Иосиф Рабинович: Нечеловеческие монологи сукиных детей

Loading

Нечеловеческие монологи сукиных детей

Иосиф Рабинович

Суровый у природы есть закон
И как бы ни хотелось жить иначе,
Но если ты от суки был рождён,
То будешь выть и плавать по-собачьи.

Такие, брат, собачие дела,
Но есть вопрос, неясный для науки:
Иного, хоть и мама родила,
А ведь готов вцепиться хуже суки!

Я только об одном бы попросил:
Не следует позорить слово «люди»,
И ежели не гавкать нету сил,
Давайте хоть друг друга рвать не будем!

ДВОРНЯГА у мусорных баков

Метёт сегодня, гнусная погода,
Собачий холод, люди говорят,
А сами, гады, по домам сидят…
Нет, это человечье время года!

В помойке, кроме пластиковой тары,
Нет ничего, хоть на луну завой,
Бессильно проклиная род людской,
От коих терпим мы судьбы удары.

Кто бабку мою выгнал, от которой
Я гладкошёрстный и дрожу зимой?
Когда она попала в мир другой,
Аристократку крыли целой сворой!

Кабы её хозяюшку вот так
В одно мгновенье превратить в бомжиху,
Чтоб досыта она хлебнула лиха
И поняла что ей цена — пятак!

А я родился тут же, возле баков,
И выжил только силою зубов
Теперь любому доказать готов,
Что я вполне дворовая собака.

На шкуре моей трёпаной, едва ли
Былой породы сыщутся следы,
Но снятся мне дворцовые сады,
В которых мои пращуры гуляли!

ТОЙ-ТЕРЬЕР на руках у хозяйки

Маленькому Вжику и его хозяйке Оле

Я той-терьер, игрушка, развлеченье:
На тонких лапках тельце с кулачок,
Верчусь я непрерывно, как волчок, —
Я вьюн, я бесконечное движение…

Пускай хохмит какой-нибудь дундук,
Не видя глаз-маслин моих горящих,
Не слыша сердца пламенного стук,
Куда, мол, мне до псины настоящей.

Я рыцарь, я служу прекрасной даме,
Нет, дело тут не в шмотках и еде,
Она прекрасна — посудите сами,
Другой такой не встретите нигде.

Я жизнь отдам за милую богиню,
Чтоб только разогнать над ней грозу,
Вцеплюсь я в горло посягнувшей псине
И даже стаффордшира загрызу!

Про сСтаффордшира я прибавил в раже,
Но, шкурки за неё не пожалев,
Я кинусь в бой, как самый львиный лев,
А коль погибну, то не задарма же…

Мы с ней идём по парковой лужайке,
И летний день так светел и хорош.
Навстречу три собаки. Ну хозяйка,
Зачем меня ты на руки берёшь?

ПУДЕЛИХА в кресле

Серой Стеше и её хозяину Боре

Да, я любовь хозяйская,
Красотка пуделиха,
Житуха моя райская —
Я не хлебнула лиха!

Случиться может всякое —
Болячки и рубцы,
Но выручат хозяева —
Такие молодцы!

И им не жалко денежек
На всяких докторов,
Чтоб зверик их изнеженный
Был весел и здоров,

Лечение приличное,
Чтоб псинке не пропасть…
Вот только с жизнью личною
Случилася напасть.

Но я не огорошена —
Умерю либидо,
Зато гостей непрошеных
Облаю от и до!

Счастливое животное,
Попёрло крепко мне,
И жизнью беззаботною
Довольна я вполне!

ХАСКИ в московской квартире

Я — лайка, зверюга, я хаски,
Я родом с далёкой Аляски,
Где предки в завьюженной пляске
Тяжёлые нарты несли,
А я вот живу, словно в сказке,
В уюте, покое и ласке,
Мальчишка впрягает в салазки
Вдали от промёрзшей земли!

Теперь для потехи я отдан,
Хоть был не для этого создан.
Когда-то писатель Джек Лондон
Прапращура в нарты впрягал,
Не мог он предвидеть такое,
Чтоб в жарких московских покоях
В бездействии и покое
Я брюхо себе наедал.

Но вот в полнолунье порою,
Кромешною темью ночною,
Я грустно до ужаса вою
На лик серебристой луны,
И снятся сугробы, и вьюги,
И рвущие ноги заструги,
И образ любимой подруги,
И облик далёкой страны…

А утром — со жрачкой кормушка,
И лёжка на мягкой подушке,
И даже с VIP-клуба подружка
Вдали от холодных земель.
И это ужасная мука —
С полярной мечтою разлука…
И всё же — какая я сука,
Хотя по бумагам — кобель!

ЧАУ-ЧАУ у миски

Иду, лиловый вывалив язык,
С хозяйкою на поводке изящном,
«Мой уголёк, красавец настоящий!» —
Твердит хозяйка. Я уже привык

К её всегда слащавым комплиментам,
Когда она несёт ужасный бред.
Тошнит порой в такие вот моменты,
Хоть убегай, зато каков обед!

Она старается и кормит классно,
От пуза и без всяких глупых норм.
С презрением гляжу на псин несчастных,
Что по помойкам добывают корм.

Лоснится шерсть, я с каждым днём добрею,
Горда хозяйка, словно сыном мать,
А между тем, я слышал, что в Корее…
Нет, нет, об этом и не вспоминать!

И мысль одна вертится в голове,
Приятнее её найдёшь едва ли:
Как хорошо, что я живу в Москве,
В Сеуле — так уже давно б сожрали!

ВЕЙМАРАНЕР с курицей в зубах

Я пёс легавый веймарский, Туман.
Я с детства был безумный куроман,
С младых зубов таил мечту о счастье,
И вот оно пришло, и в одночасье.
Видать, моленьям внял моим Творец,
Хозяйка отлучилась, наконец,
Хозяин за компьютером сидел,
И вот за мною он не углядел,
А ароматы запеченной клуши
Наполнили мой чуткий нос и душу.
Хоть кура вдаль упрятана была,
Но я добыл хохлатку со стола
И, ясно дело, съел её дотла,
Всю без следа, ну хоть какая малость,
Ни косточки, ни шкурки не осталось.
Нет курицы, лишь на полу одно
Тоскливо блещет жирное пятно…
Теперь хозяин знает однозначно,
Как выглядит в натуре рай собачий:
Опушка леса, травка, луг в цветах
И жареные куры на кустах!

Читайте также: «Нечеловеческие монологи сукиных сынов»

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Иосиф Рабинович: Нечеловеческие монологи сукиных детей

  1. Превосходно.
    Только одно маленькое замечание:
    трубчатые куриные кости для собаки — гибель.

Добавить комментарий для Soplemennik Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.