Стихи
Анатолий Нестеров
Таинственны книги и ценны…
Я гладил рукой переплёт,
читая взахлёб Марка Твена.
… Теперь не читаю взахлёб.
Я сдержанней стал и мудрее,
понятнее жизненный путь.
Теперь всё трудней и труднее
меня удивить чем-нибудь.
Беснуется солнце в зените,
и снова на свете светло.
А время счастливых открытий,
как детство, давно утекло.
* * *
В эту ночь играла скрипка,
грусть пытаясь превозмочь.
Было сумрачно и скрытно
в этом мире в эту ночь.
За окошком на просторе
пел смычок. Играл скрипач
что-то светлое, простое,
но похожее на плач.
И хотелось ночку эту
мне запомнить наизусть.
Только знал я, что с рассветом
канут музыка и грусть.
* * *
Прошедшей жизни юный бред
настырно ломится в итоги,
чтоб в суматохе прошлых лет
уйти от новой суматохи.
И вот пера последний взмах!
Царапаешь для утешенья.
— А что на улице?
— Зима!
— А что в почёте?
— Вдохновенье!
Прощальный прозвучит аккорд.
Чужая песня снова брызнет.
… А ты вчера своей рукой
стёр смысл, и боль, и радость жизни.
* * *
Вот сейчас опустят гроб
в яму страшную, сырую.
И, как все, холодный лоб
осторожно я целую.
Где теперь твоя душа?
Затерялась в мирозданье?
Сверху смотрит, не дыша,
позабыв свои страданья?
Слёзы, боль, зажав в горсти,
я прощаюсь — и не плачу.
Но, увы, моё «прости»
ничего уже не значит.
ЛОДКА
Я по году жду погоду,
но Находка — не находка.
Ночью рвётся на свободу,
у причала плача, лодка.
На цепи скулит железной,
жадно грезит о просторе,
чтоб спасательным жилетом
обхватило лодку море.
Чтоб нестись навстречу водам,
позабыв навек про путы.
… Кто мечтает о свободе,
тот не ищет ветр попутный.
* * *
Аллергия на осень…
Все куда-то спешат.
И листву свою сбросил,
не стесняясь, наш сад.
В небе грустно-осеннем
вдруг сверкнёт яркий свет,
словно в дни потрясений
бывшей радости след.
Он внезапен вначале,
как из прошлого весть.
Всё же в каждой печали
что-то светлое есть.
* * *
Воспоминаний суета
меня никак не отпускает,
упорно ночью зазывает
в почти забытые места.
И я мечусь, кричу во сне:
«Как тяжело сегодня в прошлом…»
Зачем тот путь, который прожит,
тревожит душу снова мне.
Утраты не испить до дна…
Однажды в яростном порыве,
догонит, чтоб не быть счастливым,
чуть запоздавшая вина.
* * *
Ветер ошарашивает,
как вино «Мадера».
А мороз раскрашивает
стёкла — так модерно!
Хорошо на свете —
хорошо в груди.
Сквозь мороз и ветер
хорошо идти.
Пусть удачи редкие
ловишь налету,
как сквозь заросли и ветки
просеку в лесу.
Ничего не прожито,
лишь в задумке песнь.
Нет на свете прошлого,
будущее есть!
* * *
Не надо, не плачь. Ведь над нами,
смотри, стороною прошли
все тучи, которые снами
когда-то казаться смогли.
Нам жизнь никогда не наскучит,
и мы веселее глядим
вослед уплывающим тучам
и верим, что всё впереди.
Что в будущем? Знать не желаю!
Что было? Я знать не хочу!
Счастливо сейчас припадаю
во имя мгновенья — к плечу!
* * *
… и в плен лукавыми глазами взят я,
я не могу сегодня не любить.
Росистым утром розы срезать рад я,
чтоб радость красоты тебе дарить.
Любви мгновенья вечности дороже,
но чтобы мне счастливым быть,
я должен знать всегда: и ты не можешь
меня сегодня не любить.
* * *
Хлопнул дверью.
Заплакала дочь.
Тишина пополам раскололась.
Лил солёный на улице дождь,
и сквозь дождик догнал его голос:
— Ты уходишь? Надолго? Куда?
Я не верю! Не верю! Не верю!
Усмехнулся в ответ:
— Не беда!
Не волнуйся, вернусь в этом веке.
Хлопнул дверью —
и с прошлым порвал.
Позабылись и радость, и горесть.
Но покоя весь век не давал,
тот, его догоняющий голос.
* * *
Суждена мне большая тоска,
суждена мне любовь небольшая,
до гортанного крика:
— Пока!
До обидного крика:
— Не знаю!
Суждена мне большая мечта,
небольшое
удачи
начало,
до надрывного крика:
— Устал!
До предсмертного выдоха:
— Мало!
* * *
Доволен я своей судьбою,
необходимое дано:
есть хлеб, есть изредка вино,
и небо есть над головою.
А что ещё мне в жизни надо,
чтоб быть счастливым на века?
… Меня касается твоя рука,
как в знойный день
зелёная прохлада.
* * *
И покуда память не остыла,
и покуда теплится мечта,
можно вспомнить всё, что в жизни было
и расставить по своим местам.
В прошлое не раз ты возвратишься
и пройдёшь по улочкам души…
Лишь бы память раненою птицей
не упала б навзничь в камыши.
* * *
При встречах он твердит одно,
упрямой мыслию влекомый:
«Всё будет так, как быть должно,
хоть даже будет по-другому».
Ему и ветер вторит в такт,
ему подмигивают звёзды:
«Всё будет так!
Всё будет так!
Не рано будет и не поздно».
Он шепчет, глядя озорно.
деревьям, небу голубому:
«Всё будет так, как быть должно,
хоть даже будет по-другому».
* * *
Я набросил сам аркан
на свою печаль.
Я умчался в Самарканд —
заново начать.
Думал заново мне жить
уж пришла пора.
Думал заново я сшить,
что порвал вчера.
Нет иглы и ниток нет,
я плохой портной.
И лохмотья прошлых лет
Тянутся за мной.
СПОР
Мы в спорах истину родили…
И вот явилась без прикрас.
Искали мы её, любили,
пока она не знала нас.
Сквозь папиросный дым,
устало
явилась,
застилая мир.
Нам истины так не хватало,
когда её не знали мы.
Теперь предстала
в полной силе:
виднее мысль,
яснее вздор.
Зачем мы истину родили?
Куда приятнее был спор.
* * *
Вот и всё!
И нет меня на свете.
Жил. Мечтал. Творил.
Забыт…
Сквозь редеющие ветви
солнце вечное блестит.
Вот и всё…
Глаза я открываю,
просыпаюсь,
чтоб встречать зарю.
Я о смерти ничего не знаю,
я на небо вечное смотрю.
* * *
Когда мы в детстве шли
«стена на стену»,
забыв о страхе,
не жалея сил,
Степан Воронин —
верный сын измены —
дворами прочь
от драки уходил.
Я не совру, клянусь,
как перед Богом,
когда мелькали наши кулаки,
Степан Воронин —
боком, боком, боком…
Законам дружбы детской вопреки.
Промчалось детство.
Время пролетело.
Всё вспоминать особых нет причин.
И не моё сейчас, конечно, дело,
что стал Степан Воронин важный чин.
И это, впрочем,
не моя забота,
что он в почёте
и в расцвете сил.
Но всё же, всё же это он —
не кто-то —
дворами прочь
трусливо уходил.
* * *
Бьются волны и дни, и ночи
в популярный берег Сочи.
Может, морю ночью снится,
что тесны его границы.
Потому, не умолкая,
бьёт волна, за ней другая.
Думает с надеждой море:
«Всё фальшивое я смою».
Есть желание простое —
постижение простора.
Неизбежно волны стихнут.
А простор всё не постигнут…
* * *
Перо, чернила и бумага —
какое в жизни это благо!
Как хорошо, когда не спится,
когда строка к строке ложится.
А утром рукопись — на части!
Какое в жизни это счастье!
