Александр Туманов: Счастливый день. Маленький рассказ о далеком прошлом

Loading

Я закрываю глаза и поворачиваю голову к окну. На меня падает приятная струя прохладного воздуха с сильным запахом маттиолы. Я засыпаю. Окончен еще один чудный, счастливый день.

Счастливый день

Маленький рассказ о далеком прошлом

Александр Туманов

Выйти во двор всегда интересно. Раннее утро. Я выхожу босой с парадного крыльца нашего дома, поворачиваю от крыльца направо и иду по асфальтированной дорожке между нашим домом и соседним. Солнце высоко, и асфальт становится уже немного мягким. Днем, когда пойду обедать, он будет совсем мягким, мои ноги оставят в нем много следов. Вперед! Во дворе много чего происходит. Но сегодня особенно, мама разрешила выйти с куском хлеба со сливовым повидлом. Двор у нас очень большой, он со всех сторон окружен домами, средними и поменьше, и всегда много народу, и детей и взрослых. Сейчас главное это повидло. Оно варится прямо сейчас в блестящем медном тазу. Таз стоит на четырех кирпичах, а под ними горячие угли, и повидло вкусно булькает на жару. Длинной деревянной ложкой мама снимает пенки с поверхности, и я предвкушаю не только как мне дадут попробовать пенки, но позволят облизать пенки с ложки и почти пустой тарелки.

Одно удовольствие идти босым по пыльному двору со сладким куском хлеба и слышать: дай откусить. Ну что ж, мне не жалко, у нас полный таз повидла! Если попрошу, мне еще дадут. Народу прибавилось, и все интересно. Дохожу до конца двора, где живут Роза Бланк, зубная врач, как называет ее мой папа, две толстые дочки и маленький, вдвое меньше Розы, муж. Я вижу, что Роза завтракает на веранде. Она похожа на наклейку с одеколона Кармен, но сильнее накрашена. Губы у нее такие же красные, как редиска на завтрак. Роза Бланк ест редиску с черным хлебом с толстым слоем желтого крестьянского масла, с лопуха на круглом столике с длинной скатертью. Четыре угла скатерти свисают до самого пола. Масло идет не только на хлеб, но и на саму редиску. Роза открывает рот, посылает туда хлеб и с треком раскусывает редиску. Глаза ее блестят и вид очень страшный. Вдруг она видит меня: ‘Аличек, хочешь редиску’? Я хочу, но у меня в руке еще полкуска хлеба с повидлом. Роза тут же забывает о своем предложении и раздается новый оглушительный хруст. Так что я ухожу ни с чем.

В это время во дворе раздается треск ударов, как будто кто-то стреляет. Все, конечно, бегут на звук, но я вижу, что просто появилась новая фигура, это пришла выбивальщица ковров Неля и принялась за работу. С ней всегда куча маленьких сопливых детей, от двух до семи. Они держатся за ее юбку, пока она с остервенением бьет ковры всех, кому это нужно, и непонятно, как эти сопляки удерживаются и не падают на землю. Неля выбивает ковры так, как будто это ее заклятые враги. Вокруг головы облако пыли, в пыли лицо и руки, и она вытирает пот, отчего ее лицо становится черным, как у ведьмы, космы распущенных волос колышутся от каждого удара ее выбивалки, похожей на огромную рыжую бабочку из бамбука, юбка колышется во всех направлениях. Страшно, но интересно.

Мы, дети, относимся к Неле с любопытством, а взрослые ее не любят: ‘Без мужа прижила шестеро детей, наверно, цыганка.’ Но это по-моему не так, потому что Неля кричит на своих сопляков, чтоб ты сгорел, паршивец, на идиш. Хотя в нашем городе на идиш может кричать кто угодно. Но что значит ‘без мужа?’

Я скоро узнал об этом. В нашем дворе я помню почему-то только мальчиков, хотя, конечно, были и девочки, но я водился только с мальчиками. Они делились на две категории — хорошие и плохие. У хороших мальчиков не было ничего интересного, может быть, что-нибудь вкусное; у плохих мальчиков — ничего вкусного, но были рогатки, они убивали птиц и ходили без разрешения куда угодно и делали что хотели. И вот в этот солнечный день я посмел пойти с ними на помойку. Там было очень интересно. Старые велосипеды, сломанный будильник, ржавый мотор. Вдруг все побежали с криком в одно место, и мы увидели маленького красного младенца. Он лежал в мусоре на спине, не шевелился и никого вокруг не было. ‘Подбросили’ ­— сказал один, и я понял, что это значит. Было страшно. Мы быстро ушли и никто ничего не говорил.

Значит, Неля совсем не такая плохая, она не выбросила своих сопляков в мусор, а таскает их всюду за собой, значит, они ей нужны. Постепенно память о страшном младенце стала темнеть, а жизнь во дворе продолжалась. Все побежали снова к дому Розы Бланк — в это время у нее обычно бывали ее частные зубные пациенты, и из дома раздавались интересные звуки. Через открытую дверь дома на веранде было слышно, как Роза кричит на своих больных: ‘Не дергайтесь, сидите спокойно’! Потом — как кричат больные. Всё делалось без наркоза, и мы примерно знали по крикам, что происходит. Жужжание бормашины прерывалось стонами, а стоны криком ОЙ! После этого голос — Молчать! И жужжание продолжалось. Но самое интересное было удаление зубов. Дикий крик переходил в вой, но Роза не спешила, если вырывать, то с корнем. Наконец раздавался громкий хруст. И Роза Бланк с торжеством выскакивала на веранду в белом окровавленном фартуке, в руке щипцы с вырванным зубом, торжество в глазах и покрытый потом лоб с прилипшими к нему завитками волос с наклейки с одеколона Кармен. Представление окончено, и мы уходили, еще и потому, что во дворе начинался скандал.

Шум из дверей всех квартир нашего двора: ‘Опять она вылила свои грязные помои на весь двор’! Она это наша домработница Фейге. Каждый день помои выливаются перед задним крыльцом нашей части дома. Это вызывает бурные протесты, а у Фейге есть одно оправдание — Разве это помои, это чисты вОды! Чисты вОды! Весь двор теперь называет ее ‘чисты вОды’, но Фейге продолжает делать свое дело каждый день. В нашей семье ее про себя тоже называют Чисты вОды.

Крики, выбивание ковров, хлеб со сливовым повидлом, хруст редиски, вырывание зубов, младенец в мусоре, весь сумбур нашей дворовой жизни вертится в голове и она идет кругом.

Но вот меня зовут домой. Время обеда. Столовая нашей квартиры всегда казалась мне очень большой. Все было крепкое и навсегда. Огромный дубовый стол, буфет, высокие стулья, я могу в них утонуть, поэтому мне подставляют маленькую скамеечку, коричневый холодильник со льдом и маленьким краном, чтобы выпускать воду, кожаный диван. За столом нас трое, папа, мама и я. Папа только чти приехал из поликлиники. Он самый известный доктор города, приезжает домой на фаэтоне, очень строгий, и я его побаиваюсь. Фейге сюда не допускается, папа ее терпеть не может, и мама все подает сама. И из-за Фейге за столом всегда скандалы. И сейчас то же самое. Папа повышает голос, мама молчит. Мне от этого очень неприятно, и я спешу обратно во двор.

А там все еще светит солнце, хотя скоро будет темнеть, уже почти осень, вот-вот начнется школа. Поэтому сегодня все старшие соберутся во дворе показать свои новые, блестящие учебники. Как обычно, все приходят на маленькую асфальтированную площадку около веранды Бланков. Там есть скамейка, по вечерам старые женщины со двора собираются на посиделки. Они без конца о чем-то говорят и показывают руками на разные квартиры во дворе. Дома их называют сплетницами. А сейчас учебники. С ними пришло человек десять. Я уже умею читать и вижу: Русский язык, История, Арифметика, География. Кто-то принес новый ранец, что-то вроде рюкзака, с блестящими черными заплечными ремнями.

Мы, малыши, смотрим с завистью на старших. Скоро, через два года, у меня тоже будет все, и учебники, и ранец. И даже не один. На мой день рождения перед школой в конце июля, ко мне придет шестеро детей и каждый принесет в подарок ранец. И у меня будет целых шесть ранцев! А пока солнечный свет становится постепенно сиреневым, все более таинственным, а учебники еще красивее. Тихий разговор старших как бормотание в моей голове. Я вижу, как одиноко сидит один из старших мальчиков и никого не слушает. Его рука глубоко в кармане коротких летних штанов медленно движется вверх и вниз. Вдруг его рот искривляется и он вынимает руку из кармана. Я сразу понимаю, что он делал.

Глаза мои слипаются, и я плетусь домой. Асфальт на дорожке к дому уже остывает, и мои босые ноги больше не увязают в нем. Страшно хочется спать, но есть еще одно дело — маттиола, ее сиреневый куст растет под окном моей спальни, и летним вечером она оглушительно нежно пахнет. Ее нужно полить. Я вхожу в дом, наполняю водой ведро и выливаю ее щедро на куст. Маттиола пригибается к земле, но тут же начинает расправляться и пахнет еще сильнее.

Теперь скорей прощаться с родителями и в постель. Мама гасит свет, и в темноте постепенно становится видно все, что есть в комнате, а главное, огромный книжный шкаф темного цвета. Наверху шкафа мраморная голова Гомера, а под ней длинная белая с вышивкой дорожка, и в темноте кажется, что шкаф это тело, а концы дорожки это руки Гомера. Мне кажется что Гомер двигается ко мне и что вот-вот его белые руки схватят меня. Я закрываю глаза и поворачиваю голову к окну. На меня падает приятная струя прохладного воздуха с сильным запахом маттиолы. Я засыпаю. Окончен еще один чудный, счастливый день.

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Александр Туманов: Счастливый день. Маленький рассказ о далеком прошлом

  1. Могу только тихо позавидовать памяти автора и умению вспомнить.

  2. Замечательные зарисовки прошлого. Характерные детали, знакомо и узнаваемо.
    Мозаика, каждый элемент которой тщательно подобран, подогнан и установлен на свое место.
    Спасибо.
    М.Ф.

Добавить комментарий для KM Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.