Марк Крымский: Мои встречи с Ниной Берберовой и почему они не состоялись, или к вопросу об этимологии словосочетания «жидо-масоны»

Loading

Марк Крымский

Мои встречи с Ниной Берберовойи почему они не состоялись,
или к вопросу
об этимологии словосочетания «жидо-масоны»

Мы приехали в Филадельфию, на постоянное жительство, поздней осенью 1991 года. Вскоре моя дочка вновь пошла в школу, и мы стали, по выходным дням, ездить на автобусе в ближайшую библиотеку, где она подбирала книги для выполнения каких то школьных заданий, а у меня там нашелся и свой интерес: я наткнулся на большой книжный шкаф с эмигрантской литературой издательств «Посев», ИМКА пресс, имени Чехова и др. Среди этих книг мне попались мемуары Нины Берберовой «Курсив мой», которые я быстро проглотил. Для совка, каким я тогда и был, эта толстая книга открывала целый пласт русской эмигрантской культуры, в основном парижского периода, о которой я слышал до этого только краем уха. Кто такая сама Нина Берберова я тоже толком не знал – во время перестройки промелькнуло сообщение о её приезде в Ленинград, но тогда открывалось столько новых, на самом деле прочно забытых в СССР имен, что мы просто не успевали их переваривать.

Однажды, проходя мимо большого книжного магазина, я увидел в витрине  американское издание книги Берберовой. Я зашел в магазин и моего английского как раз хватило, что бы разобрать в послесловии, что Нина Берберова в настоящее время проживает в Филадельфии. Без всякой надежды я открыл дома обычный городской телефонный справочник — без всякой надежды, так как в СССР ни один мало мальски известный человек в телефонных справочниках не значился, – и тут же нашел: Berberova Nina, телефон и даже адрес. И у меня возникла мысль позвонить ей.  Положа руку на сердце, мне просто захотелось поговорить со знаменитостью, тем более, что это можно было б сделать на русском языке, а другого я тогда и не знал.

Но кроме праздного любопытства у меня был и повод для звонка. Дело в том, что в своих мемуарах Берберова несколько раз упоминала масонов, речь там шла как раз о русских масонах, а во время недавней перестройки в СССР появилось общество «Память», которое во всех бедах русского народа обвиняло «жидомасонов».

Слово «жид» я знал с детства хорошо. Хорошо знал и об участии евреев в Октябрьской Революции. Но при чем тут масоны? О них я только знал, что это какая то тайная организация со всякими мистическими ритуалами. Почитать о ней в СССР было негде, а интернета тогда ещё не было. Мне было только откуда то известно, что масоны есть во многих странах мира и я думал, что этим они и напоминают антисемитам евреев – им ведь везде мерещился всемирный еврейский заговор — хотя какой у них может быть заговор, когда каждый, кто хоть раз имел дело с евреями, прекрасно знает, что «у каждого Абрама своя программа». Тем не менее, подтверждая мое предположение, в националистической литературе масоны до сих пор часто ассоциируются с евреями, а евреи с масонами. Так, в аннотации недавно вышедшей книги «Масонский заговор в России», изд. Алгоритм, Москва, 2011, её автор О. Платонов пишет: «Масонство – тайное преступное сообщество, преследующее цель достижения мирового господства на началах иудейского учения об избранном народе». И кто тут к кому больше присоседился разобрать уже трудно.

Одним словом, у меня был достойный повод для звонка – я хотел пораспросить Берберову о масонах и их роли в бедах русского народа.

Я глубоко выдохнул и набрал номер телефона. Мне тут же ответил не молодой женский голос — Берберовой в то время уже исполнился 91 год. Я представился, извинился за звонок, объяснил, что недавно эмигрировал из СССР и вот прочел её мемуары и рассыпался в искренних комплиментах. Далее я приступил к делу. Я рассказал ей об обществе «Память» и интересовавшем меня  словосочетании.  Выслушав меня, — забегая вперед, сразу скажу, что это был мой самый длинный монолог за все время наших разговоров, — Нина Николаевна сказала, что тоже слышала это выражение, в том числе из крайне правых кругов русской эмиграции, до сих пор считающих Ленина и Троцкого масонами погубившими Россию – уже в тот момент я впервые почувствовал её обиду скорее за масонов, чем за вождей революции. На самом деле, тут же добавила она, у этого выражения есть совсем другой смысл, о котором, возможно, многие до сих пор не догадываются, считая большевиков, среди которых было много евреев, одновременно и масонами.

И уже без дальнейших распросов, Нина Николаевна стала рассказывать, что заинтересовалась этой темой очень давно, ещё в довоенные парижские времена, когда близко познакомилась со многими героями своей будущей книги о русских масонах, которую она как раз недавно закончила и опубликовала («Люди и ложи», Нью Йорк, 1986) и если мне действительно интересны эти «старые дела» — так она и сказала, — то она может о них порассказать.

Только на много позже я понял, что совершенно случайно, оказался в правильном месте в нужное время. Нина Николаевна, видимо,  ещё  не остыла от недавно законченной книги и только этим, я думаю, можно объяснить те наши длинные телефонные разговоры на которые она нашла время и силы.

В тот первый раз мы проговорили не менее получаса. «Проговорили» в том смысле, что я внимательно слушал, а Нина Николаевна щедро рассказывала. Хотя к тому времени она уже прожила за границей в разных странах 69 лет (!) и знала множество языков, но по русски говорила без малейшего акцента и без всяких “appointments”, и других «рашен-америкашен», почти неизбежно и быстро появляющихся в языке эмигрантов.

В тот день она  торопилась на какую то встречу, но предложила перезвонить ей, точно указав день и время.

Наш второй разговор она, как опытный рассказчик и преподаватель — в своей американской жизни она много лет проработала в университетах, — начала с истории вопроса. Хотя её книга «Люди и ложи» посвящена только русским масонам начала ХХ века, Нина Николаевна прекрасно знала всю их историю и рассказчик она была замечательный. Каждый из наших последующих телефонных разговоров длился чуть больше часа, примерно как раз академическая лекция, и заканчивался когда она уставала, – я то готов был её слушать часами  —   постоянной работы у меня все равно ещё не было, а учить английский мне уже надоело. Иногда, видимо давая себе перерыв, она задавала мне какой нибудь вопрос о ситуации в России и Украине. Но стоило мне начать отвечать как я тут же, по её репликам,  чувствовал, что она и сама все прекрасно знает. В конце каждого разговора Нина Николаевна назначала мне дату и время следующего звонка — обычно это было во второй половине дня, часа в 2-3. Я тогда уже начал подрабатывать по вечерам и мне это было удобно.

После второго или третьего разговора Нина Николаевна пригласила меня к себе в гости, точнее, видимо ещё по парижской привычке, в «миленькое кафе» возле её дома, и пообещала подарить мне свою книгу о масонах. (Эту книгу ещё раз издали в 97-м в Харькове и теперь она украшает мою полку, правда без дарственной надписи. Дело в том, что наши разговоры с Ниной Николаевной так и остались только телефонными,  — а почему, я расскажу в самом конце, чтобы заинтриговать читателя, хотя причина была до обидного глупой и сегодня пригодилась только для названия рассказа).

Предельно кратко перескажу только ту часть истории масонов, в изложении Нины Николаевны Берберовой, которая нужна, что бы поверить в ту роковую роль, которою, в соответствии с её рассказом, они сыграли в русской истории печально знаменитого 1917 года. Сегодня о масонах уже можно найти множество и других книг, но некоторые трактовки Нины Николаевны я нигде больше так и не встречал.

Масоны появились в Англии ещё в средние века, как обычный профессиональный союз строителей — каменщиков. (“mason” по английски  и есть «каменщик»). Но в XVII веке его члены, в отличие от других жителей Англии, получили важную королевскую привилегию: право свободно перемещаться по стране переезжая из города в город, что было просто необходимо по роду их деятельности. Кстати, именно поэтому масонов до сих пор называют «вольными каменщиками». Оказывается, в Англии в XVII веке существовала самая настоящая прописка, как в СССР. То есть ещё английские короли всячески старались сделать народ более оседлым, то есть более подконтрольным и управляемым. В этом месте своего рассказа,  я хорошо помню, Нина Николаевна сделала ремарку: «зная сколько веков назад в Англии была прописка, легко подсчитать когда в России появится английская демократия». Так вот, эта важная привилегия привлекла в ряды каменщиков и тогдашних интелигентов — аристократов, которые всеми правдами и неправдами постарались войти в масонские ложи («ложи» от английского “lodge”, то есть по началу это были просто помещения где собирались масоны, а затем уже так стали называться их местные обьединения, не существенно отличавшиеся по своим идеям и символам). Таким образом профсоюз каменщиков, вскоре, превратился в сообщество просвящённой аристократии, сохранив только старое название, символы строителей: угольник, циркуль, фартук, перчатки, молоток и, опять таки, королевскую привилегию.

Уже первые масонские интелектуалы, как и утописты всех времен и народов, мечтали изменить мир, сделать его лучше и справедливее. Но в отличие от социалистов они удивительно быстро поняли, что всё дело не в системе, а в самой человеческой природе и принялись ни много ни мало за её улучшение – задача, которую социалисты просто опускали, считая, что стоит создать рационально правильную систему и люди сами,  изо всех сил, захотят работать на общую корзину и затем брать из неё только по мере надобности. Ведь собственно за тем и является в Москву булгаковкий Воланд, что бы проверить удалось ли большевикам таким образом вывести новую породу человеков. Помните, как в театре варьете, он устраивает дождь из денег и все зрители начинают их хватать, а он сидит на сцене, задумчиво смотрит в зал и говорит: «Люди как люди, любят деньги».

Как обьяснила мне Нина Николаевна, многие ритуалы масонов, кажущиеся сегодня странными, оказывается были придуманы как упражнения для улучшения человеческой природы. Например, с самого начала, масонские ложи были окутаны строжайшей тайной только потому, что масоны верили, что умение хранить тайну уже меняет  человека, то есть они, априорно, считали, что человек от природы болтлив.  Отсюда и девиз масонов: слушай, смотри и молчи. Кстати, женщин в ложи никогда не принимали – видимо их масоны считали безнадежно неисправимой частью человечества.

Однако вопреки собственным теориям, масоны, уже с самого начала,  подумывали и о справедливом устройстве общества тоже. Так лозунг французской революции «свобода, равенство, братство» был одновременно и их девизом.

Скрытность и таинственная атмосфера  окружавшая масонов, система тайных знаков по которым они узнавали друг друга, просачивающиеся рассказы о сложных ритуалах вступления в ложи автоматически порождали массу слухов, а слухи хорошими не бывают. Поэтому масонов уже с самого начала подозревали в разных злокозненных планах.

Дальше больше. В ХVII – ХVIII веках идеи масонов стали быстро распространяться по Европе, удачно упав на благодатную почву эпохи Просвещения, когда лучшие умы стали задумываться о неком разумном устройстве мира. В Европе в это время масонство стало буквально модой среди тех кого сегодня называют элитой. А так как в ложи принимали только по рекомендациям их же членов то состав их был однородно аристократический. Быстрому распространению масонства способствовало ещё и то, что в ложи принимались представители любых религий и конфессий. Путь в Братство был тогда закрыт только для атеистов: масоны все же считали необходимой веру в высший разум.

Элитный состав лож и их быстрое распространение подсказал масонам ещё один путь улучшения мира: создание неофициального сообщества элит разных стран, в котором они могли бы мирно договариваться о решении  всех  международных проблем заменив такими переговорами и договорами войны. Это сообщество было задумано как некий прообраз Лиги наций, а затем и ООН. И если уж они верили в возможность улучшения человеческой природы, то поверить в возможность умным людям всегда договориться было и вовсе легко.

И хоть речь у них никогда не шла о мировом правительстве, эта новая идея, в дополнение к требованию хранения тайны, которое никто не отменял, потребовала от масонов и жесточайшей дисциплины в выполнении принятых обязательств – иначе какой же смысл в любых договорах. Достигалась такая дисциплина благодаря принятию клятвы верности в присутсвии уважаемых людей своего круга, что вело к несмываемому позору в случае её нарушения, и подкреплялась абсолютно добровольным членством в ложах и сложной системой подчинения и иерархии.

Как рассказала мне Нина Николаевна, оказывается, ещё Кропоткин, задолго до революции, говорил, что русскому революционному движению неплохо бы связаться с масонами, намекая, очевидно, на их дисциплину, которой у руководимых им анархистов и не пахло. Однако сами масоны были не только не сторонниками революций, но их ярыми противниками, исповедуя улучшение природы человека, постепенное преобразование общества и разрешение любых международных споров только путем переговоров.

Но это все был ликбез. Дальше началось самое интересное.

Зародившись в Англии, центр масонства вскоре переместился в Париж. В конце ХIХ века в парижские ложи начали принимать и просвященных русских, живших в то время во Франции. Уже в первом призыве значились такие люди как историк В.О. Ключевский, режисер В.И. Немирович-Данченко, изобретатель П.Н.Яблочков, князь С.Д.Урусов, член Государственной Думы нескольких созывов В.А.Маклаков и многие другие. ( Несколько  русских были приняты в масоны ещё во времена Петра, когда тот со своей командой побывал в Европе, но эти не в счет. Тогда, это ещё совсем идилическое масонство, в России не пошло). Среди новообращенных русских масонов был и профессор общественных наук и, тоже, член Думы, Максим Максимович Ковалевский. В 1906 году он вернулся в Россию, где ему было поручено организовать три ложи: две в Москве и одну в Петербурге. Вскоре к нему на помощь из Парижа приехали два французских Мастера Сеншоль и Буле – звание Мастера масоны получают достигнув в ложах третьего градуса, что позволяет им самим посвящать в Братство. В большинстве лож для масонов есть 33 градации (градуса), в некоторых ложах их было только 18.

Падкие на утопии и европейскую моду россияне валом повалили в масоны и с пылом неофитов стали исповедовать их догмы и идеи. Уже через два года в России было 18 лож: в Москве, Петербурге, Киве, Харькове, Нижнем Новгороде и аж до Иркутска, ложи «Северная Звезда», «Астрея», «Железное Кольцо». «Возрождение», «Космос», «Люцифер», «Феникс», «Итальянские угольщики» — имелись в виду карбонарии, «Северное Сияние» и множество других, названия которых я не запомнил. Как рассказывала мне Нина Николаевна, финансовых проблем у вновь образованных лож не было – в них входили только очень известные и богатые люди, почитавшие за честь предоставлять им для собраний свои дома.

Специально для русских было разрешено «двойное братство», то есть те кто был ранее принят в ложи во Франции теперь могли быть приняты и во вновь образованные русские ложи. Таким образом эти братья автоматически оказывались двойного подчинения. Да и те кто был принят только в российские ложи тоже автоматически входили и в две французкие ложи, так как прибывшие из Франции Мастера посвящали вновь обращенных масонов одновременно и в ложи двух парижских Уставов: Великую Ложу Франции и Ложу Великого Востока Франции – так сказать на выбор. Официально это «разнообразие» обьяснялось тем, что обе ложи входили в общие Капитулы и Ареопаги – так назывались объединения лож связанных общей «работой».

Нина Николаевна очень подробно рассказывала мне об отличиях между этими ложами, кто в них входил, какое, при этом, занимал положение в официальной политике, сыпала множеством терминов и понятий. Честно говоря, все это более или менее уложилось у меня в голове намного позже, когда я, наконец, прочитал её книгу.

Сложность написания истории русских масонов, за которую взялась Нина Николаевна Берберова, заключалась, и до сих пор заключается, главным образом, в их тайном характере. До революции о масонах  вообще не было никаких публикаций и все масоны были связаны клятвой тайны. Я как-то спросил Нину Николаевну, знала ли она сама, что-нибудь летом 17-го года о масонах и их роли в надвигающейся катастрофе. Она мне честно ответила, что не только ничего не знала, но даже и не слышала о них от кого либо.

О том как масоны заботились о сохранении своих тайн говорит, например, такая деталь их правил: с достижением 3 градуса каждый масон получал не только звание Мастера, но и право отрицать любые события, которые на сам деле имели место быть (!), а масоны прошедшие радиацию, так они провидчески называли исключение из своих рядов – ещё они называли это «усыплением», — случаи черезвычайно редкие, но бывавшие, получали право клясться именем Великого Геометра, он же Великий Архитектор Вселенной, что вообще никогда не состояли в членах тайного сообщества.

Только после революции, когда уцелевшие русские масоны оказались в эмиграции,  движение их стало более открытым, появились первые публикации о его целях, ритуалах и внутренней структуре, появились даже ложи куда начали принимать и женщин (например, ложа «Аврора») – видимо было уже совсем не до улучшения человеческой природы. Со многими масонами в это время Нина Николаевна не только общалась лично, но у дружила и о многом смогла пораспросить. В своей книге «Люди и ложи» она с дотошностью профессионального историка приводит список более сорока использованных ею источников информации. Это частные архивы, сохранившаяся переписка многих известных деятелей русской политики – посвященных масонов, в которой они раскрывали то, что публично не афишировалось и сохранившаяся в Париже часть архива русских масонских лож, в который Нина Николаевна получила доступ лишь после Второй мировой войны, окончательно прервавшей деятельность масонов как тайного инструмента политической борьбы. Однако самыми ценными, но и, конечно, самыми спорными, являются её личные контакты и разговоры на которые Нина Николаевна запросто ссылается в своей книге, а уж в наших разговорах просто засыпала меня именами и обстоятельствами этих встреч.

В результате той огромной работы, которую проделала Нина Николаевна, ей удалось собрать картотеку из 660 имен однозначно доказанных членов русских масонских лож. Для огромной России не такая уж большая цифра, но это всё элита, те кого в Америке называют decision makers, то есть те, кто принимает реальные решения.

Нина Николаевна утверждала, что к началу 17 года в Петрограде не было ни одного частного или государственного учреждения, организации или группы в которых не было бы масонов. В списке Нины Николаевны, который она приводит в своей книге, есть члены Думы, действующие министры, высшие генералы (!), дюжина самых высоких дипломатов в посольствах разных стран и даже члены царской семьи.  Нина Николаевна говорила мне, что множество  масонов в её  картотеку так и не попало, поскольку она так и не смогла однозначно доказать их членство в ложах. Ещё она упоминала тех, кто не успел вступить в ложи, но числился кандидатом и всячески сочувствовал движению. Их она называла «профанами» —  поначалу это слово меня смущало, но потом я прочитал, что, оказывается, ещё древнии римляне называли так непосвященных в тайные ритуалы.

Мне вовсе не хочется пересказывать всю книгу Нины Николаевны – достать её или найти сегодня в интернете, я думаю, не проблема. Я всего лишь хотел рассказать о том как мне повезло пообщаться с её автором и как задав, как я тогда думал, почти комический вопрос о терминологии общества «Память» коснуться совершенно неожиданной для себя темы.

История русского масонства, которую мне нарисовала Нина Николаевна Берберова, в конце концов сводилась к следующему. Ещё задолго до Первой мировой войны насаждение масонства в России среди её политической элиты рассматривалось Францией как инструмент если не управления, то, по крайней мере, сильного влияния, хотя к изначальным идеям масонов это уже почти не имело никакого отношения – использовалось, главным образом, желание политиков быть приобщенными к некой тайной элите  в обмен на послушание.

Начиная с пятнадцатого года, после первых крупных поражений на фронте, продолжение участия России в Первой мировой войне было весьма спорным. Народ роптал. В конце концов на Россию никто не нападал и в войну она вообще вступила только из союзнических обязательств, имея кучу собственных проблем. Перспективы дележа Европы в случае победы у неё были весьма призрачные, а народу и вовсе было наплевать на Босфор и Дарданеллы. В это время за Россию начинается борьба между союзниками, желавшими во что бы то ни стало удержать её в войне и противниками – немцами, уже тогда  воевавшими на два фронта и, естественно, желавшими, что бы Россия из войны вышла. В пятнадцатом году одним из главных центров масонства в Петрограде становится французкое посольство, где на собраниях русских масонов французский посол им прямо говорир, что удержание России в войне их главная задача – Нина Николаевна в своей книге приводит свидетельства участников этих собраний.

В это время даже появляются ложи с такими откровенными названиями как «Военная ложа» и «Думская ложа». Кульминацией, апогеем распростаранения масонства в России оказался 1917 год. Я и раньше слышал, что в составе Временного правительства из 11 министров 9 входили в масонские ложи включая самого Керенского, — но толком не зная ничего о масонах не понимал, что это значит, — а к октябрю в правительстве оказывается не был масоном уже только один человек.  Альбер Тома – французский министр вооружений, социалист и по совместительству масон Великого Востока 30 градуса (!), с весны 17-го года был практически приставлен к Керенскому, сопровождая его даже в поездках на фронт, например после неудач в Галиции. В то же время, ещё до Февраля, в высших эшелонах власти все сильнее росло понимание необходимости нарушить не только масонские клятвы, но и договор с союзниками о незаключении сепаратного мира с Германией. Нина Николаевна говорила мне, что очень хорошо помнит разговоры об этом своих родителей и их знакомых летом 17-го года. Она несколько раз повторила, что в это время всем было совершенно ясно, что только выход России из войны может успокоить народ и помешать приходу к власти радикалов.

Сегодня уже ни для кого не секрет, что немцы пропустили, правильнее сказать запустили, в Россию пломбированный вагон с Лениным и К, понимая, что у этой команды есть шанс перехватить власть, только если они подымут беспроигрышный лозунг выхода из войны. До самого октября продолжалась борьба за Россию между французами, от которых все время наезжали и наезжали политики, по утверждению Нины Николаевны, все масоны высокого уровня (прошу прощения: «градуса») и немцами, находившими пути финансово подпитывать большевиков.

В итоге победили и те и другие. Временное правительство так и не решилось нарушить масонские клятвы и выйти из войны, а большевики уже в октябре взяли власть. Так что масоны отдельно, а большевики тоже отдельно, хотя по безумной вере в возможность разумного устройства мира разумными людьми они очень напоминают друг друга. И хотя во многих других вещах они сильно отличались, особенно в вопросе возможности насильственного насаждения своих идей, даже после публикации  книги Берберовой и других серьезных книг о масонах, в русской националистической  литературе «жидо массоны» все ещё пишутся не через запятую, а  через черточку, а то и вовсе слитно. Хотя сегодня, после массового исхода евреев из России, я думаю, все это имеет уже чисто «академический» интерес.

Рассказ Нины Николаевны произвел на меня тогда сильное   впечатление и я захотел прочитать что нибудь ещё его подтверждающее. Сделать это было не просто, но позже, с появлением интернета, мне удалось найти отклики российской исторической мысли на её книгу «Люди и ложи». Большинство этих рецензий было написано историками и литературоведами ещё советского разлива.  Интересно, что их дружная реакция, оказывается, была уже на первое, ещё заграничное, издание книги Берберовой 1986 года, которое я так и не получил в подарок и которое рядовой советский читатель тогда и прочитать то не мог. Очень упрощенно говоря, эта первая  коллективная критика сводилась к тому, что концепция Нины Николаевны об участии масонов в событиях 17-го года не более чем женская выдумка. Правда, один из тех же критиков, но уже на много позже,  сам признавал, что другой реакции тогда и быть не могло — кто ж это мог всерьез обсуждать роль каких то масонов в Великой Октябрьской Социалистической революции. Так можно было договориться до того, что и Ленин немецкий шпион — тем более, что он, действительно, был не только шпионом. Эти первые критики находили массу мелких ошибок в книге Берберовой: неточности в датах событий, жизни героев и тому подобное. Каждая из этих ошибок вроде бы не меняет всей концепции, но собранные вместе они порождают сомнение… Типичный прием критиков, а не созидателей!  В то же время один из критиков, но уже в 90-е годы, как бы между прочим, признает, что история участия масонов в событиях 17-го года неожиданна только для российского читателя, а на Западе это давно устоявшаяся точка зрения.

Второе обвинение, читаемое у критиков между строк, и как бы являющееся основанием для первого, это сомнение в том как, крупнейшие, без иронии, российские государственные деятели, дипломаты и даже военные запросто принимали клятву на верность тайной организации, пусть и ради самых благородных целей, ставящую их выше ранее принятых государственных обязательств и военных присяг? Честно говоря, эта часть рассказа Нины Николаевны и у меня вызвала сомнение. Пожалуй, это был единственный случай, когда я робко перебил Нину Николаевну и попросил объснить мне психологическую мотивацию поступков её героев. Справедливости ради, следует сказать, что она и сама не обходит в своей книге этот вопрос, ответ на который не дают ни какие архивы — даже если бы они и сохранились, — его можно было получить только в личных разговорах с героями её истории. Например, в своей книге, она приводит такой разговор: «Мои личные знакомства с масонами начались уже в Париже, в середине 1920-х гг. Мы шли гурьбой с какого-то литературного собрания, и М.А. Осоргин, отстав от других, признался мне, что в Париже недавно восстановлена московская масонская ложа, и он не помнит себя от радости. Почему? Да потому что он – неверующий человек – ужасно любит всякие ритуалы и считает, что каждому человеку они необходимы: они дают чувствовать общность, соборность, в них играют роль всякие священные предметы, в них красота и иерархия». Но многие другие, посвященные в ложи, даже спустя  годы после революции, уже в эмиграции, затруднялись объяснить как это случилось. Сама Нина Николаевна объясняла мне это многими причинами: престижностью и модным поветрием (?!), безвременьем после революции 1905 года, огромным разбросом существовавших тогда идей о будущем устройстве Россиии в котором многие терялись – у масонов  все же была хоть и утопическая, но законченная картина желательного устройства мира, — близостью масонских идеалов и идеалов теоретического социализма — масоны проповедовали равенство всех людей перед законом, свободу и братство.  Не случайно перед Первой мировой войной главным разногласием между самими ложами становится их отношение к религии: только на столе Великого Мастера, преседателя и Держателя Первого Молотка Великой Французской Национальной Ложи всё ещё лежала Библия, в других ложах её уже не было – призрак новой религии, обещавший, как казалось, обьединить весь мир уже бродил по Европе, заглянул он и к масонам. Ещё одним  и очень важным доводом для вступления в ложи служило то, что масоны никак не ассоциировались с революцией, которую все боялись и не хотели, — они последовательно выступали за постепенное, и только мирное изменение общества. К чести Нины Николаевны, как автора определенной исторической концепции, она называла мне и множество имен тех высших политиков и чинов, которые наотрез отказались вступать в ложи, либо подумывали об этом, но так и не вступили. Она подробно рассказывала мне о различных тайных заговорах в которых участвовали масоны члены различных партий, масоны высшие чиновникии и даже масоны генералы, все те кто, по её выражению, «готов был сказать царю всю правду».  Вообще в своем рассказе Нина Николаевна на много больше внимания уделяла событиям Февраля, чем Октября, называя Февраль социалистической революцией, а Октябрь только переворотом, что поначалу сбивало меня с толку, но потом я к этому быстро привык, хотя меня, как вполне советского человека, считавшего, что вся мировая история только началась с Великого Октября, а до этого была лишь классовая борьба и переходы экономических формаций, все ещё  больше интересовали события Октября.

И третье обвинение критиков сводится к тому, что для профессиональной истории книга Берберовой слишком занимательна (?!) и, что  Берберова вообще не историк, а всего лишь писатель. Правда и тут один из них же делает ремарку говоря, что зато мало кто из профессиональных историков, занимавшихся историей русских масонов, может, как бы между прочим, обронить фразу: «Как однажды мне рассказывал Александр Федорович….». Очень многое Берберова знала, что называется, из первых рук. Уехав в эмиграцию в начале 20-х годов совсем молодой женщиной, но уже женой Ходасевича, Берберова сначала в Берлине, а затем и в Париже и сама становится заметным поэтом, журналистом и бытописателем русской эмиграции. Её работа, известность мужа и личное обаяние позволили ей быстро подружиться с героями её будущей книги. Например, она очень близко дружила  с Керенским и его австралийской женой – история этой дружбы подробно описана в её мемуарах «Курсив мой». И вообще, если «Люди и ложи» книга историческая, где автор своих героев называет по фамилиям с инициалами, то в «Курсиве…» многих из них же она зовет просто по именам, пьет с ними кофе, спорит, ищет как заработать пару франков, что бы прожить завтрашний день, одним словом вместе проживает очень не легкую парижскую эмиграцию – а это многого стоит! «Курсив мой» служит очень убедительным дополненим к книге «Люди и ложи», тем более, что был написан на много раньше.

По известной, хоть и пародоксальной, на первый взгляд, математической теории все люди на земле связаны друг с другом не более, чем через шесть или семь знакомств. Познакомившись с Ниной Николаевной я сразу оказался на расстоянии всего одного знакомства от Керенского, Милюкова, Савинкова, не говоря уже о Ходасевече, Горьком, Бунине, Набокове и множестве других великих деятелях русской политики и культуры. Да, что там Горький – однажды Нина Николаевна сделала перерыв в наших разговорах на неделю, сказав, что к ней в гости приезжает Марчелло Мастрояни (!). И лишь на много позже, в воспоминаниях одного из её американских друзей (Prof. Murl Barker, Rutgers University), я прочитал, что, действительно, летом 1992 года Мастрояни прилетал в Филадельфию специально, что бы пообщаться с Ниной Николаевной.

Очевидно, что очень многое и важное в мировой истории, и не только масонских лож, осталось не задокументированным. Можно в этом случае использовать логику интересов – как по мне, она важнее «задокументированных» фактов или пофантазировать на тему психологической реконструкции спорных исторических событий. Нине Николаевне, как историку, редчайше повезло о многом самой пораспросить своих героев. Но при этом она, конечно, всегда оставалась и писательницей.

Не будучи историком, я не берусь вмешиваться в спор ученых мужей, — тем более, что и сам не думаю, что настоящими причинами Революции были немецкие деньги или масонские клятвы, — другое дело никогда не знаешь какая капля оказалась последней. Повторяю, я  всего лишь хотел рассказать о своих, к великому сожалению, только телефонных разговорах с Ниной Николаевной Берберовой, и о её собственном пересказе книги «Люди и ложи», от которого она становилась только убедительней.

Я тогда помню завел блокнот в который стал  записывать масонские термины, что бы не переспрашивать их значение по три раза и вскоре уже щеголял ими и в разговорах с приятелями, но когда, вроде как в шутку, наши скромные ужины стал называть «агапами», то заметил на себе сочувствующие взгляды домашних и вовремя спохватился.

Ну и наконец самое грустное: почему мои встречи с Ниной Николаевной так и не состоялись. Меня подвело банальное не знание устройства американских городов. Я не знал тогда, что в Америке, в больших городах, улица может прерваться, а потом вновь возникнуть с тем же названием, но уже совсем в другом конце города — правда с другими номерами домов. Нина Николаевна жила в самом центре Филадельфии, в одной из трех высоток, недалеко от набережной Делавера, по адресу Locust Street, в доме с номером 200, куда я вполне мог бы добраться на автобусе и сабвее. Я же, когда открыл карту Филадельфии, на свою беду тут же нашел Locust Street где то на дальней западной окраине города, куда добраться можно было только на машине. Машина у меня уже, кажется, была, но я ещё не решался ездить так далеко, да и лишних денег на бензин тоже не было. Заканчивая наши телефонные разговоры мне приходилось каждый раз придумывать очередную причину почему я не могу приехать в гости – сказать правду  я стеснялся.

Вскоре я нашел свою первую в Америке инженерную работу и о том, что бы выкроить время для визита уже не могло быть и речи — приходилось подрабатывать и по выходным. Нашу встречу я все откладывал и откладывал, а, через год, 26 сентября 1993 года Нины Николаевны Берберовой не стало.

Теперь, бывая в центре города и проходя мимо миленького кафе возле её дома, я всегда с грустью кусаю себе локти.

2012

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Марк Крымский: Мои встречи с Ниной Берберовой и почему они не состоялись, или к вопросу об этимологии словосочетания «жидо-масоны»

  1. Книгу Н.Берберовой «Люди и ложи» я купил в 1994 году в Израиле. Интересна не только книга, но и приложения. Например, я увидел фамилию художника М.Шагала рядом с фамилией А.Керенского. Оказывается они познакомились в Витебске после первой провальной поездки «в свет» никому не известного художника Шагала в Петербург. Но появление его в ложе открыло ему дорогу в высший свет Петербурга во время его второй поездки. На вопрос автора, почему известные деятели стремятся в ложи, я думаю, правильнее ответить — в первую очередь ради престижа и карьеры. Многие имена в будущем известных людей так бы и остались никому не извесчтными, если бы не помощь лож. Что касается масонства в России, то ссылки на их участие в политической жижни страны можно встретить гораздо раньше, чем конец Х!Х века. В.Пикуль в «Фаворите» во второй книге ссылается на распространение шведской ложи в русском флоте, в частности на эскадре графа Орлова. Адмиралу Крюйсу и члену ложи было приказано пропустить шведскую эскадру для высадки десанта в Петербург. Он отказался, как командующий эскадры и вскоре умер.
    Стендаль, генерал-квартейместер наполеоновской армии, масон высшего градуса, во время пребывания в Москве с армией Наполеона, проживал в доме генерал-губернатора Москвы Разумовског и в его библиотеке читал книги, помеченные знаками французского ложа.
    В наше время, после убийства «КРАСНЫМИ БРИГАДАМИ» премьер-министра Алдо Мора, вл время расследования была вскрыта деятельность масогского ложа «Пе-2», куда входили высшие чиновники правительства, СМИ, и правоохранительных органов и Генштаба. И, наконец, последнее. Несколько лет назад прочел заметку в газете «Вести», что в Великобритании, родине лож, парламентом принят закон о том, что нахождение в ложе несовместимо с государственной деятельностью.

  2. http://www.tvkultura.ru/news.html?id=817248&tid=34482&cid=11846
    вот лекция леонида мациха о вольных каменщиках на российском канале культура, которая вызвала огромный интерес у аудитории -может быть, будет интересно
    и полезно, леонид мацих великолепный лектор(увы,был)

  3. >Несколько русских были приняты в масоны ещё во времена Петра, когда тот со своей командой побывал в Европе, но эти не в счет. Тогда, это ещё совсем идилическое масонство, в России не пошло.

    С литературной стороны никаких претензий нет, написано хорошо, но вот по поводу масонства в России в 18 — 19 веке, то тут написана ерунда.
    Масонов в России начиная с последней трети 18 века было много и их время от времени приструняли.

    Три цитаты:

    «есомненно, завелось в России какое-то весьма подозрительное тайное общество. Это уже не были масоны, с которыми, конечно, тоже было неладно, которые тоже совались не в свои дела и были неприятны.»

    «Главнокомандующим Москвы сделан граф Ростопчин. Вскоре после этого открыт заговор мартинистов. С одной стороны, мартинистами давно уже звали Сперанского и всех его друзей; с другой стороны, мартинисты – это были московские масоны, друзья молодости самого Карамзина. Кроме того, мартинисты и якобинцы были вольнодумцы.»

    «Пока не воцарился Павел, Новиков оставался в изгнании. Франкмасонские ложи, однако, еще не были закрыты».

    Я не думаю, что Берберова этого не читала авторов цитат, когда писала книгу об масонстве, наверное автор чего-то подзабыл и перепутал.

  4. интересный материал, правда, надо отметить, что в когда-то слышанной мною лекции леонида мациха говорилось о том, что уже петр певый был масоном и ввел масонство в россии(а это 18 век)

  5. Исключительно интересно. Спасибо автору. И урок всем нам: нельзя откладывать встречи, особенно со старыми людьми, но у каждого из нас, наверно, есть такая вина перед кем-нибудь.

    Авторская справка г-на Крымского почему-то не открывается (Исправлено, спасибо — Модератор).

Обсуждение закрыто.