Научное творчество — дело тонкое. Для него нужно множество психических условий. Нужно, чтобы душа пела. А как же будет петь душа, да и о чём запоёт она, если нет взаимной любви…
Шеф и его подруга, или
Любовь на кафедре и в лаборатории
(Сексуальное шефство и карьера женщин в научных учреждениях)
Психосоциологический трактат
Написано в 1969–1974 гг.
Борис Родоман
Продолжение. Начало
К разочарованию в своём научном призвании у женщины обычно примешиваются мысли о надвигающейся старости и годах, бесплодно потерянных для любви и материнства. Разумеется, если поддержать тридцатилетнюю женщину в этом критическом состоянии, т.е. приставить к ней удовлетворяющего её сексуального Шефа, то она снова расцветёт и ей опять покажется, что до старости ещё далеко. Наступит вторая молодость, которая у большинства из нас бывает в первые годы аспирантуры. (Третья молодость у мужчины наступает после защиты кандидатской диссертации, четвёртая — после защиты докторской; у академиков начинается второе детство. О сопутствующих явлениях см. в гл. 4).
Всё же отсутствие прогресса после второй стадии шефства ещё не означает окончательного краха. И в таких условиях женщина может закончить диссертацию и внешне продвигаться вполне прилично, однако эти успехи не принесут ей морального удовлетворения и её научные способности не развернутся в должной мере, как могло быть, если бы она пользовалась неограниченной любовью Шефа.
Прекращение шефской связи на третьей стадии происходит от того, что Шеф не желает порывать с женой и согласен на продолжение лишь тайной связи со своей Ассистенткой, но последнюю это почему-либо не устраивает. Драматический перелом в научном руководстве начинается, когда Ассистентка узнаёт, что она — не единственная любовница Шефа в данном учреждении (связи на стороне её мало трогают). Перелом завершается, когда Ассистентка уже не может скрыть от Шефа, что знает о его измене.
— Кто же я такая, что позволяю так с собой обращаться? — нередко вопрошает она себя и, не найдя ответа, добровольно переходит в другой отдел или институт, меняет тему научной работы.
Прекращение шефской связи на четвёртой стадии наступает иногда от того, что Шеф, уличённый после скандала, не желает порывать с семьёй и на глазах у общественности снова начинает часто-часто любить свою жену, проклиная при этом Ассистентку-соблазнительницу. Тогда эта несчастная, как правило, покидает институт, навсегда порывает с Шефом и его наукой, проникаясь к ним ненавистью, переходит в другое, порой совсем не научное учреждение, и, отказавшись от научно-творческой карьеры, делает карьеру профессионально-административную или чисто бюрократическую, а то и вовсе оседает в балласт. Своему ребёнку, быть может уже успевшему родиться от Шефа, она не говорит, кто был его папочкой.
Прекращение шефской связи на пятой стадии вполне естественно и нормально, оно означает, что формально-научный компонент отношений изжил себя и заменился внутрисемейным. Начался второй научно-сексуальный цикл, в котором бывшая Ассистентка является законной женой Шефа, а ещё одна, третья женская особь — его новой молодой Ассистенткой.
Стагнация, или застывание, застой шефской связи, может начаться не на всех её стадиях. Застывание на первой стадии как правило невозможно. Или ты берёшь девушку под своё руководство, или не берёшь — tertium non datu. Длительное застывание отношений на второй стадии тоже неосуществимо: либо сближение продолжается вплоть до естественного результата, либо, достигнув кульминации, шефские связи abassando спадают и рассасываются. Задерживаться же на четвёртой стадии им как правило препятствует общественность. Таким образом, реально возможна и широко распространена только стагнация шефства на третьей стадии, т.е. многолетнее продолжение тайной половой связи.
Как правило, Шеф, женившись во второй, а то и в третий раз, не позже чем через два года после последнего бракосочетания обнаруживает среди своих подопечных ещё одну девушку, которая подходит ему больше всех и отвечает взаимностью. Выяснив отношения, новые влюблённые произносят сакраментальную фразу:
— Как жаль, что мы не знали друг друга раньше!
Но слишком много накопилось за плечами лет, в голове — седых волос, а в исполнительном листе — имён. Шеф не бросает последнюю жену, а его Ассистентка не выходит замуж, и так эта связь длится ad infinitum, подвергаясь медленной агонии. С диссертацией дело не ладится. В лучшем случае женщина с трудом защищает её лет за пять-десять до ухода на пенсию. Шеф ещё сможет найти свежую девушку, но не надолго, а его предпоследняя Ассистентка, отдавшая ему любовь и молодость, вянет, остаётся одинокой и бездетной особой. В рабочее время она засоряет институт, раздражая молодёжь, а в нерабочее нянчит племянников.
В конечном итоге женщина, лишившаяся научно-сексуального Шефа и не нашедшая ему достойной замены, выпадает в осадок, т.е. опускается на дно науки. Она включается в круг научных работников второго сорта, способных лишь к пассивному продвижению в своём учреждении. Люди осадка тоже защищают диссертации и занимают посты, но достигают этого главным образом выслугой лет, по мере освобождения вакансий. Они всю жизнь сидят в очереди за милостыней.
Женщина, потерявшая сексуального Шефа, но оставшаяся в своём научном учреждении и выпавшая в нём в осадок, т.е. научно-сексуальная сирота, может выбрать один их двух путей.
1. Она перестаёт отдавать всё время науке, работает «от сих до сих», находит удовлетворение в семье или в связи с партнёром, не имеющим отношения к её профессии, или поглощается домашним хозяйством. В институте она остаётся аккуратной, но уже бездумной исполнительницей поручений. Работа в научном учреждении является для неё теперь лишь средством существования. Перейти в другое ведомство на более высокий оклад ей мешает боязнь перемен, привычка к людям и к либеральному режиму родного института.
2. Женщина продолжает считать работу в научном учреждении своим основным делом, особенно, если она не обрела здоровой семьи, не смогла родить или потерпела иной крах в личной жизни. Она многое делает по своей инициативе и заставляет работать других, но деятельность эта, не направляемая должным образом, лишённая сексуального шефства, науке ничего не даёт, а настоящим учёным скорее мешает. Постоянно суетясь и тормоша коллег, такая женщина приносит в коллектив нервозность и базарный гвалт.
Осадок первого рода социально безобиден: при пертурбациях он может оказывать поддержку прогрессивным силам, ибо это люди, потерявшие интерес к карьере. Наоборот, осадок второго рода скорее вреден: его люди интереса к карьере не потеряли, а для продвижения по способностям у них данных мало; следовательно, они могут интриговать или поддерживать интриганов. Из осадка второго рода формируется научное болото Palus scientifex — консервативная и пассивная часть научного коллектива, служащая почвой для активных негодяев. В болото входят лица обоего пола, но мы сейчас выясняем, откуда берётся его женская половина. В болоте прозябает немало бывших интересных девушек, в своё время подававших надежды.
В настоящем трактате я не утверждаю, что путь женщины в науку и к учёным степеням проходит только через постель. Я не отрицаю наличия у женщин равных с мужчинами способностей к науке, не говоря уже о прочих видах деятельности, однако биологическая миссия самки вида Homo sapiens не позволяет ей воспользоваться равенством и нередко обрекает её на роль пассивного существа, дожидающегося толчка и руководства мужчины. Но женщине нужно руководство не холодное, формальное, словесное, резонёрское, ригористичное, а тёплое, эмоционально окрашенное, осязательное, подкреплённое повседневным вниманием и теплотой. Женщина сознательно или бессознательно мечтает о таких же отношениях в рабочем коллективе, которые должны быть в здоровой семье. Научный руководитель призван в какой-то мере заменить ей отца, старшего брата, мужа, а, став любовником, в отдельные моменты и сына…
Немолодому мужчине, подбирающему себе сотрудницу и подругу, полезно узнать, какой была её семья. Надо внимательно слушать, что рассказывает девушка о своих родителях, особенно об отце. Ведь существуют девушки двух крайних, полярно противоположных генетических типов (не исключаются и промежуточные категории).
1. Патернальные, или папины дочки, воспитывавшиеся под влиянием любимых отцов. Такая девочка больше любит и уважает папочку, чем мамочку. Она чутко реагирует на неправильное, по её мнению, поведение мамаши со своим супругом; уверена, что на её месте вела бы себя иначе; убеждена, что понимает своего отца лучше, чем мать. Девочка привыкла к папиным ласкам. Эротические ласки отца способствуют здоровому началу половой жизни, отчасти заменяют и обогащают столь необходимый для сексуальной тренировки онанизм. Отец для такой девушки в значительной мере сливается с идеалом мужчины. Если он в своей жизни чего-то не достиг, патернальная дочь склонна винить в этом свою мать. В свою очередь для отца идеалом любовницы нередко является дочь. Последняя неравнодушна к папиным любвям, ревнует к ним или, наоборот, сочувствует и готова покрывать их перед мамой. Патернальная девушка дружит с отцом, с ним она откровеннее, чем с матерью. Ей бывает хорошо на прогулках и в путешествиях вдвоём с отцом. Она мечтает подольше пожить с ним наедине в отсутствие матери, чтоб хотя бы готовить ему обед и гладить рубашки. Но бдительная мать мешает желанному уединению отца и дочери; страдает, чувствуя себя лишней стороной треугольника.
2. Материальные, или мамины дочки, воспитывавшиеся под господствующем влиянием матери при отсутствии или недостаточном воздействии положительного отца. (Особый случай, когда умерший отец был положительным героем, мы не рассматриваем). Если отец покинул семью или плохо обращался с матерью, то последняя все силы направляет на то, чтобы дочь «не повторила моих роковых ошибок». Результаты такого воспитания плачевны. Девушка проникается недоверием и даже отвращением к мужчинам, а к её предварительным представлениям о половой жизни примешиваются грязь и ханжество. Такая девушка сначала чрезмерно откровенна с матерью, но рано или поздно получает плевок в душу и впадает в другую крайность: горький опыт научает её скрывать всё, что можно скрыть. Дальнейшее сосуществование матери и дочери перерастает в пожизненную войну, в которой за каждое перемирие приходится расплачиваться жестокими боями. Бывает, что в одной семье (в одной квартире) грызутся три-четыре поколения женщин — дочь, мать, бабушка и прабабушка. Мужчины в таких семьях как правило не водятся.
Различия между патернальными и материальными детьми особенно разительны в семьях, имеющих по одному ребёнку. Многодетность семьи и разнопол ость детей, влияние дальних родственников и какого-либо внесе— мейного здорового коллектива смягчает и даже уничтожает пагубные последствия материального воспитания. А чтобы не чувствовать себя лишней при любви отца и дочери, женщина должна заблаговременно родить сына.
Овладевая душой и телом патернальной девушки, мужчина в какой— то мере становится на место её отца, но сходство с последним вовсе не обязательно. Достаточно, если вы хоть немного обладаете теми качествами, которых не доставало отцу вашей возлюбленной для того, чтобы быть идеалом в её глазах. Так, если отцу девушки не удалось получить учёную степень, заняться любимым делом, опубликовать продукты своей графомании, вырваться из нищеты, побывать за границей, или девушка страдает от недостаточной интеллигентности родителей, а вы искомыми достоинствами обладаете, то лучшего нельзя и желать. Патернальная девушка скорее сойдётся с немолодым мужчиной, ибо ровесники кажутся ей недостаточно мужественными и зрелыми. Такую девушку в сущности нужно психологически и духовно заполучить у отца: в худшем случае завоевать, отбить, вырвать из-под власти и опеки; в лучшем случае сам отец с удовольствием передаст вам её как желанному наследнику, отвалив тысячи рублей на свадьбу. В первобытном патриархальном обществе смена владельца осуществлялась в непосредственной, грубо вещной форме; цивилизация подняла её на психологический уровень, но механизм передачи в принципе остался прежним.
С материальными девушками дело обстоит сложнее, потому что их представления о любви извращены. Их любовникам приходится преодолевать дополнительные барьеры, а так как вокруг немало более доступных женщин, то неудивительно, что мамины дочки чаще остаются без партнёров. Их семейно-половая жизнь реже становится здоровой. Они дольше задерживаются на стадиях девственности и петтинга, пополняя легион лесбиянок и старых дев. Половая жизнь с мужьями у них не ладится. В детстве у них не сформировалась привычка к прикосновениям и ласкам мужчин, а во взрослом состоянии наблюдается дикая амбивалентная смесь влечения с отвращением. Правда, материальные женщины самостоятельнее и потому энергичнее, но этим достоинством их ущербные психосексуальные комплексы не окупаются, тем более, что свои недостатки они склонны передавать дочерям. Таким образом, материальные дочери в личной жизни тяжелы, да и научному руководству поддаются хуже, поэтому с ними лучше не иметь дела.
Чтобы успешно работать, надо любить не только процессы и результаты труда, но и его объект. «Я люблю свою землю, родные поля», — поёт по радио молодая хлеборобка. Ветеринар должен любить животных, гинеколог женщин, химик соляную кислоту, ассенизатор г-раждан, которых он обслуживает. Хороший учитель — тот, кто любит не только учениц, но и учеников[1]. Чтобы успешно руководить студенткой или аспиранткой, надо её горячо любить. Другого пути нет!
Для полного сплочения коллектива требуется, чтобы его связывали не только служебные, но и интимно-личные узы, а нет уз более тесных, чем сексуально-любовные. Дополняя деловую связь половой, член научного коллектива наполняется энтузиазмом и, поднявшись до личностного уровня человеческих отношений, без труда раздвигает эластичные стенки своего профессионального поприща. В частых дружеских излияниях он находит выход своим иррациональным импульсам и, снимая накопившееся в его организме психическое напряжение, живительной струёй непринуждённого товарищеского общения оплодотворяет своих коллег не только на рабочих местах, но и в половой сфере досуга.
Директор института, ректор университета, декан факультета, заведующий отделом или кафедрой не может находиться в половой связи со всеми подчинёнными ему женщинами, тем более, что многие из них стары и безобразны, да и сил на это не хватит. Такая возможность имеется лишь в малых коллективах, поэтому для научной работы они гораздо эффективнее, что хорошо известно науковедам. Я имею смелость думать, что руководитель небольшой группы научных работников должен находиться в половой связи со всеми подчинёнными ему женщинами, кроме тех, которые по научному плану числятся за другими мужчинами из того же коллектива, т.е. научному руководителю по должности полагается jus noctum vacarum — право незанятых ночей. Межличностные отношения в таком коллективе изображает связный граф, основу которого образует подграф в виде дерева.
Наличие хотя бы у одной из вершин такого графа более одного ребра, изоморфного половой связи, указывает на то, что связности и репутации графа угрожают конкурентные отношения между координар— ными (соподчинёнными) кандидатками в графини. Компенсировать отрицательное действие конкуренции, сопровождающей внутриполовую борьбу, можно лишь достигнув полной научно-половой связности, т.е. научно-полового промискуитета. Аналитическим выражением промискуитетного коллектива является квадратная матрица всеобщей любви, где кажд-ый/-ая любит кажд-ую/-ого, а на главной диагонали — сам(а) себя. При транспонировании этой матрицы неустойчивая поверхность альтруизма вращается вокруг незыблемой диагональной оси эгоизма, а колеблющееся поле гетеросексуализма — вокруг постоянной оси онанизма и автоминета (при достаточной гибкости геометрической фигуры), что хорошо согласуется с данными практики, ибо математические методы при правильном применении всегда приводят к правдоподобным, т.е. вполне ожидаемым результатам[2].
Однако из кибернетики известно, что максимальная связность системы и большие размеры её руководящего члена хотя и придают системе устойчивость, но ещё не означают максимальной организованности. Наивысшей мерой организации обладает бинарно-иерархическая научно-половая структура, где наряду с главной вершиной имеются координарные (соподчинённые) элементы, связанные в пары. Отсюда следует, что для решения кардинальных проблем науки в рамках здоровой моногамии идеалом является парная гетеросексуальная молодёжная групповая научно-половая семья, состоящая из трёх молодых мужчин, двигающих науку, и трёх девушек, движимых и одержимых ею, связанных к тому же внутриполовым и межполовым соавторством. Коллектив этот должен быть неформальным и временным. Он будет существовать столько, сколько потребуется его членам для проникновения в лежащие перед ними цели, после чего распадётся, а его участники вступят в новые неслучайные связи. Именно так и должно быть при динамичном развитии науки, не стеснённой консервативными рамками окостеневших отделов и ведомств.
Руководитель, который берёт на работу девушку и серьёзно возлагает на неё надежды, т.е. готовит её для науки, а не для лаборантства, должен подумать и о сексуальном обеспечении новой работницы в стенах своего института, а не где-то на стороне. Неважно, станет ли её сексуальным наставником он сам или создаст атмосферу, в которой другой мужчина увлечёт эту работницу. Ars longa, vita brevis. Наука требует от учёного всей жизни (которой, как правило, ещё не хватает), она не оставляет ему какого-то «нерабочего» времени, поэтому вполне естественно желать, чтобы твой коллега по работе был также и твоим половым партнёром.
Самая большая трагедия женщины в научном институте — это не иметь сексуального Шефа. Разумеется, многие из научных сирот не сознают истинных причин своих терзаний. Существуют в виде исключения женщины, которые могут обходиться без сексуального шефства, например, иметь в качестве руководителя пожилую женщину, с которой подшефную связывает дружба без гомосексуальной окраски. (При этом руководимая женщина, нередко несчастливая в личной жизни, обычно всё же обожает мужа своей руководительницы и её детей, которые служат для неё образцом семьи). Однако и такие женщины, обходящиеся без сексуального шефства, бессознательно его жаждут или испытывали в прошлом. Они часто обращаются за консультациями к мужчинам, влияние которых стремятся распространить и на свою руководительницу.
Резюмируя сказанное, можно вывести следующее правило. Девушка поступает в аспирантуру, на работу в научно-исследовательский институт или в научный штат высшего учебного заведения для того, чтобы, найдя себе подходящего научного руководителя и вступив с ним в конечном счёте в половую связь, оказать ему техническую помощь на определённом этапе его научной деятельности, защитить под его руководством диссертацию, достичь стабильного служебного положения, создать семью, обеспеченную после разрыва с Шефом приличными алиментами и пенсией, и, после нескольких лет восхождения и многих лет последующего прозябания осесть в балласт, примириться с второразрядным положением в своём учреждении и доживать там свой век, никому не мешая. Таков наилучший путь.
— Помилуйте, — скажет читательница, — но ведь Шефов мало, а девушек много. Как быть тем, которым при всех их научных и половых достоинствах не нашлось места под Шефом? Уходить из института?
— Нет, почему же? Можно и остаться. Большой Учёный, даже если это женщина, может обойтись без всякого руководства. (Всё же и ему нужно покровительство, хотя бы в первые годы. Иначе как же массы отличат Большого Учёного от малого?) И всё-таки подавляющему большинству женщин научно-сексуальное сиротство приносит лишь тягостное прозябание. Энергичная женщина-учёный без явного сексуального Шефа и уже немолодая может существовать двумя способами: 1) как научный аскет, лишённый нормальной личной жизни; 2) как глава матриархальной семьи, в которой все тяжести — и домашние работы, и материальное обеспечение, и воспитание детей лежат на женщине. Она будет поражать своей энергией, не показывая, насколько ей тяжело, а её муж, если таковой всё же сохранился, далёкий от науки, хоббист или выпивоха, не поможет ей ничем. Участь нелёгкая и унылая. Снабдить всех научных работниц сексуальными Шефами можно лишь путём возврата к полигамии, санкционированной законом и моралью, приучив каждую женщину к мысли, что она должна быть не единственной подругой у своего возлюбленного.
Научное творчество — дело тонкое. Для него нужно множество психических условий. Нужно, чтобы душа пела. А как же будет петь душа, да и о чём запоёт она, если нет взаимной любви или твой партнёр не понимает смысла твоей деятельности? У женщины половая жизнь и материнство занимают более половины её личности, поэтому не может быть настоящего успеха в научной работе без обеспечения сексуального тыла.
Продолжение
___
[1] От гомосексуальной любви учителя к ученику в Древней Греции родилась современная западная цивилизация, плодами которой мы пользуемся. Вопреки измышлениям наших современников, греки не любили анального секса, а практиковали ejaculatio inter femora. В последующие века, по мере эмансипации женщин, всё большую роль в воспитании, обучении, образовании, карьере, наряду с гомосексуализмом, стали играть и гетеросексуальные контакты — вагинальные, анальные, оральные. Но первые, античные педагоги были педерастами. Педагогика — дочь педерастии. «Чем отличается педагог от педераста? Педераст на самом деле любит детей».
[2] Измерения, исследования и их имитация необходимы, чтобы убедить окружающих (начальство, сослуживцев, грантодателей, обывателей) в серьёзности занятий теоретика, которому его «выводы» известны до и без исследований.
Уважаемый Борис Борисович!
1. У Вас в предложении «Надо внимательно слушать, чть рассказывает девушка о своих родителях» описка. Если я правильно понимаю, это означает ЧТО.
2. Это повествование – результат «Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет» или психологического исследования?
Замеченная опечатка исправлена. Спасибо
По мере публикации этого серьезного, капитальнейшего исследования эволюционирует и моя реакция на него. Сейчас работа представляется мне блестящей иллюстрацией научной ценности многих советских НИИ. Автор талантливо раскрывает механизм, обеспечивающий вольготное (в рамках социалистически возможного) существование научных коллективов.
Берется тема. В принципе, несложная и не суперактуальная, по крайней мере, для Госплана СССР. Как в данном случае – любовные отношения в НИИ как двигатель прогресса и одновременного средства для определенных достижений в частной жизни. Говорить тут особенно не о чем. Ну интрижки…, пусть любовь, огорчения, зависть, маленькие трагедии, битье академических лбов сковородками (у более решительных жен) и осуждения на месткоме (с подачи менее решительных)…
Однако, тема разрослась до пухлого «Психосоциологического трактата», по времени исполнения занявшего пятилетку. Точно так действовало большинство НИИ, поэтому и большинство вздохов по разрушенной перестройкой науке пролетело мимо денег.
На эту тему еще в советское время был анекдот: солидный институт научно обосновал критическую актуальность исследования процесса молекулярного превращения продуктов естественной переработки пищевых, доступных на прилавках ингредиентов в черную икру. В ЦК заинтересовались, одобрили, выделили мощный бюджет, институт начал работать.
Через год, на предварительном подведении итогов директор-академик гордо и весомо заявил, что проделана гигантская работа, наметился прорыв, на хлеб уже легко можно намазывать.
В оперативном режиме комментирования пока так. Дальше посмотрим…