Лев Харитон: Рассказики от первого лица

Loading

Дама смотрела на меня, как смотрит учительница на двоечника. «Хороший секс, — сказала она с потрясающей уверенностью, — это регулярный и правильный секс». Казалось, что она вот-вот перейдет к наглядной демонстрации. Что такое регулярный секс, это я более или менее еще понимал. Но правильный секс!?

Рассказики от первого лица

Лев Харитон

Я фильтрую…

Есть у меня на Брайтоне один знакомый. Приехал он лет двадцать назад из Одессы со своей первой женой. Через какое-то время они разошлись. Потом он женился снова. И опять промашка. Потом опять попытал счастья в браке. И ничего хорошего снова не получилось.

В женщинах, понятно, он совсем разочаровался. Всех их он называет домохозяйками.

“По мне она хоть ядерную физику преподавай, но все равно домохозяйка. Я поинтересовался, почему он так строг к противоположному полу. Сидели мы с ним в парке Sea Breeze, там где обычно блицуют местные шахматисты. Я заметил, что почему-то там всегда ведутся душевные разговоры, и даже с мало знакомым человеком люди делятся сокровенными признаниями. Видно, к этому располагают и океанский воздух, и пляж поблизости, и сами шахматы.

“Да, знаешь ли, интеллект у них, у домохозяек, ниже нашего, мужского. Мозг меньше по размеру. Так природа устроила”.

“Ну а в чем это, — спросил я, — конкретно выражается?”

“Вот, к примеру, познакомлюсь я с какой-нибудь домохозяйкой здесь на Брайтоне. Бывает, из Москвы или Питера. Вроде бы умница, и смотрится неплохо. Уж наверняка вуз когда-то какой-нибудь окончила. И чтобы в ней как-то разобраться, приглашаю я ее к себе и она охотно идет ко мне, не ломается. Я ставлю ей чай, угощаю пирожными, а потом устраиваю ей интеллектуальный тест. Я называю его фильтрование. В общем, я ее фильтрую. Ставлю на свой видик какой-нибудь фильм Тарковского или Антониони. И наблюдаю ее, как она смотрит фильм, как реагирует в наиболее сложных местах. Практически сто процентов ничего из них домохозяйки с высшим образованием не понимают и не чувствуют. Даром что учились в своих университетах».

“И что же дальше, — спросил я, пораженный дотошностью моего приятеля.

“Да ничего. Отправляю их всех по своим домам, и больше не общаюсь. Я уже в жизни моей натерпелся, чтобы новых дур к себе звать…”

“Ну ты, знаешь, — заметил я, — мой дорогой, ты чересчур строг. Так ты совсем отгородишься от женщин. Не все обязаны понимать твои сложные фильмы и все эти трюки, снятые скрытой камерой..»

“Не все-то не все, но есть у меня после всей моей безалаберной жизни такой маленький каприз”, — с какой-то непреклонностью ответил мой приятель.

Я оценил по достоинству его мужскую принципиальность, но решил под конец задать такой вопрос:

“Слушай, а бывают у тебя удачи?”

“Редко, — ответил он, — но вот как-то пару недель назад познакомился я с одной одесситкой. Родная душа. Из моего города. Красоты невероятной. Клаудио Кардинале делать нечего. Сильвана Пампанини отдыхает. Пригласил ее к себе и хотел опять поставить ей что-нибудь из моего обычного фильтрующего репертуара. А она мне говорит: “Ты знаешь мне недавно одну кассету дали, и я ее должна завтра вернуть. Она у меня с собой. Какой-то фильм американский. Давай посмотрим ее сначала, а потом ты свой фильм покажешь, ладно?”

Я ожидал, что он скажет мне дальше.

“Ты знаешь, полтора часа она хохотала, а фильм совсем дрянной, ерундовый, буза на постном масле. Я даже боялся, что соседи прибегут. Хохот ее был невероятен”.

“Так ты ей свой фильм показал?!” — спросил я.

“А зачем? Я ее с удовольствием у себя оставил на пару ночей”. В его голосе было явное удовольствие

Видно, фильтрование имеет свои плюсы.

Ах, эти буквы!..

Великий шахматный чемпион ушел из жизни, оставив после себя немало загадок. Никто и по сей день толком не знает, как правильно писать и, главное произносить, его фамилию. Алёхин или Алехин? Через «е» или через «ё»? Когда-то всех поражало, что Ботвинник произносил его фамилию через «е». Это всех удивляло. Все нажимали на «ё». Хотя Ботвиннику стоило, наверное, верить. Ведь он встречался с Алехиным в 30-е годы на турнирах в Европе. И уж кому-кому, но ему лучше было известно произношение фамилии человека, которого он собирался свергнуть с шахматного трона.

Потом уже, в годы перестройки, когда стали приоткрываться тайны, большие и маленькие, в шахматном журнале «64» были напечатаны какие-то воспоминания об Алехине. И в них, в этих самых воспоминаниях, говорилось, что проклятый своей страной русский шахматный гений очень обижался, когда о нем говорили Алёхин. Воспринимал такое обращение с его фамилией как оскорбление и издевательство. И переставал здороваться с теми, кто так обращался нему. Говорил, что Алёхин это простонародное имя. А Алехин — аристократическое, даже дворянское, династическое. И верно, если вспомнить что он был родом из знатной русской семьи. Такие фамилии, как Иловайский, Шаховской в ту пору были еще на слуху у русских людей. Недаром, Чехов назвал героя своей пьесы ИвАнов, а не ИванОв. И был прав. Дворянство ведь не только в букве, но и в ударении.

Помню, знавал я одну актрису. Фамилия у нее была слегка замысловатая — Подъяблонская. Но некоторые писали так — Подъеблонская. И правда, поди разберись — «е» или «я»? Разумеется, если белье, скажем, в прачечную сдаешь, то и «е» сойдет, а вот на афише свое имя приятнее все же с буквой «я» читать. Так мне кажется.

Моя мать всю жизнь проработала редактором в издательстве словарей. Долгие годы директором издательства был человек по фамилии Лехин.

Мама любила рассказывать дома о своей работе, жила этой работой. Я любил подшучивать и спрашивал ее:»Ну, как там твой Лёхин?»

«Не Лёхин, а Лехин!» -сердито поправляла меня она. Для издательства этот человек был Сталин в миниатюре.

Помню, что мама сердилась на меня. Бывало, и не кормила пару дней. Оставался без любимого борща.

И вот живу и думаю: из-за чего все-таки приходится волноваться!..

Cюжет для небольшого рассказа?..

…а еврейский юмор мне особенно близок своей тотальной безжалостностью ко всем, начиная с себя. вплоть до того, что даже непонятно, насколько это юмор…

/ из частной переписки /

Помню, в Париже я дружил с одной парой. Они были много моложе меня.
Он был еврей тунисского происхождения, а у нее были чисто галльские корни.

Прожили они вместе года три, хотя жили вроде бы хорошо. И у него, и у нее были весьма состоятельные родители.

На свадьбе он преподнес ей, среди прочих подарков, замечательный двухтомник еврейского юмора ( на французском, естественно).

Часто они читали его вместе.Даже, когда ложились спать (сами мне рассказывали), забывали о супружеских обязанностях. Вовсю смеялись. Иногда она читала этот юмор одна. И всегда от души смеялась. Даже хохотала. Правда, иногда ее смех прекращался, и она начинала задавать своему молодому супругу серьезные вопросы.

Подозреваю, что они из-за этих вопросов и развелись, в конце концов.
Не всякий анекдот можно объяснить — тем более, еврейский.

Потом, когда они разводились, в суде был невероятно жесткий, даже жестокий, дележ имущества. Надо было, по Блоку, иметь «тонкий галльский смысл», чтобы оценить все перипетии такого развода.

Но как говорят евреи, бикицер, — решение суда было таково, что ей досталась львиная доля имущества, а ему какая-то ерунда. Но самым главным было то, что она без всякого сопротивления отдала ему его подарок — этот самый двухтомник еврейского юмора. Видимо, подарок этот ее очень, извиняюсь, достал.

А может, еще что?

Она не засмеялась

Как-то некоторое время назад я случайно оказался в компании нью-йоркских художников и скульпторов.

Чувствовал себя я как-то не очень уютно. Все они давно знали друг друга и говорили о делах близким и понятным им.

Вдруг в дверь позвонили. Хозяйка пошла открыть ее, и в дом вошла модно одетая дама среднего возраста, которая была тут же мне представлена.

Мы с ней разговорились, и я понял (как-то догадался по ее внешнему виду), что она не из мира искусства.

— А чем Вы занимаетесь? — спросил я ее.

— Я — писательница.

— Писательница?

В моем голосе была смесь удивления и восхищения. Наконец, — подумал я, -встретил кого-то близкого мне по занятиям. Я ведь тоже иногда что-то пописываю.

— А что Вы пишете? — полюбопытствовал я.

— Книги о правильном образе жизни.

Слава Богу, пронеслось у меня в голове. Хотя бы не будем говорить о Льве Толстом или Кафке.

— Правильном образе? — повторил я за ней. — А каков он, этот образ? — спросил я писательницу.

— Очень просто. — ответила уверенно моя новая знакомая. — Надо соблюдать четыре условия, и Вы всегда будет здоровы и в отличной форме.

— Какие же условия? — Я пытался придать моему въедливому любопытству самый серьезный вид.

— Ну во первых, надо иметь хороший сон. Во вторых, надо правильно питаться. Никаких излишеств.

Я загибал пальцы на левой руке — считал “условия”. Дама, правда, этого не видела. Видно, была слишком увлечена, читая мне лекцию.

— В третьих, — выдохнула писательница, — нужно иметь хороший секс…

— Хороший секс, — выдохнул в свою очередь я в ответ.

— Как, Вы не знаете, что такое хороший секс? Да, да, пренепременно хороший секс!

Дама смотрела на меня, как смотрит учительница на двоечника.

— Хороший секс, — сказала она с потрясающей уверенностью, — это регулярный и правильный секс.

Казалось, что она вот-вот перейдет к наглядной демонстрации.

Что такое регулярный секс, это я более или менее еще понимал. Но правильный секс!? Это было выше моего понимания. Но я решил, что лучше не спрашивать.

Правда, подумал я, какое же четвертое «условие”. Что можно еше требовать после секса?

— И четвертое условие, — дама ставила финальную точку, — надо слушать хорошую музыку.

Вот так да! Этого я совсем не ожидал.

Чтобы как-то закруглить беседу — даже сострить! -, я произнес:

— Вы знаете, я кажется, соблюдаю по-настоящему только последнее из Ваших правил: слушаю хорошую музыку.

Мне показалось, что мое признание даме, было хоть и грустным, но достаточно смешным.

Но она не засмеялась.

И мы сели за стол, чтобы разделить трапезу с художниками.

 

Все — на выборы!

Как-то я написал рассказ «Выбор — твой». Но он, конечно, был не о выборах.

Я, честно, говоря,в Союзу хорошо запомнил только одни выборы. В 1952 году, когда мне было 7 лет.

Еще при Сталине. Это был его последний год. «Дело врачей» было еще впереди.

В течение двух дней перед выборами я не давал покоя отцу. Говорил ему, что мы должны прийти первыми. Кто-то из мальчишек во дворе сказал, что на выборах будут давать конфеты. Зубы тогда я себе еще не угробил.

Счастливая была пора: всё было впереди — и несчастные врачи, и угробленные зубы.
В последнюю ночь перед выборами я почти не спал и не давал спать отцу. Но все-таки он крепко спал. В пять утра я начал орать и плакать. Отец проснулся. «Чего тебе?» — спросил он. — Ты что совсем с ума сошел?»

«Идем быстрее!» — завопил я. -Выборы начнутся в 6 часов утра. Ты что забыл, что ты мне обещал?»

Отец покорился мне. А кто бы не покорился?

Избирательный участок был на нашей улице. На Большой Молчановке. Идти туда от нашего дома было минут пять. Но я торопил отца. Он быстро оделся, и мы буквально побежали к зданию школы. Я в ней учился первые два класса, — до того, как мальчишек «слили» с девчонками в 54-м году. За 15 минут до начала выборов мы были в толпе, стоявшей перед дверью школы.

«Пожалуйста,— сказал отец, — пропустите меня с ребенком. Он очень хочет прийти на выборы». Народ послушался. Видно, боялись перечить тому, кто хотел так сильно попасть на выборы. Опасались потом пострадать ни за что, ни про что.

Отец взял у какой-то девушки бюллетень и отдал его мне.

Когда я опускал — первым! — бюллетень за товарища Сталина, — то не испытывал никакого священного трепета. Какая-то простая бумажка! Я бы и сам написал и нарисовал что-нибудь интереснее!

Ну а конфеты меня разочаровали. Моей любимой «коровки» я так и не нашел.

После этих выборов, хотите верьте — хотите нет, я никогда не голосовал. Удавалось отвертеться.

А в Америке я в выборах не участвую. Коровки-то я разлюбил.

Так это было

Мне повезло: в начале 1975 года я познакомился с Роланом Быковым и его женой Еленой Санаевой при совершенно неожиданных обстоятельствах.

Я жил тогда в Москве в Настасьинском переулке. Этот старинный переулок выходил одним концом на улицу Горького, нынешнюю Тверскую (рядом с гостиницей «Минск» — не знаю, существует ли она сейчас) -, а другим — на театр Ленинского комсомола. У меня было две комнаты в коммунальной квартире. Кроме того, было еще два соседа, у которых было по комнате (каждая по 30 кв.м). Один из соседей был молодой человек чуть моложе меня, а другой — старик,Сергей Иванович, который прожил в этом доме чуть ли не с 20-х годов. Я с молодым соседом, Юрой, дал объявление в рекламе об обмене всей квартиры.

И вот однажды раздается звонок, и мне звонит человек, который представляется как Ролан Быков. Он говорит, что у него на обмен есть три однокомнатные квартиры, а ему нужна такая квартира, как наша, огромная в Настасьинском. Я буквально таю от счастья и вместе с Юрой мы просто прыгаем в коридоре на радостях. В назначенный день Ролан с женой приехали к нам. Все посмотрели, почти обо всем договорились. Ролан — само очарование, а Елена — молодая прелестница! Выпили по рюмке вина, чай с пирожными.Они уже думают, что они из этой квартиры организуют маленькую киностудию. Воображение у артистов работает!

Но не тут-то было. Наш Сергей Иванович уперся, как бык. «Никуды я отсюдова не поеду, — так он сказал. — Здесь моя партячейка!»

Старого большевика не переломишь, но Юра успокоил Ролана, сказав, что мы уговорим Сергея Ивановича. Или, как он его называл, Сергунка. Ничего не получилось. Через пару дней Ролан позвонил нам. «Ролан Антонович, думаю, что Сергунок не согласится. Если нет, — сказал Юра,— то организуем ему похороны в ближайший понедельник! Ячейка нам поможет!»

Замечу, что Сергея Ивановича ненавидел весь двор. Сам он, прожив до глубокой старости, рассказывал всем и каждому, как он в 37-м году пересажал буквально весь двор. «Проклятые троцкисты,— говорил он, — один вредитель мне даже вырвал все зубы, но я с ним расправился…»

Вот так. Так это все было.

Здание Ссудной казны в Настасьинском переулке в Москве. Я жил в доме, который находился рядом с казной во дворе. В самом центре — переулок между Тверской ул. и Малой Дмитровкой

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Лев Харитон: Рассказики от первого лица

  1. Просто и ясно написано. Спасибо.
    Чудесное здание в Настасьинском казалось мне средневековой постройки; оказалось — предреволюционной. Чудеса да и только.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.