Сергей прожил 50 лет. Его необъятный внутренний мир, вмещён в несколько книг и фильмов, на которых вряд ли вырастет новое поколение, за отсутствием тиражей и рекламы, а о честных, открытых и порой слишком честных фильмах, в нашем обществе говорить давно уже неловко и не принято.

Памяти Сергея

Лика Кнубовец

Сергей Станиславович Говорухин родился 1 сентября 1961 года в Харькове, в семье режиссёра Станислава Говорухина и актрисы Юноны Каревой. Детство и юность провёл в г. Казани. Приобрёл известность достаточно давно, когда через несколько лет после окончания сценарного факультета ВГИК приступил к съёмкам фильмов о современных войнах России. В качестве военного корреспондента участвовал в боевых действиях на территории Таджикистана, Чечни, Афганистана, Югославии. Прошёл 20 боевых и три спецоперации, во время командировки в Чечню в 1995 году получил ранение в ногу, приведшее к её ампутации. Удостоен нескольких боевых наград. Член Союза писателей и Союза кинематографистов России.

«Все, что вы хотите сказать, должно быть криком. Криком отчаянья и счастья. Криком любви. Криком мысли. Криком несправедливости. Пусть непродолжительным, но криком…

Пусть ваш крик растревожит, разорвет душу, выведет ее из привычного равновесия. Пусть ваш крик заставит задуматься, заплакать или засмеяться до слез. Пусть в глухой темноте ночи кто-нибудь разбуженный вашим криком встанет, зажжет свет и попробует начать все сызнова. Пусть ваш крик переживет вас и, вырвавшись из вашего сердца, останется в сердцах других.

Пусть будет только так! А иначе зачем?»
Сергей Говорухин, Миниатюры

Над кроватью Юноны Каревой (мамы Сергея) висело несколько удивительных фотокарточек Сергея разного возраста. Я осматривала комнату в ожидании, когда подойдёт отлучившаяся к телефону Юнона: бусы, цепочки развешенные по краю зеркала, старые афиши, памятные рамки, свечи и амулеты, привезённые со Святой земли… Впервые в жизни я попала в совершенно иную атмосферу, которая переворачивала весь мой внутренний мир 11-ти летнего человека. На одной фото невозможно было не остановить взгляд, чтобы не влюбиться в чудесного мальчика в зимней ушанке с очень печальными глазами. Я стояла и размышляла, что вероятно это и есть сын Юноны и я уже готова любить его всем своим сердцем так, как к тому времени смогла полюбить Юнону Кареву. Но вскоре мои грёзы разрушило появление Юноны и она произнесла: «А, это мой сын, Сергей. Сейчас он живёт в Москве. Пойдём я покажу тебе его рукописи и рассказы.» Дальше мы перешли в комнату Сергея ( в которой я проживу свои лучшие годы учёбы в консерватории) и Юнона достала из под письменного стола старенький чемодан, полностью забитый публикациями из газет и рукописями Сергея. С этого самого дня и началось моё знакомство с Сергеем Говорухиным. Юнона, как я уже часто упоминала, преподавала у нас урок «театра» в музыкальной школе при консерватории и я, конечно же, знала её только как Юнону Кареву и никакой информации о сыне, кроме того что Сергей её талантливый сын у меня больше не было. Никто никогда «незлоупотреблял» фамилией Говорухин в окружении и, впервые я узнала об этом из печальных сводок новостей, когда Сергей получил серьёзное ранение в Чечне, в результате которого потерял ногу на съёмках своего д/ф о войне «Прокляты и забыты». Из 16 военных командировок — 13 Сергей провёл уже на протезе. Пожалуй только одно это говорит о Сергее, как о совершенно бесстрашном человеке. Это уже потом фильм получит множество наград, в том числе Гран-при IX открытого фестиваля неигрового кино «Россия» и премию «Ника». Но я помню, как не хватало денег, чтобы завершить картину и его мама, Юнона Карева, собирала вместе с Сергеем деньги по крупицам. Помню момент, когда Юнона пришла с занятий из театрального училища, где преподавала актёрское мастерство и сказала мне: «Представляешь, студенты решили сброситься на фильм». Деньги действительно искали всем миром. На первой коробке с диском этого фильма, Сергей написал: «Любимой моей маме и редактору всех моих работ». Помню момент, когда Сергей не хотел писать свою фамилию на этой самой коробке с диском, чтобы хоть и отчасти не носить характер известности, давно состоявшейся в кинематографе фамилии. Сергею всегда было важно состояться самостоятельно. Юноне удалось убедить Сергея не делать этого. На книге «Никто кроме нас» Сергей написал : «Мама, эта книжка моя и твоя. Наша! Просто под моей фамилией».

«Время повернуло вспять и стало необратимо…Когда то на этой стеле был герб Советского Союза,сейчас эмблема «ИНКОМБАНК». В этой стеле вся степень нашего падения.У России нет герба, её герб — товарный знак «ИНКОМБАНК». Я не скорблю об ушедшем,я потрясён наступившим.»
СЕРГЕЙ ГОВОРУХИН д/ф «Прокляты и забыты».

«Говорухин-младший принадлежал к поколению людей, сформированных Советским Союзом, он навидался там государственного лицемерия и научился ему противостоять. А еще у него было совершенно советское — ныне отсутствующее — представление о долге: в СССР ведь формировался не только конформизм, разные люди выносили оттуда разное. Говорухин вынес понятие о чести, сдержанности, гордости, правде — сформированное во многом от противного. Именно его поколению — чья жизнь переломилась в конце восьмидесятых ровно пополам — пришлось труднее всего. Те, кто выдержал и состоялся — состоялись по самому строгому счету. Но их очень немного. Теперь стало еще меньше.»

— с этой выдержкой и точной формулировкой из «Собеседника №42» я абсолютно согласна. Сергей никогда не был «героем нашего времени» в том понимании, когда современное молодое поколение старается как минимум равняться твоему примеру, а сам говорил: «Мне трудно жить настоящими, вряд ли ужиться в будущем, а прошлое покидает меня…» Сложно представить, а порой и печально, кто же сейчас являются героями подрастающего поколения? Откуда приходят и куда уходят те, чья сердечная мышца работает на пределе, в размышлениях о жизни, о любви, о нашем предназначении в этом мире? Помню на встрече со студентами вузов, после просмотра фильма, девушка из зала выкрикнула: «Почему я должна смотреть и знать всё это? Я хочу просто жить и радоваться жизни.» К этому нелепому примеру, можно было бы отнестись с улыбкой, если бы он, увы, не носил массовый характер. Вот, например, ответы и «не ответы» из редакций на очерк о Сергее Говорухине:

«Спасибо, Лика. Это страшная правда, к которой подавляющее большинство отнесется, как та девушка на просмотре фильма — зачем вы в нас все это впихиваете, мы хотим жить и веселиться. И это тоже правда, потому что подавляющее большинство людей равнодушно к чужому горю и чужой боли. Я еще раз посмотрю возможность напечатать это, но не обещаю, потому что мы не ставим целью ворошить прошлое и колоть глаза несправедливостью.»

«У нас очень специфичное издание, посвященное целиком и полностью духовному возвышению человечества, переоценке ценностей в сторону равновесия с законами природы.»

«Спасибо. Мы о грустном не пишем».

Получается, что творчество и память о талантливом писателе и режиссёре Сергее Говорухине, не вписывается в издания, «посвящённые духовному возвышению человечества» и является грустным повествованием в нашем маскараде бытия…

В одном из своих писем, Сергей написал мне:

«Стать поэтом можно лишь поднявшись до какого-то, я бы сказал, социального уровня. Надо научиться подмечать всё то, чего не увидит обыкновенный человеческий глаз. Подмечать везде: на улице, в фойе театра, дома. Подмечать и делать выводы».

Сергей умел подмечать и выражать это в своих книгах и фильмах, которые и по сей день задвинуты на полках кинематографа и книжных стеллажах магазинов.

«Я, наивный, зашел в магазин «Москва» и устремился к стенду с новинками и, естественно, своей книги там не обнаружил. В разделе современной прозы ее тоже не было. Попросил женщину у компьютера поискать мою книжку в базе данных, и она ее нашла со второй попытки — книжка лежала на таких дальних задворках огромного развала, что я вообще не понимаю, зачем у нас издают книги, если им с самого начала уготована такая участь. Так было со всеми моими книгами.»
Сергей Говорухин

Сергей был человек открытый и принципиальный. Имей он другой характер, при всех его возможностях, возможно и творческая судьба у него сложилась совсем иначе. Но именно он написал открытое письмо Президенту, после гибели «Курска», начав его словами:

«ГЛУБОКОНЕУВАЖАЕМЫЙ Господин Президент! Я презираю себя. Презираю за то, что являюсь одним из ста с лишним миллионов населения страны, о которую Вы сегодня публично вытерли ноги. Презираю за то, что пройдет немного времени, и, отряхнув с себя грязь Ваших царственных туфель, мы простим Вам «Курск», как простили Чечню.»

Сергей, известен, как военный журналист, отмеченный боевыми наградами за мужество и доблесть, проявленные в горячих местах. Его книги, герои, с трудом вписывающиеся в современную действительность, соприкасаясь с повседневностью, несут в себе настоящие судьбы, лишённые такого уже привычного эпатажа, который окружает нас со всех информационных точек. Настоящие художники отличаются особым строением нервных окончаний.

Сергей прожил 50 лет. Его необъятный внутренний мир, вмещён в несколько книг и фильмов, на которых вряд ли вырастет новое поколение, за отсутствием тиражей и рекламы, а о честных, открытых и порой слишком честных фильмах, в нашем обществе говорить давно уже неловко и не принято. Премьеру своего последнего фильма «Земля людей», Сергей переносил несколько раз и, по какому то мистическому совпадению, сам назначил её почти что на свои сороковины, собственноручно составив список людей, приглашённых на премьеру и последующий фуршет.

«Когда я умру — поставьте над моей могилой обыкновенный, сваренный из нержавейки, обелиск с красной жестяной звездочкой. Не из-за принадлежности к какой-либо политической партии, а лишь потому, что душа моя и мысли навсегда остались в той эпохе. Я пережил свою эпоху на пятнадцать лет. Вероятно, буду жить и дальше. В бесконечном противоречии с окружающим миром, которого никогда не сумею постичь. Раньше я не принимал эмиграции. Оборвать связь с родиной казалось мне невозможным. И вот я стал эмигрантом своей эпохи. Садом без земли. Ростком, занесенным на крышу небоскреба. Я пустил корни и, задыхаясь, пробился через толщу синтетической кровли, а пробившись, понял, что стремление к жизни — еще не есть жизнь. Нас тогда было много на этой крыше. Теперь почти никого. Положите меня рядом с Гроссманом на Троекуровском кладбище — я буду разговаривать с ним оставшуюся вечность. Именно с ним мне необходимо поговорить. О мужестве и одиночестве писателя. О великом таинстве слова. О времени, стирающем слова».
«Сочинение на уходящую тему», Сергей Говорухин