Он пропал бесследно. Появился неожиданно. Ниоткуда. И ушёл неожиданно. В никуда. Может, домой улетел? На свою звезду. На свою планету. Почему-то в те далёкие, пятидесятые эта безумная мысль не приходила в голову.

Инопланетянин?

(невыдуманная история)

Лев Мадорский

Недавно с приятелем-психологом сидели у меня дома, гоняли чаи и рассматривали старые фотографии. Приятель долго вглядывался в групповую фотографию восьмого класса:

— Что за парень рядом с тобой?

— Селиманов. Володя.

— Странный парень, — заметил приятель. — Глаза живут отдельно. В класс не вписывается… — и, подумав, добавил, — Как будто с другой планеты свалился.

И неожиданно я вспомнил… Стал вспоминать… Как волна накатилась… Первое появление Селиманова в середине урока осенью 1954-го года. Сразу поставившее этого рослого, склонного к полноте мальчика, с ярко рыжими, падающими на лоб волосами, и взрослыми глазами, которые редко покидало ироническое, всепонимающее выражение, на особое место в нашем, седьмом «А» классе.

— Извините, опоздал. Разрешите представиться, Володя Селиманов, — сказал он, благодушно улыбаясь, снисходительной скороговоркой и добавил, взглянув на классную доску, — кажется, попал я на урок химии. Забавно.

Грянул хохот. Класс посчитал поведение новичка высшим пилотажем клоунады. Клоунады, которая в школе на вес золота. Владеющие искусством которой, как правило, становятся классными любимцами. Учительница химии Мария Исаевна, одна из немногих, умевшая держать дисциплину, дождалась, пока мы отсмеялись.

— Садись, Селиманов на свободное место. Больше не опаздывай.

Так Селиманов стал на три года (с седьмого по девятый класс) моим соседом по парте. Приятелем. Но не другом по мальчишеским понятиям. Когда секретов нет, в драке плечом к плечу, всё, что имеешь — пополам. Может, потому не стал, что трудно 13-летнему подростку, дружить со взрослым человеком. К тому же прилетевшим с другой планеты. Сейчас, по прошествии многих лет, (а, может, повлияло шутливое замечание приятеля) мелькает у меня такая сумасшедшая мысль.

Судите сами. Селиманов был приёмным сыном известного шахматиста, имя которого не буду называть. Жена шахматиста, Эмма Моисеевна, под большим секретом рассказала моей маме, Софье Моисеевне (познакомились они на родительском собрании и позже подружились), что мальчик, на вид лет трёх-трёх с половиной, оказался в их закрытой машине. Летним утром 1942-го года. В Свердловске. Там они какое-то время жили в эвакуации. Малыш был одет в костюм, похожий на те, которые производили советские фабрики пошива детской одежды, но из неизвестного материала. Прочного и лёгкого. Не плакал. Не проявлял беспокойства. Говорил хорошо, но с лёгким акцентом. Непонятно каким. На вопросы как зовут, как попал в машину, где родители — не отвечал. В семье шахматиста не было детей и они мальчика усыновили. Назвали Володей, в честь деда Эммы Моисеевны, и, по неизвестным мне соображениям, дали фамилию Селиманов.

Селиманова можно было назвать «вундеркиндом». Отец хотел сделать из сына шахматиста, и Володя, не проявляя особого интереса к игре, в семь лет получил первый разряд, в 13 лет, когда пришёл в нашу школу, был чемпионом Союза в своём возрасте, мастером спорта. В 14 — чемпионом мира среди юношей до 16 лет. Достигнув такой высокой планки (это не стоило Селиманову особых усилий), он неожиданно, где-то в конце девятого класса, несмотря на уговоры родителей, прекратил выступать в турнирах. Мне объяснил по-взрослому: «Не хочу привлекать внимание. Надо жить в тени».

В школьной, общественной жизни Селиманов не участвовал. Учился, несмотря на фотографическую память и уникальные способности к точным наукам, плохо. Потому что домашние задания не делал, а на уроках читал принесённые с собой книги. По математике, искусству, философии. Иногда даже религиозные трактаты. Делал выписки быстрым, неразборчивым почерком. Первое время учителя вызывали его: «Селиманов, к доске». Он неохотно поднимался: «Извините, голова побаливает. Давайте в другой раз». Класс громогласно ржал. Учителя ставили двойку и вызывали родителей. Но постепенно, учитывая выдающиеся спортивные успехи, Володю оставили в покое. Натягивали в конце года троечки и переводили из класса в класс.

Только по математике и физике Володя поражал учителей, решая задачки мгновенно и, как правило, необычным способом. Однажды, после решения одной такой задачи, пожилая, опытная учительница математики попросила объяснить Селиманова, откуда он взял использованную для решения формулу. О которой она никогда не слышала. Володя усмехнулся: «Извините, этого Вы ещё не знаете. Долго объяснять». Чем вызвал обиду учительницы и хохот класса…

Запомнился случай, которому тогда не придал значения, но сейчас вижу в другом свете. Мы встретились вечером, чтобы покататься на велиспеде Селиманова. По очереди. Купить велосипед в то время могла позволить себе далеко не каждая семья. Я сделал очередной круг и увидел, что Володя задрал голову и смотрит в небо. Которое в тот вечер было чистым и звёздным.

— Ты чего? — удивился я.

— Видишь звезду? — он ткнул куда-то вверх.

— Ну… какую?

— Это моя.

— Как твоя?

— Моя, понимаешь, моя — повторил Селиманов, глядя на меня со странным выражением…

После окончания девятого класса я переехал в другой район и перешёл в другую школу. Потом поступил в институт им. Гнесиных. Володя поступил на физмат Университета. Мы не встречались. Только изредка перезванивались. Как-то осенью 61-го или 62-го года позвонила мама Селиманова и спросила дрожащим голосом:

— У вас нет Володи?

— Нет. Что случилось?

— Вот уже два дня как пропал.

— Что значит пропал?

— Ушёл на занятия и не вернулся.

— В милицию заявили?

— Заявили.

Володю так и не нашли. Он пропал бесследно. Появился неожиданно. Ниоткуда. И ушёл неожиданно. В никуда. Может, домой улетел? На свою звезду. На свою планету. Почему-то в те далёкие, пятидесятые эта безумная мысль не приходила в голову. А теперь, когда сопоставляю факты, вспоминаю мелочи, анализирую, — приходит. Вот такая удивительная история. Никто, кому рассказываю, не верит: «Фантазёр ты, братец!» Хотя всё — чистая правда. Впрочем, я не расстраиваюсь. Чего расстраиваться? Сейчас, вообще, никто никому не верит…