Теперь осталась единственная возможность довести дело до конца. Он старался любыми путями избежать этого шага, но другого выхода не было: Мишель продал свой дом. Самое дорогое, что оставалось в его жизни — возрожденный из пепла родительский очаг, свидетель счастливых лет. Жребий брошен. Мосты сожжены.

Силуэт Нострадамуса

Повесть
из цикла «Этот поразительный 16-й век»

Самуил Кур

Продолжение. Начало

6.

Приемная во врачебном офисе Мишеля бывала переполненной каждый день. Он продолжал работать напряженно, не расслабляясь даже на ланч, который торопливо проглатывал на ходу. Конечно, главным, как он считал, были для него в данный момент деньги. В связи с его тайными планами расходы предвиделись колоссальные, и чем больше лежало на счету, тем уверенней он себя чувствовал. Но имелась еще одна причина, побуждавшая его с утра спешить к своим больным: работа приносила ему удовлетворение. Признаться в этом он не хотел даже самому себе. Потому что параллельно сверлила мысль: а если это не мой настоящий путь, если я здесь простой поденщик и прозябаю в безвестности, в то время как где-то рядом ждет меня непреходящая земная слава? Я должен довести свой план до конца, убеждал он себя. Ради памяти Алены, которая мне это завещала. И — не отвлекаться на мелочи.

Но отвлекаться приходилось постоянно — в его помощи нуждались. Он пошел на то, чтобы открыть еще один офис — в соседнем городе. Там он принимал по вечерам и в выходные.

Люди, приходившие к нему со своими жалобами, быстро улавливали очень важную для них особенность: этот врач неравнодушен к их беде. Он не стремится побыстрее выписать лекарство и вызвать следующего по очереди. Он долго и дотошно пытается докопаться до истинной причины заболевания или недомогания. Он говорит совершенно непривычные для доктора вещи: вы потребляете много соли? Сахара? Жиров? Это вас тревожит? Не переживайте, может, вашему организму именно это и нужно для полного счастья. Чувствуйте себя совершенно комфортабельно, а я помогу сбалансировать работу всех органов так, чтобы и вам было приятно есть любимую пищу, и чтоб организм мог работать четко, не сбиваясь с ритма.

«Поменьше химии, побольше природы!» — такой лозунг он даже вывесил в своем кабинете. Ему верили — и выздоравливали.

Чтобы попасть на выступление Кириллова, Мишелю пришлось отменить визиты более десятка пациентов. Он боялся опоздать, но когда добрался до Стенфорда, обнаружилось, что можно было не гнать машину на предельной скорости. Семинар задерживался. Он обычно проходил в довольно большой комнате для заседаний, однако на сей раз в коридорах толпилась масса желающих. Поэтому решили перенести встречу в зал, где вот-вот должна были закончиться занятия. В итоге и там народу набилось битком, некоторые стояли вдоль стен. Мишелю удалось захватить место в шестом ряду.

Когда долговязая фигура профессора появилась возле кафедры, раздались аплодисменты. Он поздоровался, извинился за возникшие проблемы и за то, что в дальнейшем будет общаться с аудиторией сидя. Мишелю показалось, что его новый знакомый похудел еще больше. И снова, как это случалось уже дважды, возникло необъяснимое чувство тревоги. Он постарался заглушить его, направив всё внимание на сцену — Кириллов начал доклад. Его название звучало странно для непосвященных — «Информация как координата времени», но по реакции зала было ясно, что сидят здесь как раз посвященные. Тем более, что ученый обращался к ним напрямую.

Правда, начало показалось и Мишелю понятным и убедительным.

Если вы находитесь в некоторой точке пространства и вокруг вас ничего не происходит, можете ли вы быть уверены, что время течет? А если считаете, что течет — то в каком направлении? Повторяю — ничего не происходит, ничего не меняется, не движется, и вы застыли в неизменной позе? Но если вы двинете рукой, или в поле вашего зрения попадет перемещающийся предмет — это сигнал, информация, подтверждающая, что какое-то время прошло.

— На часы надо посмотреть! — раздалась реплика из зала.

— У вас их нет. Перед вылетом в космос отправились принять душ и забыли их в ванной. К тому же они вам не нужны — тут ни рассветов, ни закатов, ни дня, ни ночи. В иллюминаторе — непроницаемая чернота, нет ни ухабов, ни поворотов — непонятно, движется космолет или висит без движения, движется время или нет.

Кто-то из дальнего конца зала выкрикнул:

— Кушать захочется!

— А это уже информация — мгновенно парировал Кириллов.

— Щетина на щеках вырастет!

— Это тоже подсказка, хотя и колючая.

Мишель с интересом слушал перекличку ученого с оппонентами, не всегда в состоянии вникнуть как в суть вопросов, так и в доводы ученого. Выдержав первую серию огня и отбив атаку, Кириллов продолжал:

Надеюсь, я вас убедил, что информация неразрывно связана со временем, задает его характер, скорость и даже направление. Правда, здесь объективное смешивается с субъективным. Как быстро летит время! — говорит человек, который знает: ему осталось дышать этим сладким земным воздухом всего несколько дней… Финита ля комедиа… Как медленно тянется время! — признается другой, ждущий прихода счастливого дня.

На первый взгляд кажется, такие заявления — вне рамок серьезной науки, они скорее относятся к обычным проявлениям эмоций. Потому что время имеет постоянную скорость и движется только в одном направлении — вперед. Но в квантовом вакууме, который был открыт работами Вернера Гейзенберга и Поля Дирака, появляются неожиданные возможности. В частности, сегодня не без оснований высказываются предположения, что в нём могут параллельно сосуществовать настоящее, прошлое и будущее. Давайте посмотрим на фундаментальные уравнения Дирака и Эйнштейна…

Мишель, хотя и увлекался в школе физикой, но так далеко не забирался. С этого момента его «понималка» решительно забастовала. А в голове засело занозой: как это одновременно — прошлое, настоящее и будущее? Представить себе что-либо подобное он никак не мог. Значит, говорил он сам себе, иду я в этом квантовом вакууме по улице и вдруг мне навстречу девятилетний мальчишка — не кто-нибудь, а я сам, только третьеклассник. И в тот же самый момент меня сзади легонько хлопают по плечу. Оглядываюсь — а это тоже я, седой старикашка. И я— сегодняшний удовлетворенно говорю: наконец-то мы все трое собрались вместе, можно распить бутылку пива. А тебе — говорю я строго себе-девятилетнему — тебе только сок…

На этом Мишель прервал воображаемое развитие событий, потому что слушать Кириллова стало опять интересно.

Теперь я перехожу к самой существенной части своего сообщения: вопросу о перемещении в пространстве-времени. Начну вот с чего.

Никто из нас не удивится, прочитав в романе такую фразу: «Он явственно почувствовал на себе чей-то взгляд». Не удивится потому, что с нами не раз такое случалось. Но ведь фактически здесь речь идет о том, что один человек передает энергию на расстояние — причем, без промежуточного носителя — а другой ее принимает. Точно так же спокойно мы относимся к выражениям типа: «Он излучал бодрость и оптимизм». Вы скажете — фигура речи? Однако ведь не говорят: «в нём сидела бодрость», а — «он излучает»! Это не случайное слово, оно передает суть. И на самом деле, человек обладает информативным, точнее психоинформативным излучением.

Домашние животные безошибочно отличают доброго человека от злого. К доброму — совершенно незнакомому — кошка подойдет и потрется о ноги. Злого — обойдет за версту. Как ей удается так тонко воспринять информацию? Мы не знаем — ни кошки, ни собаки нам о своих секретах не рассказывают. Ясно только, что это не словесная информация. Это особый вид энергии, причем не совпадающий с тем, что называют биополем. Это иное — психоинформационное поле. Его излучение может быть положительным, отрицательным, нейтральным.

Чтение и передача мыслей на расстояние, внушение, гипноз — примеры целенаправленного воздействия мощного психоинфополя на подопытного. И оно срабатывает. Подтверждением тому являются многочисленные эксперименты с участием людей, обладающих такими способностями. Инфоэнергетический сигнал становится оружием. Но он может выполнять и совершенно иные функции. Например, консервировать время.

Здорово было бы, хмыкнул про себя Мишель. Покупаешь пару банок консервов и ставишь в холодильник. А потом, когда запарка и вертишься в цейтноте, как белка в колесе — достаешь баночку, открываешь и получаешь часов пять-шесть дополнительного времени. Пользуйся!

Дело в том, что обычно энергия инфополя рассеивается — и в силу его слабой мощности, и потому что от разных людей поступают противоположные по характеру сигналы, которые гасят друг друга. Но давайте представим себе, что от каждого из большого скопления в несколько тысяч человек исходит один и тот же импульс в одном и том же направлении. Тогда его мощность многократно усиливается, и может возникнуть сгусток энергии, в котором аккумулируется информация. А если точнее — в нём сохраняется последовательность событий, то есть консервируется время. Вполне вероятно, что где-то в пространственно-временной ауре Земли плавают энергетические сгустки таких мощных выбросов информации, как, скажем, Великая Французская революция. И проникнув в этот сгусток, мы плавно соскользнем в бушующий Париж 1789 года.

Мы увидим баррикады, мы услышим неистовые крики: «Смерть королю!» А на возвышении плотники уже сколачивают странное сооружение с острой металлической пластиной наверху, закрепленной в пазах. «Свобода! Равенство! Братство!» — скандирует толпа. Пластина с резким стуком падает вниз, и под восторженный рёв свободных, равных собратьев-граждан окровавленная голова скатывается с гильотины. Мы пробираемся к Робеспьеру, чтобы пожать ему руку, поздравить с победой и выдающимся достижением револющии — вместо четвертования рубить головы. Это прекрасный пример для будущих поколений, говорим мы, прежде чем вернуться назад, в наш просвещенный двадцатый век…

Позвольте мне на этой оптимистической ноте завершить свое выступление. Если есть вопросы — пожалуйста.

Взметнулось несколько десятков рук. Кириллов кивнул моложавому мужчине с зачесанными назад волосами:

— Давай, Игорь.

— Вячеслав Александрович, на русском интернете встречается немало рассказов о встречах с прошлым. Вот один из них. В конце 1983 года многие британские газеты опубликовали сообщение о невероятном происшествии, случившемся с сухогрузом «Милена». Судно, следовавшее из цейлонского Коломбо курсом на Бомбей, неожиданно исчезло, а потом появилось, придя в порт назначения с большим опозданием. Капитан и команда не поверили, когда им сказали, что они находились в пути более трех месяцев. Они объяснили, что просто с ними случилось что-то, не совсем понятное. Неожиданный шквал страшной силы, потом резко — синее небо и возникший невесть откуда древний парусник. А на нем пираты в старинной одежде. Они взяли «Милену» на абордаж, и команде пришлось бы туго, не примени они брандспойты и автомат. Пираты бежали, а экспертиза подтвердила, что трофею — захваченной моряками одежде — полтора столетия. Ваше мнение?

— Во-первых, на интернете можно найти еще и не такие вещи — например, чертежи вечного двигателя. Знаю по собственному опыту. В то же время сказать по поводу вашего сражения с пиратами решительное «да» или «нет» не готов, потому что не располагаю достоверной информацией. Я не являюсь ярым приверженцем принципа: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Чем больше и глубже мы познаем мир, тем яснее понимаем, на каких тонких ножках держатся наши так называемые незыблемые убеждения.

— Вячеслав Александрович, можно в дополнение к тому же вопросу? — подскочил с места студент, почти мальчишка. — Здесь речь явно о петле времени. Как вы к ней относитесь?

Еще один русский, отметил про себя Мишель. Много их стало нынче в Стенфорде.

— Отношусь спокойно. Петля времени в принципе возможна. Кое-где в космосе она даже существует. Следующий — мистер Стенли. Пожалуйста!

Стенли — красивый, породистый, ухоженный мужчина — чуть приподнявшись, с ощутимым лукавством в голосе произнес:

— Уважаемый мистер Кириллов! Мне ваше выступление кажется односторонним. Вы всё про прошлое, про путешествие назад, к Робеспьеру. Что мне Гекуба? Мне бы в будущее, а это, насколько я понимаю, невозможно?

Вячеслав Кириллов усмехнулся:

— А вам не кажется, что это два конца одной и той же палки? Возьмите хотя бы пример Игоря. Можно сказать, что экипаж «Милены», с точки зрения моряков, попал в прошлое. Но посмотрите на то же событие глазами пиратов, они ведь фактически столкнулись с будущим, что очень убедительно разъяснил им автомат. Любое путешествие во времени для одних — встреча с прошлым, для других — с будущим. Извините, через десять минут мы должны освободить аудиторию. Большое спасибо всем!

Народ шумно поднялся, и тут же вокруг Кириллова образовалась плотная толпа спешивших выложить свои вопросы и идеи. Мишель понял, что ему туда не пробиться.

7.

Всю следующую неделю он находился под неослабевающим впечатлением от услышанного на семинаре и доводов докладчика. Каждый день он собирался ему позвонить, да никак не получалось — задерживался на работе допоздна. Наконец, в субботу он установил себе жесткий график и, отвергнув все уговоры, явился домой, когда еще только начало темнеть. Переоделся, поел и расположился у телефона, настроившись на долгий разговор. И в этот момент раздался звонок. Мишель вздрогнул и взглянул на комод — часы показывали девять.

Он поднял трубку.

— Слушаю.

— Здравствуйте. Это Майкл?

— Да. С кем имею честь?

— Меня зовут Галина. Я жена профессора Кириллова. Точнее… извините… вдова Славы Кириллова.

— Как?! Что случилось?

— Вячеслав Александрович скончался. Сегодня мы его похоронили.

— Но ведь он только что выступал!

— Для него очень важно было сделать это сообщение. По сути — итог его жизни. И одновременно — победа над болезнью. К сожалению, только символическая победа. У него был рак. Он знал — и продолжал работать с полной отдачей, почти без отдыха, понимая, что каждый день может быть последним. Когда мы остались одни после семинара, он посмотрел на меня со своей обычной грустной улыбкой: «Как говорили великие, теперь я могу умереть спокойно». И через три дня… В общем, такая невеселая история.

— Это ужасно… Немыслимая, огромная потеря для науки… — Мишель поймал себя на том, что от потрясения произносит неуместные, затертые слова, хотя в данном случае они были абсолютно к месту. — Это огромная потеря для всех нас. Профессор Кириллов был человеком, каких мало.

— Извините, Майкл, за беспокойство, за звонок, который причинил вам боль. Ничего уже не вернешь. Я знаю о ваших контактах со Славой, он мне рассказывал, его покорили ваша целеустремленность и логика. Вячеслав Александрович подготовил пакет, он постоянно туда что-то добавлял. И просил передать его вам, когда с ним случится то, что должно было случиться. Увы… слишком быстро… слишком рано…

— Я разделяю ваше горе. Завтра с утра буду у вас.

Они жили в городке, в 12 километрах от Стенфорда. Небольшая квартира, заваленная книгами, журналами, рукописями. На столе — пронзительная фотография: Слава и Галя хохочут посреди какой-то толпы — молодые-молодые.

Поехали на кладбище. Мишель положил на свежий холмик два букета цветов из своего сада — от себя и от Алены. Постояли. Помолчали. Выпили по русскому обычаю за помин души раба Божьего Вячеслава.

— Если потребуется какая-либо помощь, звоните. Я врач, но звоните по любому поводу, в любое время, если вам почему-либо будет плохо.

Мишель отвел взгляд в сторону, не в силах смотреть Галине в глаза.

Дома он долго сидел, вспоминал. Беседы в институте, телефонные разговоры. Как-то незаметно, исподволь дело двигалось в нужном ему направлении, и семинар стал тому подтверждением. И вдруг — всё рухнуло. Что теперь? На что ему надеяться? Нет человека, остался только увесистый пакет. Наверное, книги и статьи. На память.

Он разрезал липкую ленту и снял два слоя оберточной бумаги. Внутри оказалась папка. В ней — пачка листов, исписанных формулами, сброшированная в виде тетради. И отдельно — послание ему.

«Дорогой Майкл!

Я тут кое-что набросал в рамках интересующей нас обоих темы. Если очень кратко и упрощенно, то предлагаемое мною устройство состоит из двух энергетических «конусов». Первый — назовем его приемником — обращенный раструбом в прошлое, улавливает слабые сигналы нужного информационного поля, усиливает и концентрирует их, после чего направляет во второй конус. А тот — назовем его излучателем — смотрит в прошлое остриём. Он сжимает до предела, до сверхтонкого луча полученную от приемника информацию и таким образом, по фактически проложенной им дорожке, мощным импульсом отправляет объект в требуемый временной промежуток.

После пуска система автоматически переключается на возврат объекта. У путешественника во времени имеется небольшой пульт, связанный с базой. Ему достаточно снять блокировку и нажать на единственную кнопку на пульте. Тем самым программа возврата запустится. Для страховки, в случае отсутствия сигнала, в определенное заранее контрольное время включается аварийный вариант доставки путешественника обратно — в место и время старта.

Вот и всё.

Чтобы осуществить этот проект, надо, в первую очередь, найти несколько независимых лабораторий, желательно расположенных далеко друг от друга, и разместить в них заказы на изготовление четырех основных частей — энергетических и электронных. Все схемы, в том числе соединения блоков, сделаны мной на отдельных листах. Таким образом, никто не должен знать, что и для какой цели он изготавливает. Придумайте какие-нибудь убедительные легенды.

Лаборатории брать только исполнительные: даешь заказ — получаешь готовое изделие. Никаких исследовательских организаций и — упаси Боже! — никаких физиков. Специалист догадается, что здесь дело нечисто, а если эти схемы попадут в руки хорошего физика, он обязательно украдет идею.

Что поделаешь — я не бескорыстен; вы понимаете, это нормально для ученого. Ведь речь идет о приоритетах в науке. Мой фундаментальный труд с теоретическими выкладками лежит пока в банковском сейфе. Его продвижением в недалеком будущем займется Галина.

Вам для реализации проекта понадобятся деньги и немалые. Если сумеете найти спонсора, ему придется раскрыть всю правду. Убедите его обещанием всех прав на освещение итогов путешествия.

И еще несколько важных моментов.

Место для монтажа всех частей в единое устройство должно быть выбрано как можно выше. Это необходимо, чтобы избежать помех от различных инфополей, которые постоянно формируются в результате совместных акций больших скоплений людей.

Вам придется найти в прошлом хорошо заметный ориентир — событие, создавшее мощное инфоэнергетическое поле.

Учтите: время для «зарядки» — аккумулирования информации после включения устройства — два месяца. Время действия программы от пуска до возврата — два часа, на большее энергии не хватит. За эти два часа вы должны успеть побеседовать со своим Нострадамусом и вернуться.

Остальные детали — в описании.

Таким образом, я предоставляю тот шанс, который вы хотели получить. Не скрою, вероятность успеха, как я и предсказывал, одна миллионная.

Дерзайте! Удачи!

Вячеслав Кириллов.»

Мишель бережно уложил адресованное ему письмо и толстую тетрадь обратно в папку. Итак, сбылось. Уходя, Кириллов преподнес ему бесценный подарок. Такого он не ожидал. И нельзя ему сказать хотя бы простое «спасибо». Только одно можно сделать — осуществить всё, задуманное профессором, от машины времени до книги. От броска в 16 век — до славы. «Его и моей? Мне будет нелегко, но я хотел этого сам. И хочу. Мне придется оставить свою врачебную практику — разумеется, ненадолго. Есть несколько пациентов, которых я не могу бросить, я обязан довести их лечение до конца, до полного восстановления. Успею. Наверняка. А что будет потом — это уже зависит от встречи.»

В том, что шанс вероятностью в одну миллионную сработает, он не сомневался ни секунды.

Мишель начал с поиска организаций, которые взялись бы за изготовление отдельных блоков кирилловского устройства. Это оказалось неожиданно трудным делом. Никто не хотел брать одиночный заказ. Университетские лаборатории трудились над своими собственными проектами. Коммерческие предприятия гнали на рынок приносящую доход продукцию. К военным опасно было соваться. Пристроить такой заказ за границей было еще опаснее. Положение казалось совершенно безвыходным. Прошло уже три месяца, Мишель объехал полстраны, а результат оставался нулевым. Порой им овладевало отчаяние, но он безжалостно душил его в зародыше. Распустить нюни — значило проиграть.

Однажды в марте, приехав по делам в Сан-Франциско, Мишель случайно наткнулся на парад старых автомобилей. Его поразили даже не столько сами машины, сколько их техническое состояние. Мало того, что они выглядели, как новые, так еще и по асфальту катились, не уступая современным.

Когда легковушки выстроились на площади, Мишель подошел к владельцу Форда 1921 года.

— Как это вам удается сохранить старую модель в таком прекрасном рабочем состоянии?

— Только трудом и заботой. Машина, как и человек, любит уход и ласку.

— Но бывает, что нужны дефицитные запчасти, которых уже минимум как полвека не выпускают. Как же быть тогда? Честно говоря, это меня и удерживает от покупки.

— Вы хотите стать коллекционером?

— Думаю. Есть на примете пара моделей 40-х годов, но они в таком состоянии…

— А вы обратитесь к Джерри.

— Кто это?

— Джерри знают все. Он делает детали лучше заводских. Сейчас я вам черкну его адрес.

Два дня спустя вечером Мишель ехал по окраинной улице, выискивая нужный ему номер. Все дома здесь походили друг на друга, как родные братья. Только фасад одного из них отличался замысловатым металлическим узором. Перед ним и припарковал машину Мишель. На его звонок дверь открыл молодой человек в очках, почти мальчишка.

— Я хотел бы поговорить с Джерри. У меня есть заказ.

— Пойдемте.

Они вошли в узкий коридор, а из него в гараж. Там стояло несколько станков разной величины и назначения. На стеллажах расположилась масса металлических заготовок.

— Я вас слушаю, — сказал парень.

Наверное, помощник, подумал Мишель.

— Мне бы непосредственно с Джерри…

Парень улыбнулся:

— Вы с ним говорите.

«Тьфу ты, вляпался в историю», промелькнуло в мозгу. «Моя работа не для зеленых юнцов».

— У меня сложный заказ. Боюсь что…

— А вы не бойтесь. У вас есть образец или вышедшая из строя деталь?

— Речь идет о совершенно новом изделии, которое надо изготовить по чертежу.

— Покажите.

Он стал внимательно всматриваться в изображение, проводя рукой по линиям.

— А что это вообще такое? Для чего?

Мишель вдруг сообразил, что начисто забыл придумать легенду. Но тут же его осенило: идеи Пола!

— Я врач. Мы работаем над проблемой эффективности приборов — скажем так: вмонтированных в человеческое тело. Вшитых, вставленных, встроенных. Таких, например, как стимулятор сердечной деятельности и ряд совершенно новых. У них есть механизмы запуска и остановки, но если внезапно они выйдут из строя, больной окажется на грани смерти. Это устройство — на чертеже — для дистанционного управления такими приборами, для того, чтобы «чувствовать» их ритм и оживлять их или корректировать, когда это понадобится.

Джерри слушал, продолжая изучать чертеж. В его глазах появился интерес, затем в них зажегся огонек.

— Я никогда ни с чем подобным не встречался. У вас талантливый конструктор. Пожалуй, я смогу для вас выполнить эту работу. Но сразу предупреждаю — мне нужны деньги вперед. Хотя бы часть, потому что изделие рассчитано на нестандартные материалы. Их надо найти, купить и обработать. Второй момент — время. Хотелось бы уложиться в полгода — не уверен получится ли. Здесь требуется очень высокий уровень точности — понимаю, вы будете контролировать состояние больных людей. Но чтобы достичь такого уровня, нужно время, время и время. Тем более, что деталей, вплоть до миниатюрных, великое множество.

Мишель ощутил, что Джерри не лукавит; более того, он выложится до конца, но сделает всё, как надо. В этом, с виду совсем молодом человеке заговорила профессиональная гордость специалиста, поставленного перед трудной задачей, решить которую — дело его чести. Ему можно довериться. А заодно поручить ему и второй конус. Искать по Америке еще одного высококлассного исполнителя — безумная затея и пустая трата времени.

— Ну что ж, я принимаю ваши условия. Только мне нужно два таких устройства. Второе немного отличается от первого — вы сами увидите по чертежу.

— Единственное, что я могу сказать — срок выполнения заказа увеличится вдвое.

Договор был заключен. Осталась еще электроника. Чем больше вариантов перебирал Мишель, тем сильнее склонялся к тому, чтобы уговорить взяться за нее Пола. А почему бы нет? Сработает та же легенда. И он не ошибся. Повезло, кроме всего прочего, и потому, что на основной работе у его друга случилось временное затишье.

Конечно, Полу тоже нужны были деньги. Мишель дал, не возразив ни слова, требуемые суммы и ему, и Джерри. В итоге все его сбережения приказали долго жить. Для него было непривычным такое подвешенное состояние, когда на счету в банке хоть шаром покати. Ладно, решил он, пока буду работать, не пропаду.

8.

Дать задаток, как известно — полдела. Начало. А в конце придется платить за всю работу. Неясно, правда, чем. Наследства не предвидится, все его предыдущие попытки выиграть в лотерею бесславно проваливались. Самое большое достижение — из шести номеров он угадал два. Значит, надо искать энтузиаста, который бы вложил в его затею приличную сумму.

Мишель выбрал одного из крупных инвесторов, известного своей благотворительностью. Связался с секретарем, и в назначенный час тот провел его в кабинет шефа. Комната ничем не отличалась от сотен подобных в других местах. По сияющему лицу, лучистому взгляду и всей фигуре инвестора можно было подумать, что он безмерно рад приходу гостя. Он усадил его в кресло, сам сел напротив и задал первый вопрос:

— Какое направление бизнеса вы представляете?

— Собственно… это не совсем бизнес. Речь идет о проникновении в прошлое.

— Раскопки? Археологическая экспедиция?

— Не совсем.

Вспомнив совет Кириллова, Мишель решил идти ва-банк:

— Создание машины времени. Она пока в чертежах, которые уже воплощаются в жизнь. Для подготовки ее к работе нужны деньги.

— А дальше?

— А дальше я на ней отправляюсь в 16 век.

— Зачем?

— Зачем? Увидеть великих, пообщаться с ними, привезти впечатления.

— Значит, вы будете иметь кайф. А я? Сколько процентов удовольствия вы мне обещаете?

— Все сто. Доходы от книги, которую я напишу, от фотографий, видео, сувениров. Представляете: фото живого Нострадамуса!

— Представляю. Рад за вас. Но забирайте все доходы себе.

— А как же деньги?

— Какие деньги?

— Которые вы мне дадите для осуществления проекта.

Лицо инвестора стало еще более сияющим, а взгляд еще более лучистым:

— Вы видели когда-нибудь предпринимателя 20 или 21 века, который вложил бы деньги в 16 век? Вы хотите, чтобы я стал первым — и последним — идиотом, совершившим такой поступок? Мне нужна реальная синица в руке, а не воображаемый журавль в небе.

— Всего два миллиона! Только два миллиона! При ваших доходах, исчисляемых девятизначными числами, это такая мелочь, сущий пустяк.

— Молодой человек, именно потому у меня столько миллионов, что я не раздаю их по два-три каждому просителю. Иначе, я бы давно уже сидел без штанов.

Мишель еще пытался трепыхаться, но пробить глухую оборону хозяина кабинета так и не смог. Тогда он попробовал зайти с другой стороны:

— Давайте сделаем так: вы мне выделите деньги в виде благотворительной помощи.

— Я создал два фонда — для больных лейкемией и для детей с умственными отклонениями. Полагаю вы не относитесь ни к той, ни к другой категории?

Мишель покинул поле битвы, потерпев полное поражение.

Теперь осталась единственная возможность довести дело до конца. Он старался любыми путями избежать этого шага, но другого выхода не было: Мишель продал свой дом. Самое дорогое, что оставалось в его жизни — возрожденный из пепла родительский очаг, свидетель счастливых лет, проведенных с Аленой.

Жребий брошен. Мосты сожжены.

Последний год напоминал гонку. Приемы больных — до отупения; короткие налеты то к Джерри, то к Полу — проверить как выполняются заказы; поиск по всей стране — где можно было бы снять помещение для монтажа машины. Краткий сон в своем офисе, который он стал ночью в целях экономии использовать как спальню.

Весной он уехал в отпуск во Францию. Первые две недели провел в Салоне. С утра уходил в Музей Нострадамуса — в дом, где жил и умер великий провидец. Он изучил это старое здание настолько, что мог пройти по нему с завязанными глазами. После обеда бродил по городу, по улицам, кое-где сохранившим застройку 16 века. Прислушивался к специфическому говору местных жителей — провансальский диалект даже для коренных французов иногда представлял головоломку.

Затем он отправился в Париж — отрабатывать с профессором Сорбонны разговорный старофранцузский.

Всё это было для Мишеля крайне важно — было совершенно неясно, в какой точке города ему доведется встретиться с Нострадамусом, а времени отпущено всего лишь два часа. Нельзя будет терять ни минуты.

Вернувшись в Калифорнию, он узнал приятную новость — на одну из его трех заявок на аренду помещения, посланных в три крупнейших города Америки, пришел положительный ответ. И он снял два смежных офиса на самой верхотуре Северной башни Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. В июне 2001 года Джерри и Пол по очереди смонтировали там весь комплекс, включая кабину управления. Мишель поблагодарил их — и рассчитался.

А в начале июля слетал на один день в Салон. Постоял у надгробной плиты в храме Святого Лаврентия, поклонился праху своего знаменитого тёзки. Попрощался — до встречи.

Наступил заключительный этап подготовки к старту. Теперь Мишель действовал строго по инструкции, составленной Кирилловым. Самым главным было — найти такое событие, которое могло вызвать мощный всплеск чувств большого количества людей, создав тем самым энергетический сгусток. На него следовало направить приемный конус машины. Разумеется, искать предстояло в 16 веке, как можно ближе к тому периоду, когда жил Нострадамус. И Мишель такое событие нашел.

Ранним утром 23 января 1556 года в провинции Шэньси в Центральном Китае вздрогнула и разверзлась земля. Сильнейшее в истории человечества землетрясение унесло жизни 830 тысяч человек. Такой колоссальный взрыв страха, ужаса, боли не мог не оставить информационно-энергетического следа. Именно в эту пространствено-временную точку и направил Мишель чуткий раструб кирилловского устройства. Машина мигнула зеленым глазком, подтвердив, что поглощение информации началось.

Конечно, для того, чтобы увидеться с Нострадамусом, было бы безумием отправляться в Китай. Но, по замыслу конструктора, машина давала возможность попасть в нужный год, а там параллельно происходило точное попадание в желаемое место. Для этого положение пункта назначения вводилось в управляющий компьютер.

Мишель надеялся поговорить с великим предсказателем, когда тот будет трудиться в своем кабинете. Он обратился в космическое агентство, и после некоторых проволочек получил точнейшие координаты дома Нострадамуса во французском городе Салон-де-Прованс.

Осталось только разобраться с одеждой. Явиться в 16 век в джинсах, футболке навыпуск и кроссовках было бы, хотя и удобно, но несколько самонадеянно. Горожане могли бы не оценить всю простоту и непритязательность наряда и отметелить смельчака по первому разряду. Поэтому пришлось отправиться в Голливуд и взять напрокат плащ и сапоги.

Последнюю ночь перед стартом Мишель не спал. В два часа ночи компьютер показал, что начата проверка всех узлов и приборов. В пять часов утра машина вышла на уровень предстартовой готовности. В шесть двадцать загорелся сигнал: «Пуск разрешен».

Мишель взял листок бумаги и написал на нем: «Отбыл в отпуск. Вернусь через неделю. Просьба не открывать офис и не проводить уборку. 10 сентября 2001 года». Перечитал — это же вчера было десятое! А сегодня уже одиннадцатое. Порвал записку и написал всё наново, заменив не только число, но и «неделю» на «две недели». Приоткрыл дверь и закрепил на ней листок с наружной стороны. В здании стояла тишина, до начала рабочего дня оставалась еще пара часов.

Он по привычке, как всегда утром, взглянул на висевшую теперь здесь, на стене, картину с силуэтом Нострадамуса. Змея исчезла! Пораженный, он смотрел на абсолютно пустую, чистую доску. Как это могло произойти?! Но гадать времени не было.

Заперев офис изнутри, Мишель повесил на голый торс тяжелый медальон — пульт, который должен был обеспечить его возвращение назад, в двадцать первый век. Облачился в плащ и сапоги и устроился в кресле кабины управления. После того, как ввел координаты дома в Салоне, решил уточнить год встречи. Ему бы хотелось увидеться с Нострадамусом не в 1556-ом, а в 1557-м, когда он уже в основном написал все предсказания. Разница небольшая, всё должно, по идее. сработать. Несколько минут провозился — стрелка никак не хотела продвигаться вперед. Но, вроде, получилось.

Теперь путешественник во времени был полностью готов к отправлению. Он закрыл глаза, медленно прочитал про себя молитву, сосредоточился и, окинув взглядом экран, нажал кнопку. Перед ним загорелся горизонтальный спектр — от красного до фиолетового оттенков. Красный цвет начал перемещаться вправо, перекрыл оранжевый и продолжил движение. Цвета наползали друг на друга, смешивались, пока всё это не превратилось в один пульсирующий фиолетовый клубок, его яркость стала нарастать, и вот она уже режет глаза.

Мгновенная вспышка ослепила Мишеля и…

Продолжение