У Германии нет иного выбора, чем помнить о Холокосте. Подведения черты не будет.

Кто не знает прошлого…

Яков Хадас-Хандельсман
Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

Почти 60 процентов немцев хотели бы подвести черту под историей преследования и уничтожения евреев в Холокосте. Это следует из опроса фонда Bertelsmann в конце января. Участники опроса считают, что такая возможность есть — у них есть выбор. Это мнение я не разделяю.

Холокост срока давности не имеет. Это не какое-то событие в мировой истории — он имеет метаисторическое значение. Немцы уничтожили шесть миллионов детей, женщин и мужчин на том лишь основании, что те были евреями. Это было детально спланированное и индустриально исполненное массовое убийство. Это много больше, чем отдельно взятая историческая реальность. Эта попытка физического и культурного истребления целого народа является единственной в своём роде в истории человечества. Её значение абсолютно и не зависит от того, сколько времени прошло.

У нас, евреев, нет иного выбора, чем помнить об этом. Это наш долг. Нам не дано утверждать, что мы «родились после» и поэтому не должны заниматься ужасами Шоа. Этой «роскоши» у нас нет. Мы повседневно живём, как личности и как коллектив, с памятью и страхами, которые накладывают на нас свой отпечаток и стали частью нашей идентичности. У еврейского народа есть сегодня собственное государство, Израиль, и мы в состоянии сами себя защитить. Но забыть мы не можем и не забудем.

Федеральный Президент Гаук сказал 27 января, в день 70-ой годовщины освобождения Освенцима: «Нет немецкой идентичности без Освенцима». Поэтому тот, кто является гражданином Германии, не может просто так заявить, что к Холокосту не имеет никакого отношения. По моему мнению, и у немцев нет иного выбора, чем помнить о Холокосте, потому что «…были немцы, которые повинны в страданиях и смерти миллионов людей или должны были с этим считаться — как преступники, как сообщники и молчавшие соучастники», как это сформулировала Канцлер Меркель. У Германии нет альтернативы покончить с этой главой собственной истории, замалчивая, вытесняя из памяти или релятивируя Шоа. Нельзя забывать, что без признания своей вины и ответственности за Холокост Германия не была бы той, какой она есть сегодня — демократическим правовым государством в центре сообщества народов. Это признание исторической вины останется моральным наследием и для грядущих поколений.

Но есть разница между исторической и личной виной. Молодые поколения Германии не повинны в том, что произошло. Но и они несут ответственность за то, чтобы ужасающая ненависть и нечеловеческое насилие над евреями, мрак немецкого прошлого не были забыты. Память о Холокосте имеет цену, которая переживёт время. Это особенно относится к Германии, но важно и для немецко-израильских отношений, единственных в своём роде на основе прошлого. Кто не знает прошлого — не может иметь будущего. Без честного обращения Германии со своей собственной историей не было бы установления дипломатических отношений между нашими странами. То, что в этом году мы отмечаем этот юбилей, имеем возможность оглянуться на наши успехи и строить перспективы на будущее — не есть нечто само собой разумеющееся.

Память меняется. Она должна стать частью настоящего, оставаться живой и постоянно обновляться. Если скоро не останется живых свидетелей, то ответственность за память, учёбу и исследования ложится на молодые поколения. В своих поездках по Германии я встречал молодых людей, осознающих эту ответственность. Я убедился, что они извлекают собственные уроки и находят свои пути к памяти о Холокосте. Это придаёт мне оптимизм и уверенность в том, что и в дальнейшем найдутся преданные своему делу люди, которые будут бороться против забвения и равнодушия в обществе.

Память о Холокосте и его жертвах не может быть предписана или превратиться в ритуал и рутину. Решающее в этом — найти соответствующий подход, сделать возможным сохранение живой памяти и сопереживания. Произошедшее может стать осязаемым, если индивидуализировать абстрактные мысли, если из невообразимого числа в шесть миллионов уничтоженных евреев вычленить отдельные судьбы и осознать, что за каждым убитым и каждым спасшимся — своя личная история.

Как выглядит доступ к памяти и как связаны прошлое с настоящим, показывает пример из футбола. Группа болельщиков футбольного клуба «Бавария», Мюнхен, назвавшая себя „Schickeria“*, недавно вырвала из забвения судьбу Курта Ландауэра. В промежуток между 1913 и 1933 годами Ландауэр был в общей сложности 18 лет Президентом клуба. Как еврей он после 1933 года подвергся нацистской дискриминации и в 1938 году заключён в концлагерь Дахау. Ему удалось бежать в Швейцарию и пережить Холокост. Несмотря на то, что почти вся его семья была уничтожена, он после войны вернулся в Мюнхен и возродил футбольный клуб «Бавария». Болельщики сохраняют память о Курте Ландауэре как часть истории своего клуба. Члены группы назвали его именем турнир против расизма и в его честь провели на стадионе хореографический спектакль. За свою активность „Schickeria“ отмечена в 2014 году премией имени Юлиуса Хирша. Немецкий футбольный Союз намерен использовать премию для поощрения борьбы против любой формы дискриминации в футболе.

Холокост напоминает нам о том, что демократию, свободу и человечность нужно постоянно защищать. Остаётся вопрос: как могло случиться, что целый народ повернулся к этим ценностям спиной? Переживший Освенцим Примо Леви говорит: «Это произошло и может произойти снова. В этом ядро того, что мы должны говорить». Все мы должны быть настороже, предупреждать и заботиться о том, чтобы подобное не случилось, ни по отношению к еврейскому народу, ни к какому другому. В этом наша историческая и моральная ответственность — потомков жертв, но прежде всего потомков преступников, сообщников и соучастников. Память и ответственность — не наказание, а напротив, наказ. «Подведения черты» быть не может и не будет.

___
*) „Schickeria“ — соединение смыслов итальянского слова „sciccheria“ = шик, элегантность и идиш „schickern“ = питьё, выпивать — изначально насмешливый термин для обозначения тусовки. Что-то вроде „шикующие выпивохи“, „шикарные пьяницы“. Близкий по значению термин — битник. (Прим. Л.К.)