Прошли годы. Много лет для меня. Прошло много лет для социализма. И совсем немного лет для подстаканника, на своем вековом юбилее он продолжает служить и странствовать по свету. Старый подстаканник, не менее старая гарднеровская сахарница, редкая черятовская ложка и крепкий чай.

Свет перемен

Воспоминания о подстаканнике

Лазарь Фрейдгейм

«Это было недавно, это было давно…»

Мое поколение вышло из страны советов, преодолев социализм. Дефицит товаров и услуг это было дело обычное и привычное. Чуть что не так, пропадают товары на полках магазинов, растут цены. Молодежь российская и ближнего зарубежья может мечтатнльно поглядывать на кажущееся благополучие бывшего Советского союза, демонстрируя упорное нежелание видеть пороки, освоить очевидное: дважды два — четыре. С соответствующей оценкой тому времени и быту — двойка. Я завидую таким «неучам», они не узнали многого из того, о чем не хотелось бы знать вообще.

Мне вспомнились перипетии приобретения антикварного подстаканника. Точней, я хочу взглянуть на этот подстаканник как на зеркало, в котором яснее ясного прорисован идиотизм социалистического пустословия — «обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества» (кто забыл или не знал, это основной экономический закон социализма, сформулированный еще Главным (первым) экономистом страны). Замечу вскользь, что он во всем был первым, но с некоторыми изъятиями: на сцене к роялю не подходил и в хоккей по 8 голов за матч не забивал. Нет пределов совершенству… Может, и с антиквариатом еще не все рекорды поставлены. Ох, страшновато заглядывать в будущее. Ограничимся пока прошлым: тем что было в каком-то отношении уже давно, в каком-то — совсем недавно…

Это было в конце 80-х годов прошлого века. Командировка дала повод в очередной раз приехать в Ленинград. Само место конференции, проходившей под эгидой Дома ученых, дышало прелестью этого уникального города. Дом ученых занимал бывший дворец Великого князя Владимира Александровича на Дворцовой набережной. Самое поразительное и захватывающее это то, что в особняке частично сохранились интерьеры дворца. Я уж не говорю о специально выделенной экспозиции фарфора Императорского завода из коллекции Великого князя.

Краткосрочные заседания, многочасовые блуждания по проспектам и набережным… С раннего утра и до позднего вечера. Ну и, конечно, человек, душевно не равнодушный к коллекционированию и старым вещам, не мог «не отметиться» в антикварных магазинах. Особенно завлекательными были немногочисленные антикварные ювелирные комиссионки.

Возможно, нынешние молодые люди, окруженные множеством специализированных торговых услуг — на земле и в виртуальных сетях, вопросительно споткнутся на этом упоминании комиссионного магазина — что за зверь? С чем его едят?

Короткая почти официальная справка:

Комиссионный магазин — магазин, занимающийся реализацией товаров, принятых от людей (сдатчиков, комитентов) на комиссию — для продажи на заранее оговоренных условиях. Магазин ни на одно мгновение не становился владельцем вещи, он оказывал услугу по публичной продаже с получением «комиссии» за услугу, т.е. определенного процента от стоимости проданной вещи. В обиходе, тусовке, как сказали бы сегодня, такие магазины порой называли — комиссионка, комок.

На пути блужданий попался такой антикварный .ювелирный магазин. Просторный зал, не перегруженный посетителями (а тем более, покупателями). Застекленные витрины с золотыми ювелирными изделиями. Витрины и полки с разновременным серебром… Очереди и толкучки, сопутствующие любым магазинам продуктов и ширпотреба досюда не дошли. Здесь дефицит массового спроса голоса не подавал.

Меня заинтересовал серебряный подстаканник начала ХХ века. Верчу в руках, рассматриваю… Состояние хорошее, стилизованный гравированный рисунок, целиковое дно, судя по клеймам, — Москва, после 1908 г. Стиль — Art Nouveau или Югендстиль, по принятой российской классификации — модерн. Цена, по моей оценке, не высокая.

— Выпишите, — прошу я продавщицу.

В те времена в любых промтоварных магазинах для оплаты покупки в кассе требовался чек, выписанный продавцом на эту покупку. Покупатель предъявлял этот чек (как сказали бы в США — invoice) в кассу, платил деньги и с этим контрольным и кассовым чеками возвращался к продавцу для получения покупки. Все это казалось простым и естественным. Кстати. порой копии чеков продавца вместе с чеком об оплате для большей сохранности до вечернего контроля всех покупок накалывались на специальное приспособление (наколку), представляющее собой толстую иглу, вертикально закрепленную на подставке.

Уже начав выписывать чек, девушка спрашивает:

— У вас карточка покупателя есть?

— Есть, — механически отвечаю я. — А зачем она в комиссионном магазине?

Это была моя серьезная ошибка Лицо продавщицы стало строгим, чек отодвинут в сторону:

— Предъявите, пожалуйста.

В середине 1980-х годов во многих городах были введены карточки покупателей. Например, для жителей Москвы была введена «карточка москвича». Без предъявления такой карточки нельзя было купить многие дефицитные продукты и товары. Это ограничивало возможности иногородних приезжать в Москву за продуктами. По выходным дням масса людей приезжала в Москву на так называемых «колбасных электричках». Приезжали из ближнего Подмосковья, приезжали из мест, удаленных на 300-400 км от Москвы. По таким же картам по месту жительства нормировано ежемесячно «выдавались» дефицитные продукты (водка (с обязательной сдачей в обмен пустых бутылок), сахар, чай, табачные изделия. Достижения развитого социализма были налицо…

Еще не восприняв каверзности момента, я достал карточку их кошелька и показал продавщице. Здесь уже она говорит безапелляционно, что продать не может, так как у меня карточка москвича, а не ленинградца.

Вы скажете, что это рассказ охотника или рыбака, в котором за мизерностью события скрывается необыкновенные фантазии. На самом деле, какое отношение может иметь место жительства к покупке старого изделия практически на рынке? Но это взгляд ясно мыслящего человека, а не сотрудника советской торговли.

Чтобы вы не могли заподозрить меня в дурных фантазиях, сошлюсь на свидетелей. На этой конференции были еще две очаровательные сотрудницы, которым я рассказал об этом происшествии на послеобеденном заседании.

— Не может быть, — сказали они в унисон.

— Ей-ей, — поклялся я.

— Ты что-то напутал, — сказала одна из них и вызвалась после окончания заседаний составить мне компанию для повторного захода за понравившимся мне подстаканником (я был уверен, что этот подстаканник никуда не денется с полки магазина ни за несколько часов, ни за несколько дней. Будет ждать следующего захода).

С позиций разумной оценки я мог сделать бизнес магазину, пытался дать возможность бывшему владельцу получить желаемую компенсацию за залежавшуюся в доме вещь. Но это был не тот подход…

Поняв бесперспективность демонстрации карточки москвича, почти со спортивным азартом я вернулся домой к моему двоюродному брату, у которого я остановился на эти командировочные дни, и попросил дать мне аналогичную карточку ленинградца.

— Ну, это уже убийственный аргумент в преодолении, pardon, тупоумия, — подумал я.

— Бесполезняк, — сказал мне болеющий в эти дни брат.

Хотите, продавцы-недоумки, карту ленинградца — получите ленинградскую карту.

В сопровождении добровольно вызвавшегося свидетеля вновь добираюсь до магазина. Продавец другой. Прошу показать, прошу выписать чек на оплату покупки в кассе. Все как и раньше: просят карту покупателя. С независимым видом предъявляю ленинградскую карту. Проницательный взгляд уже не продавца, а как бы следователя:

— Это не ваша карта, предъявите паспорт! — чувствую себя преступником и что дело скоро дойдет по милиции.

— По правилам торговли вы имеете право попросить карту покупателя, но там ничего не сказано о паспорте, наивно пытаюсь уйти от требования я. Но усилия тщетны…

Моя спутница почти заговорщически попыталась объясниться с продавщицей. Но здесь холодное сердце и чистые руки. Последней (уже просто формальной) попыткой пытаемся объясниться с директрисой.

— Карты покупателя выпущены с целью снижения дефицита продуктов и товаров широкого потребления, выпускаемых государственными предприятиями. Здесь нет ни одного из этих условий. На товары вашего магазина нет понятия такого дефицита. Подстаканник принадлежит частному лицу и продается в единственном экземпляре, — эти тезисы женским эмоциональным тоном и рассудительным мужским были повторены многократно.

Результат, как вы уже поняли один:

— Купить товар можно только жителю города по предъявлению карты установленного образца.

Баста! Finita la commedia. Каменная стена. Растерянность. Конечно, это не проблема жизни, но чувство бессилия перед возведенными трудностями каждый раз заставляет задуматься о более общих проблемах… Некоторые из них со временем испарились, некоторые в российском быту вновь начали конденсироваться.

Наш диспут привлек внимание других посетителей магазина. Все поддерживали нас. Но только в высказываниях мудрецов глас народа это глас божий. В некоторых средах властной силой обладает чиновник, начальник.

К нашему особому расстройству в этот момент к прилавку подходит молодая женщина, предъявляет карту покупателя и выписывает чек на мой подстаканник. Мы понимаем, что в этот момент уже в действительно finita la commedia. Раздается тихий ропот в адрес в общем то ни в чем не виновной женщины.

После этого эта покупательница смущенно подходит к нам и предлагает оплатить чек и забрать покупку! Иногда через стену удается пройти…

Прошли годы. Много лет для меня. Прошло много лет для социализма. И совсем немного лет для подстаканника, на своем вековом юбилее он продолжает служить и странствовать по свету.

Старый подстаканник, не менее старая гарднеровская сахарница, редкая черятовская ложка и крепкий чай.

Сейчас в Калифорнии…