Борис Замиховский
«Ленинка»
Один из московских научно-исследовательских институтов, однажды, был подвергнут критике со стороны партийных органов и научной общественности за неудовлетворительную работу с кадрами.
Шофёр, сотрудник института, в ресторане разбил зеркала во время драки и был уличен и обвинён в сопротивлении органам милиции. Другой сотрудник, доктор технических наук Пётр Ефимович Абрамович, ведущий специалист института, совершил ещё более тяжкое преступление — подал заявление на выезд в Израиль.
Для укрепления научной базы власти направили в институт куратором одного из ведущих академиков, соответствующего профилю института, а для усиления политико-воспитательной работы прислали специалиста в области идеологии, которого рекомендовали избрать парторгом института, духовным лидером коллектива. (Этот специалист по совместительству был мужем секретаря райкома партии, с которой познакомился несколько лет назад в Университете Марксизма-Ленинизма. Потерял работу и жена сочла необходимым срочно его трудоустроить.)
Через год после скандала и проведенных Академиком совещаний с руководством и ведущими работниками института, он приехал ознакомиться с отчетом об успехах и достижениях в научной деятельности института.
Отчет готовили тщательно и с тревогой, ведь могли последовать оргвыводы. Для Академика тоже было важно, чтобы результаты стали лучше, весомее.
В отчет включили всё, что могло понравиться Академику, согласно его рекомендациям, всё, что было сделано за несколько предыдущих лет, замаскировав разными способами, например, изменив название или реконструируя под входящие в моду «программы», как пресловутая «химизация всей страны» в своё время.
Академик просидел в кабинете Директора института, читая материалы отчета, несколько дней.
На прощание в беседе с Директором, кроме общего разговора по оценке работы института, Академик указал на одну статью, которая его заинтересовала. Если развить, развернуть, …, то результаты работы, вполне можно применить для решения народно-хозяйственных задач с большим экономическим эффектом, и работу можно будет отправить в экспертную комиссию по Ленинским и Государственным премиям.
Директор обрадовался, но засомневался: автором работы был некий Соломон Рабинович, на что он деликатно намекнул Академику, а тот с хитрой насмешкой ответил: «Посылайте! Такие фамилии не редкость в списках лауреатов.»
Воодушевлённый Директор вызвал секретаршу, заказал кофе с бутербродами и велел никого не пускать к нему. Вооружившись бутербродами стал писать соображения и задания по открывающейся перспективе. Прежде всего набросал на листке поручение срочно подобрать необходимые материалы для организации новой темы и послал секретаршу с этим документом к начальнику техотдела. Директор даже задержался после работы на несколько часов, работая с полученными материалами.
В понедельник утром Директор собрал у себя совещание с заместителем по научной работе и заведующим лабораторией, в которой работал младший научный сотрудник (м.н.с) Рабинович. На совещании он изложил развёрнутую им идею Академика и свой план по реализации и ЦУ (ценного указания) Академика, а главное как просчитать возможный экономический эффект.
Директор хорошо знал Рабиновича, которого сам принимал в аспирантуру много лет назад по рекомендации старого друга из провинциального университета на Украине. Молодой специалист произвел на Директора очень хорошее впечатление, и он решил его взять, несмотря на множество сложностей: серьёзное сопротивление со стороны Отдела кадров, парторга и Первого отдела, проблемы с пропиской в столице и обеспечением аспиранта жильём.
После окончания срока аспирантуры Директор оставил Соломона Рабиновича в штате института, хотя тот не представил диссертацию к защите ссылаясь на то, что видит значительное развитие темы. Начальники Отдела кадров и Первого отдела после длительных препирательств согласились принять его на работу, но только на должность старшего лаборанта. Авось кандидат откажется. Но Рабинович, полный радужных надежд продолжить занятия наукой, да ещё в столице, пусть даже за мизерную зарплату, этот шанс упускать не захотел.
Директор хорошо относился к Соломону Рабиновичу, часто включал в авральные группы для завершения зависших работ, и сам Соломон Рабинович был уверен, что Директор к нему хорошо относится.
И вот сейчас Директор ощутил чувство удовлетворения — не зря он тогда бился. Ленинская или даже Государственная премия очень была бы полезна институту и ему лично, особенно в данный момент.
Замдиректора по науке тов. Гибких тоже хорошо знал Соломона Рабиновича. Ещё будучи секретарём парторганизации он вынужден был разбирать некую жалобу, которую написала на Соломона Рабиновича лаборантка. Он пригласил в свой кабинет этого м.н.с. и сказал, что на него поступила жалоба. Но вместо изложения жалобы и выслушивания объяснений сказал : «Вот я нацарапал тут статейку, но Петр Иванович сомневается. Вы бы не могли посмотреть её? А мне необходимо выйти по неотложным партийным делам». Он сделал эту паузу, чтобы знать, как повернуть разговор после возвращения. Гибких вернулся, когда Рабинович уже, наверняка, прочитал, ознакомился, может даже два раза, с «нацарапанной» на машинке статьёй. Вернувшись он небрежно спросил мнение Рабиновича. Соломон, человек деликатный, ответил, что, да, статья интересная, но туда надо бы добавить расчеты, которые бы подтвердили выводы статьи. На что парторг ответил: «Вот и Петр Иванович это говорил. Вы, наверное, смогли бы сделать эти расчеты?». «А почему нет?», — удивился Соломон. Разбор жалобы как-то рассосался сам собой.
Эта статья стала коренной в диссертации теперь бывшего парторга и позволила ему занять должность зама по науке. Поэтому он тоже хорошо относился к Рабиновичу. Рабинович тоже был уверен, что бывший парторг, а ныне зам по науке, относится к нему хорошо.
На совещании, после того как Директор изложил суть вопроса: открытие новой темы, заманчивую перспективу – выдвижение работы института на Ленинскую премию, как будто неожиданно, встал и попросил слово Заместитель директора по научной работе Гибких, бывший секретарь парторганизации.
Обратив взгляд куда-то вверх, будто обращаясь к большой аудитории, он начал издалека: «В настоящее время, век научно-технического прогресса, наука стала мощной производительной силой, и науку двигают не отдельные талантливые одиночки, а научные коллективы, без слаженных усилий которых работа не может рассчитывать на успех, что отмечено нашей партией и правительством. Считаю нужным включить в список авторов руководителя лаборатории, непосредственного начальника м.н.с. Рабиновича, и нашего уважаемого Директора». Директор принял «пас», прочитал подтекст, и в ответ предложил включить в заявку и своего заместителя по научной работе.
Вот и получился маленький научный коллектив, плод трудов которого будет выдвигаться на Ленинскую премию и, конечно, м.н.с. Рабинович.
Далее. Директор поручил участникам совещания подготовить план мероприятий по освоению рекомендаций Академика, включая созыв специальной конференции по новой теме, где члены коллектива могли бы «застолбить» соавторство и подготовить представление ученому совету института. Перед окончанием совещания Директор рекомендовал участникам сохранить в тайне идею с премией.
Участники совещания разошлись с «чувством глубокого удовлетворения». Однако, заведующего лабораторией грызли две мысли: чего эти двое присосеживаются, себя-то он считал законным соавтором, и вторая — почему этот хитрый Рабинович напечатал статью, ставшую поводом для выдвижения на высокую премию, только под своим именем.
Через некоторый промежуток времени, когда всё уже крутилось и пришло время обращаться в ученый совет за поддержкой, Директор решил собрать коллектив соавторов , чтобы согласовать выступления на совете, тем более до него донесли нехорошие слушки, что некоторые возмущёны выдвижением Рабиновича на Ленинскую премию.
В кабинет Директора в назначенное время, кроме приглашенных соавторов, неожиданно явился новый секретарь парторганизации и старший научный сотрудник, (с.н.с.) Василий Иванович Власов. Человек это был суровый, немногословный, выходец из «органов». Сначала он работал начальником Первого отдела и стал с.н.с., чтобы иметь право присутствовать на научных совещаниях вплоть до ученого совета института, дабы «пресекать на корню» там любую крамолу или потерю бдительности, а, кроме этого, доступ к хорошим премиям.
Директор удивился и обеспокоился совместным визитом таких гостей.
Причина появления этой пары выяснилась сразу. Секретарь парторганизации сразу взял быка за рога:
— Вот вы тут обсуждаете вопрос о выдвижении работы нашего института на «Ленинку», и почему-то забываете о важной роли партийной организации в работе института .
Мозг Директора института произвёл мгновенные вычисления. Предложение по выдвижению не подлежало преждевременной огласке, но доступ Власову к любым документам запретить не мог, вот поэтому они оба здесь.
— Я полагаю, что партия должна быть представлена в этом списке, — продолжил парторг.
— Какое отношение вы имеете к этой научной работе, уважаемый?, — засомневался замдиректора, на что парторг ехидно парировал:
— Такое же, как все Вы. Даже больше. Ведь это премия имени Ленина, а не Ротшильда или Рокфеллера. Я правильно говорю? Вы не представляете, как тяжело у вас вести настоящую партийную работу, а не пособничество сионистам, ведь вы все здесь такие умные.
Новый секретарь парторганизации защитил кандидатскую в другом институте, откуда его ловко выставили, чтобы замять сексуальный скандал, в котором он был замешан и избавиться от партийного «энтузиаста». А тут ему уже нашептали, что старому парторгу диссертацию сделал Рабинович, и он тут увидел свой шанс развить эту работу, выдвинутую на «Ленинку», в свою докторскую диссертацию. Уж он найдет способ взять этого Рабиновича за жабры.
Директор, не желая обострять обстановку, стал мягко укорять парторга:
— Вы у нас человек новый, ещё не знаете людей. Товарищ Рабинович очень хороший человек и отличный работник.
. Тут с неожиданной злостью выступил Василий Иванович:
— Да бросьте, вы хорошо знаете, что весь мир бардак, все люди бл-и. Особенно эти. Ведь Абрамович нас предал, уехал в Израиль, предал Родину. А я вас предупреждал. А какие неприятности у нас, у всех, через него? От них всегда одни неприятности. (Василий Иванович старался протянуть руку помощи Директору.)
Зам. по научной части, как ответственный за выдвижение, почувствовал и расшифровал решительность парторга, робкое молчание Директора. Подумал и сказал:
— Хорошо, предлагаю перепечатать предложение и включить имя секретаря парторганизации в список авторов работы.
Тут прозвучало краткое добавление:
— И меня!
Это произнёс Власов. Директор удивился:
— А вам-то зачем, Василий Иванович? Что, денег не хватает?
— Какие деньги? Мне надо, чтобы вы все ко мне не приставали с вопросами о ведении научной работы. «Ленинка» — то что нужно. Глядишь, тройку, пятёрку лет и постыдитесь.
— А какое вы имеете отношение к этой тематике?, — осторожно поинтересовался зам. по науке: — А вы «хрен» бы имели этого Рабиновича, если бы я не согласился тогда, когда вы его принимали.
Зам. по науке был начеку, «запахло жареным», чтобы в институте не произошел большой конфликт:
— Предлагаю ввести в состав авторов и товарища Власова. Никто не возражает?
У присутствующих язык не повернулся возразить.
Зам. по науке сочувствовал Рабиновичу, а тут появился шанс хотя бы уесть этих паразитов от науки, и он выступил с замечанием:
— У нас тут некоторая неувязочка: институт могут упрекнуть, что в нём науку двигают неостепенённые м.н.с. , что негативно может отразиться на репутации института.. Предлагаю обратиться к ученому совету с рекомендацией рассмотреть вопрос о присвоении товарищу Рабиновичу степени кандидата технических наук. У него более сотни публикаций по тематике института.
Обычно по инструкции на звание кандидата наук было достаточно трёх публикаций.
Опять, неожиданно, отпустил реплику из своего угла всезнающий Василий Иванович:
— А он, этот Рабинович, не хочет оформлять диссертацию.
Рабинович, действительно, не хотел оформлять: «Это такая тягомотина! Печатать, перепечатывать, конфетки, шоколадки всем машинисткам, секретаршам. Это куча унижений — угождать рецензентам, водить их по ресторанам, ещё банкет? А беседовать со всеми членами ученого совета, очень дружелюбными в глаза, а голосование тайное. Одно выступление с сомнениями по поводу чего-либо, пара черных шаров и все усилия, вся эта тягомотина коту под хвост. Тем более мне надо двигаться вперёд, я что буду полгода, год обсасывать старые кости? Мне это не интересно. Нет, мне это не надо». На вопрос: «А как же важнейший стимул двигать науку, денежная надбавка за звание?», — Рабинович ответил: «Я возьму пару учеников, подготовлю их в институт по физике, математике и обойдусь».
Тогда на заседании встал, возмущённый вмешательством в научную сферу, обычно молчащего соглядатая, Директор института и сказал:
— Нет необходимости Рабиновичу оформлять диссертацию, ученый совет может присвоить ему звание кандидата и даже доктора технических наук по совокупности научных работ. У Вас, старший научный сотрудник Власов, есть возражения?.
Бывший начальник первого отдела, а ныне с.н.с., высококвалифицированный научный работник, был ошарашен таким напором и прохрипел:
— Нехай!
Итак, решили и провели решение через ученый совет: выдвинуть заявку от маленького, но расширившегося научного коллектива, на соискание Ленинской премии и, конечно, м.н.с. Рабиновича.
Рабиновичу поручили готовить его статьи и выступление на ученом совете для присвоения высокого звания кандидата технических, наук. Доктора — будет сильно жирно для него.
Заявка ушла.
На одном из заседаний Ученого совета Рабиновичу с множеством комплиментов решили присвоить высокое звание кандидата технических наук по совокупности работ. Ни одного черного шара. Почти каждый член ученого совета имел совместную с ним публикацию.
Неожиданно Директору института позвонил Академик:
— Вы послали заявку на премию и включили в список авторов черт знает кого, а почему моей фамилии нет в этом списке?
В голосе Академика было явно злое раздражение. Директор почувствовал, что оплошал, спина мгновенно взмокла, рубашка прилипла к телу , запахло жареным. Директор только выдавил:
— Да я, да мы…
Академик бросил трубку.
Срочно оформили слёзное письмо за подписью «треугольника» в экспертную комиссию с просьбой добавить «случайно упущенную» фамилию Академика.
Вскоре пришел ответ, содержавший две новости: хорошую и плохую. Хорошая новость состояла в том, что ОНИ ТАМ согласились включить Академика в список авторов работы. Плохая новость заключалась в том, что нельзя изменять количество соискателей.
Директор срочно собрал совещание соавторов работы:
— Что будем делать? Кого-то нужно исключить из списка.
Занервничали почти все участники встречи. Каждый лихорадочно выстраивал в голове речь в защиту и обоснование своего соавторства. Тут взял слово Василий Иванович Власов:
— Значит так. На имя сестры Соломона Рабиновича пришел вызов на выезд в Израиль. Так я думаю, нехай едет в свой Израиль.
В головах присутствовавших ярко вспыхнуло возмущение. У Директора : «Да как он смеет» Зам. по науке: «Мало ли что и на чьё-то имя пришел вызов».
У зав. лаборатории: «Причем тут Рабинович, если приглашение пришло сестре?».
Но все промолчали. На том и закончилось совещание. Все тайно с облегчением вздохнули, хотя на душе у некоторых было достаточно гадко.
Happy end
Маленький, но расширившийся научный коллектив таки получил Ленинскую премию и, конечно, БЕЗ Рабиновича.
А партийная душа парторга не выдержала и в ВАК (Высшую Аттестационную Комиссию по присвоению ученых званий) пошло письмо об особом мнении парторганизации на ошибочное решение ученого совета института присвоить высокое звание кандидата технических наук Соломону Рабиновичу.
* * *
Недавно, Россия и весь мир удивлялся отказу Ленинградского математика Григория Перельмана от премии в миллион долларов за решение много десятков лет не решаемой задачи-загадки. Это же надо, с неба человеку свалился миллион долларов, а он отказывается. Во многих публикациях высказывалась догадка, что он, как все гениальные, просто немного сумасшедший.
Соломон Рабинович не удивился: «Это сколько времени надо потерять и сколько унижений ему предстояло пройти — собрания, чествования, чтобы выслушивать фальшивые, льстивые комплименты . Не говоря о том, что при такой рекламе, те или другие обязательно отнимут деньги, а ведь могут и убить.»
