Эдуард Бормашенко: Карлссон и евреи

Loading

Жаботинский велел прекратить попытки убедить мировое сообщество в том, что мы не пьем кровь христианских младенцев. Во-первых, это унизительно, мерзко, что же мы все оправдываемся? Во-вторых, все равно не поверят: ведь всем же известно, что пьем.

בס״ד

Карлссон и евреи

Эдуард Бормашенко

«Что есть худшее из того, что может приключиться с человеком?»
«Когда он забывает о том, что он — царский сын»
Реб Зуся из Анниполи.

Я легко могу представить свое детство без садика, в который я не ходил по болезням, истинным и симулированным, без школы, в которой я не учился, ибо учиться в ней было нечему и не у кого. Но я не могу представить своего детства без «Пеппи-длинныйчулок», рыжей книжки в затертом, картонном переплете с заоваленными, замусоленными углами. А также без обаятельного, летучего толстяка Карлссона. Эти книжки говорили с детьми нормальным человеческим языком, языком переводчицы Лилианы Лунгиной, без которой мне пришлось бы довольствоваться Михалковско-Маяковской казенщиной (крошка-сын к отцу-дяде Степе пришел…).

Значительно позже, в восьмидесятые, уже в Харьковском Университете, мне попалась замечательная французская повесть Жан-Луи Кюртиса «Молодожены», странно предсказавшая мою судьбу, и я даже не заметил, что повесть тоже аппетитно переведена Лилианой Лунгиной. И вот уже в Израиле я прочитал автобиографическую книгу Лунгиной «Подстрочник». Человек — лукав с собой, и по исповедям судить о людях не следует, но сильное впечатление от рассказа о достойно прожитой, творческой жизни от «Подстрочника» осталось.

Один лишь эпизод заставил меня недоуменно поднять брови. Лунгина с матерью перед окончательным переездом из Парижа в Москву заезжают в сороковые в Палестину, в Тель-Авив, навестить бабушку и дедушку. Юной Лилиане Палестина не понравилась.

«Почему-то получилось так, что наш отъезд был назначен на субботу. А это очень серьезная вещь в Палестине, потому что в субботу ничего нельзя делать, в том числе нельзя ехать на извозчике. Бабушка была неверующая, и не религиозные соображения ее удерживали: она боялась мнения соседей. Она безумно волновалась и говорила: вот, мы расстанемся, увидимся ли когда-нибудь, я должна вас проводить. А с другой стороны — не смела бросить вызов этому маленькому обществу и сесть в коляску. Какую-то вуаль себе достала из шкафа, думала, может, не заметят в вуали, примеряла эту вуаль. В итоге бабушка нас не провожала. И на меня это обстоятельство, что мнение соседей оказывает на нее такое влияние, что она так мучается, можно поехать провожать или нельзя, произвело огромное впечатление. Мне было десять лет, я все понимала. Я подумала, что мама права — жить в этом месте нельзя. Жить там, где ты не смеешь делать то, что тебе хочется, не годится».

В рассказе о том, как неверующие бабушка и дедушка, опасаясь набожных, злобных, горбатых, узловатых и диких соседей, обладателей рыжих, «заросших щетиной кулаков», побоялись поехать проводить дочь и внучку на пристань — ни слова правды. Тель-авивских извозчиков в те годы Суббота совершенно не заботила (равно не интересует и сегодня). До войны влияние раввинов на тель-авивское, неверующее общественное мнение уверенно стремилось к нулю. А богобоязненный еврей не поедет в Субботу на пристань вовсе не оттого, что на него укоризненно глянет Марья Алексеевна. И вообще: жить в Палестине — нельзя, а в стране, управляемой Сталиным и Ягодой, можно? При Сталине видимо легко было «делать то, что тебе хочется». Впрочем, Сталин тут не причем. Я, вообще, не знаю такого места, где непрерывно можно делать то, то, что хочется, а тирания либеральных соседей ничуть не лучше утеснений от набожных.

В рассказе Лилианы Лунгиной о визите в Палестину — нет правды, но есть нечто более для человека важное — оправдание собственной жизни, жизни, отданной России, а точнее — российской культуре. То, что еврейская интеллигенция давно поклонилась Культу Ура халдейского, я сообразил давно, но в юношеских воспоминаниях Лилианы Лунгиной колет иное: ее взгляд на бабушку и дедушку, взгляд недетский, придирчивый, недобрый.

Люди, вещи, факты сами по себе ни холодны, ни теплы; таковыми их делает наш взгляд. Патриархальная тупость Душечки, Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны должна бы приводить в бешенство; обаятельными и пушистыми их делают ласкающие интонации и дивное перо Чехова и Гоголя. Бородатый еврей, при талесе и тфилин, раскачивающийся на молитве, у меня вызывает сентиментальные сопли, а у Достоевского — крапивницу. Еврейство — явление эстетическое в не меньшей степени, нежели религиозное и национальное. А эстетические противоречия, как известно, самые непримиримые, они уходят корнями туда, где разуму делать нечего, разговор о них бессмыслен. Но эти противоречия вместе с евреями можно опустить в темный подвал подсознания, где хранятся всякие неприятные вещи. Выплывая из подсознания, эти противоречия разрешаются рассказами о ханжестве палестинских бабушек и дедушек, убоявшихся идола общественного мнения.

Окончательно вытравить из себя еврея окультуренному интеллигенту, однако, не удается, еврейство зудит и чешется, и это приводит его к непрерывной фрустрации. Очаровательная, даровитая писательница Фаина Гримберг, окончательно решив еврейский вопрос, недавно и вообще радикально предположила, что евреев просто нет. Я по профессии физик, но скорее усомнюсь в реальности электронов и протонов, чем в существовании евреев. Физические теории что-то слишком быстро меняются, а вот евреи…

Фаина Гримберг и Шломо Занд знают, что евреи есть, но им эстетически необходимо, чтобы их не было, евреи — нежелательны. Потому, как если не станет евреев, то исчезнет и Б-г, а в сухой остаток выпадут они, просвещенные люди и темная масса, которую удобно презирать с высот мировой культуры, не менее пригодных для поплевывания на темечко темной толпы, нежели высоты единственно верной религии.

Вот недавно, известного элите писателя Максима Кантора интервьюировал вечнозеленый Владимир Познер. Познер заговорил об «иудео-христианских корнях европейской цивилизации», а Максим Кантор его мягко, но незамедлительно поправил «христианских корнях». Свою еврейскую бабушку он именовал «моя аргентинская бабушка». Максим Кантор до сих уверен в том, что еврей — ругательство.

Когда еврейский, окученный культурой интеллигент говорит о соплеменниках, он почти непременно сбивается на штампы, любезно предоставленные русскими культурой и языком:

«для меня всегда было загадкой, почему этот волевой, энергичный, во многом жестокий народ, вольнолюбивый, музыкальный, своеобычный и дружный, не создал своей государственности. В то время, как добрый, рассеянный на огромных пространствах, по-своему антисоциальный русский народ выработал невероятные и действенные формы государственности всегда по своей сути одинаковые — от Московской Руси до нынешнего дня».

Это пишет Н.Я. Мандельштам. Она исходит из того, что еврейский народ — существует. Это, как мы знаем, уже кое-что. Но, говоря и о евреях и русских, Надежда Яковлевна удовлетворяется стандартным русским шаблоном, она пишет не то, что видит и знает, а то, что говорят о евреях христиане. Вроде того, как солдаты рассказывают не о войне, а том, что видели в фильмах о войне.

Н. Я., конечно, настрадалась свыше того, что может перенести смертный. Но, откуда же ей известно, что еврейский народ — жесток? Когда и где она претерпела от евреев? Жестоковыйный, упрямый, несговорчивый — это так. Но жестокий? Посмотрел бы я, что бы оставил от Газы добрый русский народ, если бы из нее забрасывали ракетами Москву. Ни незнакомого поселка, ни безымянной высоты бы от Газы не осталось, а осталась бы большая, вонючая яма диаметром в дюжину верст (и поделом). А добрый русский народ не «рассеялся на огромных пространствах», а их завоевал, со всем тем, что завоеваниям сопутствует. Жаль, что Надежда Яковлевна не побывала в Израиле перед выборами; а то ей пришлось бы затереть ластиком в воспоминаниях эпитет «дружный», прилепившийся к еврейскому народу.

Фридрих Горенштейн, знакомый с Бердичевым не понаслышке, писал иное: нет в мире народа более психологически разобщенного, чем евреи. Осведомленного в еврейских делах Горенштейна Гуш Катифское мероприятие не удивило бы.

У А. Мелихова, непрерывно расчесывающего свое еврейство, я недавно прочитал в эссе «Любовь Свинопаса» следующее:

«Согласен, еврейская политика Николая Второго была хуже, чем преступной, — ошибочной. Дело императора открывать наиболее энергичным инородцам путь в имперскую элиту, соблазнять их, а не озлоблять. Конечно, это встретило бы сопротивление и элиты, и массы, да и приручить такого сильного конкурента было нелегко (а что легко, быть расстрелянным в подвале?)»

А. Мелихов, походя и легко, согласился с тем, что царя расстреляли евреи. Уже интересно. Царские дети (а евреи таковыми себя полагают, см. эпиграф) расстреляли царя-конкурента. Вот Проханов порадуется.

Но дальше Мелихов пишет о моей книжице «Сухой Остаток» следующее (по имени меня не поминая, и провоцируя во мне мегаломанию):

«меня — нет, не покоробили, я и не к такому привык, — мне захотелось оградить симпатичного мне автора от той неприязни, какую почти неизбежно вызовут у русского читателя две мимоходом брошенные фразы. Автор прощался с Россией таким примерно манером: прощай, страна, где духовность измеряется квадратными километрами! Я хотел написать ему, что духовность нигде, и в России в том числе, не измеряется материальными параметрами, но, напротив, умением пренебречь материальным ради каких-то прекрасных грез, однако сразу же представил его ответ: “Но это же шутка!”; потом представил свой ответ: “Как бы вам понравилась такая шутка: здравствуй, страна, где духовность измеряют шекелями?”»

По-моему, последнее, о чем должен заботиться писатель, это о приязни и неприязни русского и нерусского читателя (Израильские Пророки, Гоголь, Булгаков и Набоков, кажется, читательского сочувствия не искали). Писатель — не дама, приятная во всех отношениях. Но здесь дело тонкое; когда Бормашенко, сидящий в своем Израиле, не сластит российскую пилюлю — это злопыхательство, а когда Мелихов пишет о России из Санкт-Петербурга — это кровное переживание российского патриота, еврейского происхождения. И рассказывает о себе так:

«Впрочем, кто я такой, чтобы приводить себя в пример, может быть, я настолько жалкая и ничтожная личность, что даже и не осознавал своей забитости и убожества, — я ведь и сейчас такой раб и трус, что плохую страну, где меня не убивают, предпочитаю хорошей, где надо мной и моей семьей висит на глазах тяжелеющий дамоклов меч, и более того, плохую страну, где востребованы мои дарования, предпочитаю хорошей, где я пустое место, лузер, не владеющий языком хозяев. Так что обо мне пока забудем».

Хорошо там, «где меня не убивают». Это верно, но не всегда и не везде. Немцам при Гитлере было неплохо, их не убивали, а все-таки что-то там при Гитлере было нехорошо. Но это было давно. Перейдем на русский новояз: меня здесь не убивают, я-то сижу в России под защитой водородных бомб и баллистических ракет, слепленных по указу батюшки-царя, Иосифа Виссарионовича, еврейскими академиками, Зельдовичами и Харитонами (вот уж кто никогда не жаловался на невостребованность; на что только не меняли первородство, меняли и на востребованность), а, ты, трясись под этим тяжелеющим, дамокловым мечом в своем Израиле. Меня не убивают, убивают хохлов и жестоковыйных, некультурных евреев. Правда Яков Борисович Зельдович, подумывал о самоубийстве, когда узнал, что СССР готов передать арабам ядерные боеголовки.

И в самом деле, арабы ничего похуже «касамов» выдумать не могут, ну так Россия им поможет. И уже полвека помогает. А я уж лучше посижу, трясясь, в Ариэле, где нас убивают, хоть час да мой, еврейский. А надо будет, шекелей, серебряников, подсоберем, чтобы выкупить Александра Мелихова, когда пробьет его российский час (не люблю пророчить, а придется: очень скоро у российских евреев настанут семь тощих лет; не поможет ни тщательное, вдохновенное вылизывание фараоновой задницы, ни присяга российской культуре). И Александру Мотелевичу сильно повезет, если русский царь снизойдет до того, чтобы взять у еврейского царского сына приличествующий мелиховской мятущейся, русско-еврейской душе выкуп.

А рыжего толстяка Карлссона ревнители русского духа запретят, как явного масона; ведь на Чебурашку уже ополчились.

В России хороши не только квадратные километры, но именно они делают Россию Россией; крымское дело обеспечило руководству тотальный, искренний «одобрямс». А вот Израиль делают Израилем отнюдь не шекели; я не видел другого такого места в мире, где так легко бы расставались с деньгами. Не попусту, конечно (здесь сто тысяч в печке смазливой содержанки не спалят), а когда они нужны больному, убогому и страждущему. Израиль умудряется бесплатно лечить не только евреев и гроша не опустивших в государственную копилку, но и истребляемых братьями арабами сирийцев.

Жаботинский велел прекратить попытки убедить мировое сообщество в том, что мы не пьем кровь христианских младенцев. Во-первых, это унизительно, мерзко, что же мы все оправдываемся? Во-вторых, все равно не поверят: ведь всем же известно, что пьем. А я вот завелся, и пытаюсь доказать, что евреи существуют, что отнюдь не шекели — их ревнивый бог. Напрасный труд. Царские сыновья и принцессы не только зашвырнули подальше свои венцы, им претит, когда они попадаются на глаза.

Print Friendly, PDF & Email

26 комментариев для “Эдуард Бормашенко: Карлссон и евреи

  1. Эдуард! Шлёма Занд и сумасшедшая бездарная Фаина Гримберг говорят совершенно разные вещи И Фаину оспорить трудно, если не считать того, что Народ такой существует , включая в себя иудеев и исключая из себя выкрестов, вызвездов и чуть евреев

  2. — Я легко могу представить свое детство …….., без школы, в которой я не учился, ибо учиться в ней было нечему и не у кого.
    —____——______-
    Прочитала статью и вернулась к начальному предложению. На первый взгляд, фраза звучит довольно самоуверенно, а в то же время — грустно. Печально, что за 10 школьных лет не нашлось учителя, который сумел дать хоть какие-то нужные знания, хоть по какому-то предмету талантливому ребёнку. Бывает ли такое? Нет причины не верить автору. Но почему-то вспомнился нет, не дядечка с пропеллером на спине, а вождь мирового пролетариата — Ленин. Он тоже всему учился сам, но чтобы не терять времени, окончил университет экстерном. Но был скромным от природы и потому далеко пошёл. Сама удивляюсь, как от Лунгиной — к Ленину принесло. Потом поняла: начало оказалось столь ярким и цепким, что родило такие вот неожиданные ассоциации. Прошу прощения за возможные ошибки,опечатки или пропущенные запятые.

  3. Замечательное по форме и содержанию эссе.
    Тем не менее, хотелось бы отметить некоторые странные на мой взгляд, моменты.
    «Максим Кантор до сих пор уверен в том, что еврей – ругательство»
    Это субъективное мнение, не более того. Не знаю, Г-н Бормашенко, читали ли Вы рассказик Кантора «Урок Труда». У многих из нас были в школьные годы подобные ситуации. Вот отрывок. Обратите внимание на последний приведённый здесь абзац:

    «В четвертом классе я подрался с мальчиком из параллельного «б» Валей Тихомировым. Дело было на сдвоенном (для обоих классов) уроке труда — и Валя назвал меня «евреем». Я его толкнул, он — меня, сцепились, нас рознял добродушный учитель труда.
    Учитель спросил о причине драки. Мы запальчиво объяснили — оба кричали.
    Учитель строго указал Вале на то, что так нельзя поступать.
    — Как ты мог назвать Максима — евреем?
    Мне он тоже сделал внушение:
    — А тебе следовало вежливо объяснить, что Валя не прав. Надо было сказать: зачем ты обзываешься?
    Я растерялся: логика события исчезла.
    В чем Валя неправ? В том что я — еврей? Но я — действительно еврей. В процентной норме я не был сведущ и слова «полукровка» тогда еще не знал. Но что мой папа — еврей, уже знал.
    — В следующий раз, когда Валя тебя обидит, ты не кулаками размахивай, а просто скажи: ты, Валя, неправ.
    Я сообщил учителю, что Валя прав — я действительно еврей.
    Учитель растерялся. Я очень хорошо помню, что я растерялся тоже — видя его недоумение. Тогда в чем, собственно вопрос? — читалось на лице учителя. Кошку назвали кошкой — и что же, теперь кошке надо оскорбиться? Как объяснить?
    КАК ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ОСКОРБЛЕНИЕМ ЯВЛЯЕТСЯ ТО, ЧТО ЧЕЛОВЕК, ПРОИЗНОСЯЩИЙ ИМЯ, ЗАВЕДОМО СЧИТАЕТ , ЧТО ПРОИЗНОСЯ ИМЯ – ОН ПРОИЗНОСИТ ОСКОРБЛЕНИЕ?»

    Видите, Г-н Бормашенко, именно так полукровка Кантор воспринимает слово еврей – как РУГАТЕЛЬсТВО, когда произносящий его СЧИТАЕТ ЭТО оскорблением. Не слово еврей, а смысл, в него вложенный. Поэтому , вряд ли у Вас есть основания убеждать нас, в чём именно УВЕРЕН Максим Кантор. Скорее, в сказанном Вами уверены Вы сами.
    Далее, Вы пишете: «Свою еврейскую бабушку он именовал «моя аргентинская бабушка». И что? В чём криминал? Надо было непременно уточнить — «моя еврейская аргентинская бабаушка»? Знаете, моя бабушка по отцу — из Грузии, грузинская еврейка. Ну, я тоже называю её своей грузинской бабушкой. Неужели те, кто постоянно тычут в нос своим еврейством и умением бабушки готовить гефилте фиш, более евреи в душе, чем те, кто с достоинством несут по жизни своё еврейство, в том числе, раздражающие советский слух еврейские фамилии? Уже то, что Кантор остался на фамилии своего отца, больше говорит об ощущении себя, чем фраза «моя аргентинская бабушка (одна из основательниц Аргентинской компартии, кстати говоря). Согласитесь, с фамилией Кантор жить было сложнее, чем с Бормашенко или Быков.
    И ещё, не мог не обратить внимание на дважды повторенное Вами слово «жестоковыйный». Всё же, жестковыйный – верный вариант.

  4. Но, говоря и о евреях и русских, Надежда Яковлевна удовлетворяется стандартным русским шаблоном, она пишет не то, что видит и знает, а то, что говорят о евреях христиане.

    Автор забывает, что Н.Я. и сама была христианкой. И это, разумеется, накладывало сильный отпечаток на ее представления о жизни.

    не люблю пророчить, а придется: очень скоро у российских евреев настанут семь тощих лет; не поможет ни тщательное, вдохновенное вылизывание фараоновой задницы, ни присяга российской культуре

    Тут я согласен на 100%, как и вообще в целом, эссе, как всегда, замечательное.
    Но… Я не только читал «Подстрочник», но и смотрел многосерийный фильм, где Лилиана Лунгина сама о себе все рассказывает. И вспомнил в этой связи ее абсолютно гениального сына, хоть и еврея, но стопроцентно русского и даже христианского режиссера Павла Лунгина. Настолько, насколько меня всегда потрясали его фильмы («Такси-блюз», «Свадьба», «Остров», а сколько в этой повествовательной интонации взято от Лилианы?), настолько же неприятно поразило его беспринципное пропутинство.
    Что поделаешь, у каждого еврея свой путь, один совершает исход, а другой предпочитает корячиться на фараона, петь ему осанну и при этом самореализовываться. В том, что Мелихов в Израиле, по выражению Тарна, годится только на велфЕр, а там он — писатель и мыслитель, к которому прислушиваются, сомневаться не приходится.

  5. Прочитал обе статьи по ссылке из Фейсбука, и читал замечательные мемуары Э. Бормашенко «Сухой остаток». По-моему, статья Мелихова — это какой-то парад недоразуманий. По мне так у евреев есть настолько разветвленная, древняя и богатая культура, традиция и литература на разных еврейских языках, сложная, детально проработанная, открытая к развитию, с океаном глубочайших идей, только на прикосновение к которым не хватит и десяти жизней. Обидно тратить время и интеллектуальные ресурсы на споры о Достоевском да о том, где лучше жить: в демократической ли республике или же в тоталитарной империи. 🙂

  6. Самое обидное для меня лично, что умудрились повздорить два моих самых любимых, самых думающих автора. Казалось бы вокруг такое количество объектов, которым вполне уместно накостылять, — нет, они нашли друг друга!
    Слова Эдуарда о духовности в километрах вовсе не были такими шовинистическими, как прозвучало у Мелихова.. Я когда-то развивала ту же мысль, причем исходила из …мелиховской концепции об экзистенциальной защите. Вот отрывок:
    «В экзистенциальном портрете России чуть ли не первым пунктом идет географический патриотизм. Не исторический. Потому что с историей все темно и нечетко, а географический. «Вот такая она большая, наша Раша! От Москвы до самых до окраин…» Уменьшение страны нанесло экзи-защите россиян большой удар, сдавило пружину болезненного самолюбия. Не понимать это могут только политические недоросли.
    Если вдуматься, географический патриотизм – это нонсенс. Это все равно что хранить супружескую верность недвижимости. Как сказал какой-то блогер в Интернете, территория не вмещает в себя культуру, точно так же, как квартира, где тридцать лет назад жил гений, не вмещает его гениальности.
    Но когда все это анализируешь под лучом мелиховской теории, it does make sense! Географический патриотизм и есть экзистенциальная защита россиян!
    Чувство экзи-защиты ищут все – и демократы, и исламисты, и японцы, и норвежцы, и успешные европейцы, и жители бывших колоний. Можно ли сказать, что это всегда хорошее дело – искать и обрести экзистенциальную крышу, защищающую от безжалостной правды бытия? Наверное, нет, если учесть, что ее часто обещают своим народам разного рода популисты и диктаторы. Но иногда все выворачивается хорошо. Люди возрождают в себе общность цели, засучивают рукава и строят лучшую жизнь. (Кстати, кто может назвать такие примеры?)
    Почему же все-таки Крым, как некий стейтмент, попал в русло российской экзистенциальной защиты?
    …Время перестройки. Во время оной (время нам хорошо знакомое; по сути это последний российский период, где мы были и участниками, и свидетелями, и вообще большими доками!) возник сильный всплеск пассионарности (она тоже ложится в русло экзистенциальной защиты). Вокруг царило возбуждение ожидания, всем казалось: вот послушаем умных людей, которые у себя уже построили общество всеобщего благоденствия, и у нас, глядишь, тоже что-то худо-бедно построится. Все оторопело, но даже как-то благосклонно смотрели, как наживаются единицы, как распадается Союз, все ждали: еще немного, еще чуть-чуть… Но прошло время, и массы поняли: вот это, собственно, и все. Как?! Мы так не хотели! Отдайте нам то, что мы построили! Нет, все, — сказали, — раздел завершен. Кого где застало, тот там и с тем остался. Вот тогда и стало понятно, что эта болезненная пружина когда-то выстрелит.
    Будет ли продолжение? Еще недавно казалось, что нет. Казалось, что для дипломатов (истинных, а не мнимых) теперь открылась уйма возможностей. Залатав свою экзистенциальную прореху, Россия будет на многое согласна. Только вот непонятно, осталось ли у Запада желание с ней договариваться и вообще разговаривать». Это было написано год назад. Ответ, как мы знаем, отрицательный.
    Потом Мелихов и Бормашенко стали предъявлять друг другу претензии (полные сарказма), связанные с место проживания. Это уже ни в какие ворота! Хотя сами и сказали главное: кто что вспоминает с умилением – тот этим самым и характеризует свою личность, тот кусок из детства, который ее сформировал. У Мелихова это друзья отца, умученные властью, но не сломавшиеся, а как будто закалившиеся.У Бормашенко – еврей, скорее всего наш , как принято говорить, «русскоязычный», который пришел к Богу и восстановил этим самым почти ускользавшую связь поколений. И что? Они оба не могут быть хорошими людьми? Потому что если ответ отрицательный, мы перешли какой-то рубеж, который ни в коем случае нельзя переходить.
    P.S. Показалось правильным поставить отзыв под обеими статьями

  7. «Бородатый еврей, при талесе и тфилин, раскачивающийся на молитве, у меня вызывает сентиментальные сопли, а у Достоевского — крапивницу.» Достоевский в «Записках из мертвого дома» не просто с приязнью, а даже и с восхищением пишет о том, как смело молился Исай Фомич, как он не хотел работать в шабат, как отворачивался от других в христанский праздник. Не надо уж Достоевского так огульно…

  8. Фаина Петрова
    3 Май 2015 at 6:03
    ——————————————————
    Замечательно написано. Но мне и многие мысли Александра Мелихова близки. Прекрасно, что можно на Портале читать вас обоих.
    =================================
    На мой взгляд, уважаемая Фаина, слушать певца, который фальшивит только периодически, но вот некоторые ноты очень верны, занятие на любителя.
    Эдуард ведь не осуждает решение Мелихова. Ну сладко тому в Питере, ну и ладно. Но все же не зря говорят «уходя — уходи». Но ведь уходя все толкутся где-то, поучают, рассказывают, как Д. Быков, про «неудачный проект» .
    Каждый волен выбирать свою судьбу, как это в свое время сделали «немцы моисеева закона». Кого-то, микрочасть потом удалось спасти, но мысли их, погибших, живучи, потому что они удобны. Я это и о Мелихове.
    В Израиле национальная идентификация естественна, вот наш флаг, вот идет наш солдат (парень или девушка), вот это наши (ужасные) выборы, вот наш шекель, вот наша синагога…
    В диаспоре всего перечисленного нет. А синагога, скорее всего, есть, но и она нужна не такая, как есть, а удобная, чтобы нигде не жало. Да и что посещать то ее, все там уже не актуально, да и язык (по Мелехову) чуждый. А для внуков? А им и подавно все это ни к чему.
    Дружно диаспора во внуках забудет о своем еврействе, пока не придет антисемит, к примеру, в кошерный магазин… Но совсем необязательно искать евреев именно в кошерном магазине, найдут и так, и напомнят. И тогда они, мелиховские евреи вскрикнут, что это нас Израиль здесь, там где мы о нем забыли, не спасает. Это я не придумал. Это мы уже слышали.

    1. Это Вы о синагогах в диаспоре? Удобные, чтоб не жали? Вы отрицаете огромное количество ортодоксальных синагог, в которых огромное количество верующих людей? Которые ходят туда, несмотря на опасности и нападки, как во Франции? Извините, что женщина, при женском уме смеет говорить, но уж очень показалось несправедливо. А насчет фальшивых нот как-то некрасиво сказано… уж извините. Мелихов пишет, что думает, и его тексты производят искреннее впечатление. Я с ним во многом не согласна, но почему же это фальшиво? Это искренне, сильно и горячо. Человек старается понять и осознать текущую ситуацию, опираясь на факты. Другое дело, что я не согласна, что он стал бы в Израиле прозябать. Уверена, что жил бы хорошо. Жизнь рассудит, и я надеюсь, что его мнение изменится не под влиянием каких-то ужасов, а мирно и мудро.

  9. Юрий Ноткин:

    «Так что, Эдуард, заводитесь, доказывайте существование евреев, дабы нерв их существования – Бог и Тора не слабел»

    Пожалуйста,Эдуард, не следуйте подсказкам даже доброжелателей, никому и ничего не доказывайте. Просто и далее выражайте свои чувства столь же искренне и достойно. Это нужно тем, кто Ваши чувства и мысли разделяет. А доказывать подобные вещи столь же бессмысленно, сколь и унизительно.
    ————————————

    И чего Вы испугались, уважаемый Ю. Ноткин. Что мы будем заводиться по словам самого Эдуарда: «А я вот завелся, и пытаюсь доказать, что евреи существуют, что отнюдь не шекели — их ревнивый бог. Напрасный труд.» Может быть и напрасный, но не для самого Эдуарда и «доброжелателей». Или он унизил себя, написав эти страницы?

  10. Прекрасный, убедительный текст! Страстно (тема!), По-моему, местами излишне задиристо. Не стоит предрекать евреям диаспоры беды, пугать их угрозами бегства или выкупа. «Каждый выбирает по себе…» мудро заметил один из них. Пусть живут благополучно, безбедно и знатно, в чём и наша израильская выгода (не только и не столько шекелевая). Что касается высказывания Н.Я. о жестокости евреев. Думаю, что это не из жизненного опыта, а из крещёния в детстве, из православного воспитания, где библейское «око за око» выглядит жестокостью в сравнении с христианской жертвенностью (подставь вторую щеку). Да и наша Торой введённая «жестоковыйность», истолкованная вне доисторического контекста, служит нередко оправданием и обоснованием упрёков в адрес евреев.
    Рад возвращению талантливого земляка в Портал, бдагодарен ему за бескомпроссную произраильскую позицию и неизменно интересные (пусть не всегда бесспорные) тексты.

  11. Эдуард!
    Спасибо! Вы очень ярко и точно выразили мои собственные чувства и мысли.

    Позволю себе пару замечаний в связи со статьей и комментариями к ней.

    «Так что, Эдуард, заводитесь, доказывайте существование евреев, дабы нерв их существования – Бог и Тора не слабел»

    Пожалуйста,Эдуард, не следуйте подсказкам даже доброжелателей, никому и ничего не доказывайте. Просто и далее выражайте свои чувства столь же искренне и достойно. Это нужно тем, кто Ваши чувства и мысли разделяет. А доказывать подобные вещи столь же бессмысленно, сколь и унизительно.

    «Н. Я., конечно, настрадалась свыше того, что может перенести смертный. Но, откуда же ей известно, что еврейский народ — жесток? Когда и где она претерпела от евреев?»
    «Сильно!
    один вопрос: м.б. Н.Я.Мандельштам хотела сказать (или подразумевала) \\»жёсткий\\»?
    Досадная описка или опечатка? Такое может быть».

    Мне доводилось публиковать в в «Мастерской»
    &http://club.berkovich-zametki.com/?p=12665&
    что «жестковыйный» превратился в «жестОковыйного» только в русскоязычном переводе, причем по мнению моему намеренно. В многочисленных англоязычных переводах ничего подобного не найти.

  12. Лунгина писала как помнила, причем сказала это в устной речи с О.Дорманом. Естественнно, что философ Бормашенко может ее поправить.
    Мелихов высказывает мнение еврея Диаспоры, а Бормашенко говорит от имени метрополии. Расхождения тоже естественны. Можно ли предъявлять претензии к Филону Александрийскому, сказавшему что «живущие за пределами Эрец Исраэль, обитатели других краев не являются преступниками, которых следует лишить тех прав, которые есть у других. Это тем более так, поскольку народ наш столь многочисленный, что его не может вместить одна страна, и поселения его распространяются повсюду»? А в сочинении «Против Флакка» Филон возвращается к этому вопросу: «Святой город, в котором стоит Храм Всевышнего Бога, считается метрополией. Однако и те города, в которых они (египетские евреи) живут вслед за своими отцами, дедами и предками, повсюду считаются их родиной, ибо они там родились и выросли, а в некоторые из них они прибыли с самого их создания к радости их основателей».

  13. «Н. Я., конечно, настрадалась свыше того, что может перенести смертный. Но, откуда же ей известно, что еврейский народ — жесток? Когда и где она претерпела от евреев?»
    ————
    От Пастернака, который мог защитить О.Э., но уклонился от этого.

  14. Как — то так…
    Три года мне пришлось очень близко наблюдать сатмарских хасидов, которые считают себя самыми лучшими евреями. Всю жизнь они изучают…Это отнюдь не делает их самыми моральными. На каждую из 613 мицвот у них своя отговорка. Разочаровалась я в еврействе.

  15. Сильно!
    один вопрос: м.б. Н.Я.Мандельштам хотела сказать (или подразумевала) «жёсткий»?
    Досадная описка или опечатка? Такое может быть.

  16. «Вот недавно, известного элите писателя Максима Кантора интервьюировал вечнозеленый Владимир Познер. Познер заговорил об «иудео-христианских корнях европейской цивилизации», а Максим Кантор его мягко, но незамедлительно поправил «христианских корнях». Свою еврейскую бабушку он именовал «моя аргентинская бабушка». Максим Кантор до сих уверен в том, что еврей — ругательство.»
    ——————————————————————
    Я согласен с тем, что все наши разговоры о еврейско-христианской цивилизации — это попытка обмануть самого себя, примазаться к не своему. Никто нас сюда не пустит. В лучшем случае, нас могут рассматривать как временнных союзников.
    И нам надо честно признать, что это не правда, и жить с этим очень долго, «доколе придет Пророк верный».

  17. При всем уважении к автору, позволю сделать два замечания:
    1. Прочитала внимательно насчет царя. Из чего Вы заключили, что Мелихов соглашается с тем, что царя расстреляли евреи? У него даже намека такого нет.
    2. Я подумала и решила, что тоже расчесываю свое еврейство. Не поняла, что Вы этим хотели сказать? Что лучше бы нам всем не расчесывать и забыть — это более выгодно?

  18. Очень рад возвращению Эдуарда на портал. Тем более, с таким мудрым и отлично написанным текстом, который хочется перечитать…

  19. Эдуард, что там кровь христианских младенцев? Евреи ведь бога распяли. А если не бога, то совершенного, лучшего человека! Как же самим евреям не осуждать евреев, не презирать Субботу, не считать, что Израиль – это историческая ошибка в лучшем случае, а в худшем — мучитель палестинцев (пьет их кровь, распинает). А если не так, то, кто они, евреи? Без Бога сами себя определить не могут, всякие искусственные и водянистые определения себе предлагают, и получается, что евреи не существуют. А если существуют, то только по Сартру – в головах антисемитов, и тогда Занды и Мелиховы правы. Потому Жаботинский прав. Ничего не докажешь. Но все-таки, нельзя же оставлять Бейлиса без защиты, как нельзя отказаться от доказательства, что евреи никакого бога не распинали, ибо живем среди народов. Однако существование евреев не может определяться только этим. Если только этим, то они — фантом истории. Но нет ничего более реального в истории, чем существование евреев, засвидетельствованного тысячелетиями. И это свидетельство должно быть понято, выражено, признано, пережито! Так что, Эдуард, заводитесь, доказывайте существование евреев, дабы нерв их существования – Бог и Тора не слабел.

  20. Замечательный текст! Когда я написал об этом эпизоде в воспоминаниях Лунгиной, на меня тут набросились — да как вы можете такое говорить? А что такого я написал? А только то, о чём рассказал сама Лунгина — любовник матери уехал в Америку и звал её туда. Она отказалась. А в Палестине…нет свободы! Вот и приехали в «царство свободы» к Иосифу Виссарионовичу! Приехали и были счастливы! И прав был Тарн! И любимый миф антисемитизма о «дружном народе» будет повторяться и жить / евреи ведь все заодно! Что вы мне рассказываете?/ В общем — замечательный текст. И вправду — добрый. Но что делать — люди ошибаются, а когда поймут, то, как сказано -будет время выкупать! Так оно и идёт! Спасибо!

  21. Если бы у меня был талант Бормашенко, написал бы злее. Наверно, религиозный еврей добрее не религиозного. Но когда придет время выкупать александров мотелевичей, то все же на мой доллар расчитывайте. Но когда придет время выкупать меня и моих близких, как евреев-американцев, что тоже обязательно случится, то прошу не поскупитесь. Хотя бы потому, что не учу других евреев американской духовности.

    1. Когда придет время снова спасать евреев в Европе, а возможно, и в Америке (где антисемитизм все сильнее, а в Европе просто несравнимо сильнее, чем в России), то я бы рассчитывала не на доллары, а на русских солдат.

  22. Полезно и приятно поговорить с умным человеком.
    Не пропустите!
    М.Ф.

Добавить комментарий для Alex Sitnitsky Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.