Михаил Бялик: Верность призванию. К 70-летию Сергея Лейферкуса

Loading

Сперва пели тенор и сопрано, пробивавшиеся сквозь толщу оркестрового звучания, увы, не без потерь … потом вступил Лейферкус, и его волшебный голос воспарил над оркестром, а каждое слово, пропетое отчетливо, осмысленно, прочувствованно, легко долетало до слушателей.

Верность призванию

Михаил Бялик

Сергей Лейферкус

Сегодня, 4 апреля 2016, Сергею Лейферкусу исполняется 70! Поверить в это невозможно. Когда видишь его на сцене, подвижного, пылкого, наполненного взрывной энергией, когда слышишь этот яркий, мощный, идеально выровненный голос, кажется, что чудеса случаются, что остановить мгновения — и годы — которые прекрасны, все же возможно.

Я пишу эти строки, возвратившись из Гамбургской Штаатсопер, где состоялась премьера — «Вильгельм Телль» Россини с Лейферкусом в заглавной роли. Рядом с ним были артисты значительно более молодые, со свежими, большими голосами (выделю среди них выступившего в партии главного врага Телля, тирана Геслера, обладателя великолепного баса Владимира Байкова, в прошлом москвича, а с недавних пор солиста Гамбургского театра). Но баритон нашего героя отнюдь не уступал им в красоте и насыщенности. Ну, а по уровню вокального мастерства с Сергеем Петровичем не сравнится никто. То, какое у него легато, как выстроена всегда устремленная к вершине, фраза, как сбалансированы части диапазона, как стратегически рассчитана вся партия — чтобы не уставать, чтобы драматическая напряженность пения не ослабевала, а, напротив, возрастала — все это делает искусство Лейферкуса образцовым. По-особому впечатляет «фирменный знак» этого искусства — превосходная дикция артиста. Закованный в гранитные берега согласных, вольно течет поток гласных.

Сделаю отступление, чтобы рассказать об испытанном когда-то здесь же, в Гамбурге, впечатлении. В главном концертном зале города, Лаэйсхалле, под управлением Михаила Плетнева исполнялась кантата Рахманинова «Весна», с участием именитых российских солистов. Сперва пели тенор и сопрано, пробивавшиеся сквозь толщу оркестрового звучания, увы, не без потерь: некрасовского поэтического текста было не разобрать. Потом вступил Лейферкус, и его волшебный голос воспарил над оркестром, а каждое слово, пропетое отчетливо, осмысленно, прочувствованно, легко долетало до слушателей. Сейчас принято все петь на языке оригинала, и артисту приходится постоянно переходить с одного на другой. Телля он пел по-французски, радуя не только внятностью, но также благородством, красотой произношения и, разумеется, полно выявляя глубинный драматургический смысл каждой фразы.

Вкратце — об опере Россини, название которой очень редко появляется на афише не только в России, но и в странах Запада. В постоянный репертуар всех оркестров мира входит любимая меломанами великолепная увертюра к «Вильгельму Теллю», сама же опера изестна куда менее, чем «Севильский цирюльник», «Золушка», «Итальянка в Алжире». Между тем, по всем параметрам «Телль» — вершинное творение композитора. «Европы баловень, Орфей», как назвал Россини его современник Пушкин, «божественный Маэстро», как величал его Гейне, создал это произведение в 1829 году, в возрасте 37 лет, будучи уже автором около сорока опер и находясь на вершине славы. После этого он прожил еще почти сорок лет, но больше ни одной оперы не сочинил (последние годы жизни он провел на своей вилле в пригороде Парижа Пасси, где устраивал пышные приемы и потчевал гостей изысканными блюдами, изготовленными по собственным кулинарным рецептам, ставшим, как и его арии, легендарными). По характеру сюжета и музыки «Телль» сильно отличается от упомянутых выше комедийных шедевров Россини, сверкающих остроумием и весельем. Рожденная во Франции в канун революции 1830 года героико-романтическая опера, действие которой происходит за 500 лет до этого в Швейцарии, воспевает свободолюбие народа, восставшего против гнета австрийских захватчиков. В центре сюжета — столкновение отважного стрелка Вильгельма Телля, возглавившего восстание, с наместником Габсбургов, жестоким Геслером, запечатленное в музыке огромной драматической силы. Оценивая ключевую сцену оперы, где Телль, по требованию тирана, стреляет из лука в яблоко, положенное на голову сына, Вагнер, вообще-то не жаловавший своих коллег, сказал Россини: «Вы, маэстро, создали там музыку всех времён, и это — наилучшая!». В партитуре поэтично воссозданы картины альпийской природы и народных обычаев, а лирические сцены богаты мелодиями редкостной красоты. Я ощущаю в этой опере высоко мною ценимую традицию Глюка и Бетховена: безбоязненную решимость запечатлеть безупречного, идеального героя, который пусть и не встречался им в жизни, но, по их убеждению, должен явиться, когда того потребуют исторические обстоятельства.

Музыкальная часть спектакля, представленная опытным итальянским дирижером Габриеле Ферро — на весьма приличном уровне. Сценическая же, как чаще всего нынче случается — вне всяких приличий. Спектакль этот — оперный дебют режиссера драматического театра Рогера Вонтобеля, и явно «первый блин комом». Очутившись на сцене музыкального театра, он, как это бывало и с куда более талантливыми и опытными мастерами, растерялся. Изо всех щелей выползли штампы, и постановщик, как ему кажется, маскирует их тем, что любой ситуации придает смысл, противоположный авторскому. Короче, режиссура и оформление тут обнаруживают профессиональную беспомощность, помноженную на глупость и музыкальную глухоту. Едва ли не все персонажи выглядят картонными, нелепыми, часто карикатурными. Лейферкусу, в силу таланта и опыта, удается больше, чем всем его партнерам, противостоять пагубному результату режиссерской беспомощности. В достоинствах партии Телля кроются и ее особые трудности: гораздо легче сыграть характер противоречивый, нежели цельный. Петербуржцы, в памяти которых — большая часть исполненных артистом ролей (кто-то, как я, слышал его еще студентом на сцене консерваторской оперной студии, потом в Театре музыкальной комедии, где он обрел актерскую уверенность и легкость, далее — в Михайловском (тогда Малом оперном) театре, где он овладел главными партиями баритонового репертуара, и, наконец, в Мариинском, куда он пришел в 1978, постоянно пел до 1995, чьей гордостью остается поныне) без труда назовут самые успешные из исполненных им ролей. В основном, это персонажи, о которых так просто не скажешь, положительные они или отрицательные: светлое и мрачное причудливо сплетается в сложной натуре каждого. Таковы, к примеру, Онегин. Мазепа и Томский в операх Чайковского, рахманиновский Алеко, моцартовский Дон Жуан, Амонасро из «Аиды» Верди. Таков и Лесничий в поэтичной опере Яначека «Лисичка-плутовка» — эту партию Лейферкус с изумительной психологической точностью исполнил в Гамбурге минувшей осенью. Из его работ последнего времени особо выделю роль профессора Преображенского в опере Александра Раскатова «Собачье сердце» (я обстоятельно писал о ее мировой премьере в Амстердаме, позднее артист пел эту роль также в миланской Ла Скала). Воспринимая с презрительной иронией и скептицизмом дикую аморальность новой советской действительности, булгаковский персонаж, в своем высокомерии, и сам не удерживается на уровне высокой морали.

Но немало в репертуаре и «одноплановых» ролей. Таковы безжалостные злодеи Яго или Тельрамунд (этим своим сценическим созданием Сергей меня сильно впечатлил несколько лет назад в постановке «Лоэнгрина», осуществленной оперным театром Лейпцига). Таковы и безукоризненно благородные Маркиз Поза из вердиевского «Дона Карлоса» или Князь Андрей Болконский из «Войны и мира» Прокофьева. Возвращаясь к «Вильгельму Теллю», снова замечу, что и герой россиниевской оперы принадлежит к их кругу. Мудрость Лейферкуса помогла ему избежать той ошибки, которую частенько делают не молодые уже артисты, когда, играя молодых персонажей, чрезмерно усердствуют на сцене, бегают, резвятся, на самом деле, выдавая свой возраст. Телль Лейферкуса — человек поживший, степенный, убежденный в своей правоте и уверенно ведущий за собой других. Но как глубок и тонок душевный мир героя, как тяжко способен он страдать, какие преодолевать сомнения — все это артист дал ощутить в упоминавшейся кульминационной сцене, пользуясь, главным образом, возможностями своего необыкновенного вокала, оставаясь в выражении обуревающих Вильгельма чувств предельно искренним. Когда величавый, мужественный человек, мучительно преодолевая гордость, склоняется перед Геслером, прося его отменить обращенное к нему, Теллю, вздорное и такое опасное распоряжение выстрелить в яблоко на голове сына, когда, получив отказ, он, поддержанный спокойной уверенностью мальчика, решается послать стрелу, приготовив, на случай роковой неудачи, еще одну, для тирана, когда побеждает — ты испытываешь волнение, которое трудно описать. Это надо услышать и пережить…

Сергей Петрович и нынче востребован на престижнейших оперных сценах мира. Не оставляет он и концертную деятельность. Петербуржцы знают, какой он замечательный камерный исполнитель. Многим, наверное, памятен огромный успех, сопровождавший сольный вечер, который он дал десять лет назад в новом тогда Концертном зале Мариинский 3. В свое время сенсацией стало исполнение им всех вокальных сочинений Мусоргского, осуществленное в крупнейших музыкальных центрах мира и зафиксированное на четырех дисках.

Для меня Лейферкус олицетворяет — и в искусстве, и в жизни — серьезность, надежность, стабильность. Я не помню случая, когда бы он отменил свое выступление или вышел на сцену не в наилучшей «вокальной форме». Все это — показатели редкостного профессионального мастерства, результат упорных каждодневных усилий. Приехав однажды в Англию, я навестил Сергея Петровича — он пел тогда в лондонском театре Ковент Гарден, а жил в Оксфорде — и Вера Евгеньевна, его жена, муза, добрая помощница во всех делах, пожаловалась мне: «С трудом уговорила Сережу поехать к морю отдохнуть. На третий день он стал паковать чемодан: домой, домой — учить новые партии и концертные программы!». Своим богатейшим опытом прославленный артист охотно делится с младшими коллегами, проводя мастерклассы в учебных заведениях и театрах разных стран. К слову, в мае его ждут с подобным курсом занятий в Гамбургской опере, а осенью здесь же он примет участие в мировой премьере новой оперы ценимого на Западе композитора (и отличного дирижера) Петера Этвёша «Senza sangue» («Без крови»).

Последнее время артист был занят работой над книгой — о себе и дарованных судьбой встречах, о жизни и об искусстве. Отдельные главы, с которыми меня познакомил автор, содержательные, отлично написанные, выражающие его собственное, нередко рсходящеея с общепринятым, отношение к событиям и людям, дают основание надеяться, что и вся книга,

публикация которой приурочена к нынешнему юбилею, окажется интересной для многих.

Пожелаем выдающемуся мастеру оперного искусства еще долгие годы оставаться деятельным, вдохновенным, успешным!

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.