А у меня, в свою очередь, был красивый и роскошный географический атлас, в котором содержались подробные карты как всех стран мира, так и всех русских княжеств…

Друг народа

Миротвор Шварц

Продолжение. Начало

Сдав в понедельник историю на «пятёрку», я начал понемногу обзванивать приглашаемых.

«Ключ» к Яше Леви найти было нетрудно. Дело в том, что Яша славился на всю гимназию своей беззаветной любовью к игре под названием «шахматы». Однако играл он в шахматы из рук вон плохо, из-за чего то и дело проигрывал. Более того, потерпев очередное поражение, он обычно начинал злиться, раздражаться и громогласно обвинять победителя в мошенничестве. Стоит ли удивляться тому, что играть с Яшей в шахматы давно уже никто не соглашался?

Я же прельстил его тем, что пообещал сразиться с ним во время вечеринки. Нечего и говорить, что Яшиной радости не было предела.

Затем я позвонил Мише Гусеву. В шахматы Миша не играл, но зато у него была другая пламенная страсть — а именно географические карты. Он просто обожал их разглядывать. И не только разглядывать — что было бы ещё полбеды — но также и… скажем так, исправлять и дополнять. Вооружившись ручкой или карандашом, Миша усердно рисовал на картах всевозможные стрелочки, рубежи обороны и кружочки с прямоугольничками, обозначающие, по его словам, военные действия. Так он снова и снова пытался переигрывать историю — которая вообще-то сослагательного наклонения не знает.

А у меня, в свою очередь, был красивый и роскошный географический атлас, в котором содержались подробные карты как всех стран мира, так и всех русских княжеств. Нечего и говорить, что Миша не раз просил у меня этот атлас «посмотреть» — после чего за оной просьбой следовал мой вежливый, но решительный отказ. Конечно, Миша клялся и божился, что не осквернит ни одной страницы атласа ни ручкой, ни карандашом, ни даже пальцем — но я по-прежнему оставался непреклонен.

Теперь же я сделал вид, что моё ледяное сердце немного оттаяло.

— А когда? — взволнованно спросил Миша, не веря своему счастью. — Когда можно будет взять?

— Вот приходи в субботу на вечеринку, тогда и возьмёшь.

От такого предложения Миша отказаться не мог.

Следующим в очереди был Славик Григорович, который очень любил музыку. Нет, не Чайковецкого с Шубергом. Славик предпочитал музыку современную — и желательно в виде песен. Песен весёлых, задорных, разухабистых — и неприличных. Наверное, непристойные слова каким-то образом обеспечивали Славику нечто вроде душевного спокойствия.

Вот я ему и пообещал, что на вечеринке будет непременно звучать новая московская группа «Красная площадь». Правда, из-за этого мне пришлось потратить несколько драгоценных часов на скачивание этой похабщины из Сети — но это был один из тех случаев, когда овчинка выделки всё же стоит.

Что же касается Серёги Петухова, то я, откровенно говоря, не знал, чем же его можно прельстить. Однако тут я решил просто-напросто сыграть на Серёгином чувстве благодарности.

Что и говорить, Петухов был парнем, так сказать, крутым. И если он примет моё приглашение, то тем самым как бы окажет мне услугу.

Но разве не оказали мы с Лёхой услугу Серёге в прошлую пятницу, заманив Витьку в этот злосчастный сарай? А ведь неписаный закон «услуга за услугу» («баш на баш», «ты — мне, я — тебе») никто ещё не отменял, верно?

Расчёт оказался точен.

— Приду обязательно, — ответил Петухов. — Спасибо за приглашение, Петя.

Теперь оставался только Лёха Собакин. Поскольку он учился со мной в одной группе и считался моим приятелем, в его согласии я не сомневался.

Тем не менее, подходя к Лёхе в четверг сразу после испытания по химии, я чуть не трясся от волнения.

Настроение у Собакина было пренеприятнейшим. В отличие от меня, он получил «тройку» (мне повезло больше — ровно на один балл).

— Ладно, Лёха, не грусти, — сказал я, стараясь выдать своё волнение за весёлую беспечность. — Главное, что сдали наконец эту чёртову химию. Надо бы это дело отпраздновать.

— Как именно отпраздновать? — без особого энтузиазма пробурчал Собакин.

— Ну, я вот собираюсь сабантуй в субботу устроить. Родители-то на дачу завтра уезжают.

— Да? Ну, в общем-то можно…

— Приходи, приходи, — дружески хлопнул я Лёху по плечу. — И Миша с Яшей придут, и Славик Григорович, и Серёга Петухов…

И тут рядом с нами раздался шум. Это споткнулся и упал Марик Цезаревич, который нёс к шкафу стопку книг. Разумеется, книжки рассыпались по полу.

— Блин! — пристойно выругался Марик и начал собирать книги. Ни я, ни Лёха помогать ему не стали.

Бросив в сторону Цезаревича недовольный взгляд, Собакин презрительно фыркнул, после чего снова повернулся ко мне:

— Ладно, Петька, сабантуй так сабантуй. Когда начало-то?

— В пять, — ответил я, еле удерживаясь от того, чтобы не заплясать от радости.

* * *

Придя домой, я тут же позвонил Витьке. Надо же было отчитаться о проделанной работе.

— Да? — раздался в трубке женский голос.

— Здравствуйте. Можно…

— Петя, это ты? — прервал меня голос в трубке.

— Э… да, это Петя, — немного удивился я.

— Неужели не узнаёшь?

— Валя! — обрадовался я.

— А знаешь, Петя, что я сейчас читаю? — без всякого перехода спросила Валя.

— Боюсь, что не знаю, — усмехнулся я.

— Я вчера зашла в МеждуСеть, — сказала Валя, — и нашла там отличную книгу архидидакта Платона Хадзипанагиса. Это такой очень известный филолог.

— Возможно, — уклончиво ответил я, ибо мне филолог Платон Хадзипанагис был неизвестен.

— Так вот я скачала всю книгу, а сейчас читаю. Ну просто ужас как здорово! Помнишь, мы с тобой говорили о боярине Кошкине из «Идиота»? А я ещё сказала, что Сокольников и Богомазовы не менее выразительны?

— Ну да, помню.

— Так вот Хадзипанагис считает, что как Кошкин, так и Сокольников с Богомазовыми прекрасно олицетворяют русский характер. А поскольку эти книги переведены практически на все языки мира…

— …то отсюда и следует восприятие иностранцами русского народа! — подхватил я.

— Вот именно, Петя! Именно поэтому за границей считается, что все до одного русские — весёлые, обаятельные и умные, пусть и слегка…

— …скажем так, жуликоватые, — хмыкнул я.

— Ну, в общем, да, — рассмеялась Валя. — И всё-таки такой стереотип — далеко не самый худший, не так ли?

— Так, — согласился я, прекрасно понимая недосказанный намёк. Если вспомнить стереотипы о зловредных, жадных и коварных римлянах, то нам, русским, уж точно грех жаловаться.

— Короче, в этой книге много занимательного, — продолжила Валя. — Хадзипанагис там ещё считает, что… Отстань, не мешай. Прямо сейчас?

— Что такое? — не понял я.

— Да это Витя, — вздохнула Валя. — Он говорит, что ему надо с тобой побеседовать.

— Вообще-то действительно надо, — вздохнул и я.

— Ладно, мне всё равно пора идти, подружка в гости ждёт. Я тебе тогда потом дам почитать. Пока!

— Пока! — ответил я, но трубку уже перехватил Витька.

— Привет! Ну, как дела?

— Дела идут отлично.

— То есть всё прошло именно так, как ты и предполагал?

— Да, Витя, именно так.

— Что ж, тогда хорошо, — протянул Юлианский. — Значит, теперь будем ждать. Если что-нибудь изменится, звони мне или лучше Вадиму.

— Непременно.

— А вообще, Петя, ты молодец! — сказал Витька голосом, в котором явно слышалось уважение. — Знаешь, ещё совсем недавно я тебя ненавидел лютой ненавистью… а вот теперь совсем наоборот. Ты очень хороший парень, на которого всегда можно положиться!

А ведь так же, подумал я, ко мне наверняка относится Лёха Собакин. И другие ребята, которых я заманил в ловушку.

* * *

Наступила суббота. Как я и предполагал, родители уехали на дачу рано утром. Пожелав им счастливого пути, я подготовился к вечернему сабантую — сходил в ближайшую лавку за угощением и напитками, притащил из кладовки в гостиную стол для пинг-понга и подсоединил к вычислителю подаренную мне недавно на день рождения новую стереосистему.

Впрочем, всё это заняло не так уж много времени — так что до вечеринки ещё оставалось несколько часов. Снова ложиться спать уже не хотелось, и я решил для очистки совести позаниматься еврейским, раз уж в понедельник предстояло держать по нему испытание. Достав учебник, я принялся усердно зубрить слова и выражения — но вскоре понял, что данное занятие слишком уж скучно и по большому счёту бесполезно. Если уж решил заниматься иностранным языком — так не зубри, а практикуйся, как бы погружаясь в языковую среду. Сама Марья Ивановна именно так поступать и советует.

Что ж, погружаться так погружаться. Конечно, я не мог так вот с бухты-барахты сесть на самолёт и полететь в Иудею — но зато мог сесть за вычислитель и отправиться в МеждуСеть. Так я и сделал — и через пару хвилин уже увлечённо исследовал одну из самых известных иудейских спортивных страничек.

Сперва я не без труда одолел статью про предстоящую 696-ю Олимпиаду, а потом пошло уже легче — и отчёт о вчерашнем футбольном матче между иерусалимским «Маккаби» и назаретским «Хапоэлем» я читал с гораздо большим удовольствием, почти не заглядывая в словарь. Да и игра выдалась весьма увлекательной — в первой половине столичные «Маккавеи» отличились дважды, но во второй земляки Господа Нашего ответили тремя голами и победили.

Дочитав отчёт до конца, я вдруг вспомнил, что сегодня у нас на Руси также большой футбольный день — в частности, мой любимый киевский «Спартак» играет в Суздале с тамошним «Ганнибалом».

И тут уж мне стало не до еврейского языка и не до иудейских страничек. Включив телеор, я увидел, что как раз успел к началу матча. Надо сказать, игра получилась на славу. Где-то на двадцатой хвилине наши открыли счёт — после розыгрыша углового отличился Гуськов. Правда, в конце первой половины суздалец Коржиков счёт сравнял — но во второй половине два гола забил Шевчук, и «Спартак» победил 3:1. А через пять хвилин после окончания игры в дверь моих хором наконец позвонили.

Как оказалось, это пришли Серёга, Миша и Яша. Разумеется, Миша немедленно потребовал обещанный атлас — но, к счастью, Петухов тут же предложил ему сыграть в пинг-понг. А отказать Серёге Миша не смог.

— Яш, а давай вместе с ними сыграем два на два, — предложил я.

— Э, нет! — усмехнулся Яша. — Ты меня не проведёшь. В шахматы сыграть обещал, да? Вот и давай-ка в шахматы.

Тяжело вздохнув, я достал из шкафа шахматную доску — и мы принялись играть. Хвилин через двадцать мой численный перевес стал почти неприличным — как я ни осторожничал, а всё же успел выиграть три пешки, коня и ладью. А тут ещё Яша подставил мне слона — и я прикидывал, взять и его тоже — или же сделать вид, что не заметил очередной Яшиной ошибки.

Но от принятия этого нелёгкого решения меня отвлёк новый звонок в дверь. Это пришли Лёха Собакин и Славик Григорович.

— А у меня, пацаны, для вас хорошие новости! — заявил Славик, бросаясь к вычислителю. — Скоро сюда девушки нагрянут!

— Какие ещё девушки? — недоверчиво спросил Миша. — По вызову, что ли?

— Обрадовался! — фыркнул Лёха. — Которые по вызову, тем сюда нельзя. Мы ещё пока несовершеннолетние, так что нас им обслуживать закон не велит.

— Не по вызову девушки, нет, — подтвердил и Славик, усердно щёлкая «мышкой», дабы запустить «Красную площадь». — Это просто у меня сеструха есть двоюродная, Ирка. Я ей сегодня про сабантуй сказал, а она спрашивает — а мне, мол, можно? Ну, я говорю, давай — только зачем же одна? Нас-то, пацанов, не один тут, а много. Она и сказала — спросит у подружек. Кто захочет — она с собой приведёт.

— Дело хорошее, — заметил Серёга, не отрываясь от пинг-понга. — Молодец, Славик, сообразил.

Следует заметить, что о любвеобильности Серёги Петухова по всей гимназии ходили легенды. Будучи красивым и сильным парнем, он всегда пользовался успехом у слабого пола — но ни на одной из девушек его внимание не задерживалось больше двух-трёх дней. Каждая новая девушка ему как-то быстро надоедала — и вот он уже пытался очаровать (как правило, успешно) следующую.

А вот у меня идея Славика вызвала совсем иные чувства. Извинившись перед Яшей, я отправился в сортир, по дороге незаметно прихватив с собой беспроволочный телефон.

Заперевшись в сортире на замок, я набрал номер Вадима.

— Да? — послышался в трубке его голос.

— Вадим, привет, — зашептал я. — Ты меня слышишь?

Впрочем, голос я мог бы и не понижать — за стенкой уже звучала во всю мощь новых динамиков низкопробная похабщина.

— Ну, слышу, — удивлённо ответил Вадим. — Что-нибудь случилось?

— Случилось. На вечеринку придут какие-то девушки.

— Вот как? — хмыкнул Вадим. — И что же?

— То есть как «что же»? — удивился я. — А если они потом пойдут этих девушек провожать? И все вместе подойдут к остановке? Как вы на них тогда наброситесь?

— Ах, вот оно что… — задумчиво протянул Вадим. — М-да… Хотя… С другой стороны, может, оно и к лучшему.

— В каком смысле к лучшему? — не понял я. — Уж не собираетесь ли вы бить и девушек тоже?

Признаться, в это мгновение я вспомнил какой-то давно услышанный миф о злых римлянах, которые в жестокости своей не щадили ни женщин, ни детей.

— Да нет, ну зачем же? — рассмеялся Вадим. — Мы с женщинами не воюем. Нет, бить мы будем только… тех, кто этого заслужил. Но побьём их на глазах у девушек, то есть заодно и опозорим. Вот я и говорю — может, оно и к лучшему.

— Ну, не знаю… — неуверенно протянул я.

— Ладно, — нетерпеливо сказал Вадим. — Спасибо, что сообщил. А нам в любом случае уже пора выезжать. Пока!

И повесил трубку.

* * *

Прошло ещё хвилин пятнадцать. Наша с Яшей игра медленно, но верно подходила к неприятному для моего соперника концу. Остальные же гости играли два на два в пинг-понг под «Красную площадь».

И вот я уже потянулся к ферзю, дабы перестать наконец мучить Яшу и поставить ему мат — но тут раздался очередной звонок в дверь.

— Девушки! — потёр руки Лёха.

— Славик, выключай эту гадость! — потребовал Серёга, направляясь в прихожую.

— Это ещё почему? — не согласился Славик.

— Потому что девушкам слушать похабщину негоже, — ответил на этот глупый вопрос Лёха, после чего сам подошёл к вычислителю и прервал очередную похабную песню на полдороге.

И вовремя — из прихожей как раз послышались звуки открываемой Серёгой входной двери.

— Вот блин… — заныл Славик. — Знал бы, не приглашал бы Ирку…

И тут из прихожей в гостиную заглянул Петухов. На лице его соседствовали довольная улыбка и подобающая случаю торжественность.

— Прошу внимания, господа! — сказал он. — Я имею честь представить вам трёх очаровательных девушек, снизошедших до нашего скромного общества и почтивших своим присутствием эту незатейливую вечеринку. Сегодня к нам в гости пришли Ира…

И тут же в гостиную вошла черноволосая красавица лет шестнадцати, чертами лица отдалённо напоминающая Славика.

— …Зоя, — продолжил Серёга.

В следующее мгновение за Ирой последовала на редкость симпатичная рыженькая девица в очках, которые только придавали ей обаяния.

— …И Валя! — закончил свою речь Петухов.

И в прихожую действительно вошла Валя.

Валя Юлианская!

* * *

Как я уже говорил, писаной красавицей Валя не была. В отличие от Иры и Зои. Стоит ли удивляться тому, что взоры всех парней устремились именно на них?

Всех, кроме меня. Я, разумеется, уставился на Валю.

И Валя тоже посмотрела на меня. И улыбнулась своей смущённой улыбкой. И подошла ко мне, продолжая улыбаться.

— П-привет, — выдавил я наконец из себя. — Что ты… как ты здесь…

— Как и они, — кивнула она на Иру с Зоей, которые уже начали любезничать с парнями. — Узнали, что здесь вечеринка. И пришли.

— Вот это да… — покачал я головой, всё ещё не в силах прийти в себя. Бывают в жизни совпадения, но такое…

— Или ты не доволен, что… так получилось? — с тревогой в голосе спросила Валя.

— Да нет, доволен, доволен, — замотал я головой.

— Вот и славно, — снова улыбнулась Валя. — Это твои книги? — кивнула она в сторону открытой двери, ведущей в мою комнату.

— Они самые, — кивнул я.

— Покажи, — попросила Валя. И, не дожидаясь ответа, двинулась с места.

Разумеется, я пошёл вслед за ней.

— Э, Петька, что за дела? — послышался голос Яши. — А доигрывать кто будет, да?

— Давай я за Петьку доиграю, — ответил ему Славик. Лишённый возможности слушать похабщину, он явно решил найти себе таким образом новое развлечение.

А мы с Валей зашли в мою комнату и подошли к книжным полкам. И снова, как и неделю назад, заговорили о книгах. Однако на сей раз наш разговор мало-помалу перетёк в иное русло — вместо того, чтобы показывать свои книги, я стал рассказывать о себе. Надо сказать, мне это доставляло огромное удовольствие — что, впрочем, и неудивительно: ведь для каждого человека самый любимый предмет разговора — это он сам. А Валя, в свою очередь, оказалась отличной слушательницей. И я продолжал рассказывать — о своих любимых книгах, о своих родных и близких, о своей учёбе в гимназии, о своих увлечениях… разумеется, не о сердечных — об этом я предпочёл умолчать. Прервался я только тогда, когда из гостиной зазвучала музыка. Нет, не «Красная площадь» — а медленный танец, пришедший полвека назад на Русь из Новой Испании. То ли мамбо, то ли манго…

Заглянув в гостиную, я увидел две танцующие пары — Серёгу Петухова с Ирой и Лёху Собакина с Зоей. В одном из углов комнаты играли в шахматы Славик с Яшей — насколько я мог судить, Славик выигрывал у весьма недовольного соперника уже третью игру подряд — а в другом Миша дорвался наконец до атласа и увлечённо его рассматривал (к счастью, я ещё до прихода гостей догадался спрятать все ручки и карандаши в ящик кухонного стола).

Вернувшись в свою комнату, я собрался с духом и посмотрел на Валю, после чего дрожащим голосом сказал:

— Там… танцуют. Не хочешь ли и ты… потанцевать?

— Хочу, — немедленно кивнула Валя, и на лице её снова появилась застенчивая улыбка.

Но с места она не двинулась.

— Тогда… пошли, — сделал я неуверенное движение рукой в сторону гостиной.

— Зачем? — по-прежнему не двинулась с места Валя.

— Ну как зачем… потому что там все танцуют.

— Ну и что же? — пожала плечами Валя. — Зачем нам «все»? Я ведь хочу танцевать не со «всеми», а с тобой. А музыка хорошо слышна и здесь.

С такими доводами не согласиться было трудно. И я подошёл к Вале. И подал ей руку.

— Прошу вас, сударыня, — улыбнулся я.

— Почту за честь, сударь, — улыбнулась и она, после чего положила руки мне на плечи, а я обнял её за талию.

Я сразу заметил, что Валя умеет танцевать лучше меня — но и я, к счастью, двигался достаточно ловко, чтобы не наступать ей на ноги. Она смотрела мне в глаза и улыбалась, а я просто млел от восторга и наслаждался происходящим. И мне в эту хвилину хотелось одного — чтобы танец наш продолжался вечно. Чтобы он никогда не кончался…

Конечно же, в конце концов он завершился. Но за ним начался другой. А потом третий. А там и четвёртый…

* * *

Но после пятого Валя вздохнула и попросила пощады:

— Петя, я устала. Давай лучше просто посидим и поговорим.

И мы снова принялись разговаривать, не замечая более ничего на свете — если не считать время от времени раздававшихся воплей Яши и торжествующего хохота Славика. О чём именно мы говорили, я уже точно и не помню. Кажется, наш разговор то и дело перескакивал с книг на кино и театр, а потом обратно на книги. Пару раз я попытался завести разговор о физике и математике — но Валя быстро дала мне понять, что к точным наукам она равнодушна. Что ж — настаивать я не стал, ведь нам и так было о чём разговаривать.

И так бы мы, наверное, могли говорить вечно — но в конце концов нашу беседу прервала рыженькая Зоя, заглянувшая в мою комнату:

— Валечка, а нам уже пора, — нежным голоском протянула она. — На улице темно. Но это не страшно, мальчики нас проводят.

После чего Валя вопросительно посмотрела на меня. А я немедленно понял, что попал в безвыходное положение.

Конечно, я мог пойти провожать девушек (включая Валю) вместе со всеми. Но что тогда произойдёт на автопантонной остановке, когда из кустов выскочат Вадим и прочие империалисты? Ведь я их поставлю в идиотское положение — им придётся либо бить и меня тоже (чего мне как-то не очень хотелось), либо оставить меня в покое (после чего у Серёги и прочих мои товарищей наверняка возникнут определённые вопросы, на которые они очень скоро найдут ответы…)

Стало быть, мне следовало никого не провожать, а просто остаться дома? И тем самым дать Вале понять, что я к ней равнодушен — хоть это далеко не так? Нет, и эта возможность меня совершенно не устраивала.

Более того, я тут же понял, что это тоже отнюдь не безопасно. Даже если меня на остановке не будет, Валя-то там окажется! И вполне может увидеть в толпе нападающих своего старшего брата. И испуганно закричать «Витя?!» Что наверняка приведёт к непредсказуемым последствиям…

Что же делать?

Решение нашлось само собой. В теории. Чтобы осуществить его на практике, мне снова пришлось собираться с духом и набираться смелости.

Сделав это, я открыл рот и сказал:

— Валя, слушай… а хочешь, я тебе покажу одну отличную игру на вычислителе? А домой я тебя потом сам провожу.

— Конечно, хочу, — немедленно ответила Валя.

— А, ну хорошо, — кивнула Зоя. — Тогда мы пошли.

* * *

По правде говоря, игра, которую я пообещал показать Вале на домашнем вычислителе, «отличной» на самом деле не была. Я бы даже не назвал её хорошей. Обыкновенная тупая «стрелялка» под названием «Звёздные битвы». Почему «звёздные»? Потому что игрок как бы находится в Далёком Космосе, где ему наделжит бороться с властью жестокого Галактического Тирана (носящего к тому же явно римское имя). Разумеется, на службе у Тирана состоит мощное войско, предводитель которого вооружён световым мечом-кладенцом и страшно опасен. Однако и у играющего есть примерно такой же меч, а также ему помогает некая Добрая Сила, делающая его почти неуязвимым. Правда, и его соперник черпает могущество в Силе — только она у него не Добрая, а Злая…

Короче, полная туфта.

Неудивительно, что уже хвилин через пять после ухода гостей Валя не выдержала.

— Петя, извини, пожалуйста, — взмолилась она, — но мне эта игра не нравится. Я вообще не очень-то люблю такие развлечения. Мне как-то больше нравятся словесность, философия, история…

— Хорошо! — без всякого сожаления сказал я, щёлкая мышкой по кнопке «Выход». — Игра действительно не из лучших. А если ты любишь историю…

У меня опять появилась идея.

— А если ты любишь историю, — повторил я, — то давай я тебе кое-что покажу.

— Давай! — загорелась Валя. — А что именно?

— А вот увидишь.

Через две хвилины мы вышли из подъезда и направились… нет, не к автопантонной остановке (о том, что там творится, мне не хотелось даже и думать) — а к находящемуся неподалёку от моего дома лесу.

— А мы не заблудимся? — озабоченным голосом спросила Валя.

— Не бойся. Я тут каждое дерево знаю.

— Тогда возьми меня за руку, — попросила она.

Разумеется, я с удовольствием уважил эту просьбу.

Подойдя к лесу, мы пошли по одной из тропинок. Хотя солнце давно уже зашло за горизонт, но на небе не было ни облачка, и потому полный месяц достаточно хорошо освещал нам путь — а яркие звёзды ему дружно помогали. Хвилин через двадцать мы вышли на большую поляну.

— Вот здесь, — нехотя отпустил я руку Вали и показал пальцем куда-то в центр поляны.

— Что здесь?

— Первая половина тринадцатого века, — заговорил я торжественным голосом. — Монгольское нашествие. Войско хана Субудая, разграбив Владимирское, Суздальское и прочие северо-восточные княжества, подошло к Киеву. Где и было разбито в пух и прах.

— Это я знаю, — с некоторым удивлением сказала Валя. — Но ведь Великая Киевская Битва, кажется, произошла не здесь, а километрах в сорока к востоку от города.

— Правильно, — кивнул я. — Но зато именно здесь за день до битвы собрались на военный совет все полководцы союзников.

— Ух ты! Правда? — у Вали даже заблестели глаза. — А откуда ты знаешь?

— Собственно, археологи откопали останки шатра, в котором проходил совет, ещё лет семьдесят назад, — сказал я. — Но потом была война, и здесь как раз наступали передовые отряды группы армий «Тевтобург»…

— Но ведь не дошли?

— Не дошли, — кивнул я. — Но разбомбили и обстреляли всё, что можно. Вот один снаряд сюда и попал, так что ничего больше не осталось. И тем не менее местные старожилы помнят. Так вот я об этом узнал. А теперь и ты тоже.

— Здорово, — протянула Валя. — Вот мы с тобой смотрим — и как бы видим всё, что тогда происходило…

— Ага! — кивнул я. — Вполне возможно, что именно здесь, — показал я на один из пней, — сидел великий князь Владимир Мстиславич. А вот там — архистратег Леонид Фессалийский, чьи воины отбили самую страшную монгольскую атаку.

— А вот тут, — подхватила Валя, — Исаак бен Иосиф Ха-Леви, чьё войско нанесло монголам решающий удар.

И нам действительно показалось, что на поляне вместе с нами находится сама История. А мне даже почудилось, что я слышу тихий голос Никодима Расторгушкина, поющего одну из своих новых песен:

— Так ведётся испокон —
Не сдавайся Змею.
Колокольный слыша звон,
Богу помолясь,
Во славу Христову
Греков да евреев
Кликнул на подмогу
Володимир-князь…

А ведь это, подумал я, была только самая первая победа, одержанная Русью и её верными союзниками. Сколько уже столетий прошло, а дружба Руси с Грецией и Иудеей так и осталась нерушимой…

— Если уж мы говорим о Великой Киевской Битве, — нарушила тем временем молчание Валя, — то я тоже могу рассказать тебе кое-что увлекательное.

— Расскажи.

— Вот ты, Петя, небось думаешь, — усмехнулась Валя, — что мы, римляне, только и умеем, что торговать да языком молоть.

— Я так не думаю, — возмущённо ответил я.

— Ну, хорошо, не ты лично. Но есть люди, которые так думают, верно?

«Есть люди, которые думают о римлянах куда хуже,» — подумал я, но вслух не сказал ничего.

— А между тем, — сказала Валя, — среди римлян иногда встречаются и неплохие полководцы. И я говорю не только о временах Империи. Я имею в виду именно тот шатёр, который некогда стоял на этой поляне…

— Там были римляне? — несказанно удивился я.

— По крайней мере, один римлянин. Я недавно прочитала в Сети…

— А где именно ты это прочитала? — недоверчиво спросил я. — Уж не…

— Нет, не на 753.ру, — рассмеялась Валя. — Туда я давно уже не хожу. Нет, так было написано на одной солидной исторической страничке. На которую иногда ссылается сам хроно.ру.

— И что же там было написано? — с интересом спросил я.

— Что воеводой одной из русских дружин был некий Павел Красовский. Который был римлянином — и к тому же потомком самого

Марка Лициния Красса.

— Красса? Того самого?

— Да, того самого. Который разбил Спартака.

Что ж, подумал я, того самого так того самого. В конце концов, если сын за отца не отвечает, то потомок за дальнего предка — тем более.

* * *

Обратно мы пошли другим путём — полузаброшенная тропинка вывела нас к трамвайной остановке, трамвай довёз до новой станции подземки, а подземный поезд привёз к остановке 15-го автопантона, который как раз ехал к дому, где жили Юлианские.

Разумеется, наш «другой путь» был тернист и далёк, но Валя не жаловалась. Как, впрочем, и я.

— Слушай, Петя, — спросила Валя, поудобнее устроившись на сиденье напротив меня, — а куда ты собираешься поступать?

— Пока ещё точно не знаю, — пожал я плечами. — Хотелось бы, конечно, в физтех, но там отбор очень жёсткий — тридцать-сорок человек на место. А если не в физтех, то особой разницы нет — физику можно успешно изучать практически в любом вузе страны, где её преподают.

— А я поеду в Полоцкий Схоластерий, — заявила Валя. — Там филологическое отделение — одно из лучших в стране. А кафедра иностранных языков и вовсе самая лучшая!

— Иностранные языки? — скривился я. — Мне, честно говоря, и еврейского с греческим хватает по самые уши.

— Эти-то я уже и так знаю, — усмехнулась Валя, — как и латынь. А в схоластерии, наверное, буду изучать британский и галльский. Может, ещё и готский.

— Ну, тебе-то ещё рано об этом думать, — махнул я рукой.

— Почему же? — удивилась она.

— Но ведь тебе только шестнадцать! Значит, тебе ещё год учиться в гимназии.

В ответ Валя лишь рассмеялась.

— Мне действительно шестнадцать, — сказала она, — но я пошла в гимназию на год раньше. Так что учёбу в гимназии я уже закончила, осталось только выдержать испытания.

— Надо же! — поразился я. — Так у тебя сейчас тоже выпускные?

— Ну да.

— Но ведь ты не сказала об этом ни слова!

— А ты и не спрашивал, — улыбнулась Валя.

— Так ты, выходит, вундеркинд, — сказал я.

И тут же понял свою ошибку.

— Ой, извини! — произнёс я виноватым голосом.

— Почему «извини»? — удивилась Валя. — За что?

— Ну, за то, что я употребил… германское слово.

— Ах, вот ты о чём! — протянула Валя. — Не бойся, извиняться тебе не за что. Я не испытываю к германцам никакой ненависти. Ведь нынешнее поколение не виновато в том, что натворили их деды и прадеды добрых полвека назад. Да ведь и тогда виноваты были не все германцы, а только народные общинники и их приспешники.

— Можно сказать и так… — задумчивало протянул я. — У тебя очень… необычный взгляд на мир.

— А я вообще оптимистка, — улыбнылась Валя.

— Кто?

— Ой, прости. Это такое латинское слово. Оно означает человека, который ожидает, что будущее окажется скорее хорошим, чем плохим.

— Я бы тоже хотел быть… оптимистом, — сказал я. — Но это не так легко. Всегда так бывает, что ждёшь от судьбы чего-нибудь хорошего, а вместо этого судьба даёт тебе по шее. А то и хуже.

— И тем не менее, — ответила Валя, — я думаю, что будущее должно быть лучше настоящего. Ведь настоящее куда лучше прошлого.

— Ты так полагаешь? — недоверчиво спросил я.

— Конечно! — убеждённо воскликнула Валя. — Ну, посуди сам. Прежде по всему миру было полно монархий — а сейчас сплошь демократии. Скажем, не так давно у нас на Руси всем заправлял великий князь — а сейчас практически вся власть у Всерусского Веча, которое выбирает народ. Раньше избирательные права были только у мужчин — а теперь и у нас, женщин, тоже. Лет сто назад русские римляне были ограничены в правах — а теперь мы такие же граждане Великого Княжества Русского, как и христиане. Совсем недавно нас, римлян, ненавидели лютой ненавистью — а сейчас романофобия низка, как никогда.

Вспомнив Лёху Собакина, я мысленно вздохнул — но только мысленно.

— Да ведь и моя жизнь становится всё лучше и лучше, — усмехнулась Валя. — До сих пор была гимназисткой, а осенью уже буду учиться в Полоцком Схоластерии.

— А мне было бы трудно жить в другом городе, — сказал я. — Конечно, если я буду хорошо учиться, то учёба будет бесплатной — как и койка в общежитии. Но есть-то надо? Вот и пришлось бы подрабатывать…

— Мне в этом смысле легче, — немного смутилась Валя. — У меня будет неплохая стипендия.

— Что будет?

— Прости, это опять латынь. Я имела в виду пособие. Оно мне полагается за то, что я круглая отличница — да ещё и выиграла пару общегосударственных олимпиад по филологии…

— Здорово! — воскликнул я. — Я по физике и математике тоже участвовал, но дальше городской ни разу не пробивался.

— Ну да, здорово, — заметно смутилась Валя, — выходит, такая я умная…

— По-моему, ты действительно очень умная, — сказал я с улыбкой, но вместе с тем совершенно искренне.

— Ой! — вдруг подскочила она с сиденья. — Умная-то умная, а вот свою остановку чуть не прозевала. Пошли.

Выйдя из автопантона, мы зашагали к её дому.

— Знаешь, Петя, — внезапно сказала она, — мне нужно тебе кое в чём признаться.

— В чём же? — спросил я, почувствовав, что начинаю немного волноваться.

— Когда я сегодня пришла на вечеринку, ты ведь, наверное, удивился?

— Н-ну да… — кивнул я. — Не часто ведь бывают такие… подарки судьбы.

— Так вот, — медленно протянула она, — это была не совсем судьба. Вернее, не только судьба.

— Что ты имеешь в виду?

— Всё началось с того, — сказала Валя, — что сегодня днём я пришла к Зое Морозовой. Мы с ней не то чтобы подруги — так, хорошие знакомые. И вот внезапно у неё звонит телефон, она берёт трубку, разговаривает… И я слышу, что какая-то Ирка приглашает нас на вечеринку. Которую устраивают мальчики из Шестнадцатой гимназии. И которая будет дома у некоего Пети Лебедева…

Прервав свой рассказ, Валя посмотрела на меня — но я в ответ лишь кивнул. Продолжай, мол.

— И вот Зоя вешает трубку, — продолжила Валя, — и спрашивает меня, не хочу ли я вместе с ней сходить на сабантуй. А я думаю: ну сколько может быть в Шестнадцатой гимназии мальчиков с именем “Петя” и мишпахией “Лебедев”?

— Насколько я знаю, только один, — улыбнулся я.

— Вот и я так подумала. И решила пойти. А так бы вряд ли пошла.

— Вот как… — протянул я, не зная, что же сказать ещё. И чувствуя, что моё сердце бьётся гораздо сильнее, чем ему положено.

— Ну, вот мы и пришли, — сказала Валя, останавливаясь у двери своего подъезда.

И посмотрела мне в глаза. А я, увидев её вопросительный взгляд, сразу же понял, что следующую фразу в нашем разговоре надлежит произнести мне.

— Валя, — неуверенно начал я. — Мне хотелось бы… поблагодарить судьбу… да и тебя тоже… за прекрасно проведённый вечер.

— И мне тоже, — ответила Валя, смущённо улыбнувшись. — Только поблагодарить я хочу не судьбу, а тебя, Петя. И знаешь каким образом?

— Нет, не знаю, — покачал я головой, чувствуя, как начинают дрожать мои руки.

В ответ Валя обняла меня за плечи и впилась своими губами в мои.

И хотя целоваться она явно не умела (собственно, мой опыт был немногим богаче), следующие несколько мгновений я находился на седьмом небе от счастья. А то и на десятом.

Прервал наш поцелуй лишь шум в подъезде — кто-то из соседей шёл вниз по лестнице.

Разжав губы и с явной неохотой отодвинувшись от меня, Валя тяжело вздохнула, грустно улыбнулась и открыла дверь.

— Пока, Петя, — прошептала она. — Позвони мне, хорошо?

— Позвоню обязательно, — также прошептал я. — Пока, Валя.

* * *

Приехав домой, я сразу заметил, что лампочка на телефонном автоответчике весело моргает. Что ж, этого следовало ожидать. Пока я гулял с Валей, мои гости занимались куда менее приятным делом…

Включив кнопку прослушивания, я услышал голос Лёхи Собакина:

— Петька! — судя по прерывистому голосу, он явно запыхался — Ты где? Слушай, немедленно позвони мне домой! Это очень важно! Даже если очень поздно, всё равно позвони, ладно? Я буду ждать. Пока!

Откровенно говоря, звонить Лёхе мне совершенно не хотелось. Как и вообще думать о чём-то ещё, кроме Вали Юлианской. Но я прекрасно понимал, что просьбу Собакина мне придётся уважить.

И я неохотно потянулся к телефонной трубке. Но тут телефон зазвонил сам.

— Да? — спросил я, сняв трубку и ожидая услышать голос Лёхи.

— Петя, привет!

Это был не Лёха. И вообще не парень.

— Валя?

— Да, это я. Слушай, Петя, ты уже знаешь, что произошло?

«Кроме нашего поцелуя?» — подумал я и улыбнулся.

— Нет, не знаю, — ответил я вслух.

— Мне сейчас Зоя позвонила — и рассказала страшную вещь. Когда они с Иркой пошли с вечеринки домой, их провожали мальчики, помнишь? Так вот подходят они к автопантонной остановке — и тут произошёл какой-то ужас!

— А что же именно произошло? — спросил я таким голосом, как если бы даже не догадывался о возможном ответе.

— А то, что из кустарника вдруг вылезли какие-то хулиганы — и как набросятся на мальчиков! Ну, Зоя с Иркой, конечно, завизжали — и бросились наутёк! Правда, хулиганы за ними не погнались. Но они всё равно бежали километра два, не меньше. В итоге добежали до следующей остановки. А городовых нигде нет. Ну, что им оставалось делать? Сели в автопантон и разъехались по домам. Так что девочки ещё легко отделались — но с мальчиками-то что стало? Вот ужас, да?

— Действительно ужас, — сказал я, стараясь вложить в свои слова побольше страха и возмущения. — Совсем хулиганы распустились. Ну что ж — я тогда сейчас звякну одному из ребят, спрошу, как там и что. А завтра позвоню тебе и расскажу. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Валя уже более нежным голосом. — Тогда до завтра, Петя.

— До завтра. Вернее, уже до сегодня.

Распрощавшись с Валей, я вдохнул и позвонил Лёхе.

— Петька? — немедленно поднял Собакин трубку. — Ты знаешь, что случилось?

— Нет, не знаю, — ответил я, стараясь звучать как можно более безразлично.

— На нас напали на остановке!

— На какой остановке? Кто напал? — задал я два вопроса, ответы на которые вообще-то знал и сам.

— А вот на автопантонной остановке недалеко от твоего дома. Мы туда подходим — а они из кустов как на нас прыгнут!

— Да кто «они»-то? — спросил я, надеясь, что и Собакин всё спишет на обычных «хулиганов».

— А римляне эти мерзкие, язычники вонючие! — развеял мою надежду Лёха. — Урод этот, Юлианский, и ещё этот козёл из нашей группы, Цезаревич. А остальных я не знаю, но тоже сразу видно, какого они роду-племени. Тем более что они ещё чего-то орали по-ихнему…

— И чем же всё кончилось? Кто кого одолел? — уже с более искренним любопытством спросил я.

— Ну кто, кто… — пробурчал Собакин. — Известное дело, нас пятеро, а их вдвое больше… Вся рожа в фингалах теперь, блин… Ну, суки! Ну, гады! За Юлианского мстили, не иначе!

— Постой, постой… — сказал я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Если они мстили за Юлианского, то что они делали там в кустах? Откуда ж они знали, что именно там вас следует поджидать?

— Да, верно… — задумчиво пробормотал Лёха.

А я мысленно поблагодарил Бога за то, что наш с Собакиным разговор был только телефонным. Иначе бы Лёха непременно увидел, как сильно я покраснел — и как трясутся мои руки.

— Подожди-ка! — торжествующим голосом закричал Собакин. — Я, кажется, понял!

«Надеюсь, что не понял,» — подумал я. — «Или понял не так».

— Цезаревич, блин! — сказал Лёха. — Помнишь, ты мне позавчера после химии говорил про сабантуй? И ещё сказал, кто придёт? А этот урод ещё рядом упал и книги рассыпал. Он-то и подслушал, гад! Помнишь?

Ещё бы мне было не помнить! Не я ли сам всё это и подстроил?

— А, да, точно, — протянул я. — Блин, вот свинство-то какое вышло… Кто ж знал…

— А ведь я тебе говорил, Петька, — нравоучительно заметил Собакин, — с этими римлянами надо ухо держать востро! Ну да ладно, сейчас всё равно ничего не сделаешь, да и поздно уже.

— Да, поздно, — согласился я с Лёхой. — Ладно, тогда увидимся в понедельник на испытании.

— Ага, в понедельник. Ну, пока.

Положив трубку, я запрыгал от радости. Ведь всё прошло именно так, как я и надеялся. Витька был отомщён, обидчики его — наказаны, а я — вне подозрений.

А Валя Юлианская — в моих объятиях.

Продолжение