[Дебют] Дирк Шюмер: Почему оценка Леонардо да Винчи тотально завышена. Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

Loading

«Мона Лиза»? В лучшем случае, средненько. «Тайная вечеря»? Переоценённая руина. Технические видения? Чистая фантазия. Настало время остановить культ гения Леонардо да Винчи.

Почему оценка Леонардо да Винчи тотально завышена

Дирк Шюмер
Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

 

Универсальный гений! Человек Ренессанса! Архигуманист! Создатель Моны Лизы! Veni, vidi, Vinci! (Пришел, увидел, Винчи!) Кто еще, кроме Леонардо, достаточно велик, чтобы увенчать программу искусств Миланской выставки? Итак человек- легенда, который пятьсот лет назад служил герцогам Сфорца при дворе Милана в качестве художника, инженера, сольного артиста. Никогда ещё, как может похвастаться эта Всемирная выставка, не было на родине гения более всеобъемлющей ретроспективы — адекватный мировой мозг для Всемирной выставки. Но если то, что предлагается в Палаццо Реале, выглядит столь разочаровывающе, то, возможно, виновны в этом не кураторы и компетентные консультаты от науки со всего мира, а сам загадочный объект любопытства: Леонардо да Винчи и его произведения.

При этом, уже только из соображений сохранности, при гигантских масштабах такого проекта необходимо изначально быть готовым и к некоторой его скудности. Из и без того малого количества картин мастера только очень немногие разрешено перевозить. «Мона Лиза», например, больше никогда не покинет Францию. Лувр вместо неё прислал в Милан чарующе-скептический Портрет дамы (вероятно, Лукреции Кривелли), что — можно быть уверенным — было разрешено только на самом высоком дипломатическом уровне. Так что приоритетом из полного собрания произведений художника остаются выставленные эскизы и листы с записями мыслей из тетрадей, которые сразу после смерти мастера в 1519 г. были рассеяны по миру, и сегодня хранятся по большей части в Великобритании, немногие — в Италии.

И на что с благоговением взирает там публика? Если целые толпы людей в предписанной темноте склоняются над крохотными, пятнистыми клочками, то это не только смешно выглядит, это смешно и есть. Сам Леонардо, конечно, и во сне не мог бы представить себе такой ​​культ записок. В противном случае он бы сделал свои — известные непонятностью — заметки и наброски, конечно, более доступными, не зашифровал свои идеи методом зеркального письма и не делал бы небрежные эскизы всех своих зубчатых колёс, строительных лесов, катапульт, таранов и замков грубым пером на ещё более грубой бумаге .

Визуальное сравнение с изысканными рисунками масляной сангиной его соотечественника Понтормо показывает, что Леонардо просто не думал о продаже или публикации. При этом он очень хорошо освоил жанр коллекционных эскизов, как видно,например, на эскизе торса лошади, который с помощью нескольких белых бликов волшебно возникает как бы из облака. Но в большинстве случаев даже контуры Мадонны просто нацарапаны лишь в общих чертах, как на записках для памяти. И перед страницей, на которой скорее всего изображена почти невидимая беременная женщина, в сумерках можно хорошо испотрить себе глаза.

***

«В то время как Микеланджело не только построил собор Святого Петра, разрисовал Сикстинскую капеллу и изваял «Давида», несправедливо ставшая знаменитой «Тайная вечеря» Леонардо была ещё до завершения руиной»

Нет сомнений — суета вокруг этого роя идей не может быть объяснена ни чувственным великолепием увиденного, ни даже техническим мастерством, но только культом гения Леонардо.

Хотя это прославление началось ещё при жизни и позже было значительно усиленo в шестнадцатом веке его тосканском земляком Вазари, далее сквозь героическую эпоху и до эзотерического бреда Дэна Брауна, но только сейчас разрослось до невыносимого. Кто когда-либо стоял в Лувре в центре восторженной толпы перед застеклённой бронёй «Моны Лизы» — надеемся, что она давно уже заменена на копию, — может при виде этой среднестатистической женщины с тестообразной улыбкой только дивиться: «Что находят люди на всегда одних и тех же синих аквариумных задних планах Леонардо?» Никто не жаловался, что этот предположительно магический художник не завершил почти ни одну картину? Или на тот факт, что показанный в Милане его «Святой Иероним» — невыразительный этюд на тему «Старость», который, вследствие общеизвестно плохой техники грунтовки Леонардо, буквально тонет в коричневом соусе? С женственно улыбающимся «Предтечей» (выставлена на правах аренды из Лувра), который со странным искривлением указывает на шоколадного цвета небо, — ничуть не иначе.

В то время, как Микеланджело не только построил собор Святого Петра, разрисовал Сикстинскую капеллу и из отвергнутого Леонардо блока мрамора как бы между прочим изваял «Давида», несправедливо ставшая знаменитой «Тайная вечеря» из-за неприемлемой темперы Леонардо была ещё до завершениея руиной. «Битва при Ангиари» в Палаццо Веккьо во Флоренции закрашивается с величайшей осторожностью, потому что всё тотчас отслаивается. Если добавить, что этот оригинал в течение многих лет свои любимые картины брал с собой во время странствий и мучительно больно расставался с ними перед тем как отдать заказчику, то придётся его карьеру художника оценить как катастрофу не только экономически. Ценители искусства считают его, с его с печальным балансом, скорее одаренным дилетантом, в то время как фракция мифоманов вздувает цены на его картины как раз из-за малочисленности готовых изображений.

Опять же, один из этих средненьких женских портретов с тестообразной улыбкой: Портрет дамы, около 1493-1495.

Так как его высокие идеи очевидно не могли быть реализованы даже им самим, Леонардо при жизни не нашёл себе места на самых состоятельных и созидательных рынках искусства своего времени — в Венеции и папском Риме. Он вынужден был в течение многих лет подрабатывать, перебираясь из города в город. Итак человек, которого мы сегодня превозносим как одного из величайших ученых всех времен, жил в конечном итоге за счет сомнительной репутации военного инженера и игры на лютне, причём в последнем его мастерство проверить невозможно, а по первому нет ни единого бастиона, который можно было бы с уверенностью ему приписать.
То, что мастер, как бы пацифист, зарабатывал свои деньги всегда на военной технике, доказывает забавный лист с ранним представлением современных ковровых бомбардировок.

Действительно ли не удалась девятиметровая конная скульптура его работодателя, Людовико Сфорца только из-за дефицита на бронзу, потому что герцог предпочитал отливать пушки, или вновь проект был просто неосуществимым — мы никогда не узнаем и поэтому должны, как всегда, довольствоваться замысловатыми беглыми набросками, миниатюрными лошадками и сравнимыми работами. Как может быть изготовлена грандиозная скульптура, доказано не только конными монументами Донателло или Верроккьо в Падуе и Венеции. Можно полюбоваться подлинной виртуозностью по соседству, на меньших литых шедеврах анатомии в металле, но только они не дело рук нерешительного Леонардо, а его учителя Андреа Верроккьо.

«Естественно-философские пророчества этого Гомо Универсале вылились в напористую мизантропию и в суровое предсказание о скорой гибели от жажды всего животного и человеческого мира».

***

Так что после всего остаются только технические видения Леонардо, которые делают его по словам Зигмунда Фрейда «рано пробудившимся», в то время как все его современники ещё храпели в глубоком сне средневековья. Но состоятелен ли этот образ технолога и инженера, предвестника на фоне современников — сплошь идиотов? Во-первых, исследователи по-прежнему недооценивают тогдашнее состояние машиностроения и гидравлики, которое, конечно же, среди инженеров эпохи Возрождения из-за необходимости соблюдения военно-технической тайны было, как правило, скрыто под завесой секретности и хорошо охранялось. Леонардо был здесь, скорее, удивленным аутсайдером, а не пионером. И его знаменитые летательные аппараты с гигантским деревянными крыльями, его заполненные воздухом водолазные колокола, его дырявая подводная лодка, его вертолет с ручным приводом — все это никогда не будет в состоянии работать. Только тщательно и ярко нарисованные анатомические этюды удовлетворяют как медицинские, так и эстетические интересы, но чудак Леонардо никогда не работал врачом и не использовал свои холодные познания для исцеления людей. Напротив, естественно-философские пророчества этого Гомо Универсале вылились в напористую мизантропию и в суровое предсказание о скорой гибели от жажды всего животного и человеческого мира.

Не нужно, наверное, заходить так далеко, как авторская пара Мональди/Сорти, представишая в развлекательном историческом романе Леонардо дураком-неудачником. Скорее излишества его штриховок и заметок воспринимаются как аутистический словесный и образный Космос чудака, мастерящего для себя, которого совершенно не волнует исполнение его идей.

Но как угрюмому гомосексуалу и вечно непризнанному аутсайдеру, этому неудавшемуся художнику должен был почти неизбежно выпасть на долю почётный титул слишком рано родившегося гения заката модерна — в триумвирате с западными непричёсанными длинноволосыми, рядом с Энштейном и Моцартом.

Только тщательно и ярко нарисованные анатомические этюды удовлетворяют как медицинские, так и эстетические интересы, но чудак Леонардо никогда не работал врачом и не использовал свои холодные познания для исцеления людей.

Тем не менее, можно извлечь из этого грандиозного шоу следующее: наши величайшие герои давно погребены под горами щебня из мифов, толкований и проекций. Портрет да Винчи со всклокоченной бородой, в качестве лакмусовой бумажки визуального очарования старины, представлен в одном зале вместе с тремя портретами, выполненными с 1470 по 1485 г.г. Против «Музыканта» Леонардо, всматривающегося с прекрасно выраженной безнадёжностью, не менее меланхолично смотрит прежде всего увенчанный лаврами «Поэт» Беллини, в то время как «Мужской портрет, Чефалу» Антонелло да Мессина показывает язвительную улыбку, против которой «Мона Лиза» смотрится теперь довольно кисло. Антонелло техникой рисования без труда затмевает Леонардо, а среди современников, конечно же, у Микеланджело намного лучше фрески, а у Лоренцо Лотто — более изысканные портреты. Если бы Леонардо хотя бы завершил своeго «Музыканта«, не висело бы намалёванное пальто, как две доски над узкими плечами, — и, быть может, картина могла бы составить конкуренцию рядом висящим.

Леонардо скончался, будучи роскошной игрушкой короля Франциска I, в небольшом замке Амбуаз на Луаре; могила была установлена только в 1874 году и является такой же ложью, как Моцарта в Вене или Баха в Лейпциге. Жизнь Леонардо после смерти бесконечно более величественна, чем его трагикомическое существование на земле. Во всяком случае похоже, что именно в качестве такого комментария следует рассматривать на выходе из выставки творения родственной души — Энди Уорхола: ясновидяще ухмыляется нам его втёртая, молочно-белая акриловая Мона Лиза, как если бы фанатик суповых жестянок вместе с прежним иконописцем хочет от души посмеяться над временами, в котрых за истину выдаётся незавершёнка. Не хватает только версии Дональда Дака из-под пера Карла Баркса и Эрика Фукс: приходит в Энтенхаузен (утиный дом) с помощью машины времени причудливый художник «Лимонардо да Виши», и его арестовывают в музее при попытке дорисовать пробелы в своих картинах. Но такой машины времени, которая смогла бы, наконец, объяснить нам непонятный гений Леонардо, не найдётся даже на Всемирной выставке.

Print Friendly, PDF & Email

9 комментариев для “[Дебют] Дирк Шюмер: Почему оценка Леонардо да Винчи тотально завышена. Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

  1. Я категорически не согласен с автором в оценке Леонардо. Единственное, с чем согласен, что были очень большие Мастера, которых Леонардо затмил своим сегодняшним имиджем. Но это не значит, что он был ниже их. Он был выше, на мой взгляд. То, что он терял интерес и не закончил ЛИЧНО многие из своих картин — правда. Это никогда и не было «открытием», во всех источниках об этом достаточно подробно написано. Есть определенные споры, кто и что дописывал, например, в «Благовещении» в Уффици, но спорят только о деталях. Но в то историческое время это было нормой. Ученики дописывали и иногда дорабатывали полунаписанные картины. Мастер делал общий эскиз и работал над главными «объектами». Это были «школы», по-нашему — корпорации, в которых у хозяина были свои обязанности, а у подчиненных — свои. В венецианских школах ученики дописывали больше, чем в тосканских, но это не было преступлением. Заказчику было в общем-то наплевать. Это был хорошо организованный бизнес — особенно в Венеции, где, конечно, имя главы корпорации значило много, в том числе, диктовало цену. Ибо это был фирменный знак. А где делают лыжный костюм от Версачи за 2000 долларов — в Италии или в Болгарии, уже вопрос второй.
    Микеланджело тоже не был великим художником-партретистом. Скульптором — да! Его знаменитая «Рондо» (Святое семейство) в Уффици смотрится несколько не от мира сего. То же и сиськи на женских скульптурах. Но это не делает его НЕ великим. Так и с Леонардо — он сделал столько всего великого на века, в том числе с многочисленными инженерными идеями, что эта статья смотрится несколько в духе обыкновенного журналиста-провокатора, коих тьма на полях Интернета и живой старой печати.
    Я уже не говорю о странной идее-перевертыше о взаимоотношениях Леонардо и Франциско Первого.
    И хотя на вкус и цвет трудно подобрать товарищей, но после Джото в средневековой Италии, Италии Ренессанса, было бы трудно найти стоящих на одном уровне с да Винчи и двумя его великими современниками. Хотя у многих совершенно естественно могут быть их индивидуальные предпочтения. Мне самому безумно нравятся портреты Филиппо Липпи. Но при всем при том, Липпи — не да Винчи. Так сказать, в сумме.

  2. Статья, конечно, расчитана на скандал и на «живую» дискуссию о смелой и гениальной критике автора. Но скандала не будет и очень живой дискуссии тоже. Трио гигантов Возрождения: Леонардо, Микельанжело и Рафаэль не просто замечательные художники и учёные (Леонардо), архитекторы (Микельанжело), создатели НОВЫХ удивительных женских портретов (Рафаэль); все они создали нечто большее — СТАНДАРТЫ искусства Нового времени.
    Без нежных стрихов Леонардо (некоторые из них послужили иллдюстрациями к статье) не было бы сегодняшнего математически-геометрического понятия пропорций человеческого тела, а без его «рук» не стало бы восхищения творчеством «северного Леонардо», немца Альбрехта Дюрера. Микельанжело начал строить новые соборы и тот святого Петра остаётся эталоном по сей день, а его Давид — идеалом скульптуры мужского тела во всех художественных академиях в мире. Эти гиганты были ПЕРВЫМИ и после них всё вдруг стало ясно и понятно: и композиция «Тайной вечери» и загадочная улыбка Моны Лизы с её выбритыми бровями… Этими личностями созданы эталоны искусства, которые сопровождают нас всю жизнь. А кому захочется, может и «критиковать» Леонардо. Тот настолько велик, что от него не убудет.

  3. Знаете,Леонид…Очень трудно ответить на вопрос,если уже известен ответ.Нет,я не «тащусь» от полотен Леонардо,меня поражает жажда познания ВСЕГО,после духоты и затлохсти Средневековья.Ну а об Однокамушкине и говорить нечего-практически весь математический аппарат создан не им,а Минковским.Слабоват он в математике,однако.Да Нобель он получил за фотоэффект.

  4. Стало быть, автор не любит Леонардо — его дело. я же его предпочитаю Рафаэлю, во всяком случае, сравнивая двух мадонн в Эрмитаже, — мое дело. Но делать из глубоко индивидуального спорного мнения общую теорию и навязывать её как новую норму — чушь. ИМХО. Читатель ничего не выигрывает от этой глубоко непрофессиональной статьи. Но хорошо сделан перевод 7уважаемым Леонидом.

  5. Сбросим Леонардо с корабля современности … «Мона Лиза»? В лучшем случае, средненько. «Тайная вечеря»? Переоценённая руина. Технические видения? Чистая фантазия. Настало время остановить культ гения Леонардо»
    У меня на полке стоит Леонардо, 1955 года издания, изданный в серии «Классики Науки». Я не могу сказать, что это моя любимая книга, я открываю ее с ужасом, ибо на странице 702 в разделе «о цвете воздуха», можно прочитать следующее:
    «Я утверждаю, что синева, в которой мы видим воздух, не есть его собственный цвет, а порождается он теплой влагой, испаряющйся мельчайшими и неощутимыми атомами». Как можно до этого додуматься не зная ни геометрической ни физической оптики? В этом абзаце в сжатом виде изложена вся теория рассеяния света Рэлея. И такие жемчужины находим на каждой из тысячи страниц.
    Я ничего не понимаю в живописи, но отчего же мене не поверить Вазари, который был недурным живописцем, что Леонардо писать умел. Я не уверен в том, умеет ли это делать автор статьи. Автору также сомнительны Моцарт и Эйнштейн, наверное автор равновелик не только в живописи, но и в физике и в музыке…

  6. Вы не получали недавно разоблачительный материал об Альберте Эйнштейне о том, что:
    — во-первых он не Альберт,
    — во-вторых: не Эйнштейн.
    — в-третьих, как это вытекает из первых двух: не еврей. Естественно.
    Я даже бросился смотреть фотографии Великого. Правда!
    Вылитый ариец, «хоч у раввины отдавай».
    А еще недавно читая исследование по творчеству Петрова-Водкина узнал, что, если сделать фото «Купания красного коня» через красный фильтр, то станет очевидным что на картине запечатлен Буцефал, а купающий коня – вылитый Александр Великий в ранней молодости, а сама картина – ремейк с известного полотна Ф. Шоммера.
    Аналогично: прокрученная в обратном порядке запись «Симфонии 94 Сюрприз» Гайдна напоминает… сами знаете кого!
    Если серьезно, то представленная переводчиком работа интересная, эпатажная, рассчитанная, мне кажется, на маленький скандал.
    Сейчас это модно.
    Низвержение гигантов, разоблачение гениев, ломка традиционных взглядов и представлений, развенчание мифов.
    На самом деле наш современник сталкивается с двумя вещами:
    — то, что нам фактически известно, досталось в наследство, сохранилось в том или ином виде.
    — тот миф, истории, аура, которые как шлейф сопровождают фактический материал в наши дни.
    Это две составляющие того что мы вкладываем в понятия «Леонардо», «Эйнштейн», «Микеланджело», «Моисей», «Иисус», «Веллингтон», «Маршал Жуков», «Мата Хари» и т.д.
    Мне сложно оценить соотношение этих двух частей применительно к каждой личности, но совершенно очевидно, что со временем вторая часть приобретает больший вес, начинает подавать признаки самостоятельной жизни и порой начинает служить целям воспитания, формирования личности, стимулом к разного рода исследованием, прогрессу и т.п.
    Или наоборот, служить целям искажения истории, переписывания ее задним числом, формирования платформы для оправдания разного рода поступков и действий.
    На примере новейшей истории наблюдаю постоянные попытки низвержения авторитетов, преследующие помимо целей поиска истины, размера реального вклада конкретной личности в конкретное дело также и цели сведения счетов, возвышения значения политических противников, оправдание тех или иных событий, кражи истории.
    Так, например, построена вся авантюра с современным понятием «палестинцы».
    Я отрицательно отношусь к сенсациям, но при хорошем комментарии умных и грамотных специалистов готов принять к сведению.
    Спасибо.
    М.Ф.

    1. P.S.
      Не могу не вспомнить Ф.Г. Раневскую по поводу Джоконды Леонардо:
      «• Эта дама может уже сама выбирать, на кого ей производить впечатление.»

  7. Спасибо, уважаемая Марина, но:
    1. Это не у меня, а у автора — один раз как текст, второй — подпись под иллюстрацией.
    2. Т.о. это ни ошибка, ни нелюбовь автора.
    3. Мнение переводчика не всегда совпадает с мнением автора.

  8. Проверьте, пожалуйста, у Вас одна и та же фраза повторяется дважды:

    «Только тщательно и ярко нарисованные анатомические этюды удовлетворяют как медицинские, так и эстетические интересы, но чудак Леонардо никогда не работал врачом и не использовал свои холодные познания для исцеления людей».

    Это из не любви к Леонардо или ошибка?

Добавить комментарий для Марк Фукс Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.