Исанна Лихтенштейн: Франсуа Рабле. Врач. Писатель. Монах

Loading

Рабле — оптимист. Он надеется на разум, стремление к познанию, благородство… Природа щедро одарила Франсуа Рабле. Спасибо ей за это от восхищенных потомков.

Франсуа Рабле

Врач. Писатель. Монах

Исанна Лихтенштейн

Великий французский писатель Шатобриан отмечал, что среди литераторов в мире гениев «всего 5-6»: Гомер создал греческую литературу, Шекспир — английскую, Данте — итальянскую, Рабле — французскую. Следовательно, по Шатобриану Рабле принадлежит к величайшим гениям мира. Так же думал и Виктор Гюго(4).

В 1601 году во Франции появилось интересное издание:

«Портреты многих знаменитых людей, живших с 1500 года по настоящее время». В нем под номером 99 среди 100 знаменитых врачей помещен портрет Франсуа Рабле. Если учесть, что к тому времени прошло более 50 лет со дня смерти знаменитого писателя Рабле, то еще более почетным для коллег-врачей служит выбор французских историков.

Франсуа Рабле оставил весомый след во многих областях науки и культуры, не говоря уже о том, где он поистине велик — литературе.

Загадкой по сей день, служит редкостная разносторонность и успешность Рабле во многих областях знаний, редкостная даже для человека эпохи Возрождения.

Тем более приятно, что упомянут он именно в списке 100 великих врачей, в чем, кстати, нет преувеличения!

Литература о жизни и творчестве Рабле огромна и отражает различные аспекты его деятельности. Его личность и творчество вызывают яростные споры, никого не оставляя равнодушным.

Лабрюйер в книге «Характеры или нравы нынешнего века» в 1868 году писал:

«Особенно трудно понять Рабле…его произведение — неразрешимая загадка. Оно подобно химере — женщине с прекрасным лицом, но с ногами и хвостом змеи или еще более безобразного животного, это чудовищное сплетение высокой утонченной морали и грязного порока. Там, где Рабле дурен, он переходит за пределы дурного, это какая-то гнусная снедь для черни; там, где хорош, он превосходен и бесподобен, он становится изысканнейшим из возможных блюд».

Вольтер считал его буффоном (шутом) заслуживающим презрения. А Виссарион Белинский называл Рабле «Вольтером XVI века».

Цель данной работы — проанализировать роль Франсуа Рабле в развитии практической и теоретической медицины своего времени, а также рассмотреть медицинские темы в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Врач из Пуату Пьер Буланже писал о своем современнике Рабле:

«Дело потомков допытываться, что это был за человек. Мы же его знали и понимали, и он был нам дорог как никто. Потомки, может быть, подумают, что он был шутом, скоморохом… напрасно. Он не был ни тем, ни другим. Обладая умом глубоким и редким, он высмеивал род людской, его безрассудные прихоти и тщету его надежд». (2)

Жизнь Франсуа Рабле изобилует зигзагами, сложными поворотами и ударами судьбы.

Он родился 4 февраля 1494 году в окрестностях Шинона или в самом Шиноне в семье …и здесь начинаются вопросы: аптекаря, торговца? Есть версия, что отец был судебным чиновником, т.е. принадлежал к просвещенному среднему сословию. Некоторые исследователи считают, что Антуану Рабле принадлежали земли в Турени неподалеку от Шинона; в одном из его поместий, Ладевиньер, и родился Франсуа. Возможно и так! Точно известно, что мальчик рано лишился матери.

В 1511 году Франсуа по настоянию отца поступает во францисканский монастырь в Пуату, отличавшийся строгими правилами даже для своего времени; например, изучение греческого языка приравнивалось к ереси. Некоторое время он жил в монастыре де ла Бомет, после чего переехал в Кордильерское аббатство Фонтене-ле-Конт. Разумеется, Рабле с его стремлением к знанию языков, вообще наук, вызывал резкое недовольство монастырского начальства и вынужден был скрывать свои пристрастия.

Совершенно непонятно, почему эпикуреец Франсуа в 25 лет принял монашеский сан, не питая к нему никакого почтения и фактически не будучи им никогда. Вот как он об этом пишет:

«В наше время идут в монастырь из женщин одни только кривоглазые, хромые, горбатые, уродливые, нескладные, помешанные, слабоумные, порченные и поврежденные, а из мужчин — сопливые, худородные, придурковатые, лишние рты…»

Еще более резко Рабле высказывается о монастырях и монахах в 21 главе первой книги:

«монахи пожирают людские отбросы, то есть грехи, и, как дермоедам, им отводят места уединенные, а именно монастыри и аббатства, так же обособленные от внешнего мира, как отхожие места от жилых помещений».

И в наше время трудно представить столь резкое, бескомпромиссное мнение о церковных учреждениях. Скорее всего, причиной поступления в монастырь были чисто практические соображения:

«Вы же сами говорите, что монаха узнают не по одежде, что иной, мол, и одет монахом, а сам-то вовсе не монах».

Рабле молод, ему 25 лет. Он весел, влюбчив, полон честолюбивых надежд и, главное, хочет учиться. Ему все интересно. И, тем не менее, он продолжает жить в монастыре, не прекращая при этом серьезных занятий. Он изучает латынь, греческий и древнееврейский языки, что необходимо, по его мнению, образованному человеку.

«Ныне науки восстановлены, возрождены языки: греческий, не зная которого человек не имеет права считать себя ученым, еврейский, халдейский, латинский»

— так наставлял Гаргантюа своего сына Пантагрюэля. (с.194). Согласитесь, высокая планка и для XXI века.

Постепенно в монастыре создается кружок молодых людей, в числе которых, кроме Рабле правовед Тирако и философ Амори Бушар. Они знакомятся с ГийомомБюде,(1467— 1540), ученым — классиком, переписываются с ним, обмениваются мнениями. Первый дошедший до нас текст Рабле, его письмо Гийому Бюде от 4 марта 1524 года. Как ни парадоксально, именно в монастырях нередко создавались гуманистические группы, зарождались прогрессивные течения. Впрочем, возможно, это объясняется грамотностью служителей церкви, необходимой для чтения Священного писания.

Спустя короткое время монастырское начальство, узнало о занятиях молодых людей и сделало обыск, «действуя в лучших традициях», конфисковало найденную литературу «еретического» содержания. Долгие 2 года Рабле добивался возвращения книг и добился своего.

В 1527 году Франсуа, очевидно незаконно, подвергаясь нешуточной опасности, с весьма скудными деньгами оставил монастырь и монашество с твердым намерением учиться. Судьба доставляла ему немало бед и в дальнейшем, но к монашеству он уже не возвращался.

Рабле достиг необыкновенных высот в философии, истории, естественных науках. Результатом пребывания в Италии явилась книга по археологии о римских ценностях. Он непревзойден в литературе, внес огромный вклад во все, к чему прикоснулся. Франсуа Рабле, как писали, был «самым доблестным собеседником на пиршестве человеческого ума».

В 1530 году Франсуа поступает в медицинскую школу в Монпелье и уже через 6 недель был готов к сдаче экзамена на степень бакалавра, т.е. совершенно очевидно, что обучался медицине раньше.Рабле провел в Монпелье около двух лет в роли студента и одновременно лектора. В архивах университета сохранились записи от 16 сентября 1530 года, в которых значится, что «Франсуа Рабле из Шиннона поступает на факультет для изучения медицины под руководством достославного доктора медицины Широна (Schyron) и обязуется подчиняться всем статутам вышеупомянутого факультета», а запись от 1 ноября 1530 года отмечает, что Франсуа Рабле получил степень бакалавра. В одном из экслибрисов (1525) он называет себя « ревностно изучающий медицину», то-есть, изучает врачевание с этого времени. При получении степени бакалавра пишет: «врач, просвещенный во многих отношениях». Думается, Рабле выбрал медицинский факультет в Монпелье не случайно. Доброе имя университета не подвергалось сомнению в отличие от Сорбонны, пользовавшейся славой консервативного учебного заведения. Медицинский факультет в Монпелье возник 1020 году на основе медицинской школы, созданной в 768 году при Доминиканском монастыре. По уставу 1240 года степень бакалавра по медицине присуждалась только при наличии степени бакалавра искусств. Степень бакалавра можно было получить, пройдя пятилетний курс, включавший изучение Гиппократа, Галена, Авиценны. В 1289 году университет состоял из трех факультетов: медицинского, юридического и искусств. Все дела медицинского факультета решались на созываемых для этой цели конференциях, которые проводились два раза в год. В 1369 году в Монпелье для студентов медицинского факультета был создан колледж, рассчитанный на 12 человек, который оказывал студентам денежную помощь. Это была первая попытка платить стипендию студентам, в частности медикам. То, что для получения диплома врача необходимо было быть бакалавром искусств, несомненно, благотворно влияло на становление медика и его работу. Это положение на долгие годы незаслуженно отвергнутое, судя по ряду признаков, в какой — то форме возвращается. Выпускниками университета Монпелье в XIII-XIV веке были знаменитые врачи: Арнольд из Виллановы (1235?-1311), автор знаменитого «Салернского кодекса здоровья», Ги де Шоллиак (1300-1368), писатель один из крупнейших хирургов Средневековья, лейб-медик Пап в Авиньоне, Анри де Мондевиль (1260—1320), преподаватель анатомии в медицинской школе, лейб-медик французских королей Филиппа IV и Людовика Х. Именно Анри де Мондевиль предложил перетягивать раненую конечность тканью для уменьшения боли и прекращения кровотечения. С целью предупреждения нагноения ран Анри де Мондевиль применял повязки, пропитанные крепким вином.

Рабле прекрасно учился и после окончания курса получил право преподавания. Он читал лекции в университете с 1530 по 1532 и с 1537 по 1539 годы. Известно, что большое влияние в этот период на Франсуа оказал Эразм Роттердамский (28 октября 1467 — 12 июля 1536) (1536-07-12). В письме Эразму Рабле писал:

«Ты меня воспитал, ты вспоил меня чистым молоком божественного своего знания, одному тебе я обязан всем,что есть во мне ценного, всем, чего я достиг»(12).

Между тем, студенческая жизнь и в XVI веке состояла не только из учебы. Студенты собирались группами на дружеские беседы, веселые пиры. Нередко разыгрывались комические представления, героями которых становились врачи. И на этом поприще отличался Рабле. Он перевел с итальянского языка фарс о немой жене, остроумное содержание которого никого не оставляло равнодушным. Рабле наравне с другими студентами участвовал в постановке. Писатель вспоминает о ней в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» (кн.111,гл.34), когда ведет речь о советах Рондибилиса Панургу, решающему жениться ему или нет.

Краткое содержание пьесы таково:

«Любящему супругу хотелось, чтобы жена заговорила. Она и точно заговорила благодаря искусству лекаря и хирурга, которые подрезали ей подъязычную связку. Но, едва обретя дар речи, она принялась болтать без умолку, так что муж опять побежал к лекарю прсить средства, которое заставило бы ее замолчать. Лекарь ему сказал, что в его распоряжении есть немало средств, которые могут заставить женщину заговорить, и нет ни одного, которое заставило бы ее замолчать; единственное, дескать, средство от беспрерывной женской болтовни — это глухота мужа.

Врачи как-то там поворожили, и этот сукин сын оглох. Жена, обнаружив, что он ничего не слышит и что из-за его глухоты она только бросает слова на ветер, пришла в ярость. Лекарь потребовал вознаграждения, а муж сказал, что он и правда оглох и не слышит, о чем тот просит. Тогда лекарь незаметно подсыпал мужу какой-то порошок, от которого муж сошел с ума. Сумасшедший муж и разъяренная жена дружно бросились с кулаками на хирурга и лекаря и избили их до полусмерти»(11).

Интересно, что сюжет пьесы с вариациями повторен Мольером в комедии «Лекарь поневоле».

Сокурсником Рабле был Мишель де Нострадамус (Michel de Nostredame, 14 декабря 1503 — 2 июля 1566), впоследствии лейб-медик короля Карла IX. Совершенно понятно, что среда способствовала развитию творческого начала.

Известно, что Рабле в лекционных курсах уделял большое внимание изучению анатомии, производил на лекциях вскрытия, что было смелым и рискованным шагом. (5). Опубликовано дружеское послание Этьена Доле (1509-1546), извест­ного поэта и одного из издателей «Гаргантюа и Пантагрюэля», написанное якобы от имени трупа казненного, которого вскрывал Франсуа Рабле:

«Задушенный роковой петлей, я позорно болтался на виселице. И, вдруг! — о! беспримерное счастье..! Я привлек к себе внимание многолюдного собрания: меня вскрывает ученейший из врачей, желающий показать на примере моего организма ту несравненную гармонию, ту божественную красоту, какою Создатель наделил венец своего творения — человеческое тело…».

А в другом произведении Доле так характеризует Рабле-врача:

«Он — честь и слава медицинского искусства, человек, который способен призвать и вернуть к жизни тех, кто уже стал на порог Плутона»(6).

Лекции Рабле отличались глубиной содержания и особой притягательностью изложения. Он интересовался трудами античных врачей. В 1532 году перевел с греческого на латинский язык афоризмы Гиппократа и Галена. Именно с издания этих переводов началось знакомство средневековой Европы с идеями античной медицины. 22 мая 1537 в Монпелье Рабле получил степень доктора медицины и все соответствующие знаки отличия — золотое кольцо, тисненный золотом кушак, панаму из черного драпа, шапочку из малинового шелка, а также экземпляр сочинений Гиппократа.

С 1532 по 1534 годы работал главным врачом госпиталя в Лионе. Условия работы были тяжелейшие. В одной палате, если помещение для 200 больных можно назвать этим словом, нередко несколько больных лежало на одной кровати. Как мог, Рабле старался облегчить условия содержания пациентов и добился существенного снижения смертности. Коллега и друг доктор Жан Канапев «Шестой книге по терапии Клавдия Галена…» приводит рисунки медицинских инструментов, указывая, что их создателем был Рабле.

Среди инструментов, в частности, аппарат для вытяжения при переломах бедра, о чем упоминал в XVI веке Амбруаз Паре и сирингтом — приспособление, применяющееся при оперативном лечении ущемленных грыж. Он ввел в медицинскую практику новые термины и анатомические обозначения: пароксизм, ангина, эпидермис, сфинктер, понятие — эфемерное.(10) Совершенно не задумываясь, а часто и не зная, мы, произнося их, непрестанно цитируем великого врача и писателя. Существует гликозид, выделенный из Lophopetalum и описанный Рабле, впоследствии названный Раблезианом. Как известно, гликозиды — препараты, применяемые в кардиологии. В медицинской литературе известен Раблезианский синдром, или синдром кишечной непроходимости, (bizarre gustatory habits)… Правда, насколько нам удалось выяснить, в современных руководствах он, почему-то, не упоминается.

Франсуа Рабле в бытность главным врачом в Лионе разработал организационные основы работы госпиталей.

Жизнь Франсуа Рабле была полна скитаний. 15 февраля 1535 года в Гренобле у Рабле родился сын Теодюль. Но долго в городе оставаться было небезопасно из-за преследования церковников, и Франсуа вновь был обречен скитаться. Приезжает в Италию, ухаживает за больным папой Павлом III. Благодаря его заступничеству получает временное освобождение от наказания за бегство из монастыря. В целом Рабле удалось избежать фатальной кары благодаря помощи влиятельных друзей — королевы Маргариты Наваррской, маркизы Дианы де Пуатье — любовницы короля Генриха. Пользовавшийся большим влиянием дипломат Жан Дю Белле, кардинал и посланник в Риме несколко раз брал Рабле с собой и добился от папы полного прощения за те прегрешения против церковной дисциплины, которые его друг допускал в былые дни. ( Отпущение 17 января 1536 года). Известно немало анекдотов, связанных с пребыванием писателя в Ватикане: папа Павел III спросил однажды о желаниях доктора, ответ был неожиданным:

— Отлучите меня от церкви.

— Почему?

— Это спасет меня от костра.

Какая жизнь, такие и шутки!

В 1537 году Рабле снова возвратился к медицине, практиковал в Лионе и Монпелье, где получил степень доктора медицины. Рабле занимался лечением венерических заболеваний, в 1546 году был советником и городским врачом в Меце, в 1547-1550 гг. — личным врачом кардинала дю Белле. Позже Рабле стал личным врачом брата кардинала — маршала Гийома дю Белле. Их отношения смело можно назвать дружескими. Умирая на руках Рабле, маршал велел наследникам выплачивать Франсуа пожизненную пенсию. В 1551 году Рабле получил разрешение на приход в Медоне (чем не воспользовался) и продолжил врачевание.

Франсуа Рабле умер в 1553 году в Париже, как пишут, от болезни сердца. Похоронен в квартале Маре. Перед смертью якобы сказал:

«Я отправляюсь искать великое… закройте занавес, комедия сыграна»…

Знаменитый поэт XVI столетия Пьер Ронсар посвятил Рабле, поэтический некролог:

Воспеты были им умело
Кобыла сына Гаргамеллы,
Дубина, коей дрался он,
Шутник Панург, Эпистемон,
Боец и ада посетитель,
Брат Жан, лихой зубодробитель,
И папоманская страна.
О, путник, с легкою душою,
Закусывая ветчиною,
Бочонок доброго вина
Над гробом сим распей сполна.

Совешенно очевидно, даже из беглого обзора, что в медицинской науке и практике Рабле оставил существенный след.

Медицинские знания и воззрения нашли отражение в главном деле жизни, сделавшим его бессмертным — книге «Гаргантюа и Пантагрюэль». Французский историк Мишле (1798— 1874) писал, что по полноте изображения своего времени книга Рабле является, по сути, энциклопедией. Мы часто произносим фразы из романа, не задумываясь, кто их автор: максима «Человек стоит столько, во сколько он себя ценит», афоризмы «Деньги — мышцы войны», «Разум человека сильнее его кулаков». А знаменитая «осетрина второй свежести» пародирует «вино у меня вкусное и довольно холодное: как говорится в начале второй степени свежести».

В 1532 году во время работы в Лионе Рабле начинает главное дело жизни, то, что сделает его бессмертным — пишет книгу. У великих произведений, нередко бывают предшественники. Так в Лионе на ярмарке в 30-годы 16 столетия продавалась уличными торговцами забавная книжечка: «Великие и бесподобные хроники огромного великана Гаргантюа, содержащие рассказы о его родословной, величине и силе его тела, также диковинныхподвигах, кои совершены за короля Артура, его господина». Два экземпляра этой книги чудом сохранились до наших дней. Кроме имен героев, мало что напоминает великий роман.

Первые две части, боясь церковных преследований, публикуются под псевдонимом «Алкофрибас Нозье», анаграмма имени и фамилии. В 1532 он напечатал «Страшные и ужасающие деяния и подвиги достославного Пантагрюэля». Ортодоксальным факультетом Сорбонны книга была осуждена. Рабле убрал несколько выражений (вроде «сорбоннского осла»), но все равно в 1534 г. выпустил в свет сатиру, не оставлявшую сомнений насчет его намерений в будущем. Это была книга о Гаргантюа, «отце Пантагрюэля». Великаны остались и в ней, как остались и многочисленные отзвуки перепалки, происходившей в 1534. Дело в том, что в Париже и других городах на стенах домов появились плакаты с нападками на католическую церковь, что вызвало волну ответных репрессий. Это был период, когда многие из друзей Рабле оказались в заточении, были изгнаны, либо их ожидала трагическая гибель.

В романе насчитано 148 упоминаний о медицине, включая рецепты, советы по лечению и, особенно, о строении тела: «…всадил ему вертел чуть повыше пупка, ближе к правому боку, и пропорол третью долю печени, а затем острие пошло вверх и проткнуло диафрагму. Вышло же оно через сердечную сумку в плечевом поясе, между позвоночником и левой лопаткой». Довольно четкий анатомический фрагмент.

Истоки медицинских деонтологических представлений, правила поведения врача, его отношение к пациенту, важность упорядоченного питания, отношение к лекарствам, к хиромантам и экстрасенсам, лечебное влияние смеха, музыки — все это отражено в романе.

Что касается рекомендаций о еде, то писатель нередко ироничен:

«… у Плавта некий парасит сетует и яростно нападает на изобретателей солнечных и всяких иных часов, ибо это, мол, общеизвестно, что желудок — самые верные часы. Диоген на вопрос о том, в каком часу надлежит человеку питаться, ответил так: «Богатому — когда хочется есть, бедному — когда у него есть, что поесть. Более точно указывают часы для принятия пищи врачи:

«Встать в пять, а пообедать в девять;
В пять ужин съесть, улечься в девять»

Рабле придавал большое значение внешнему виду врача, его умению поддержать и даже развеселить пациента, считая смех одним из видов лечения. И это не случайно. Среди преподавателей университета в Монпелье во времена Рабле был профессор Лоран Жубер, опубликовавший в 1560 году:

«Трактат о смехе, содержащий его сущность, его причины, его чудесное действие, внимательно исследованные, обоснованные и наблюденные Лораном Жубером».

Рабле писал о смехе в старом и новом прологе к четвертой книге романа, основываясь, преимущественно, на трудах Гиппократа. Роль Гиппократа, как своего рода теоретика смеха в ту эпоху была значительна. При этом опирались не только на замечания в медицинских трактатах о важности веселого и бодрого настроения врача и больных для борьбы с болезнями, но и на так называемый «Гиппократов роман». Франсуа Рабле не писал трактат, но его искрящийся юмором роман, иллюстрировал важную роль смеха в жизни человека. Не случайно именно на материале романов Рабле М.Бахтин обосновал концепцию народной «смеховой культуры».(3)

Рабле сам в разделе от автора предостерегает от поверхностного взгляда на произведение, призывая не сводить все к забаве.

«Читая потешные заглавия некоторых книг моего сочинения …вы делаете слишком скороспелый вывод, будто в этих книгах речь идет только о нелепостях, дурачествах и разных уморительных небывальщинах… Но к творениям рук человеческих так легкомысленно относиться нельзя…Я хочу сказать, что предметы, о которых она толкует, вовсе не так нелепы, как можно было подумать, прочитав заглавие».

С первой страницы и до последней встречаются в той или иной форме строки, указывающие на профессию автора. Например, уже в первой строчке шутливое обращение к «венерикам», не забудьте, что автор был и врачом — венерологом. Неизвестно, умышленно ли в тексте очень часто встречаются те или иные профессиональные термины, несомненно, однако, что автор пользуется ими в повседневной работе, это его лексика. Обращение к « Достославному князю и высокочтимому монсеньору, кардиналу Шатильонскому» он подписывает: «ваш преданный и покорный слуга врач Франсуа Рабле». Это для него, несомненно, важно.

Очень своевременно, в век коммерциализации врачебной работы, погоне за «золотым тельцом», звучит мысль, о том, каким должен быть врач, как он должен относиться к ожидающим помощи страждущим.

«… Я ни за славой, ни за похвалой не гнался; единственно, о чем я мечтал и к чему стремился, это чтобы писания мои, хотя немного помогли неведомым мне страждущим и болящим, подобно тому, как я охотно оказываю помощь нуждающимся в моем врачебном искусстве и лекарских услугах».

Далее он пишет, что древние авторы

«установили, какие у врача долженствуют быть движения, осанка, взгляд, наружность, манера держать себя, обхождение, приличия, светлость лика, одежда, борода, прическа, руки, рот, — словом, расписали все вплоть до ногтей…».

Переговоры и обследования у постели больного, к которому они позваны:

«долженствуют быть направлены к единой цели и к единой цели устремлены, то есть радовать больного».

Упоминая известного врача античности, Клавдия Галена, Рабле пишет:

«Гален следил за своим здоровьем не из особого к нему почтения…, а из боязни подвергнуться грубым и колким насмешкам, как, например,

Ты врачевать желаешь род людской
А сам покрыт вонючею паршой». (11, с.438)

Иначе говоря, необходимо следовать древнему постулату: «Врачу — исцелися сам».

Автор знает по собственному опыту, что больной вглядывается в выражение лица врача и по нему стремится угадать, каков будет конец и исход болезни:

«если радостное, то и конец будет радостный и желанный, если же мрачное, то и конец будет мрачный и устрашающий…». (11, с.434–435)

Приведенные, совершенно блестящие описания могут служить руководством по деонтологии и преподаваться врачам в высшей школе.

Рабле относит человека к микрокосму, к саморегулирующим системам, в современной версии, и пишет:

«даже гармония небесная и та, пожалуй, уступает слаженности всех частей человеческого тела». (11, с. 298)

В ХV1веке великий Рабле восставал против суеверий, гаданий. Гаргантюа, наставляя сына Пантагрюэля, советовал изучать геометрию, арифметику, музыку, законы астрономии; «астрологические же гадания и искусство Луллия пусть тебя не занимают, ибо все это вздор и обман».(11, с.195) Он же (Гаргантюа, И.Л.) сжег «Богомерзкую книгу о том, как забавляются гаданием на костях… вместе со всеми гравировальными досками и рисунками, истребил и вырвал с корнем как наиопаснейшую заразу».(11, с.314) Есть упоминание, что Моисеев закон встречи с колдуньями запрещает.(11, с.329) — Второзаконие 18:9,10,11. Более того, Гаргантюа откровенно смеется над колдунами и знахарями, над тем, как они дурят больных:

«… некий юный перашим справлялся с венерическими заболеваниями, да еще с весьма трудными случаями: он лишь троекратно касался зубообразного позвонка венериков обломком деревянного башмака… Третий мигом излечивал все виды лихорадки: он привязывал больным к поясу с левой стороны хвост лисицы, по-гречески именуемой alopex».

Больному, страдающему от зубной боли, советовали полчаса посушить зуб на солнце. Еще более причудливо:

«излечивали все виды истощения: сухотку, малокровие, не прибегая ни к ваннам, ни к молочной диете, а лишь постригая больных сроком на три месяца, в монахи».

Комментарии, как говорят, излишни. Не поразительно ли, что вера в колдунов, не принимаемая естественником Рабле в XVI веке, сохраняется в XXI веке?

Основной философский постулат для Рабле: «Познай самого себя». Ведь нельзя воображать, будто видишь сучок в глазу ближнего своего, и при этом не замечешь, что у самого торчит в каждом глазу по толстенному бревну».(11,с. 354)

Для Рабле важно понятие «пантагрюэлизма». Отец дал сыну такое имя, ибо панта по-гречески означает «все», а «грюэль» на языке агарян означат «жаждущий»… «отец в пророческом озарении уже провидел тот день, когда его сын станет владыкою жаждущих». Агарянами в Средние века называли арабов. В характерной гротескной манере писатель пишет о «жажде», о встрече с «бутылкой», произносящей слово «тринк» — пей. На самом деле речь, идет о жажде знаний: «Я по натуре своей подвержен жажде» — не раз повторяет автор.

Интересны высказывания писателя, врача, бывшего монаха, о религии. Так описывая роды из уха, замечает:

«… вы должны мне верить, верить слепо, ибо сорбоннисты прямо утверждают, что вера и есть обличение вещей невидимых».

И далее с откровенным сарказмом:

«Ведь для бога (со строчной буквы И.Л.) нет ничего невозможного, и если бы он только захотел, то все женщины производили бы на свет детей через уши». (11, с.57)

Трудно найти что-либо важное в естественных науках, чего бы ни касался доктор Франсуа Рабле. Он пишет о природе сна, толковании сновидений, о работе сердца и почек.

Отдельно подробно описывает «Пантагрюэлин», истинное название растения — конопля,

«попадая в тело человека… в силу специфических особенностей, замораживает и убивает животворное семя (выделено мною И.Л.) и рассеивает те токи, что призваны доставлять его в места, указанные природой, или же закупоривает пути и выходы, через которые оно может истечь». (11, с.372).

Не подлежит сомнению, что доктор хорошо знал осложнения, наблюдающиеся у наркоманов.

Можно ли говорить о трансплантации в XVI веке? Мысль кажется безумной, то, как объяснить подробное описание оживления героя романа Эпистемона, лишившегося головы.

«Не плачьте, друзья! — (говорит Панург И.Л). Он еще теплый. Я его вылечу (подчеркнуто мной — И.Л.)… Довольно слезы лить, лучше помогите-ка мне!… он приладил голову к туловищу так, что вена пришлась к вене, сухожилие к сухожилию, позвонок к позвонку. (подчеркнуто мной — И.Л.) Чтобы голова не отвалилась, он сделал стежков пятнадцать-шестнадцать по всей шее и слегка смазал по шву мазью, которую он называл воскресительной. Вдруг Эпистемон вздохнул, потом открыл глаза, потом чихнул… Так искусно был вылечен Эпистемон; он только хрипел после этого недели три с лишним, да еще привязался к нему сухой кашель, но и кашель, в конце концов прошел…» (11, с.262-263)

Характерно, что воскрешенный сообщил, что общался с Люцифером, другими чертями и был доволен: «черти славные ребята». В приведенном отрывке из романа дано предельно четкое описание сопоставления оторванной головы, требующее сшивания сосудов, нервов, сухожилий, то есть, дана почти точная современная техника операций. Особо подчеркиваю «он еще теплый. Я его вылечу» — Рабле в данном случае предполагает сохранность, жизнеспособность тканей «он еще теплый». Как хорошо известно, есть сроки, когда восстановление еще возможно. Поразительно предвидение или утверждение, сделанное доктором Рабле. По-врачебному точно, описывает автор сухой длительный кашель, непременный спутник вмешательства на трахее у реанимированного пациента. Очень интересно и описание видений Эпистемона во время клинической смерти таких, как встреча с Люцифером, рассказ о грешниках. Последние 20-30 лет проводятся беседы с больными после реанимации, что показало наличие у них зачастую разного рода видений. Приходится удивляться и восхищаться предвидениями доктора медицины Рабле. Думается, они основаны были на глубоких знаниях, умении предлагать смелые идеи, опережая время. Если приведенная гипотеза неверна, и это характерный для автора гротеск, то очень профессионально выписан.

Рабле придавал большое значение профилактике:

«…хорошие лекари, когда дело касается собственного здоровья; придают огромное значение мерам профилактическим и предупредительным, в терапии же и в медикаментах они благодаря этому необходимости не испытывают». (11, с.367).

Чем не современное утверждение?

В XVI веке доктор медицины Франсуа Рабле предсказал:

«…люди доберутся до источников града, до дождевых водоспусков и до кузницы молний, вторгнутся в области Луны, вступят на территорию небесных светил и там обоснуются…». (11, с.427)

Рабле в своих предсказаниях преодолел и рубеж XXI века!

В наше тревожное время, когда политики, не всегда «ведают, что творят», немало преуспели бы, прочитав знаменитый роман:

«… не следует грабить народ, давить, душить, разорять, притеснять и управлять им с помощью железных палок. Словно новорожденного младенца, народ должно поить молоком, нянчить, занимать. Словно вновь посаженное деревцо, его должно подпирать, укреплять, охранять от всяких бурь, напастей и повреждений».

Рабле — оптимист. Он надеется на разум, стремление к познанию, благородство.

В 1532 году в «Пантагрюэлистическом пророчестве» Рабле писал:

«Величайшее безумие мира считать, что звезды существуют лишь для королей, пап и больших господ, а не для бедных и страждущих». (11)

Природа щедро одарила Франсуа Рабле. Спасибо ей за это от восхищенных потомков.

Литература

1. Анненская А.Н. Франсуа Рабле. Его жизнь и литературная деятельность. Биографическая библиотека Флорентия Павленкова

2. Артамонов С.Д. Франсуа Рабле М.Гослитиздат, 1964,152

3. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М.: Худож. Лит. 1990.

4. Биографии. История жизни великих людей

5. Василенко В.Х. На грани античной и новой медицины Терапевтический архив,1983,т.55,1 133 — 139

6. Ионов А. Доблестный собеседник на пиршестве ума, Медиц. вестник. — 2009. — 36

7. Лихтенштейн И.Е. Портрет доктора медицины Франсуа Рабле, в кн. Медицина в художнiх образах Донецьк, 2012, 191-203

8. Огинов Святослав, Драгоценнее многих, «Наука и жизнь», 2008, 1, 134 — 140

9. Михайлов. А.Д. Франсуа Рабле. (История всемирной литературы. — Т. 3. — М., 1985. — с. 240-251

10. Пинский Л. Смех Рабле. — В кн.: Пинский Л. Реализм эпохи Возрождения. М., 1961

11. Потоцкий М.Н, Франсуа Рабле — доктор медицины «Советское здравоохранение», 1963.4

12. Рабле Франсуа. Гаргантюа и Пантагрюэль. перевод с французского Н.Любимова Издательство «Художественная литература» Москва 1966, 804

13. Распопин В.Н. Лекции по истории зарубежной литературы

14. Ровинский ВИ. «Франсуа Рабле — наш коллега из 16 столетия». Кардиология и сердечно-сосудистая хирургия 2008 1, № 6. — С. 78-79

15. Bono Games Interpreting Nature in Early Modern Science and Medicine (Madison, 1, University of Wisconsin Press,1995

16. Conley Tom Science The Rabelais Encyclopedia Edited by Elizabeth Chesney Zegura Greenwood Press London 2004

17. Higman Fracis Censors and censorship ( 32)

18. Lindberg David and Westman Robert Reappraisals of Scientific Revolution Cambridge University Press, 1990.-584

19. Randal Lesa Rabelias et la Medicine, ER 12 Librairie Dros,1976 ( 238)

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Исанна Лихтенштейн: Франсуа Рабле. Врач. Писатель. Монах

  1. Прекрасная статья о замечательном враче и писателе. Подвигами Гаргантюа и Пантагрюэля зачитывался в молодости.
    Великолепный очерк!

  2. Игорь Юдович
    23 Сентябрь 2014 at 5:57 | Permalink
    Какая гигантская разница в уровне развития общества между Францией и, скажем, Восточной Европой, Россией, к примеру.
    Уважаемый Игорь Юдович! У вас на Портале очень высокий авторитет. Вы пишете замечательные статьи. Поэтому мне как-то неловко было читать эти ваши слова. Ну, что вы пишете! Вы, наверняка, читали Тойнби, знаете о таком непреложном факте, как неравномерность развития цивилизаций на Земле, их исторических расцветах и закатах. Это известно любому школьнику. Неизвестно только, почему так происходит. Так зачем эти сравнения? Использовать Рабле как повод лишний раз «утереть нос» России? Извините (это уже в зубах навязло), но Россия смогла родить и «собственных Плутонов и быстрых разумом Невтонов». А какая историческая перспектива у племени мумбо-юмбо, — вот что приходит на ум в разрезе вашего сравнения.

  3. Огромное спасибо! Как-то не складывалось, что Рабле еще и доктор. Есть люди, их не зря называют гениями, которым дано все. Что поражает, это то, что в 16 веке была такая мощная интеллектуальная жизнь и так много свидетельств сохранилось. Включая письма. Какая гигантская разница в уровне развития общества между Францией и, скажем, Восточной Европой, Россией, к примеру. Кстати, в Лионе до сих пор существует ТОТ САМЫЙ госпиталь на берегу реки. Тоже — пример различия двух культур.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.