Марк Фукс: Не забыть рассказать. Продолжение

Loading

Мы советские евреи подняли головы, выпрямили спины. Мы стали смотреть прямо и не отводить глаза, мы вспомнили свою историю и осознали, что у нас есть своя страна, свой язык, свой народ. По большому счету, исход евреев из России начался тогда, в начале июня шестьдесят седьмого.

Не забыть рассказать

Марк Фукс

Продолжение. Начало здесь

Моя шестидневная…

У каждого из нас, жившего, понимавшего и осознававшего происходящее в то лето шестьдесят седьмого, — своя шестидневная война.

Даже те из нас, кто не спешил афишировать свою принадлежность к еврейству, в те дни напряглись, замерли и, не переводя дыхание, переживая, следили за радио и газетами.

Я свою шестидневную встретил, пребывая в должности начальника полкового клуба, в звании сержанта. Полк базировался в Першино (Ивдель) на севере Свердловской области. Начальником клуба я стал, благодаря неплохо подвешенному языку, организаторским способностям, умению чертить, рисовать, фотографировать, читать прессу и излагать простым, доходчивым языком прочитанное. Все это, в сочетании с верой моего начальства в то, что евреи умеют всё, и позволило мне занять эту необычную для солдата срочной службы должность, давшую мне возможность достойно провести весь срок службы и покинуть Северный Урал ровно через два года, в то время как остальные продолжали тянуть лямку еще долгих шесть месяцев, благо Закон о переводе на двухлетний срок службы с трехлетнего не запрещал подобного развития событий, в отдельных случаях.

То, что я и есть тот «отдельный случай», мне еще предстояло доказать командованию, и в конце концов оно согласилось с моими доводами.

Должность начальника клуба накладывала на меня кучу объязанностей. Все осложнялось тем, что войсковая часть была вновь созданной, только что получила полковое знамя и практически все начинала с нуля. Все это, помноженное на лесные условия Северного Урала, плюс — специфические особенности службы во внутренних войсках, делало мою работу занимательной и интересной. Я как начальник клуба должен был «построить» его (в буквальном смысле), создать библиотеку, оборудовать кинобудку, организовать полковую самодеятельность, выпуск стенной печати и фотобюллетеней, организовать оборудование Ленинских комнат в подразделениях, проводить подписку на газеты и журналы, производить закупку и распределение по подразделениям культтоваров и кинофильмов, еженедельно отправлять в газеты дивизии и округа статьи и заметки, создавать наглядную агитацию, помогать офицерам политотдела в составлении всяких и разных документов…

Со всеми этими делами я успешно справился, и мы даже умудрились выйти на первое место в дивизии по художественной самодеятельности, но этот рассказ на другую тему.

Должность моя включала в себя также много положительных моментов и важных, полезных и приятных для солдата деталей: свободный выход в «город», вольный распорядок дня, «собственный» кабинет-фотолабораторию за сценой клуба, «свою» библиотеку, поездки в Серов в кинопрокат на закупку фильмов, почти дружеские отношения с офицерами, уважение и авторитет товарищей, денежное довольствие, превышавшее обычное солдатское в десять раз.

С офицерами мне везло. Уже на второй день службы в Свердловской учебке меня вызвали к помощнику начальника штаба капитану С., готовившему и проводившему занятия с офицерами, и поручили чертить схемы и иллюстрации к ним. Капитан оказался симпатичным человеком, слушателем-заочником академии, достаточно эрудированным и интересным собеседником. Срисовывать и перечерчивать приходилось из разного рода военной периодики, иногда под грифим ДСП (для служебного пользования), часто под грифом «только для офицеров Советских Вооруженных сил».

Капитан С. был знатоком стрелкового оружия, подробно и с увлечением рассказывал о нем. От него я впервые услышал слово «Узи» и рассказ об израильском автомате, состоявшем на вооружении некоторых подразделений НАТО, об особенностях его конструкции, компактности и т.д. Я также «заболел» этим и с тех пор слежу за всем происходящим в мире стрелкового оружия.

Уже заняв свою клубную должность, я получил негласный доступ к военной периодике, в том числе и к «Военному зарубежнику» с грифом «Только для офицеров, генералов и адмиралов…». Я с интересом просматривал эти издания и в марте-апреле 67 года наткнулся на статью израильского генерала в отставке М. Даяна, который, как писали в предисловии, сейчас не у дел, путешествует по воюющему Вьетнаму в сопровождении американского военного инструктора и пишет статьи на военную тематику. Кто мог предполагать, что всего через пару месяцев этот отставной генерал «не у дел» станет министром обороны Израиля и поведет страну в битву за свое существование, к победе, которая встряхнет весь мир, заставит его пересмотреть многие свои позиции, пробудит в миллионах галутных евреев чувство национального самосознания и гордости.

Военный корреспондент М. Даян во Вьетнаме

Поездка М. Даяна во Вьетнам в качестве военного корреспондента дала впоследствии адвокатам арабов, уже после сокрушительного разгрома Израилем арабской коалиции, повод утверждать, что во Вьетнаме М. Даян занимался вербовкой американских военных специалистов для будущей войны на Ближнем Востоке.

Медовый месяц египетско-советских отношений.«Счастье было так близко, так возможно…»

В майских номерах военных журналов, словно по команде, появились статьи с анализами военно-политической обстановки в странах Ближнего Востока, сравнительными таблицами качества и количества вооружений и состояния вооруженных сил. Из всей этой информации следовало, что баланс сил явно не в пользу Израиля. После прочтения материалов возникало и оставалось чувство надвигающегося вооруженного конфликта и ощущение того, что арабский блок силен, готов к войне и только ищет повод.

Отчетливо просматривались симпатии советского руководства и верхушки КПСС от Н.С. Хрущева и до сменившего его Л.И. Брежнева к насеровскому режиму, игнорирование факта преследования коммунистов в Египте и решений Совещаний коммунистических и рабочих партий, осуждающих это. СССР явно готовность «поучаствовать» в будущем избиении Израиля.

Газеты приходили в часть с опазданием на сутки, радио было доступно только в организованном порядке, в строю, на так, называемых «радиослушаниях», телевидение практически отсутствовало. У меня в кабинетике, за клубной сценой, был свой приемник и я, естественно, пытался словить что-нибудь из «вражьих голосов». Попытки были плачевными и из-за глушилок, и из-за плохой проходимости, и из-за боязни попасться на глаза кому-нибудь.

В начале июня, когда египтяне перекрыли доступы в Эйлатский залив, а затем потребовали отвода войск ООН, стало очевидным, что война вот-вот начнется. Советская печать и радио цитировали Насера: «…евреи хотят войны, мы говорим им «добро пожаловать!», в этой войне Израиль будет уничтожен!» (привожу по памяти).

5 июня, к обеду, из разговоров между офицерами полка, я узнал, что война началась, а вечером дикторы радио заливались на тему «израильской агрессии против миролюбивых арабских государств» и грядущего возмездия.

Премьер-министр Леви Эшколь
Архитекторы победы генералы И. Рабин и Э. Вейцман
Вперед на Синай

На следующий день, утром, среди части офицеров чувствовалась приподнятость настроения и бодрость духа. Некоторые отводили взгляд и не комментировали при мне происходящее, другие, наоборот, ухмылялись. Солдатам все было «до лампочки», большинство из них вообще не вникало ни во что, мечтая лишь поспать и поесть.

Круг ближних друзей, относился ко мне с некоторой долей сочуствия, так, как будто бы у меня происходила личная трагедия.

На второй или третий день войны, вечером, когда радио все еще пело о «победах» арабов и разгромленных Тель-Авиве и Хайфе, проходя по штабным коридорам, я встретил дежурного по полку капитана Керима Т., красавца-осетина, мастера спорта по самбо и вольной борьбе. Капитан дружески похлопал меня по плечу, и негромко сказал: «я знал, что арабы победят, здоровая нация, сильная», нечего делать, мол: «против лома нет приема!».

При написании этого очерка я обнаружил в интернете материалы, связанные с капитаном Т. Капитан стал полковником (Керим Тибилов), живет в Ростове на Дону и полностью посвятил себе тренерской работе, воспитал целую плеяду борцов, включая олимпийских чемпионов. Вряд ли он помнит меня.

Через пару дней после этого настроения в газетах и на радио стали меняться, лица офицеров озаботились, о победах уже никто не говорил, предпочитали помалкивать. Через шесть дней все было кончено. Фантастика! Невозможно комментировать! Наши «стратеги» не могли найти никакого объяснения. В результатах войны отсутсвовала логика. «Как так!? Мы им, чуркам, дали все, а они все просрали!» Майор П., освобожденный секретарь парторганизации, округлив глаза, вещал: «…американцы воевали за жидов, а мы просто не успели, ООН помешала».

Израильские молодые генералы — прорабы победы. Исраэль Таль, Ариэль Шарон, Ишаягу Гавиш, Авраам Иоффе
Генерал И. Таль и полковник Р. Эйтан

Действительно, как известно из отечественной практики, «плохому танцору яйца мешают».

Сложно передать какие чувства переполняли меня. Тщательно перепахивая все доступные газеты, журналы, бюллетени, я выискивал любую информацию на эту тему.

В августе лектор из политуправления дивизии собрал офицеров в клубе и прочел лекцию с разбором произошедшего. Я, находившийся в своем чуланчике, за сценой, не переводя дыхания, слушал его. Лектор старался быть объективным, настолько, насколько ему позволяла его партийная совесть и информация, которой он располагал. «Что говорить? — вещал он, евреи готовят летчика за два-три года, египтян и сирийцев мы обучаем и тренируем по пять-восемь лет. У них (евреев) почти все с высшим образованием. У них даже женщины в армии! Денег сколько угодно и вооружены до зубов. А главное: хитры до невозможности, стервы! А арабы… не то! Побросали наши сапоги и танки в песок и побрели себе домой по пустыне. «Одним словом, жиды» — вторил ему майор Петренко.

Девушки — офицеры ЦАХАЛ в минуты отдыха

Лекция давно окончилась, офицеры разошлись, а я еще долго сидел у себя под впечатлением услышанного.

Э. Вейцман. Летчик, джентльмен, дипломат и хулиган ни на мгновение не сомневался в победе

Примерно, в это же время в парторганизациях проводили читку закрытого письма ЦК. Здесь я уже не присутствовал, но мой товарищ, бывший кандидатом в КПСС, рассказал, по секрету.

Словом, сильно арабы разочаровали и расстроили наше руководство, а главное: в головы всего офицерского корпуса закрадывались крамольные мысли о не таком уж совершенстве отчественного оружия, методов обучения, военной доктрины, системы отношений в войсках, о пагубном влиянии политики КПСС на армию, в частности, и на страну, в целом.

Конечно, эти заметки не могут претендовать на воспоминания о шестидневной войне. Они могут быть только маленькой иллюстрацией к тому, как эти события виделись и чувствовались молодому человеку «еврейской национальности» в советской военной форме на расстоянии в три тысячи километров от центра событий, на краю цивилизации, на границе Северного Урала и Западной Сибири, в лесном полку внутренних войск.

Осенью 68 года я уволился в запас, приехал в свои Черновцы и устроился на работу в Текстильное объединение.

Окончился первый рабочий день, все собрались в раздевалке. На открытой дверке шкафчика товарища по работе я заметил прикленную фотографию, вырезанную из газеты: израильские генералы-агрессоры Шарон и Эйтан возле джипа, где-то в Синае. Из-за сильного растра черты лиц почти не просматриваются, да это и не важно. Важен был символ и самосознание.

Прошло время и стало ясно, что все мы, евреи, независимо от того, где бы ни находились, в Израиле или за его пределами, одержали победу, значение которой трудно переоценить.

Мы, советские евреи, подняли головы, выпрямили спины. Мы стали смотреть прямо и не отводить глаза, мы вспомнили свою историю и осознали, что у нас есть своя страна, свой язык, свой народ.

Военный парад ЦАХАЛ. На трофейных советских танках

По большому счету, исход евреев из России начался тогда, в начале июня шестьдесят седьмого.

Желающих получить более подробную и объективную информацию о тех днях я отсылаю к документальной книге Р. и У. Черчиля «Шестидневная война» (1967) — самому интересному произведению на эту тему, на мой субъективный и непрофессиональный взгляд.

Вторая Ливанская
12.07.2006-14.08.2006

Операция «Алия» для нашей семьи завершилась в конце января 1991 года.

В аэропорту «Бен Гурион» первым делом нам вручили противогазы и провели краткий инструктаж: Израиль обстреливался иракскими ракетами, было не до оркестров и цветов.

Так с противогазами мы и вошли в израильскую жизнь.

Весь мир живет от войны до войны. Такова действительность. Меняется только характер войн, театр боевых действий и число игроков. Да еще частота и продолжительность пауз между войнами.

В Израиле, в силу известных обстоятельств, это ощущается острее и чаще, чем в других местах.
Тем не менее, всяческие опросы показывают высокий уровень удовлетворенности населения страны качеством и уровнем жизни, а главное из опросов следует, что народ уверен в лучшем будущем для себя и своих детей.

Феномен.

Из всех пережитых в Израиле террористических атак и войн больше всего нас коснулась Вторая ливанская война.

Все начиналось так.

Приятель Я. Л. выдавал красавицу дочь замуж.

Со вкусом оформленный конверт с приглашением и вложенной в него намагниченной карточкой «בטי ומורן מתחתנים» («Бетти и Моран вступают в брак») и датой 13.07.06 звал на торжество.

У нас на Севере, последние дни были не самыми спокойными. Периодически, испытывая нас на прочность, постреливали соседи с Севера. Терпение лопнуло, когда, устроив засаду на границе, боевики Хизболлы взорвали два патрульных «Хаммера», убили и похитили наших солдат.

Обстановка накалилась, но у евреев, вообще, а в Израиле, тем более, свадьбы не отменяются.

Зал торжеств «Кала», расположенный на самом берегу Хайфского залива, призывно сверкал огнями. Били фонтаны, журчала вода в искусственных ручьях, обрамленных фонарями. Звучала музыка.

Родители невесты и жениха встречали гостей на подходе к залу.

Жара уже спала и многочисленные гости, с удовольствием попивая и пожевывая, рассредоточились в парке перед залом в ожидании кульминации — хупы.

Раввин, в сером костюме и в очках в дорогой оправе, вел церемонию, не отходя от традиции, но весело, с юмором. Легкий английский акцент, так уважаемый в Израиле, придавал его ивриту особый шарм.

В абсолютной тишине, над нашими головами прогрохотало что-то.

Наиболее опытные и сообразительные определили: ракета.

Прогремело еще раз.

Стало ясно: обстреливают Хайфу.

Ракеты уходили, проносясь над нашими головами на Юг, в сторону порта, мыса Кармель, по направлению к Стела Марис.

К продолжению церемонии вернулись через несколько минут, после того как все перезвонили своим домашним, успокоились и стихли мобильники.

Рав продолжал спокойно, будто ничего и не произошло.

Его спокойствие передалось присутствующим, и больше никто не отвлекался.

Жених, сверкнув стеклышками очков, обвел взглядом пространство и твердым голосом произнес слова псалма Давида:

«Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет десница моя. Пусть прилипнет язык мой к гортани, если не буду помнить тебя, если не вознесу Иерусалим на вершину веселья моего».

«Слова мои приобретают сейчас, в этой обстановке, особый смысл» — заключил он.

Позволив себе побыть еще немного в кругу друзей, движимые тревожным предчувствием, мы засобирались домой.

Над стоянкой плыл звук саксофона. Это жених своей игрой развлекал гостей.

Мы отыскали нашу машину и через четверть часа были уже дома.

Израильтяне, к сожалению, знают, что такое «МАМАД».

Для непосвященных: «МАМАД» — это защищенное пространство, комната внутри квартиры, выполненная из монолитного бетона, снабженная стальной герметичной дверью и бронированным герметичным окном со стальной заслонкой, толщиной в двадцать пять миллиметров.

Ночь прошла неспокойно. К утру в нашем убежище был сосредоточен запас воды, еды, медикаментов, портативный телевизор, приемник, фонарь, пледы, ломик и документы.

Вот так.

С наступлением утра ракетные обстрелы возобновились, стало ясно, что началась очередная война.

Завод на котором я работал расположен в южной оконечности Нагарии, т.е. в зоне вероятного ракетного обстрела.

Карта севера Израиля с зонами обстрелов во время второй ливанской войны. Зона ограничивалась Хадерой на Юге, Метулой на севере и долиной Хула на востоке.

Впрочем, оказалось, что зоной ракетного обстрела стал весь север страны: до Хадеры на юге и Долины Хула и Тверии на востоке.

Северная оконечность Хайфы и Хайфский залив

Наиболее обстреливаемой территорией был Хайфский залив, города Залива (Крайот) и сама Хайфа.

Позвонил шефу.

Начальник отдела, майор-танкист, прошедший в Израиле не одну войну, прокричал в телефон:

— Оставайся дома. Завод закрывают. Позвони, на всякий случай, в два.

Телевидение вело беспрерывные передачи с мест событий.

В Нагарии появились первые жертвы среди гражданского населения.

Родственники из центра страны звонили без конца, предлагали бросить все и ехать к ним.

Периодически разносились звуки сирен и через мгновения — взрывы.

С балкона было видно как в сторону медицинского центра «Рамбам» поплыли вертолеты.

Разрушения от прямого попадания ракеты в Хайфском районе Неве Шанан
На переднем плане городская больница «Бней Цион» («Ротшильд»). Район Верхний Адар

Хизболла вела обстрел прицельно по жилым кварталам, больницам, порту, транспортным узлам и промышленным объектам.

К двенадцати позвонили с работы: «Приезжай, как обычно. Жизненно важные предприятия пищевой промышленности продолжают работу».

Я ехал на работу с включенным приемником, настроенным на «Радио Хейфа». Журналисты вели передачи «он лайн».

В это время старший сын гнал свою машину с женой и маленькой дочкой в Центр, в Петах Тикву к родственникам.

Младший — на действительной воинской службе.

Завод действительно продолжал работу в обычном режиме. В комнате персонала собрали смену для информации и инструктажа сотрудников.

Спокойствие и сосредоточенность. Уточнения режима работы, порядок отключения оборудования в экстренных ситуациях, расположение защищенных и наиболее безопасных мест, порядок питания и.т.д.

Те кто не желал работать в указанной обстановке, от работы освобождались.

Зарплата им сохранялась.

Месячный марафон под грохот падающих ракет, бесконечные сводки с поля боя и переживания за наших солдат начался.

Младший сын, офицер ВМФ, был переведен на казарменное положение, дома появлялся редко и как всегда был предельно немногословен и внешне благополучен.

Власти объявили о послаблении штрафов за мелкие нарушения дорожного движения и парковку в неположенных местах.

Под стеклом машины я установил табличку: «Автомобиль из Хайфы» и указал номер своего телефона. Время в пути на работу, занимавшее у меня обычно около получаса, теперь сократилось до двадцати минут.

Ехать нужно было строго на север, по «четверке», к ливанской границе. Машин мало, светофоры работают в режиме мигалок, весь путь прохожу, не останавливаясь.
При наступлении обстрела и звуках сирены рекомендовалось остановить машину, покинуть ее и укрыться в кювете.

Как правило, в подобных случаях, я инстинктивно поступал с точностью до «наоборот»: утапливал педаль газа и несся вперед.

Я лично поступил так только однажды, на южном выезде из Хайфы, в субботу, направляясь на юг вместе с женой.

Когда после отбоя мы встали во весь рост и покинули кювет, то заметили между шоссе и морем небольшую взлётно-посадочную полосу и боевые вертолеты на ней.

Оборудование, все системы и коммуникации завода, за эксплуатацию которых мы отвечали, на удивление работали без серьезных поломок.

Если приходилось вызывать техников сервисных служб из центра, то, как правило, требовались уговоры и заверения и в полной безопасности, и в необходимости прибытия к нам.

В случае тревог, все покидали рабочие места, укрывались в убежищах и терпеливо ждали отбоя.

Однажды мы наблюдали взрывы от двух упавших ракет в непосредственной близости от нас, на территории соседнего кибуца.

Самым спокойным временем суток стала ночь. Ночных обстрелов почти не было. Работа в третью смену превратилась из наказания в привилегию.

Свободное время дома просиживали пред телевизором. Израильские каналы вели передачи вживую, с передовой. Из англоязычных каналов смотрел все, кроме CNN. Русские каналы старались быть объективными, но естество их побеждало, и они время от времени брюзжали слюной.

За покупками ездили не специально, а по пути на работу или с работы. Дважды ракетные атаки заставали меня в суперах, и оба раза я наблюдал, как спокойно, без паники народ-солдат оставлял тележки в зале и дисциплинированно шел в укрытие.

В пятницу и субботу, практически все гражданские, покидали север. Двухдневная передышка хоть как-то восстанавливала силы.

Через три недели войны администрация направила всех на уик-энд в отели центра страны.

Это удивительно, но народ Израиля устроен так, что даже если в полусотне километров от тебя идет война, то это еще не повод для того, чтобы менять установленный порядок жизни и привычки.

В центре и на юге война внешне совершенно не чувствовалась.

В Герцлийской Марине яблоку негде было упасть и найти место для парковки, как всегда было невозможно.

Аппетит ни у кого не пропал. Все было как обычно.

В Петах Тикве мне даже выписали муниципальный штраф за стоянку в неположенном месте, несмотря на то, что в записке за ветровым стеклом я указал, что автомобиль с Севера.

По арабским городам и селам Израиля Хизболла старалась не бить. Однако это не всегда получалось. Конечно, израильские арабы и на этот раз пользовались привилегией. Погибших арабов лидеры террористов немедленно зачисляли в шахиды со всеми вытекающими из этого льготами на том свете.

Сотрудники — родители солдат, переживали за детей.

Только и слышалось: «мой вошел в Ливан», «наших выводят», «им дали, как следует, но пока не сообщают», «ждем разрешения на атаку».

Гром низко проносившихся самолетов вносил в душу успокоение.

В небе Западной Галилеи (фото автора)

Жены двух ближайших сотрудников по отделу были на последних днях беременности. Родились девочка и мальчик. Миньян для Брит Милы собирался в МАМАДе и «Брит» как и положено, совершали на восьмой день после рождения мальчика.

Израиль не любит длительные войны.

Ни территория, ни ресурсы, ни характер народа и его ментальность не располагают к этому.

А тут война идет больше месяца.

И идет не совсем так, как хотелось бы, во всяком случае, как желалось бы.

И нельзя сказать, что терпению приходит конец, но результаты!?

Все готовы были ждать столько, сколько понадобится армии для успокоения соседей.

Все ждали результатов.

Результаты стали очевидными впоследствии, а покамест, все с облегчением восприняли соглашение о прекращении огня.

14 августа мы открыли, впервые за месяц, жалюзи в салоне и вышли на запыленный балкон.

Город вернулся к обычной суете, в соседней школе прозвенел звонок, а в неудобный поворот, прямо под нашими окнами, ударившись о разделительную бровку, врезался очередной горе-водитель.

С тех пор пролетело почти одиннадцать лет. Израиль пережил еще несколько войн на Юге.

С позиции времени уже можно объективно оценить итоги Второй ливанской войны.

В стратегическом плане, несмотря на потери и тактические ошибки, мы одержали убедительную победу и это сегодня признано на всех уровнях. На северной границе все это время сохраняется спокойствие, а руководство Хизболлы все еще прячется по бункерам.

Родившиеся в дни войны дети сотрудников за прошедшее время подросли и обзавелись младшими сестрёнками и братишками, жених, игравший на саксофоне на своей свадьбе в тот памятный вечер успел защитить докторат в Стэнфорде, вернуться в Хайфу и стать профессором Техниона.

Продолжение

11 комментариев для “Марк Фукс: Не забыть рассказать. Продолжение

  1. Просто информация: мой отец в 1967 году служил сержантом в дивизионе межконтинентальных баллистических ракет. По его свидетельству, во время 6-ти дневной войны его дивизион был приведён в высшую боевую готовность. Такой уровень боеготовности был черезвычайно редок (или даже уникален) во время его трёх-летней службы.
    Впоследствии в Израиле у него было интервью с военными историками Цахала по этому поводу.

  2. Просто здорово, Марк!
    Отличные воспоминания и фотографии, я наблюдал все это из Натании, конечно, это совсем другое дело.
    Спасибо.

  3. Всем заметившим опубликованные воспоминания, прочитавшим их и отреагировавшим в отзывах выражаю благодарность. Разрешите вашу заинтересованность и внимание, дорогие мои, отнести к Государству Израиля, его истории прошлому и настоящему.
    Спасибо.
    М.Ф.

  4. Мадорскому
    > Хорошо помню как в те годы мы, советские евреи, переживали за Израиль и как радовались перелому в войне, когда дивизия Шарона, как зло вырвзилась тогда «Правда» «проскользнула» в тыл арабам.

    Это было в войне Судного дня в 1973 году, а не в тех войнах, про которые пишет Марк Фукс.

  5. Отлично написано, Марк. Как обычно, поражаюсь точности деталей о событиях полувековой давности. Хорошо помню как в те годы мы, советские евреи, переживали за Израиль и как радовались перелому в войне, когда дивизия Шарона, как зло вырвзилась тогда «Правда» «проскользнула» в тыл арабам. Брежнев намеревался нанести по еврейскому государтсву ядерный удар и только чудо в последний момент остановило чудовищные планы. Спасибо.

    1. Брежнев намеревался нанести по еврейскому государтсву ядерный удар и только чудо в последний момент остановило чудовищные планы.
      ==
      Неправда. Это легенда, построенная на «правдивых воспоминаниях» командира советской подлодки, полных диких нестыковок.

  6. Замечательно написано, Спасибо!

    «Одним словом, жиды» — вторил ему майор Петренко.

  7. Марк,
    Спасибо вам большое. Замечательный материал, и фотографии «… рассказывают Историю …» — в самом прямом смысле этого слова.

  8. Марк, спасибо за рассказ-воспоминание. Отношение к опасности в Израиле своеобразное. Мои близкие родственники приехали в Хайфу буквально за недели до обстрела Израиля иракскими СКАДАми. Юра, муж двоюродной племянницы, сразу же нашел работу и его первый день выпал на первый СКАД и на закрытие почти всей промышленности в районе Хайфы. Он же, радостный донельзя от удачи с работой, добрался до нужного места и оказался чуть ли не единственным на своем заводе в этот день. Кончилось все очень удачно — после окончания иракской авантюры на предприятии его объявили героем и он гораздо быстрее, чем было положено, получил «постоянство». И, кстати, до сих пор работает на том же месте. Так что в его случае старая поговорка «кому война, а кому мать родная», получила неожиданное расширение смысла.
    (Как всегда у Вас замечательные фотографии)

  9. Замечательный материал, Марк. Если собрать воедино публикации «Не забыть рассказать» (дай Бог, чтобы они печатались еще долго-долго), то книгу надо бы поименовать по-другому: «Повесть о достойной жизни».

  10. Так все и было в действительности, как вы описываете, уважаемый Марк. За исключением некоторых деталей. Мой сын ехал на базу. Он служил на Хар Дов – кто не знает, это в самой пасти у Хизбалы. Договорился с приятелем подвести его. По дороге начался обстрел. Приятель ему: давай остановимся, выйдем. Но до базы уже оставалось недалеко, и сын только прибавил скорость. Обстрел усилился, и он (спасибо приятелю!), остановился…
    Позвонил домой уже под вечер. Спросил с каким-то весельем в голосе: у тебя стул далеко стоит? Возьми его и сядь. А дальше рассказал, что не успели они отойти метров на 30 от машины, когда раздался взрыв. Обернулись и увидели, что от машины ничего не осталось, на месте ее был столб дыма и огня.
    А про «МАДАД» я только слышала краем уха. За неимением оного у нас в качестве «хэдер битахон» служила кладовка. Так мы ее стали и дальше называть. Сирены, конечно, действовали на нервы, но только поначалу, а потом даже наша Жюля (собачка) на них не реагировала и под их вой спокойно спала.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.