Стихи

Жанна Свет

Полгода не было войны.
И с удивленьем мы узнали,
что мы из плоти, не из стали,
что дни покоя сочтены,
а мы задумчивей не стали —
дрались, любили, хохотали
в преддверии другой войны.

Но судьбы всех сочинены.

Полгода не было любви,
а небосвод все так же светел.
Никто несчастья не заметил,
и не спросил, и не ответил,
неужто все мы сочтены?!

Полгода не было меня:
был сон несвеж, а мысли, мелки,
бирюльки, шуточки, безделки,
как с вермишелью суп в тарелке —
и точно так же невкусны.

Полгода не было весны,
и вот — душа уже в потемках,
в бинтах, и гипсовых пеленках,
в тенётах и тугих тесемках,
а в них — запутанные сны.

Бессонные глаза красны,
но лики юные прекрасны,
надежды скудны и опасны.
Жаль, ожиданья не ясны.

***

Я еще не знала, что у меня будут сын и дочь.
Я еще годы свои не кляла, не отгоняла прочь.
Я была легка еще, словно мотылек,
путь мой лежал предо мною — долог, прям и далек.
Все запоминалось просто, само собой,
движенья и действия не становились борьбой
с силой тяготения и давлением крови,
а смех и улыбки были всегда наготове.
Жизни смысл подспудный я понимала едва,
никогда не болела, не кружилась моя голова.
Люди вокруг были всего лишь тени,
и я знать не желала о себе никаких их мнений.

Я даже не знаю теперь, не было ль это сном.
Воспоминаний во мне мечется целый сонм,
но что из них правда, а что — мечта?
И после чего жизнь моя стала — одна суета?

Понять не умею, куда же исчезла я,
такая умная и легкая, такая — сама своя?
Понять не умею, куда же канули дни,
те самые, что в десятилетия сплетены.

***

Вот автобус проходит.
В нем люди сидят. Они едут,
принарядившись, в город большой по причинам различным.
У кого-то мечта прикупить подешевле товаров,
у кого-то мечта, чтобы был бы хорошим анализ:
вот, к врачу они едут, надеясь, что чистые джинсы
и пуловер парадный им как-нибудь в этом помогут.
А быть может, кого-то уволили — вот он и едет,
чтобы новое рабство себе подыскать. Что же делать,
если нужно платить за квартиру, и хочется кушать?!
Тут не только в автобус — в ракету залезешь в надежде.
Кто-то зубрит конспекты — автобус ввезет их в экзамен.
Жаль, обратно самим нужно выбраться будет. А трудно.
Но ученья лишь корень горчит, а плоды, — как варенье!
Ну, а что — «безработица»?! Слово из жизни не нашей.
Вот получим диплом, вот закончатся годы зубрежки…
А пока не мешайте учиться, учиться, учиться!

На свидание в полдень рабочий автобус нарядный
довезет всех влюбленных, а плейер создаст настроенье.
Им любовь, словно крепость: ее бастионы надежно
их прикроют от жизни реальной…Ну, что же, бог помочь.

Вот, стою я в домашней одежде — смотрю на автобус.
Он наряден, в нем кресла удобные — плюшем обиты.
В нем сидят те, кто смог разорвать паутину густую
и сбежать из нее, и летит, хоть на время, подальше.

Только синий дымок из трубы выхлопной будет виться
и заставит чихать и чихать паука-кровососа,
что прикинулся домом и ждет их вполне терпеливо,
потому что вернется автобус, и люди вернутся.

Не сбежать, не уехать — нигде нет ни хлеба, ни крова,
пусть хоть вечное лето над нами листвою полощет.

Вот автобус нарядный. А я, как всегда, в затрапезе.
Боже! Хоть бы в больницу уехать…
Болеть неохота.

***

Что в жизни происходит нашей?
Нам небо светлой тучей машет.
Кто ищет, может быть, обрящет
на склоне бесконечных дней
свой чистый дождь над черной пашней,
над предрассудков полной чашей,
бездумья беспросветной чащей…
Обрящет. Станет ли умней?

Что происходит в жизни нашей?
Мы любим лучше или чаще?
Все подбираем, все-то тащим
в свой дом: и барахло, и хлам.
Увы, уже не стать нам краше,
с теченьем дней не стать нам краше.
О господи! Не стать мне краше.
Верни мне юность — все отдам!

Я все отдам, останусь нищей.
Я буду веселей и чище.
Любой я буду рада пище —
и хлебу, и глотку воды.
За пашней юность моя свищет:
как тать в нощи, все рыщет, рыщет…
Она других в подруги ищет,
чтоб увести в свои сады.

Но в тех садах им жить недолго:
их тоже ждет сюда дорога —
сюда, где склон, где чистый дождь
льет слезы над печальной пашней,
над несуразицей домашней,
над жизнью, и смешной, и зряшной…
Откуда не уйдешь.

***

Гитары мрачные басы над ночью, пахнущей лимоном.
Идут замедленно часы и наполняют лето звоном.
Гитара плачет. Пьют вино в дешевом кабаке туристы.
Закончился сеанс в кино.
Цыганки пляс под звон мониста…
Вино, гитара, лето, ночь — всё это южные уловки!
Нам не сбежать отсюда — прочь! Мы захмелели, мы неловки.

Гитары рокот, звон монист, высокий голос вторит струнам…

И вкус вина — высок и чист.
Напиться. Спать. Проснуться юным.

***

Мой дом построен на краю пустыни,
где узкою охровой полосой
гор невысоких брови удивленно
приподняты над выжженным пространством
под небом,что линючим синим ситцем
свисает днем,а ночью заполняет
его такая темная вода —
без дна и без границ, —
что вдвое выше,
что вдвое дальше, дольше, холоднее
нас дразнят ангелы, горящими глазами
впиваясь в горстку крошечных домов.

Купчихою раскормленной, Луна,
лениво, без усердия, к зениту
свой медный таз, начищенный до блеска,
влачит, покуда мертвой синевой
он не зальет подвластные просторы.

А прямо перед домом Скорпион
так полыхает, так в ночи сияет,
что понимаю:лично для меня
он был подвешен к этой темной бездне.

Немало промелькнуло юрких лет
с тех пор, как в этот мир меня явило
соизволенье чье-то мне в подарок.
Жилищ немало я сменить успела,
но Зодиак ни разу не почтил
своим явленьем небо надо мною.
И только здесь, в пустыне, над песками,
над крышей дома, раскаленной Солнцем,
мой звездный знак покой мой сторожит.

Соизволеньем чьим сей верный страж
был прислан — и повис перед порогом?
Кто вел меня зигзагами судьбы?
И неужели жизни моей путь
направлен изначально был сюда?
Но если это так, зачем столь долго
я шла сюда — к защитнику и стражу?