Эрнст Левин: Приключение цитат

Loading

Эрнст Левин

Приключение цитат (заметки буквоеда)

 

Недавно увидел я в Гостевой (Fri, 21 Sep 2012 15:42:01) помещённую коллегой Хоботовым фотографию незнакомого, очень немолодого человека: сухощавого, серьёзного, с умудрённым годами взглядом. А под ней написано:
«Сегодня писателю Юзу Алешковскому исполняется 83 года…»
Господи! Неужели это Юзик? Тот самый коренастый, моложавый и подвижный жизнелюб с круглой, почти как у Швейка, головой – который когда-то вот тут, у нас на кухне вдохновенно жарил гуся с капустой?!
– С яблоками, – поправила жена.
– Ты уверена?.. Не помню уже. Склероз…
– Вот-вот. Он бы тебя тоже не узнал. Посмотри в зеркало, хохэм. Лет 25 прошло, не меньше.
– Да-а… Я всего на 5 лет моложе, и хворобы вдобавок. Но что я сам делал – это я очень даже хорошо помню! Узбекский плов, большой казан, с бараниной, черносливом, изюмом, урюком и целыми головками чеснока! И помню, что мой плов хвалили больше, чем его гусика.

В те годы перестройки, развала СССР и начала эмиграции Мюнхенская штаб-квартира радио «Свободная Европа-Свобода» превратилась в мировой центр русскоязычной тусовки. Гости из Союза, деятели искусства, литераторы; новые эмигранты Третьей волны, бывшие зэки-лагерники; наши коллеги из Нью-Йорка и Парижа (филиалов РС, где эфирного времени не хватало для хорошего заработка) шли сплошным потоком. Кантина наша – огромное кафе под зданием РСЕ-РС – была всегда переполнена, и в просторных ведомственных квартирах сотрудников часто бывали встречи и посиделки.
Юз Алешковский тоже приехал из США подзаработать, но к тому же – навестить своего старого московского друга – писателя Бориса Хазанова (псевдоним Гени Файбусовича), ставшего в Мюнхене и близким другом нашей семьи, который тоже подрабатывал на РС. Лора, его жена, была в отъезде, Геня жил один, и мы решили встречу провести у нас. А Юзик и я вызвались (с затаённым хвастовством) изготовить свои коронные блюда. Не знаю, как у него гусь, но думаю, что мой плов получился не хуже, чем у самого Марка Фукса: к тому времени я уже лет 30 регулярно готовил его, освоив сие волшебное ремесло ещё студентом под руководством двоюродной сестры – офицерской жены из Самарканда.
Компания едоков собралась, как говорят поляки «не велька, але бардзо шляхэтна» – 13 ртов: писатели Борис Хазанов, Юз Алешковский с женой, Сергей Юрьенен, Михаил Назаров (русский монархист и националист), поэт Юрий Кублановский с женой, трое журналистов «Свободы» – Ефим Фиштейн из Праги с женой и Ася Левина из Тель Авива с мужем, и ещё двоих не помню, кто привёл…

Вот так мы с Юзом познакомились, но не об этом я хотел написать, тема моя – ошибки читателей в цитировании по памяти и в определении авторства некоторых его стихов.

Огорчённый столь драматическим различием Юза на снимке и в моей памяти, я стал искать в GOOGLE его прежние фото (видите, таки нашёл и поместил рядом). И нашёл также статью Виктора Вольского в старых Заметках под названием «О, загадочная русская душа!» Подзаголовок: «Пора начать, е..на мать, умом Россию понимать». А в тексте пояснялось: «Не последовать ли рекомендации Юза Алешковского, который уже в наше время матерно посоветовал «умом Россию понимать»»?

Ну, всё-таки не совсем «в наше время», подумал я. Это строчка из знаменитого двустишия Алешковского, которую несколько раз повторяют герои повести «Карусель», написанной ещё в Вене в 1979 году, больше 30 лет назад. А кроме того, не было в ней слова «начать». Юз не написал бы так шершаво: «начать понимать». Чушь какая…

Под статьёй был читательский отзыв:

«Самуил — at 2010-02-09 23:55:53
Статья хорошая, спасибо. Мое замечание касательно эпиграфа. Вот точный текст:
Давно пора, ебёна мать,
Умом Россию понимать
.
И это не Алешковский, но из книги Губермана «Гарики на каждый день», том 2, глава IX (я помнил, но еще раз перепроверил по его трехтомному собранию сочинений, так что — точно)».

Уважаемый коллега процитировал всё совершенно правильно, но вывод сделал, к сожалению, неверный. Автор этого двустишия всё-таки Юз Алешковский, а не Игорь Губерман, использовавший его в своих «Гариках на каждый день».
Подскажу коллеге Самуилу аргумент, которым он мог бы возразить мне. «Позвольте, – может он сказать, – Не я один сомневаюсь в авторстве Алешковского. Например, Нина Воронель, которая в Москве дружила с ними обоими, в своей книге «Содом тех лет» (2006г.), пишет следующее:

«За месяц нашего пребывания в Малеевке (1974 – Э.Л.) мы очень сблизились с Юзом Алешковским, поразившим когда-то российского читателя пикантной повестью, написанной сплошным матом. Его склонность к жонглированию матерными словами располагала к нему интеллигентские сердца, всегда открытые к разным формам протеста. И он этим расположением охотно пользовался. Как-то после ужина он приобнял меня за плечи и прошептал в самое ухо: «Старуха, я только что стишок сочинил – обосрешься от восторга». И продекламировал чуть погромче: «Давно пора, ебена мать, умом Россию понимать!»
Я так и ахнула, – пару месяцев назад мне тот же стишок продекламировал Игорь Губерман, точно так же приобнимая меня за плечи и утверждая, что только что его сочинил. Так я до сего дня и не узнала, кто из них у кого этот стишок украл».

Что бы я ответил на такое возражение?
Наверно, я и сам каким-то боком причастен к интеллигенции, поскольку мне тоже всегда нравилась в джентльменах сдержанная хулиганистость, а в дамах лёгкая стервозность. Умение беззлобно, но остроумно подшутить даже над самыми близкими и родными. Ради красного словца, как говорится. Зря,что ли, я так люблю Сергея Довлатова? А в мемуарах Нины Воронель все её подружки – и Юлька, и Марья, да и сама Нэлка – вполне очаровательные стервочки. И этот «краденый стишок» у неё – тоже, по моему, невинная шутка сразу над обоими мужиками. Никто ни у кого стишка не крал. И, подозреваю, если они ей что-то и рассказывали, то не совсем так, как она рассказывает нам!
Никогда не поверю, что Юзик, мастер-жонглёр матерными словами, мог хвастаться своим остроумием, сочинив эти две строчки, где весь «смех и юмор» – в присутствии всенародного словосочетания «ебёна мать» – как в детских «анекдотах» типа «во мху я по колено». Другое дело, если бы он процитировал свой стишок целиком – в законченном виде, каким я впервые прочёл его в парижском журнале «Синтаксис» №9 за 1981 год на стр.41, в роли орнаментальной вставки-афоризма:

Пора, мой друг, едрена мать,
Умом Россию понимать,
А предписанье «только верить»
На время следует похерить.

По-видимому, редактор Марья Синявская-Розанова уговорила Юза заменить одно поганое слово более цивильным «едрена» (я бы написал всё же «ядрёна»), но это не важно: не в нём же юмор! Юмор в том, что Алешковский спародировал известные, хрестоматийные, патетические стихи Фёдора Тютчева:

Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.

Читателю попроще Алешковский даже шпаргалку подсовывает – в «Карусели» следователь допрашивает рабочего:
– «Кому принадлежит антисоветский стишок, посвященный замечательному прошлому поэту Тютчеву: «Пора, мой друг, ебена мать, умом Россию понимать!» Кто его вам декламировал?»
Но Нине-то Воронель объяснять не требуется! А он ей полстиха читает, в которых вроде и хвастаться нечем? Гм…

Я вот, например, однажды написал в гостевой шутку:

Во глубине сибирских руд
Якут на чукчу подал в суд.

Если бы я на этом остановился, никто бы и внимания не обратил: подумаешь, Пушкина пародирует – биг дил, аиц ин паровоз! Но я добавил второе двустишие:

– Жиды, – сказал судья угрюмо, –
Чумá на оба ваши чýма!

Тут и Пушкин, и Шекспир, и чукча, и антисемит в одном флаконе. И сразу отозвался добросердечный читатель Б.Тененбаум: «Гениально !» А доброе слово, знаете, и коту приятно…

Нет, не мог Юзик Нэлке полстиха расхваливать! Тем более, что она его цитирует (обратите внимание!) «Давно пора…», а в «Синтаксисе» он писал «Пора, мой друг…». А в «Карусели» это двустишие встречается 4 раза: один раз «Пора, мой друг…» и три раза «Пора, пора…». А «Давно пора…» – ни разу! Так откуда же Нина Воронель в 2006 году могла выкопать это самое «давно», которое и Юз, и Гарик якобы упоминали в 1974 году?!
А очень просто: оттуда же, откуда наш коллега Самуил — из книги Губермана «Гарики на каждый день» (я это помнил, но еще раз перепроверил по её первому иерусалимскому изданию 1989 года, двухтомному, купленному у автора и надписанному им в Мюнхене в том же 1989 году, так что – точно). Из книги «гариков», но… не из самих «гариков» Гарика Губермана.

Нет, и Гарик не мог в 1974 году назвать своим полуфабрикатное двустишие Юзика из повести 1979 года. У них разный почерк. В «гариках» всегда четыре строчки, их «цимес» обычно в двух последних, а в двух первых можно любой белиберды наболтать, лишь бы для двух последних приготовить уютную постельку с рифмочкой.
Потом эти четверостишия группируются по содержанию в тематические разделы и каждому даётся заглавие в виде двустишия, которое автор или сам придумывает, или перифразирует известную цитату – стихи более известного поэта, латинскую классику, пословицу, лозунг и т. п.
Ни одно четверостишие этого заглавного двустишия не содержит. Вот и эти «полстиха» Алешковского Игорь использовал только как заставку – название раздела о России. И тем самым признал Юза классиком! А поскольку в названии обращение («мой друг») не совсем уместно, Губерман мог вполне осознанно заменить его словом «давно». Получилось очень удачно! Юз говорит Игорю: «Пора, мой друг!», а Игорь отзывается: «Давно пора!»
– и выкладывает целую кучу гариков на тему, предложенную дорогим коллегой. А кроме того, отменяет редакторскую ядрёну мать и восстанавливает ту прежнюю, которая дорогому коллеге безусловно родней и ближе! Прекрасно!

Я думаю, что многие читатели, подобно нашему коллеге Самуилу, могли ошибочно приписать Губерману авторство всех заставок, и именно это дало озорной «Нэлке» повод пошутить над мнимыми соперниками. У юмористов есть свои обычаи…

Возвращаюсь к началу своего повествования. Коллега Хоботов в подписи к фотографии называет визитной карточкой Юза Алешковского лагерную песню «Товарищ Сталин, вы большой ученый». А его входным билетом в Литературу я бы назвал написанную в 1970 году повесть «Николай Николаевич» – ту самую, по словам Нины Воронель, «написанную сплошным матом, которая расположила к нему интеллигентские сердца». Потом за ней последовало множество повестей и романов, которые мне, признаюсь, при всей симпатии к автору, не всегда удавалось одолеть с лёгкостью: слишком много букв и маловато разнообразия. И на той давней посиделке, размягчённый пловом, жареным гусём и обильными возлияниями, я неосторожно ляпнул сомнительный комплимент:
– Ты, Юзик, написал одно великое двустишие, которое стóит всех твоих романов-монологов.
Я имел в виду вторую знаменитую реплику Юза – не на стихи Тютчева, а на столь же патетичную сентенцию русских эмигрантов Первой волны:

Мы не в изгнании, мы в послании!

Разные источники приписывают эти слова то З.Гиппиус, то Д.Мережковскому, то Н.Берберовой. Реже – И.Бунину и В.Набокову. Убойную пародию Юза Алешковского на эту фразу в авторском варианте я, кажется, встречал тоже на страницах «Синтаксиса», но в каком номере – не помню, а перерывать всю кучу не хочется. В Гугле,  Рамблере   и Яндексе я её не нашёл – только пересказы. При этом вторую – «главную» –  строчку все цитируют правильно,  а вот первую каждый перевирает по-своему – явный признак её несовершенства: какое-то слово было выбрано  неудачно. Например, мне попадались такие варианты:

Не ностальгируй, не грусти, не ахай
Не ностальгируй, не зови, не ахай
Не ностальгируй, не томись, не ахай
Не удивляйся, не грусти, не ахай

Ни один мне не нравится. Но я твёрдо помню, что тогда, лет 25 назад, я пересказал автору более подходящий вариант, и автор ни словом меня не поправил.  Видел ли я этот вариант в журнале «Синтаксис» или сам нашёл и вставил более точное слово – не знаю, но все эти годы он хранился в памяти именно в таком виде:

Не ностальгируй, не вздыхай, не ахай,
Мы не в изгнаньи, мы в посланьи на ххх!

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Эрнст Левин: Приключение цитат

  1. Во глубине сибирских руд
    Якут на чукчу подал в суд.
    Если бы я на этом остановился, никто бы и внимания не обратил: подумаешь, Пушкина пародирует – биг дил, аиц ин паровоз! Но я добавил второе двустишие:

    – Жиды, – сказал судья угрюмо, –
    Чумá на оба ваши чýма!

    Тут и Пушкин, и Шекспир, и чукча, и антисемит в одном флаконе. И сразу отозвался добросердечный читатель Б.Тененбаум: “Гениально !” А доброе слово, знаете, и коту приятно…
    ===
    Дорогой друг, ваш «…добросердечный читатель …» по-прежнему думает, что это таки да, гениально 🙂

Обсуждение закрыто.