Элла Грайфер: Тройка, семерка, туз…

Loading

А в наши дни, если русским на утрату империи не намекать, но, наоборот тому, воспевать их неустанно как спасителей мира от коричневой чумы, не упоминая, Боже сохрани, что принесенная ими самими чума красная от коричневой, на самом деле, отличалась не слишком, то авось-либо не сорвутся они в погром — останутся на уровне приличной традиционной дискриминации. И будет нам щастье.

Тройка, семерка, туз…

Элла Грайфер

Разыграешься только-только,
А уже из колоды — прыг! —
Не семерка, не туз, не тройка —
Окаянная дама пик!

А. Галич

Сознаюсь, разобраться в статье Александра Мелихова «Эстетический интернационал, или Новое изгнание из Эдема» совсем нелегко. Похоже, автор со своим текстом борется: текст его внутренней логикой все время, с разных сторон, подталкивает к определенному выводу, а он всякий раз шарахается, отскакивает и снова с тыла и с фланга пытается заходить. Обиднее всего, что проблема, по всей вероятности, заключается в… собственном его изобретении (причем, очень удачном!), в том, что называет он «сказкой» или «грёзой», без которой не может существовать ни один народ.

Да, разумеется, стремление ассимилированных евреев, выступать от имени цивилизации, справедливости, «интересов человечества» — смешно (а от себя добавлю — еще и опасно), но чем, в принципе, отличается от всей этой чуши изобретенное господином Мелиховым «движение эстетического сопротивления»?

«Я говорю о новом, эстетическом интернационале, который вменяет своим членам только одно: восхищаться прекрасным всюду, у какого бы народа оно ни встречалось, и брезговать безобразным тоже всюду, никому не делая скидок. И никогда, даже легким кивком, не поклоняясь успеху. Чем не миссия?»

Само по себе стремление, прекрасное от безобразного отличать, вполне оправдано и, кстати, свойственно не одним евреям, но «сопротивление»-то тут при чем? Или мне еще «движение» какое-то требуется, чтобы открыто и смело заявить о своем отвращении к бо́льшей части «шедевров» современного изобразительного искусства? Сопротивляться можно, например, приказу, в принудительном порядке эту мазню у себя дома вывешивать, или запрету на высказывание своего «фэ», но ведь ничего такого в помине нету. Никто никогда мне не запрещал восхищаться традиционными немецкими фахверковыми домиками — тут наши вкусы с господином Мелиховым совпали, но… достаточно ли этого, чтобы нам с ним «грёзу» построить? Ведь эстетические моменты в национальных «сказках» встречаются, разве что, в части «разное». Даже Гитлеру, профессиональному художнику, в голову не пришло, немцев на основании красоты фахверковых домиков высшей расой объявить, посолиднее нашел аргументы.

Затем — обрыв логики с «висячими концами» — прокручиваем вариант империи. Оказывается, Сталин, да заодно и Николай Второй, недостаточно последовательно светлую имперскую идею проводили, в результате чего евреям не обеспечили. А в наши дни, если русским на утрату империи не намекать, но, наоборот тому, воспевать их неустанно как спасителей мира от коричневой чумы, не упоминая, Боже сохрани, что принесенная ими самими чума красная от коричневой, на самом деле, отличалась не слишком, то авось-либо не сорвутся они в погром — останутся на уровне приличной традиционной дискриминации. И будет нам щастье.

Увы и ах… Возможно, если бы весь мир согласился, 24 часа в сутки вокруг русских ходить хороводами и осанну им петь, удалось бы уговорить их не впадать в фашизм, но, как неоднократно и справедливо утверждал сам господин Мелихов, все люди и народы — бестактные, черствые эгоисты, не понять им мятущейся славянской души.

При таком раскладе, представьте, совершенно безразлично, по делу ли задирается Шендерович и какие места начальству вылижет Кобзон. Тем более, мало кого интересует, что какие-то евреи в каких-то там европах российско-украинский конфликт обсуждать взялись. Не надо, товарищ Мелихов, бояться, что вас за это в нелояльности обвинят. Потому что обвинят и без этого.

Россия валится в кризис, а в странах христианской цивилизации кризис автоматически означает погром. Евреи могут занимать позицию ту или другую, в зависимости от личной выгоды, собственных пристрастий и заблуждений, или даже третью, типа чума́ на оба ваши чу́ма — наступление или ненаступление погрома зависит вовсе не от этого. Те же немецкие евреи в 33-м уж какими распропатриотами были… не помогло. Но даже если предположить, что физическому существованию нашему на любимой «доисторической» в ближайшее время ничто не угрожает, не стоит это принимать за возможность, претендовать на кусочек «грёзы».

Не могу согласиться, что «повышенное присутствие евреев не укрепляет, но лишь дискредитирует любое общественное движение» — не помешало это присутствие победить ни большевикам в России, ни борцам за гражданские права в Америке, ни южноафриканскому антиаппартеиду. Но приглядимся к тому, что поимели евреи со своего энтузиазма, и честно сделаем вывод, что к сказке своей примазаться никто никогда не позволит им ни за какие заслуги.

Не стоит, впрочем, искать причину острой непопулярности среди российских народных масс интеллигентского «ордена», принадлежностью к которому так гордится господин Мелихов, в зашкаливающем количестве евреев — особенно в последние десятилетия советской власти. Традиция эта зародилась задолго до 17-го года, даже словом «орден его определили уже в 1909-м. В этом ордене всегда принято было гордиться своим культурным и профессиональным уровнем, но… как раз эта вполне реальная ценность для еврея всегда под угрозой с учетом дискриминационных запретов на образование и профессию, так что решение еврейского вопроса в России путем «вливания» в местную аристократию, увы, не пройдет за явным отсутствием согласия этой последней. Кстати, аналогичный метод давно уже был испробован в Европе, особенно в Германии, результаты — общеизвестны.

Не проходит, значит, ни тройка эстетики, ни имперская семерка. Остается кинуть на стол последнего туза:

«Почему бы пресловутому «мировому еврейству» не взять на себя такую историческую миссию, как создание Рационалистического интернационала?»

А в самом деле — почему? Почему бы этому самому «мировому еврейству», существующему только и единственно в виде фантома в мозгах антисемитов, не материализоваться наконец и не приступить к тому, чего широкая антисемитская общественность ждет не дождется от него уже третий век? Захватить уже это гребаное мировое господство и навести порядок, т.е. научить (недостаточно!) рациональных любить свободу (то бишь Россию!), ее могучей дланью всех иррациональных по стенке размазать, и враз настанет на земле мир, а в человецах благоволение… В полном соответствии с пушкинским сюжетом козырной туз пиковой дамой оборачивается — отсюда дорога уже только в палату номер шесть.

…И что же это, товарищи, такое? Мы ведь с господином Мелиховым не первый день знакомы — автор явно талантливый, эрудированный, опытный литератор — и вдруг такая окрошка, провалы в логике, неосуществимые прожекты, да еще что-то вроде синдрома начинающего проповедника, который непременно желает высказать все, и притом сразу. Есть тут, видимо, некая проблема, которую он сам для себя еще не разрешил. И всего вероятнее — та самая проблема, с которой рано или поздно сталкивается всякий более или менее рефлектирующий еврей России и окрестностей, обнаружив, что, по существу, не имеет права на сказку, на грёзу имперско-русскую, в которой всех нас воспитали с детства. Именно ее приходится нам, кому раньше, а кому и позже, выкорчевывать, с болью, с кровью «по капле выдавливая из себя раба».

Не имеет даже если, как господин Мелихов, талантлив, работает по специальности, в иерархии не последний, семья при нем, безопасность обеспечена, насколько возможно сегодня для еврея. Антисемитизм — это ведь как пожар на торфянике: под землей горит сплошняком, а на поверхность прорывается там, где тоньше слой почвы, так что Бог его знает, где прежде рванет: в Израиле, в России или, может, во Франции. Во всяком случае, из соображений безопасности из России бежать сегодня действительно глупо. Но откуда же этот надрыв: «я ведь и сейчас такой раб и трус, что плохую страну, где меня не убивают, предпочитаю хорошей, где надо мной и моей семьей висит на глазах тяжелеющий дамоклов меч…» Что-то явно тут недосказано.

Недосказано, но то и дело прорывается между строк — отчаянное стремление отстоять свое право не просто на творческое самовыражение, материальную обеспеченность или даже безопасность в России, а на… Вот, вроде бы, и понимает господин Мелихов, и даже декларирует, что ни в какой сказке чужому места нет — ни в России, которую он изо всех сил прихорашивает и выгораживает, ни в Европе, которую он изо всех сил выводит на чистую промокашку, ни в Америке, которую туда же до кучи. Но всякий раз спотыкается, никак не может сделать для себя единственно возможный вывод: нигде в сказку его не примут, кроме… Израиля. Зачуханного и занюханного, неумытого и незащищенного, в котором так возмутительно счастлив необозначенный Эдуард Бормашенко. Потому что там, где ТВОЯ сказка — там все другое, даже опасности.

Есть на свете, точнее в Америке, психолог с редкой фамилией Левин, который наглядно объяснил, что выход из гетто профессионально-карьерные возможности еврея расширяет, но отнюдь не облегчает ему жизнь. Если прежде антисемитскому окружению противостояли евреи единым фронтом, а в повседневной жизни жили просто «промеж себя», то нынче антисемитизму окружения должен в одиночку противостоять каждый. Причем, сталкивается он с явлением, которое психологи зовут «двойное послание«. С одной стороны, народы христианской цивилизации поощряют переход евреев в их культуру, овладение нетрадиционными профессиями, вступление в смешанные браки, с другой — систематически отказывают им в праве на общую «грёзу», демонстрируя постоянное недоверие, спорадическую дискриминацию в разных областях, а в кризисные моменты — преследования вплоть до Холокоста.

Опытом выживания в такой ситуации делится и Мелихов, повествуя о своих отношениях с великим математиком-антисемитом. Ну, то есть, к стратегии как таковой претензий у меня нет — это поведение правильное, вполне рациональное для диаспоры, и не только российской, но… а как же грёза? Неужели такое годится для сказки, которой можно гордиться? Право же, как в старом одесском анекдоте: Хвастался Рабинович, что с ним сам обер-полицмейстер на «ты»: Я ему: «Дозвольте обратиться, Ваше Превосходительство», — а он мне в ответ: «Пошел вон, жидовская морда!».

В Израиле — дело другое. Как бы мы тут между собой ни цапались, каждый знает, что все мы — люди одной судьбы, и, как правильно отмечают русские — на миру и смерть красна. Это — другое чувство жизни, и тем, кто в Израиле не жил никогда, объяснить это зачастую сложно. Тот, кто жил, пусть даже его покинул, в нынешнюю эпоху глобализации может жить и работать где угодно, к примеру, где-нибудь в Канаде, сохраняя сказку в Израиле, и никаких проблем. Где сокровище ваше — там и сердце ваше будет.

Есть, правда, и такие, что из Израиля уезжают не ради заработка, но чтобы избежать выбора. Того самого, от которого скрывается Мелихов — выбора между сказкой западной, «общечеловеческой», сказкой имперско-русской, в которой он был воспитан, и… единственной сказкой, что действительно доступна ему. Вернее, избежать осознания, что выбора-то у нас на самом деле нету. Мало что меняет ТВОЕ решение, нужно ИХ согласие, а вот его-то они и не дадут. Деньги могут дать, славу, карьеру, а сказку — нет. Ни Амосу Озу, ни Отто Вейнингеру, ни Александру Мелихову.

Читайте также по теме: Эдуард Бормашенко. «Карлссон и евреи»

Print Friendly, PDF & Email

17 комментариев для “Элла Грайфер: Тройка, семерка, туз…

  1. 1) «Сказки» и «грёзы» это довольно унизительное название того, что Эйнштейн называл «Высшими Ценностями»: коллективные цели наших человеческих устремлений — разные для каждой культуры / народа / цивилизации и проверяемые только (!) историческим опытом, но совсем НЕ рациональным анализом.
    Это совсем не «суррогаты бессмертия» или попытка укрыться от «трагизма бытия»: эти цели АБСОЛЮТНО НЕОБХОДИМЫ, без них просто НЕ БУДЕТ этих самых культур / народов / обществ и цивилизаций — не всегда сразу, но всегда через несколько поколений.
    По моему мнению, если такая «сказка» выбрана правильно (то есть исторический опыт её осуществления он «хороший»), то многие индивидуумы смогут достигнуть счастья и «душевного покоя» — но совсем не все и совсем не сразу 🙂

    2) Евреи могут войти в чужие «сказки» (то есть полностью ассимилироваться), но это занимает 3-4 поколения — и поэтому это очень важно понять, с какой целью отдельный еврей хочет войти в чужую «сказку»: а) личная выгода или удобство; б) забота о будущем — даже не детей а внуков и дальше; в) иллюзии.
    Также, в новейшей истории нет НЕ ОДНОГО примера, когда у евреев это получалось и массово и успешно. Есть много примеров, когда это получалось индивидуально / НЕ массово или заканчивалось НЕ успешно 🙁

    3) Борис Дынин: Элла, в какую это американскую сказок не взяли евреев? Мне кажется, что Вы храните американскую сказку столетней давности, уже не рассказываемую ни детям на ночь, ни школьникам, ни студентам
    ——————
    В американскую «сказку» столетней давности евреев как раз брали довольно хорошо, именно как евреев (!) — и в результате очень многие евреи потеряли желание быть евреями (то есть сохранить свою отдельную еврейскую «сказку» в составе американской) и стали активно ассимилироваться в американской «супер-сказке». Сейчас ситуация быстро меняется, и в современную либерально-релятивистскую часть американской «супер-сказки» евреев берут только при условии полного и воинственного отказа от своего еврейства 🙁
    Что будет дальше знать мы не можем, но современная тенденция идёт в сторону ЗНАЧИТЕЛЬНОГО уменьшения американского еврейства — но и к значительному увеличению пропорции ортодоксов.

    4) «Еврейская сказка» в современном Израиле очень динамично развивается: «сказка» сионизма (и «правого» и «левого») умирает, «сказка» харедим (ортодоксальный иудаизм в гетто) тоже не пользуется популярностью среди населения. Сейчас большинство израильтян вообще живут без постоянной и чётко сформулированной «сказки» — и так долго продолжаться не может. По моему, в будущем произойдёт создание новой «сказки» на основе синтеза этих двух «сказок» — но как, когда, и с каким результатом это закончится мы знать не можем.

  2. К комментарию почитаемого А. Мелихова:
    «Для личной экзистенциальной защиты евреям открыты лишь две красивые позиции — общее уважение (в предельном случае путь Высоцкого — Спивакова — Алферова…) и трагическое одиночество». Это совершенно верное заключение, по-моему, требует уточнения: относится к евреям любой (по степени общественной терпимости) диаспоры. Для евреев
    Еврейского государства автор делает другое заключение: «И от трагизма бытия не укрыться даже в Израиле…
    Не так-то, видно, легко до глубины души уверовать в сказку, в которой не был рожден и воспитан, если даже двери в нее вроде бы и открыты для всех желающих». Очень нелегко, но стараемся, со временем осваиваем национальную сказку. Но вот наши дети и внуки, уже в ней рождённые и воспитанные, только её и исповедуют совершенно органично. И совершенно неприемлемо заключительное авторское сравнение: «В Советском Союзе на словах тоже все были равны».

  3. Элла Грайфер не оставила от моих воздушных замков ни облачка на облачке — ни от эстетического сопротивления, ни от имперских грез, ни от аристократических фантазий, ни от рационалистического интернационала, и по заслугам: подобные сказки создаются не для того, чтобы их воплощать, но для того, чтобы ими тешиться, а ничто утешительное не может выдержать рационального анализа. Мир лишь на том и держится, что все подвергают рациональному разбору исключительно чужие, но не собственные химеры. Пришлось таки и мне увериться: велика Россия, а отступать некуда, нигде меня в сказку не примут, «кроме… Израиля».

    Похоже, так. Но в Израиле теряют всякую ценность все мои лично нажитые сказки. Без которых мне тоже жизнь не в жизнь. Так что для меня в моей крамольной статье практическое значение имеет только одна фраза: «Для личной экзистенциальной защиты евреям открыты лишь две красивые позиции — общее уважение (в предельном случае путь Высоцкого — Спивакова — Алферова…) и трагическое одиночество». Но именно эта фраза и осталась непрочитанной, поскольку в полемику вступают не для того, чтобы что-то понять, а для того, чтобы над кем-то возвыситься. И ради бога, я всегда готов доставить людям маленькую радость. Единственное, что меня немножко покоробило — это уподобление моих отношений с великим математиком отношениям одесского Рабиновича с обер-полицмейстером. Я-то ничего не имею против того, чтобы походить и в Рабиновичах, я не воображаю себя рыцарем без страха и упрека, но вот уподоблять великого математика полицмейстеру, сопоставлять гений с чином это уж как-то очень по-… Ну, сами знаете, для кого нет великого человека.

    Впрочем, если ничего, кроме национальности, не видеть, то и впрямь что Колмогоров, что Жданов — просто большие русские начальники. Но есть, тем не менее, чудаки, способные испытывать гордость за величие человека даже и чуждой национальности. Эта сказка не из разряда национальных, но зато в ней всегда найдется место постороннему. Почитатели Ферма, Бетховена, Шекспира легче принимают в свои ряды чужаков, чем даже, страшно сказать, израильская элита. Хотя случись кризис, и национальное начало снова перевесит, ибо национальная принадлежность после ослабления религиозных сказок пока что обеспечивает самыми эффективными суррогатами истины и бессмертия.

    Да, в кризисные эпохи все снова потянутся к этим суррогатам. Но почему я должен всю свою жизнь посвятить подготовке к кризису? Есть, правда, мудрецы, утверждающие, что высшая мудрость в этом и заключается — в беспрерывной подготовке к смерти. Однако лично мне ближе другая мудрость, предлагающая не готовиться к тому, к чему подготовиться невозможно, а искать плодотворных допингов, и гордость за человеческий гений тоже представляется мне одним из самых эффективных.

    Поэтому антисемитизм Пушкина, Достоевского, Чехова нисколько не уменьшает моего трепета перед ними, трепета, какого я ни разу в жизни не испытывал ни перед губернаторами, ни перед президентами — ну, начальство и начальство, завхозы. А антисемитизм гениев вызывает у меня не досаду, не отвращение, но смиренную грусть и еще более глубокое осознание, что жизнь трагична, что все идеалы противоречат друг другу, что, поклоняясь одной святыне, неизбежно попираешь десяток других…

    И от трагизма бытия не укрыться даже в Израиле.

    Кстати, и тамошние мои оппоненты не производят впечатления «возмутительно счастливых»: для обретших мир в религиозных и национальных грезах они что-то слишком легко переходят на личности, пускаются в колкости…

    Не так-то, видно, легко до глубины души уверовать в сказку, в которой не был рожден и воспитан, если даже двери в нее вроде бы и открыты для всех желающих. В Советском Союзе на словах тоже все были равны.

    1. Но в Израиле теряют всякую ценность все мои лично нажитые сказки. Без которых мне тоже жизнь не в жизнь. Так что для меня в моей крамольной статье практическое значение имеет только одна фраза: «Для личной экзистенциальной защиты евреям открыты лишь две красивые позиции — общее уважение (в предельном случае путь Высоцкого — Спивакова — Алферова…) и трагическое одиночество».

      По факту — верно. Но появление обсуждаемой статьи само по себе свидетельствует, что с собственным мнением автор согласен все-таки не совсем.
      Я-то ничего не имею против того, чтобы походить и в Рабиновичах, я не воображаю себя рыцарем без страха и упрека, но вот уподоблять великого математика полицмейстеру, сопоставлять гений с чином это уж как-то очень по-…
      Не в математике подобны они, но в общем антисемитизме, какового подобия и математик определенно не отрицал.
      И от трагизма бытия не укрыться даже в Израиле.
      Трагизм бытия антисемитизмом не ограничивается. В том числе и в России.
      В Советском Союзе на словах тоже все были равны.
      Не «тоже», а вот именно в этом сказка там и состояла. В Израиле она состоит в другом.

  4. Проблемы Европы — это проблемы «страшных сказок» 20 века: Холокоста на Западе и на оккупированных нацистами в WW2 территориях и коммунистического мордования на православный лад в СССР и странах Варшавского договора. Конечно, и социалистическим опытом обменивались, да и фрагментами своих сказок, приводя уже одним этим друг друга в экстаз.
    В Северной Америке, несмотря на в своё время популярность расовой теории, такой мощной культурно-социальной традиции не было. Там наоборот — был и ещё есть англо-израилизм пуританской традиции, правда, нередко сдобренный антисемитизмом и кривляниями White Aryan Resistance. К этому присоединяется разрастающийся ком зловещей исламской экспансии и исламизации.
    Поэтому для нас со всеми разочарованиями в прежних «сказках или грёзах» реальностью всё-таки остаётся Израиль…

  5. אין לПрекрасная интеллектуальная дуэль двух равно равно одарённых авторов. Конечно, права госпожа Грайфер, её козырь — трагическая история, и драматическая реальность. Дамоклов меч — он всюду над нами, где в космической отдалённости, где в сфере досягаемости прохановых, насралл, европейских джихадистов. Единственный вывод — нет у нас другой страны אין לנו ארץ אחרת

  6. И я прочел с интересом, и согласен: «Где сокровище ваше — там и сердце ваше будет», а также с: «Мало что меняет ТВОЕ решение, нужно ИХ согласие, а вот его-то они и не дадут».

    Однако… «Но приглядимся к тому, что поимели евреи со своего энтузиазма, и честно сделаем вывод, что к сказке своей примазаться никто никогда не позволит им ни за какие заслуги»
    Если приглядеться, то все-таки можно (и нужно) заметить, что сказки сказкам рознь, не только по содержанию, но и по формированию. Так американскую сказку начали протестанты, развивали католики (и христиане не одним миром мазаны) и во многом формировали евреи. Не ясно, что означало бы сказать, что евреям никогда не позволят примазаться к американской сказке. Это не Россия, где русская сказка оказалась ложью. Американская сказка живет, меняется, но участие в ней евреев не вызывает обвинения в разрушении сказки. Это не означает отсутствия напряжений, — культурно-историческая все-таки сказка, — но ведь не только ведь по отношению к евреям, и даже не самым серьезным по отношению к ним. На возможное замечание о «неизбежном будущем» я отвечу: «История не знает ни сослагательного, ни утвердительного наклонения», что особенно уместно по отношению к Израилю и евреям вообще.

    1. Конечно, американская сказка лучше для евреев, чем русская. Только вот проблема, расплачиваться за нее приходится ассимиляцией и потерей самоидентификации.

      1. Михаил
        12 Май 2015 at 16:15 | Конечно, американская сказка лучше для евреев, чем русская. Только вот проблема, расплачиваться за нее приходится ассимиляцией и потерей самоидентификации.

        Разрешите Вам напомнить тривиальную историю. Мой дедушка, Бердичевский хасид, уехал в Америку в начале 20 в. Семья не последовала в эту «трефную» землю и он вернулся. Что стало с большей частью семьи, сохранявшей самоидентификацию в Украине, во время войны, рассказывать Вам не надо. Самому дедушке и бабушке повезло – их успела вывезти из Бердичева моя мама. Ее братья уже росли в России. И как Вы думаете, какую еврейскую самоидентификацию кроме пятой графы в паспорте и мнения о себе в глазах антисемитов они сохранили. А Брат дедушки остался в Америке и его дети и внуки, перестав быть ортодоксами, продолжали ходить в синагогу, быть членами еврейской общины и не приглушать голос, отвечая: «Я еврей!». Так кто и как расплатился за американскую сказку?

      2. Американская сказка безусловно обеспечивает евреям более комфортное существование, чем русская, но остается чужой, не берут нас ни в ту, ни в другую.

        1. Американская сказка безусловно обеспечивает евреям более комфортное существование, чем русская, но остается чужой, не берут нас ни в ту, ни в другую, etc

          Американская сказка похожа на лоскутное одеяло — и цвет и форма лоскутка одеялу безразличны. Соответственно, на общем фоне вы не выделяетесь, и глаз никому не режете … Все еще есть расовый водораздел — он понемногу снижается, но все еще существует. И, конечно, может появиться некий разлом между Конституцией и Исламом — но пока что «плавильный котел» работает довольно исправно …

        2. Элла, в какую это американскую сказок не взяли евреев? Мне кажется, что Вы храните американскую сказку столетней давности, уже не рассказываемую ни детям на ночь, ни школьникам, ни студентам

  7. Элла, я вам поистине признателен. Материал А.Мелихова показался мне очень значительным, но «рецензий» он не вызвал — его касаться так же трудно, как перегретой сковородки …
    Один только Э.Бормашенко написал ответ, а теперь вот и вы. Информация к серьезному размышлению …

  8. В Израиле — дело другое. Как бы мы тут между собой ни цапались, каждый знает, что все мы — люди одной судьбы , и , как правильно отмечают русские — на миру и смерть красна. Это — другое чувство жизни , и тем , кто в Израиле не жил никогда , объяснить это зачастую сложно. Тот, кто жил , пусть даже его покинул, в нынешнюю эпоху глобализации может жить и работать где угодно, к примеру, где-нибудь в Канаде , сохраняя сказку в Израиле , и никаких проблем. Где сокровище ваше — там и сердце ваше будет.
    ———-
    «Где сокровище ваше — там и сердце ваше будет…» — там оно и есть , независимо от места работы и проживания нашего. Статья понравилась , спасибо.

Добавить комментарий для Михаил Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.