… здание было построено в 1926 году компанией Giaver & Dinkelberg специально для ювелиров и для их нужд было максимально приспособлено. Драгоценные материалы и изделия не должны были вноситься и выноситься из здания вручную. Для этой цели был построен специальный лифт, в который прямо с улицы въезжал автомобиль…

Open House Chicago
Чикаго. День открытых дверей

14 октября 2012 года

Игорь Волошин

Окончание. Начало здесь

День второй, 14 октября 2012 года

Предупрежден — значит вооружен. Да, мы были предупреждены братом и еще одним знакомым, что попасть в Jewelers Building (35 E. Wacker Dr.) будет непросто. Накануне брат с женой  простояли в очереди 1,5 часа, прежде чем попали в здание, а знакомый отстоял 2 часа, плюнул и ушел не попав. Поэтому на второй день мы приехали в центр пораньше. На сей раз нас было трое, поскольку к нам присоединилась дочка Наташа. Результат налицо — всего два с половиной часа ожидания в очереди и мы попали в главный номер программы Open House Chicago 2012.

Jewelers. Здание облицовано терракоттой, поэтому всегда выглядит нарядно.

Почему Jewelers главный номер? Потому что это здание было построено в 1926 году компанией Giaver & Dinkelberg специально для ювелиров и для их нужд было максимально приспособлено. Драгоценные материалы и изделия не должны были вноситься и выноситься из здания вручную. Для этой цели был построен специальный лифт, в который прямо с улицы въезжал автомобиль. Этот лифт обслуживал нижние 22 этажа, на которых располагались ювелирные мастерские. Таким образом практичеки устранялась возможность ограбления. В постройку здания были вложены новейшие изобретения того времени по охране и безопасности ювелиров и их клиентов. Но, как нередко бывает в жизни, все пошло по иному сценарию. В 1929 году разразилась Великая Депрессия, спрос на ювелирные изделия резко упал, ювелиры стали выходить из бизнеса и покидать здание один за другим, и его облюбовала мафия. Во времена сухого закона под куполом находился нелегальный ресторан, которым заправлял Эл Капоне. Сюда он приезжал, как к себе домой. Времена изменились. Давно нет … хотел сказать — мафии. Но, нет — мафия есть, жива. Как говорил известный киноперсонаж — «Мафия бессмертна». Хотя уже и без таких колоритных бандитов, как Эл Капоне. И не в этом здании. Нет уже и знаменитого автомобильного лифта — шахту заложили, и на ее месте находятся офисы. Но народный интерес к скандальному и загадочному зданию не ослабевает. Поэтому он и остается гвоздем программы. В Jewelers сейчас квартируют множество компаний, в том числе несколько архитектурных, одна из которых также входит в число самых значительных —Murphy/Jahn Architects. Компанией руководит знаменитый архитектор Хельмут Хан (Helmut Jahn), прославившийся такими проектами, как институт IIT в Чикаго, Sony Center в Берлине, первый терминал чикагского аэропорта O’Hare и другими. Вот парочка фотографий проектов, которые вы, наверняка, видели либо в жизни, либо онлайн.

Компания Murphy/Jahn Architects расположена на третьем этаже здания. Кроме того ей принадлежит этаж с куполом, тот самый, на котором некогда находился нелегальный ресторан.

Да, именно здесь находился ресторан, которым владел Эл Капоне.

А так выглядит тот же купол сквозь грязное окошко соседнего здания Kemper.

Лифт в стиле Art Deco, доставивший нас под купол Jewelers.

Однако должен сказать, что все вышеописаное мы увидели не сразу, а после двух-с-половиной часового ожидания. Но мы не стояли в очереди, а заняв в ней место, пошли по проложенному заранее маршруту. Поскольку дочка Наташа накануне с нами не была в городе, то мы посетили с нею два расположенных поблизости здания, в которых отметились в субботу — Kemper Building и House of Blues. Сначала заглянули к соседу Kemper и поглазели на виды города через все те же грязные окна. А затем мы пошли в House of Blues и, как оказалось, очень правильно сделали.

Воскресное посещение организовано было иначе, чем субботнее. Накануне нас куда-то посылали, и мы что находили, то и смотрели. На сей раз всех посетителей собирали в группы и вели по маршруту. И это было гораздо разумнее. Группы формировали в зале ресторана, куда мы в субботу даже не заглянули, а жалко, есть на что посмотреть. Затем всех посадили в большой грузовой лифт и медленно подняли на третий этаж, по пути рассказывая истории из жизни House of Blues — когда возник и где, да кто в этом лифте катался. Не буду пересказывать, тем более, что великих звезд американской эстрады я все равно не знаю, хотя по реакции окружающих можно было сделать вывод, что это «великие имена».

Зал ресторана House of Blues. Обратите внимание на потолок сначала на верхнем снимке, затем на нижнем.

Потолок ресторана с барельефами знаменитых артистов.

На третьем этаже всех выгрузили, и мы пошли смотреть комнаты отдыха и туалеты артистов. Я имею в виду не артистические туалеты, а именно туалеты. Оказывается это тоже достопримечательность — стенки над унитазами и вокруг расписаны самыми-самыми «великими». Вспомнилась шутка — «маленькая девочка была шокирована, когда узнала что балерины тоже какают». Впрочем, вот фотография.

Затем мы снова поднялись на четвертый этаж в «святая святых» и снова поглазели на Будду и Ганешу, зашли в кабинет, или скорее ресторан, спонсоров — FoundationRoom, а потом стали спускаться с этажа на этаж, разглядывая работы художников, среди которых было немало интересных. Опять-таки отсылаю к фотографиям.

Наташа-VIP в Foundation Room.

Обама в молодости, что ли?

Вход в лифт, с лаптями «великих».

Проходя через третий этаж мы заглянули на балкон зрительного зала. Зрелище оказалось преинтереснейшим. В это время как раз происходило… мероприятие… уж не знаю как его и назвать по русски — концерт? обед? церковная служба? В общем называлось оно — Brunch with Gospel, что можно перевести как «Обед с евангельскими песнопениями». Черный мужчина на сцене, который, очевидно, был пастором, что-то жизнерадостно распевал, а большой черный же хор за его спиной бодро подпевал, пританцовывал и размахивал в восторге руками. На балконах зрители, среди которых было немало и белых, хлопали, лопали и тоже подпевали — все былы сыты и счастливы. Скажу честно — не силен я в религиозных традициях Афро-Америки.

И лишь после House of Blues мы попали в Jewelers, о котором я уже все рассказал.

Но вернусь снова к последовательному изложению событий. Следующим местом нашего посещения был Oriental Theatre (24 W. Randolph St.). В этом театре мы бывали неоднократно. На его сцене нередко ставят бродвейские мюзиклы, которые мы с удовольствием смотрим. Но обычно наш посещения проходят в спешке и в толпе, поэтому рассмотреть театр мы никогда толком возможности не имели. А жалко. На сей раз посетители были, но не было суматохи, как это случается перед началом спектакля.

Театр был построен в том же году, что и Jewelers, в 1926-м. Причем первоначально это был кинотеатр, которые тогда, на волне невероятной популярности синематографа, строились один за другим. Театр, разработанный архитекторами Джорджом и Корнелиусом Рапп (George L. and Cornelius W. Rapp) (Rapp & Rapp) по заказу менеджеров Балабан и Кац (Balaban and Katz), показывал публике самые кассовые фильмы, сопровождавшиеся богатыми шоу. Даже несмотря на грянувшую через несколько лет Великую Депрессию, этот бизнес почти не пострадал. Дизайн Oriental Theatre был навеян восточными мотивами. В те давние времена прислуга в тюрбанах встречала зрителей у входа в театр и сопровождала с почтением в зрительный зал, по дороге показывая мозаики с портретами индийских принцев и принцесс в слоноподобных креслах и многокрасочных Будд. Но прошли годы. Большинство кинотеатров тех лет благополучно отдали богу душу, и о них остались лишь черно-белые выцветшие фотографии в альбоме Lost Chicago (Потеряный Чикаго). Однако иным повезло больше, они смогли выжить либо в качестве тех же редких кинотеатров, либо в виде банкетных залов. Но судьба некоторых кинотеатров сложилась особенно удачно — они стали театрами, что им особенно подходит Oriental Theatre, как кинотеатр прекратил свое существование в 1981 году, то есть, по сравнению со своими менее везучими собратьями, он сумел дотянуть до лучших лет, и не был уничтожен корыстными застройщиками и озверевшей гирей. Какое-то время он был закрыт, но в 1998 году, после длительных реставрационных работ, открыт снова премьерой знаменитого мюзикла «Рэгтайм». Вот в общем и все, что я могу о нем вкратце рассказать, ну а далее снова отсылаю к немногим фотографиям.

Далее мы направились к Loop Synagogue (16 S. Clark St.) В программе Open House Chicago участвовало несколько религиозных учреждений — три христианские церкви, еврейская синагога и мусульманский центр. О церкви Bible Harvest, расположенной в северной части, я уже писал. О двух методистских церквях я писал еще в прошлогоднем письме. В этом году они снова участвовали. А вот синагога и мусульманский центр вышли на публику впервые. Синагогу мы пропустить не могли, хотя о ее существовании я прежде не знал, а вот мусульманский культурный центр…, ну и пусть меня обвинят в неполиткорректности.

Loop Synagogue не является центральной чикагской синагогой, хотя и имеет такое назание. Для тех, кто не знает: Loop — это центр деловой, то есть южной части центра Чикаго. Соответственно, синагога служит гражданам, работающим в этой части города. Что ж в обед не зайти помолиться… или вздремнуть. Один знакомый, работающий поблизости, как-то сказал, что знает все церкви в Loop — он их посещает в обед, поскольку только там можно в это время спокойно поспать. Но вернусь к теме. Loop Synagogue была построена в 1957 году известной архитектурной компанией Loebl, Schlossman & Bennett на месте сгоревшей старой синагоги. Она выдержана в строгом стиле.

Фасад синагоги.

Иудейская религия в общем-то не располагает к созерцанию красивых икон или лепки на стенах и потолке. В синагоге общаются c богом, не отвлекаясь по пустякам. И бог еврейский — не добрый дедушка, но суровый и требовательный владыка, с которым не может быть задушевной беседы. Данная синагога не исключение.

У входа в здание посетителей встречают две руки, соприкасающиеся пальцами в древнееврейском жесте «Биркат-коханим» («благословение коэнов»). Однако, автор — израильский скульптор Генри Азаз (Henry Azaz) назвал свое произведение «Руки мира». Пройдя холл попадаешь в узкий коридор памяти, с табличками, на которых выгравированы имена ушедших, в основном членов этой синагоги, ее спонсоров.

Стена памяти.

Корридор поворачивает у декоративного витража и далее ведет в главный зал синагоги, строгий и аскетичный, который украшает другой витраж «Да будет свет». Обе работы выполнены художником Абрамом Раттнером (Abraham Rattner).  Витраж «Да будет свет» наполнен еврейскими символами — каждая линия, каждый штрих несет глубокий смысл, уходящий корнями в Тору, в древнюю еврейскую историю. Об этом стоило бы написать отдельно, но уже не в этом письме — описание витража заняло бы слишком много и места и времени.    

Главный зал синагоги.

Гидом по синагоге был пожилой рэбай. Он с удовольствием рассказывал об истории и традициях, отвечал на любые вопросы. Надо сказать, что эта синагога — реформистская, поэтому рэбай одет был весьма свободно (на снимке у стены памяти он в клетчатой рубашке), и в беседе он был также весьма раскрепощен. Рассмотрев витражи и послушав рэбая, мы двинулись дальше.

Маршрут нас вел в Sullivan Center. В нем мы были во время прошлогоднего дня открытых дверей. Но тогда там была открыта только выставка молодых дарований, выпускников Art Institute of Chicago. У меня до сих пор волосы дыбом встают от их «генитальных» работ (я не оговорился — гениальными их назвать трудно, а вот сексуальная озабоченность молодого поколения слишком явно лезла наружу). В этом году также открыта выставка очередной волны юных гениев, но меня теперь уже не проведешь — ноги моей там не будет.

Sullivan Center. Все ажурное литье фасада выполнено по чертежам самого Салливана.

Но зато «ноги моей будет» в другом месте в этом же здании. Это еще одна выдающаяся архитектурная компания Gensler (11 E. Madison St.) — прошу любить и жаловать.

Как я уже сказал, Gensler расположен в Sullivan Center, который является одним из наиболее значимых проектов Луи Салливана, и, естественно, здание является памятником архитектуры и находится под охраной государства. Впрочем, не только государства. Компании здесь расположенные, хорошо понимают особое значение этого места и сами прилагают немало усилий к сохранению творения мастера. Надо было видеть как они пекутся о сохранности лепных форм и литейных украшений, ажурных перил и стоек внутренних лестниц — все выполнено по чертежам самого Салливана.

Офис Gensler. Капители колонн выполнены по чертежам Салливана.

Вход в Gensler. То что слева выглядит, как панно, на самом деле является воротами, которые в конце рабочего дня передвигаясь по рельсу, перекрывают вход в помещение компании.

Ну и наконец, скажу пару слов о самой, уже неоднократно мною упомянутой, компании Gensler. Для архитектурного бизнеса такого типа, эта компания громадна — 3500 человек в 42 филиалах по всему миру. Хотя известна она не столько своим названием, сколько одним из их последних проектов — Shanghai Tower (Шанхайская башня) — вторым, на данный момент, по высоте зданием в мире. Менее известны, но не менее великолепны аэропорт в Сан Хосе, здание World Trade Center в Саудовской Аравии, университет в Сан Диего, не считая множества небольших, но эффектных зданий. И особенно хороши проекты, вписаные в ландшафт. Девиз компании гласит «Для нас не имеет значение размер проекта, он может быть маленьким, как винная этикетка или большим, как городской район».

Шанхайская башня (справа).

Аэропорт в Сан Хосе.

На этом закончу о Gensler и перейду к другой архитектурной компании, о которой я уже писал в прошлом году, но не могу не удержаться добавить еще немного — уж больно необычно она организована, чтобы ее пропустить.

Adrian Smith + Gordon Gill (111 W. Monroe St.) Об их фантастических проектах я писал в прошлом году и поскольку новых моделей на сей раз было мало, я лучше чуть-чуть расскажу о самом офисе фирмы. Она расположена в пентхаусе, на крыше пристройки к Harris Bank, хотя пристройкой 23-этажное здание назвать трудно. Большой офис со всех сторон окружен окнами, но более всего производят впечатление два внутренних дворика, с фонтанами, деревьями, уголками отдыха, расположенные справа и слева от главного прохода. Причем, повторяю — это 23-й этаж. Здесь все создано для творчества. Архитекторы могут работать за своими рабочими столами, а могут выйти во дворик. Офис спланирован таким образом, чтобы максимально использовать естественный свет, поступающий со всех сторон. С этой же целью убраны внутренние перегородки, закрывавшие окна. После посещения такого места хочется и самому начать чего-нибудь творить, но не дают…

Парочка новых проектов Adrien Smith + Gordon Gill.

Далее, пропуская какие-то малоинтересные места, заглянув в InlandSteelBuilding, о котором я писал в прошлом году, и в котором ничего не изменилось, мы дошли до одного из старейших чикагских небоскребовMarquette Building (140 S. Dearborn St.), построенный фирмой Holabird and Roche в 1895-го году.

Однако, в этом месте я должен сделать небольшое отступление и рассказать тем, кто не знаком с историей нашего штата, в честь кого названо здание, иначе дальнейший рассказ может быть непонятен. Постараюсь быть краток.

Отец-иезуит Жак Маркет (Father Jacques Marquette, иногда именуемый Пьером и даже Джеймсом) был французским миссионером. Одним из первых, на пару с Луи Жольетом (Louis Jolliet) и пятью спутниками-метисами (франко-индейцами),  в 1673-1674 годах он прошел от Канады через Висконсин до Миссисипи, по которой спустился на юг до реки Арканзас, где повернул назад и по более короткому пути через Иллинойс дошел до того места, где ныне возвышается красавец Чикаго. Здесь он успешно обратил в «истинную» веру местных индейцев и ушел дальше на север. Пропуская разные интересные подробности, с грустью сообщу, что на обратном пути он умер в возрасте 38 лет. О нем можно было бы много рассказать, но сегодня речь об OHC-2012.

Вернемся к Marquette Building.Фасад здания украшают барельефы работы скульптора Хермона Эткинса МакНил (Hermon Atkins MacNeil) со сценами экспедиции Маркета и Жольета в регион Великих озер.

Пройдя в здание через эффектный вход и вращающиеся двери с головами пантер, сразу попадаешь в  двухэтажный холл, украшенный мозаиками и бронзовыми барельефами, посвященными эпизодам экспедиции Маркета и Жольета. Мозаики расположены по балкону второго этажа и выполнены выдающимся художником Луи Тиффани и художниками его мастерской. По периметру второго этажа идут бронзовые барельефы первопроходцев среднего запада и индейских вождей. Строгость и красота композиции настраивают на торжественный лад и уже ждешь встречи с «хлебосольными» индейскими вождями в разноцветных перьях, но не тут-то было.

В холле нас встретили представители администрации и поинтересовались, чтобы мы хотели увидеть в этом здании. Выбор был невелик, но интересен: архитектурная компания Holabird and Root, затем компания Wright Heerema Architects, разрабатывающая интерьеры зданий и наконец The MacArthur Foundation, владеющая зданием и организовавшая выставку посвященную истории Marquette Building. Более всего нас интересовала архитектурная компания HolabirdandRoot. Если помните, вначале этого раздела я написал, что здание построила архитектурная фирма Holabird and Roche. Нынешняя фирма является прямым наследником той самой компании. Она возникла еще в 1880 году и на сей день это одна из старейших архитектурных фирм в мире.

Отец Маркетт, такой, каким его себе представляют художники.

Вождь Chicagou.

Мозаика, посвященная Жаку Маркету, в окружении аттрибутов путешественников и индейцев.

Встреча членов экспедиции с дружественными индейцами.

Мои прекрасные скво.

Холл Marquette Building со второго этажа.

Этому снимку надлежало бы стоять в начале раздела, но я поместил его в конце с умыслом. Обратите внимание на колонну. Ничего особенного — колонна, как колонна. Но вот мы поднялись на четвертый этаж здания в офис компании Holabird and Root. Первое, на что падает взгляд — стоящая посреди приемной колонна, безо всяких прикрас — клепаные уголки и листы, покрытые красной краской. Причем в таком виде она стоит не случайно. Нашим гидом был инженер-строитель, работающий в Holabird and Root много лет. Он нам и рассказал всю правду. Эта колонна та же самая, которую мы видели одетой в мрамор на первом этаже.  Оказывается здесь она стоит неглиже с определенной целью — показать посетителям один из новых видов покрытия для защиты металлических колонн. Красная краска, толщина которой, если я правильно понял, 0,2 миллиметра, в случае пожара, моментально превращается в пену, которая преобразуется в защитный толстый полимерный слой. Этот слой не может полностью защитить несущую колонну, но вполне в состоянии в достаточной степени снизить температуру жара, доходящего до металла и предотвратить его разрушение. Слушать профессионала, влюбленного в свою работу, было весьма интересно. Далее гид-инженер провел нас по офису, показал новые проекты, дал описание рабочих мест архитекторов, инженеров, дизайнеров, и на этом экскурсия закончилась. Holabird and Root сейчас не строит небоскребов, что ничуть не умаляет архитектурных достоинств их разработок. У них много интересных проектов университетов, спортивных комплексов, театров, культурных центров.

Здание Winona University. Один из проектов Holabird and Root.

Затем мы ненадолго зашли в компанию, специализирующуюся на дизайне интерьеров Wright Heerema Architects и под конец посмотрели небольшую выставку на первом этаже, посвященную истории построения здания. Однако описывать подробности не буду — на словах это будет скучно, да если честно, то и смотреть тоже было не очень интересно.

Вид из окна Holabird and Root на скульптуру Александра Колдера «Фламинго».

Приближался вечер и пора было возвращаться к машине, по пути заглянув в… Хм. Уж не знаю правильно ли так сказать. Вообщем мы зашли в последнее «учреждение», участвующее в программе Open House Chicago. Называется оно Civic Opera House (20 N. Wacker Dr.). Да, это всего навсего знаменитая Lyric Opera of Chicago и сказать «заглянул в оперу» звучит как-то диковато, да, пожалуй, и невежественно. Но мы все-таки заглянули. Также как и в Oriental Theatre, в опере мы бывали многократно…, ну во всяком случае моя жена, хотя и мне там тоже приходилось бывать (а как же! — «Женитьба Фигаро»). Но одно дело прийти в оперу ради театрального действа, и совсем иное посетить ее же ради архитектурно-художественного зрелища. Не моим убогим языком писать об опере. Куда уж мне до Сергея Элькина, нашего местного чикагского театроведа, благодаря которому даже я, человек к опере глухой, ею заинтересовался. Посему вкратце напишу только то, что прочел в брошюре, пропуская такие захватывающие детали, как метраж кабелей, проложенных под сценой или вес занавеса.

Итак, здание оперы было построено в 1929 году архитектурной компанией Graham, Anderson, Probst & White в характерном для того времени стиле Art Deco, по заказу Сэмюэла Инсула (Samuel Insull) по прозвищу «Принц электричества». Прозвище говорит само за себя — «Принц» был электрическим магнатом, президентом Commonwealth Edison. Но в то же время он был и покровителем искусств, президентом Chicago Civic Opera Association. «Принц» во всем стремился быть первым, и наличие в Чикаго замечательной, но не слишком большой сцены в Auditorium Building, его не устраивало. По ходу замечу, что Auditorium Building, построенный по прекрасному проекту Луи Салливана, и в котором мы многократно смотрели балет Эйфмана или балет Большого театра, также участвовал в программе Open House Chicago, но в него мы уже не успевали. Однако вернусь к опере. Сэмюэл Инсулл подошел к идее строительства нового здания оперы как бизнесмен. Иначе говоря, он хотел, чтобы современные требования к театру, включаюших безопасность, отличную видимость, удобные сиденья, красивый дизайн интерьеров и великолепную аккустику, совмещались с финансовой окупаемостью помещения. Для этого в комплекс должны были входить бизнес-офисы, к театру отношения не имеющие. По замыслу же архитекторов Civic Opera House должен был символизировать «дух общины, которая молода и не сильно отягчена традициями». Здание театра, в силу заложенных в него новых и ярких строительных решений, получилось и оригинальным и неожиданым. Идея Сэмюэла Инсула также оказалась удачной и жизнеспособной — до сих пор две трети небоскреба занимают коммерческие офисы, во многом оплачивающие нужды театра. Впрочем, посмотрите на фотографию, и вы увидите, что в этом здании места хватает всем. Хотя, как мне кажется, со стороны реки Чикаго 45-этажное здание выглядит немного странно — оно похоже на гигантский трон, что, кстати, также соответствовало замыслу архитекторов.

Торжественное открытие театра пришлось на 4 ноября 1929 года, то есть в более чем неудачное время — всего через 6 дней после краха маркета, приведшего к великой депрессии. Не смог противостоять депрессии и Сэмуэл Инсул. Он обанкротился, потерял громадные вложения вкладчиков, бежал из США во Францию, затем, скрываясь от американского правосудия, сменил несколько стран, пока в 1934 году не был выдан Турцией. В Чикаго он был судим, но благодаря мастерству адвоката, признан невиновным. От греха подальше Сэмюэл быстро уехал на родину в Англию, где в родовом поместьи провел последние годы своей жизни. Он умер от инфаркта в 1938 году, считая себя нищим, несмотря на годовой доход от трех компаний в $23 тыс. Впрочем, что такое $23 тыс по сравнению с тем сотнями миллионов, которыми он распоряжался прежде? Не мне вам рассказывать… Так что утверждение о том, что он нищий, не слишком далеко было от истины. В момент смерти на лестнице метро, в его кармане было всего 80 центов и квитанция из прачечной. Бедолага…

Однако его детище — оперный театр — выжил и очень хорошо себя чувствует, в чем некоторые из нас имеют возможность убедиться по ежегодному репертуару и великим певцам, выступающим на его сцене.

Вид на Civic Opera House со стороны реки Чикаго.

(Все фотографии оперы взяты из интернета, поскольку мои уступают по качеству).

Вот на этом, позвольте, закончить мой рассказ не только об Civic Opera House, но и о прекрасном событии под названием Open House Chicago, которому не помешал даже непрекращающийся на протяжении двух дней дождь. К великому сожалению, не было у нас возможности посетить не только все места, участвущие в программе, но даже их пятой части. Поэтому остается терпеливо ждать следующего года, когда откроются новые места, которые мы также не сможем все посетить. Но какое счастье, что такая программа, благодаря чикагским властям и чикагским архитекторам-энтузиастам, существует. А значит впереди новые интересные открытия, которые мы будем с нетерпением ждать.

Всего всем доброго и до встречи на
Open House Chicago — 2013.