, и сын должен был съездить в Кармиэль на церемонию памяти. По дороге заехал в Ашдод, оставил там посылку. Потом туда приехали жители одного из мошавов в приграничной зоне, забрали и отвезли вещи солдатам.

При виде фотографий солдат, погибших в Газе, я слезами обливаюсь, полное ощущение личной потери… Все, кто погибли в Газе, — герои. И это сознает весь народ.

— Считаете ли вы, исходя из опыта жизни в Ашкелоне, что если с ХАМАСом заключат договор о прекращении огня, спокойствие будет долгосрочным?

— Нет. Большинство жителей Ашкелона, впрочем, как и большинство израильтян, считают, что операцию следовало довести до конца. Мы готовы сидеть в убежищах и подвалах, сколько потребуется, — лишь бы ЦАХАЛ расправился с главарями ХАМАСа. И сейчас многие горожане в недоумении. С другой стороны, возможно, армии удалось уничтожить значительное число наступательных тоннелей. Но я (и не только я) почему-то уверена, что покоя не будет.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.