Белла Езерская: Венецию основали беженцы (путевые заметки)

Loading

Венеция — это не город, это целый мир. Мир влекущий и неисчерпаемый. Познать его — жизни не хватит, что уж говорить о четырех днях выхваченных из быстротекущего времени.

Венецию основали беженцы

(Путевые заметки)

Белла Езерская

Они бежали от лангобардов в VIII веке, когда Римская империя уже клонилась к упадку, и не могла защитить их. Лангобарды были диким германским племенем, одним своим видом наводивших ужас на врагов. Они разрушали дома, отбирали имущество, сжигали поля, а жителей продавали в рабство. Особенно страдал от их набегов северо-восток Италии — Венетия и Истрия. Когда чаша терпения переполнилась, жители решили бежать на острова лагуны, в надежде, что варвары туда не доберутся.

В 810 году группа жителей города Альтино переселилась на остров вблизи материка. Этот год считается годом основания Венеции. В честь покинутой родины они назвали его Торчелло (torre — башня). Там они построили деревянные дома, и начали жизнь, непохожую ту которой жили испокон веков на земле — жизнь в окружении воды. Это было нелегко, но они приспособились, вложив в этот каменистый остров посреди Адриатического моря свою любовь, труд, и талант. И, подобно беженцам во все времена, они перенесли на остров нравы, обычаи, язык, законы и художественные традиции своей родины.

Первый раз я с семьей увидела Венецию зимой 1977 года.

Мы, беженцы из Империи зла, именуемого Советским Союзом, задержались в Риме в ожидании визы в Америку. Распродав на римском толчке все, что привезли с собой, мы купили билеты на поезд до Венеции.

Во Флоренции мы переночевали в гостиничке типа Bread and Breakfast, а в Венеции — на вокзале, потеснив на железных скамейках двух бездомных. Была ужасная погода, лил дождь. За день мы устали, промокли, но были счастливы. В те годы бытовал парафраз знаменитого изречения: Париж стоит мессы — Венеция стоит эмиграции.

Иосиф Бродский был влюблен в Венецию. Он приезжал сюда ежегодно на Рождество. Через год после смерти его тело было предано венецианской земле.

В 2000-х я снова побывала в Венеции — с группой. Мы побывали в Академии и посетили могилу поэта. Она находится в евангелической части острова — кладбища Сан-Микеле. На могиле установлена простая мраморная стелла, на ней надписи: Иосиф Бродский / Josef Brodsky. Даты рождения и смерти. На полукруглом завершении стеллы лежат камешки — поскольку факт крещения Бродского не подтвержден, его поклонники по-прежнему считают его евреем; стоит стакан с авторучками — своего рода напоминание. Группа молча постояла у могилы. Кто-то прочел стихи Бродского, кто-то вспомнил эпизод из его жизни. Я прочитала последнюю фразу из нашего с ним интервью, сказанную без видимой связи: «А жить вообще страшно. Вы заметили, чем всё это кончается?»

Что это было, предчувствие? Ему оставалось жить 12 лет.

Свободное время я посвятила осмотру площади св. Марка, уставленной тележками с сувенирами и засиженной голубями, которые в Венеции почитаются, как в Индии священные коровы. Я осмотрела этот замечательный ансамбль и стала искать место, чтобы присесть. Увы! Площадь была стерильно очищена от всего, что могло как-то быть использовано для этой цели. Рестораны и кафетерии провокативно выставили наружу стулья и столики. Меня предупреждали, чтоб я не садилась, но я очень устала, и решила заказать чашку чая. Чай был доставлен на серебристом подносе, в изящном фарфоровом чайничке, с колотым сахаром, щипчиками и двумя дольками лимона. Счет — 15 евро. Я знала, что Венеция — дорогой город, но не думала, что настолько. Напомню — это был 2000 год. Сколько стоит теперь чашка чая на площади св. Марка я и представить боюсь. За этой чашкой я просидела все время до прихода группы.

Последние два посещения Венеции в 2014–15 годах. Я решила познакомиться с городом поближе. Не с палубы речного трамвая вапоретто (вариант «из окна автобуса»)а с глазу на глаз. Пройтись по ней не спеша, пешочком. И зря, потому что нет города, менее приспособленного для пеших прогулок, чем Венеция. Ну, может быть болгарское Тырново с его улочками-лестницами.

Едва ступив с площади св. Марка в ближайший проулок, мы попали в водоворот. Как тут живут люди? В окна их домов никогда не заглядывает солнце, противоположных стен можно коснуться руками. Идешь-идешь и вдруг улочка превращается в площадь размером с комнату с колодцем в центре. Потом опять сужается. Первые этажи вносят некоторое оживление в этот средневековый пейзаж: они сплошь заняты крохотными ресторанчиками, кафетериями, закусочными, пиццериями, кондитерскими, рассчитанными, разумеется, на туристов. Столики выдвинуты прямо на проезжую часть. Это безопасно: автомобильное движение в островной Венеции запрещено. В дверях стоят «зазывалы» в белых фартуках. С заведениями общепита конкурируют сувенирные лавки, ларьки, киоски. Они завалены масками, шляпами и плащами и всякого рода подделками. Витрины ювелирных лавок сверкают и переливаются, но покупатели редки. В одной витрине я обнаружила рваные джинсы — дань моде, в другой — изящные лайковые перчатки. Кто теперь носит лайковые перчатки? Наверно, кто-то носит, иначе эта лавочка давно закрылась бы. Вспомнилась ностальгическая поэма, которую посвятил уходящей моде на лайковые перчатки классик американской литературы Филипп Рот в романе «Американская пастораль». Но то — Америка. Венецианская мода живет по своим законам…

Улицы напоминали лабиринт. В поисках выхода к Большому каналу мы все время шли по кругу. Ни номеров домов, ни названия улиц. Потом я узнала, что нумерация существует, но она четырехзначная и расположена непонятно как. Как в этом хаосе ориентируются почтальоны? Как люди здесь находят друг друга?

Расстояния в Венеции измеряются не кварталами, не милями, и даже не остановками, а… мостами. Как пройти к площади св. Марка? — Это по набережной четыре моста. Это значит надо четыре раза подняться по лестнице на высоту примерно второго этажа и столько же раз опуститься. Перил нет. Пандусов нет. Матери тащат коляски по ступеням, на обочине идет бойкая торговля сумками. Людей с палочками и вокерами не видно, наверно пожилые венецианцы по набережной не гуляют. Но ведь мосты не только на набережной — они по всему городу. Они соединяют 118 островов в единое целое. В Венеции — 400 мостов. Они очень романтично смотрятся с гондолой на переднем плане, их обожают художники и фотографы, поэты и музыканты. Не думаю, чтоб их любили местные жители. Мосты нависают над каналами — основными транспортными артериями.

Каналы — эти улицы островной Венеции — идут от главной магистрали города — Большого канала. Самый распространенный вид транспорта— лодки и катера. По Большому каналу курсируют речные трамвайчики — вапоретто. Можно купить билет за 7 евро и кататься целый день.

Однажды я разглядела как собирают мусор. Мусорщик на лодке подплывает к дому. Катер стоит неподалеку. Хозяин выносит черный мешок, мусорщик забирает его и плывет к следующему дому. Потом свозит мусор на катер, поднимается на борт и катер плывет дальше, волоча привязанную на буксире лодку. Как жители, чьи двери выходят на канал, делают покупки, идут в гости, к врачу или в кино? Как отправляют детей в школы? Как они вообще, выходят из дому? Вызывают водное такси? Садятся в собственную лодку? Гондолы не в счет, это забава для туристов. В Венеции 433 гондольера, всегда одно и то же число — вполне достаточно, чтоб обеспечить поток туристов в сезон.

Такое впечатление, что Венеция состоит исключительно из дворцов, музеев и соборов. А где супермаркеты, молы? Где школы, больницы, гостиницы, почта, телеграф, все, что составляет инфраструктуру большого города? Все это — на материковой части Венеции. В ее, так сказать, прихожей. Когда-то Местре, Маргера и Фузина были городами, потом их соединил Мост свободы, по которому пролегла железная дорога. Таким образом эти города потеряли свободу, войдя в состав Большой Венеции. Промышленный комплекс и разместился именно в этих пригородах. Это нефтеперерабатывающие и нефтехимические комбинаты, заводы черной металлургии и машиностроения, завод по переработке удобрений — всего 60 предприятий тяжелой и химической промышленности. Одновременно строятся дома, больницы школы, театры, гостиницы, стадион. Приезжие предпочитают останавливаться в этих городках. Там жизнь спокойнее и гостиницы в два раза дешевле. Рекламные бюро из кожи вон лезут, рекомендуя туристам эти спальные райские уголки. И они соглашаются. А что делать? Они ведь приехали смотреть Венецию. Туда они добираются каждое утро автобусом, такси или поездом. Всего 22 километра.

В недавнем прошлом Венеция была самым большим портом по перегонке и транспортировке нефти. Что, разумеется, не улучшило ее атмосферу и не добавляло здоровья исторической части города: ядовитые осадки разъедают мрамор дворцов и статуй, лагуна загрязняется отходами химических заводов, это способствует дальнейшему оседанию города.

Как спасти Венецию от затопления — главная проблема, решить которую труднее, чем остановить падение Пизанской башни. В 2014 были закончены масштабные и дорогостоящие работы по строительству сооружений, закрывающих морю вход в город во время «высокой воды». Но высокие приливы в последние годы случаются все чаще, и ворота не спасают Венецию от наводнений. Несмотря на принятые меры Венеция ежегодно оседает на 1-2 миллиметра. Это вроде бы и немного, но Адриатическое море поднимается с такой же скоростью, и к 2032 году, по прогнозам, город осядет на 89 мм. Предлагаются и другие способы спасения, иногда довольно экстравагантные, они находятся в стадии обсуждения. Но никто не предлагает убрать из города промышленный комплекс, который погубит Венецию раньше, чем море. Если убирать — то куда?

В собор св. Марка мы попали, минув многочасовую очередь: служитель милостиво впустил нас через ворота с надписью SORTI. Вход в собор бесплатный, внутри взимают небольшую мзду за показ иконостаса Д’Оро — Золотой алтарь. Его размер 331 на 251 см. Он состоит из 250 миниатюр святых, выполненных в Х–XII веках византийскими мастерами в технике перегородчатой эмали. В 1204 году из монастыря Пантократора были похищены и отправлены в Венецию эмалевые пластины, составляющие верхнюю часть алтаря. Нижняя часть позже была заказана византийским же золотых дел мастерам. В 1343 году была сделана рама из позолоченного серебра, украшенного двумя тысячами драгоценных и полудрагоценных камней. В эту раму и были вставлены миниатюры. Обычно алтарь спрятан от публики, но сейчас собор нуждается в средствах, и этому обстоятельству мы обязаны возможностью лицезреть это чудо всего за 2 шевро.

История собора уходит к 822 году, когда из Александрии в Венецию были доставлены останки св. Марка-Евангелиста. По преданию, они были похищены венецианскими купцами из монастыря. Символ евангелиста — крылатый лев — становится символом Венеции, а св. Марк — ее небесным покровителем. Для хранения святых мощей был выстроен собор. Он погиб во время пожара 976 года, его восстановили в 1063 году, а в следующем году собор был освящен. Свой нынешний облик собор св. Марка получил в ХV веке. Начатый в суровых канонах романского стиля, он со временем обрастал украшениями интерьера, мозаичным декором полов, растительным орнаментом фасада. Вместо романского стиля получилась эклектика с сильным восточным влиянием. В ХV веке на верхнюю часть собора водрузили квадригу, вывезенную из константинопольского ипподрома. Кем, когда, из какого сплава отлита эта гениальная скульптура так и осталось неизвестным. Считают что это первое изображение коней в античном искусстве, и уж во всяком случае самое ценное, что было вывезено венецианцами из Константинополя во время IV крестового похода. Четверка коней прочно заняла свое место на греческом портале, и собор св. Марка теперь немыслим без нее. Сейчас квадрига заменена копией, оригинал хранится в музее собора. Многое из того, чем украшена Венеция, вывезено, украдено, экспроприировано — называйте это, как хотите — из Константинополя во время IV крестового похода 1204 года. По этому поводу можно негодовать, но нужно помнить, что таким образом эти сокровища были спасены и сохранены для потомства. Останься в мусульманской Османской империи, они погибли бы. Мечеть Айя София когда-то была православным христианским собором. Когда-то он был богато украшен, сейчас в нем кроме арабских надписей на стенах и протертых до основы ковров, нет ничего.

Собор св. Марка пяти-купольный и спланирован в форме креста, типичного для греческой храмовой архитектуры. Нижняя часть увенчана пятью порталами. Главный портал Сант Алипио, украшен мозаиками на религиозные сюжеты и эпизодами из истории похищения мощей св. Марка. Эта история связана с легендой. Купцы извлекли мощи св. Марка из гроба и завалили их свиными тушами. Таможенники пропустили груз без досмотра, поскольку мусульманину к свинине прикасаться нельзя. Одна из мозаик сохранила вид собора в ХIII веке. Собор лучше смотреть на закате, когда освещенные лучами солнца мозаичные панно создают изумительную игру бликов.

Внутри собора царит полумрак, свет едва проникает сквозь витражные окна. Можно рассматривать драгоценные мозаичные панно под ногами и любоваться величественной перспективой нартекса, поддерживаемого с двух сторон мощными коринфскими колоннами. Нартекс это часть христианского храма, примыкающего обычно к западной стороне. Через нее входят люди не имеющих права входить в центральную часть для молящихся— иноверующие, атеисты и просто любопытствующие. Туристы как раз подпадают под эту категорию. Собор св. Марка — не музей. Это действующий храм. Он живет своей жизнью, там совершаются мессы. Но храм есть храм. Служители строго следят за порядком в нартексе. Никаких объяснений. Разговаривать нельзя, фотографировать запрещено (все равно тайком фотографируют); задержишься — очередь дышит в затылок. Нам показали алтарную часть, отделенную от главного нефа готическим иконостасом 1394 года— спасибо и за это. По краям массивного креста расположено 14 фигур: 12 апостолов, дева Мария и святой Марк. Под ними — Главный алтарь храма, где хранится рака с мощами св. Марка. Он высечен из цельного куска зеленого мрамора и поддерживается четырьмя витыми колоннами

До 1807 года собор служил дворцовой капеллой. Здесь короновались дожи, благословлялись армии перед крестовыми походами; отсюда уходил в путешествие Марко Поло. Ни один карнавал, ни одно мероприятие не обходилось без мессы в соборе св. Марка.

Дворец дожей одной стороной примыкает к собору, другой выходит на набережную. Он был заложен во второй половине IХ века как крепость, прикрывающая Венецию с моря. Но с течением столетий крепости уже не было необходимости: Венецию защищало море и мощный флот. Дворец дожей становился все более изысканным и открытым. Свои готические очертания — длинные ряды арок портиков и лоджей, драгоценную мраморную облицовку он приобрел в ХIV веке. Дворец строился между 1309 и 1424. Автором первого варианта дворца был Филлипо Календарио

Выдержать великолепие дворца Дожей современному человеку трудно. Пышная лепнина, рамы из резного позолоченного дерева, картины Вероккио, Тинторетто, Веронезе, воспевающие победы венецианской армии и торжественные события из жизни венецианской республики. Похоже, мастера Возрождения решили сделать резиденцию главы Венецианской республики богаче и роскошней всех существующих на то время дворцов. Огромное трагическое полотно в торжественном зале Большого Совета изображает, как я поняла, всемирный потоп. Странно видеть это мрачное полотно среди всеобщего триумфа.

Пожар 1577 года нанес дворцу большой ущерб, но Антонио де Понти, автор моста Риалти, решил восстанавливать его в том же готическом стиле, в котором он был создан. Поскольку дворец выполнял функции резиденции дожей, к нему пристроили здание для тюрем. Оба здания соединены наглухо закрытым Мостом вздохов, названным так потому, что по нему заключенных из зала Управления уголовных дел после приговора отправляли прямо в тюрьму. Тюрем во дворце было две: старая — под свинцовой крышей, и новые — на уровне Большого канала, куда сажали самых опасных преступников. Убежать оттуда было невозможно. Кстати новые тюрьмы проектировал тот же Антонио де Понти. Мы попали в эту часть Дворца по указателю, и через мост прошли в здание тюрьмы. Жутковатое впечатление. В старую тюрьму под свинцовым потолком вела потайная лестница из зала Совета десяти, где заседал трибунал. Там велись следствия по раскрытию заговоров и особо тяжких преступлений против республики. В свое время там сидели Джордано Бруно и Джакомо Казанова. В центре расположен шедевр Веронезе «Зевс поражает молнией пороки». На стенах — портреты всех дожей, правивших Венецией. На место, где должен был висеть портрет дожа Марино Фальеро — пустая рама. И надпись: «Это место Марино Фальеро, который был казнен за измену». Марино Фальеро, почтенный 80-летний старец, опытный допломат и флотоводец, живший при папе в Авиньоне был избран дожем 5 октября 1354 года при общем ликовании. Что побудило его стать главой заговора против собственной страны история умалчивает. Будучи уличен и разоблачен, он сознался и был обезглавлен на главной лестнице дворца.

Институт дожей просуществовал до 1797 года — до завоевания Венеции Наполеоном. Сейчас там музей.

В насмешку над всеми канонами архитектуры, массивная верхняя часть здания покоится на легких ажурных арках. Дворец словно перевернут вверх ногами. Этот архитектурный нонсенс сначала раздражал современников, потом к нему привыкли и нашли ему логическое объяснение (как и архитектуре Гауди в Барселоне, и Эйфелевой башне в Париже). Мол, аркада служит укрытием от солнца. Солнца в Венеции много, а тени нет, потому что нет деревьев и высоких домов. Тут уж любое укрытие — благо.

Венеция неисчерпаема. Это не только собор св. Марка, и дворец Дожей, это и дворцы Большого канала, соборы и церкви. Только церквей в островной Венеции 150 — это при населении всего в 250 тысяч. В основном церкви католические, но есть и англиканские, и греческие. И каждая является произведением искусства.

Венеция — это не город, это целый мир. Мир влекущий и неисчерпаемый. Познать его — жизни не хватит, что уж говорить о четырех днях выхваченных из быстротекущего времени.

Дворец Дожей. Вид на набережную Большого канала
Дворец Дожей. Лестница гигантов
Дворец Дожей. Потолок зала Сентата
Улица в Венеции
Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Белла Езерская: Венецию основали беженцы (путевые заметки)

  1. Представителями этой некогда громадной этнии беженцев из периода Переселения народов в Европе раннего средневековья (отсюда, возможно, и топоним Венеции) являются сегодня венды или венеды, более известные как современные Лужицкие сорбы на территории Германии.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.