Андрей Алексеев: Деревенская история. Окончание

Loading

В доме Кавицына еще два дня длились поминки по усопшему, незаметно переходя в праздничное застолье… Правда, вышел на поминках один неприятный инцидент — подвыпивший Кавицын заявил, что это «Ольга с Димой отравили старика». Дима, услышав это, не стерпел и «врезал Андрюхе по морде»…

Деревенская история

Прощание с ветераном Великой Отечественной войны О.Г. Желябужским

Андрей Алексеев

Окончание. Начало

04.05.2016. О.Г. Желябужского не стало

«В два часа ночи 4-го мая скончался Олег Георгиевич Желябужский. О его кончине сообщил мне по телефону Дима Иванов утром 4 мая.

А ведь накануне вечером (3-го мая) я подвозила Диму до его дома в Горбине и, соответственно, проезжала возле дома, где жил в людях Олег Георгиевич. У меня было большое желание зайти к старому человеку, но я этого не сделала. Уж больно недоброжелательно относятся ко мне его попечители. А пройти к старому человеку можно лишь переступив порог дома ненавидящих меня Кавицына и Леоновой.

Я приняла решение, что пойду к Олегу Георгиевичу 9 мая — в день, когда и он меня ждет, и я имею полное право придти его поздравить. Я заранее готовилась к этому дню — привезла старику из Питера его любимые лакомства, интересовалась у соседок, не расцветут ли у них к празднику на клумбах нарциссы. (Сама я цветы не сажаю).

Но старый человек умер, так и не дождавшись меня. (Примечание А. А.: Может быть, и попечители подлили масло в огонь — сказав несчастному старику, что вон твоя Ольга приехала, а к тебе не зашла…). Потом я горько сожалела, что так и не побывала у Олега Георгиевича вечером 3-го мая.

Утешила я себя лишь мыслью, что Бог уберег меня от обвинений в отравлении старика со стороны его попечителей. Ведь если бы я побывала у Олега Георгиевича в его последний день (со своим угощением, или даже без угощения), то Андрей Кавицын, наверняка, заявил бы, что именно я явилась причиной смерти старика. А значит, мне пришлось бы беседовать со следователем местной полиции.

Поздно вечером старому человеку стало плохо. Кавицын вызвал скорую. Были сделаны уколы. Но лучше Олегу Георгиевичу стало не надолго. Вторая по счету скорая помощь, вызванная к больному после полуночи, уже cоседом-Димой констатировала факт смерти Олега Георгиевича. Врачи сказали, что утром надо сообщить об этом в полицию. Полицейские, прибыв в Горбино утром 4 мая по Диминому вызову, сфотографировали умершего и оформили протоколы. Затем тело было увезено в Боровичский морг на вскрытие. Такова теперь процедура этих скорбных дел — вскрывают всех умерших, независимо от возраста.

Мне очень жаль, что я не сумела доставить старику последней маленькой радости в его нелегкой жизни. Было Олегу Георгиевичу 89 лет. До своего 90-летия не дожил он 2 месяца. Умер инвалид Великой Отечественной войны в канун праздника Дня Победы…»

Далее Ольга сообщает, что два дня — 4 и 5 мая — ближайший сосед О.Г. Желябужского — Дима Иванов занимался похоронными делами старика. Официальный попечитель Олега Георгиевича — Кавицын — в этом не принимал никакого участия. Насколько могу судить, он был обеспокоен главным образом перспективой дальнейшей жизни без денег старика. Обидно было Кавицыну еще и то, что умер Олег Георгиевич 4-го числа, а 5-го должны принести его пенсию. А пенсия-то эта ожидалась с прибавкой — в честь Дня Победы. Ох, как не вовремя умер подопечный!

Из записей Ольги:

«…4 мая мы с Димой ходили на Горбинское кладбище — искали могилу матери Олега Георгиевича. (Оказывается, незадолго до смерти старик просил похоронить его рядом с матерью. Дима обещал исполнить просьбу Олега Георгиевича. Сказал, что «все сделает достойно»). Заброшенную эту могилу, по оставленному Олегом Георгиевичем еще в 2013 году описанию, мы с Димой сумели найти. (Это описание осталось в моих «Записях для памяти»). Было в этом месте кладбища лишь два старых «самодельных креста из плоских металлических брусков». Но сваренный, да к тому же, расположенный «в ложбинке ближе к реке» (рельеф кладбища не ровный), как говорил мне Олег Георгиевич, был лишь один. (Другой крест, как определил Дима, был скреплен болтами). К тому же, старик говорил, что у креста не было камня в основании, а второй крест был вставлен в камень). Все сходилось — мы с Димой нашли то, что искали. На всякий случай мы еще сходили к Торбасинской жительнице Нине Базаровой (она теперь переехала в деревню Девкино), про которую Олег Георгиевич говорил, что она знает, где расположена могила его матери. Но та точного места не знала, а лишь отослала нас к сестрам Колесовым. Однако, старшая из сестер — Нина — умерла (это та самая гражданка, которая в 2013 году писала заявление в Боровичскую прокуратуру), а к младшей — Шуре — в Торбасино мы не пошли. Ведь время было уже вечернее. (Все утро и день Дима провел в Боровичах, занимаясь оформлением документов О.Г. Желябужского).

В результате, мы приняли самостоятельное решение, о том, что найденный нами старый «самодельный крест без всяких украшений», как говорил Олег Георгиевич, стоит именно на могиле 45-летней давности — могиле Любови Германовны Желябужской.

На следующий день работниками Боровичских ритуальных услуг здесь была вырыта могила уже для самого Олега Георгиевича. Как сказал Дима, в процессе ее рытья сдвинулись слои почвы и гроб из старой могилы стал смещаться в новую. Пришлось землекопам делать специальные укрепления в краю могильной ямы, чтобы новая могила осталась в целости до следующего утра — дня похорон Олега Георгиевича…»

На следующий день — 6 мая — были похороны О.Г. Желябужского. На погребение по местным расценкам нужно было 15 тысяч. (Плюс стоимость венка, костюма — своего костюма у старого человека не было, цветов…). У Кавицына, как можно было предположить, денег не оказалось. (Это при условии, что старый человек отдавал ему все свои немалые доходы). Официально назначенный попечитель при этом лежал дома на диване и 4-го, и 5-го мая — в те дни, когда cосед-Дима бегал по Боровичам (в военкомат, администрацию, контору ритуальных услуг, в морг, к судмедэксперту…), пытаясь добиться перечисления в похоронную контору денег на погребение одинокого инвалида Великой Отечественной войны. Именно Дима писал заявление в Боровичском военкомате с просьбой «достойно похоронить деда-ветерана в деревне у могилы его матери и поставить впоследствии памятник».

Перечислить деньги военкомат обещал, но позже, а хоронить-то усопшего надо сейчас. Добавляло сложности и то обстоятельство, что 6-е мая был предпраздничным, коротким днем.

Как рассказывает Ольга, Дима сделал почти невозможное — он успел за два с половиной дня до праздника все оформить и всего добиться. (Так, например, у патологоанатома, единственного на весь Боровичский район, в связи с прошедшими и предстоящими праздничными днями, была большая очередь… из покойных, которая дошла бы до Олега Георгиевича лишь к 12 мая. Дима сумел уговорить молоденькую патологоанатома «взять дедушку первым». Причина смерти была установлена — Олег Георгиевич умер от атеросклероза сосудов головного мозга.).

«Великое спасибо Диме, имеющему опыт в погребальных делах (ведь теперь в деревне чаще хоронят, чем ждут прибавления семейства), — пишет Ольга. — Много среди умирающих стариков и одиноких людей. По этой причине Диме поневоле пришлось овладеть тонкостями похоронных мероприятий…»

Дима, кроме того, заказал в церкви Успения Святой Борогодицы в Боровичах отпевание Олега Георгиевича. (Оплачивали эту процедуру Ольга с Димой вскладчину). Не забыл сосед старика позвонить и главе Опеченского сельского поселения А.В. Никитину. 4 мая Дима сообщил ему о смерти ветерана, и просил приехать на похороны, а также напомнил, чтобы приготовили венок «Олегу Георгиевичу Желябужскому от администрации Опеченского поселения».

Одним словом, 6 мая, когда Дима чуть ли не силой повез в город Кавицина (без подписи попечителя он что-то не мог довести до конца из необходимых для похорон дел) уже большинство хлопот было позади. Наконец-то, деньги на погребение из Боровичского военкомата перечислили в бюро ритуальных услуг. По счастью, Кавицыну на руки их не дали. (Тот был этим обстоятельством весьма не доволен. Судя по всему, он поехал с Димой в Боровичи именно в расчете получить деньги). Дима купил в конторе ритуальных услуг дедушке костюм, рубашку, тапочки. (Кавицын был недоволен, что костюм дорогой). Именно сосед Дима, а вовсе не попечитель, заказал все необходимое — гроб, венок, искусственные и живые цветы… А на проведение поминок (на еду и питиё) Кавицын, как стало известно позже, взял денег в долг у своих соседей. Ведь сам-то попечитель весь в долгах. Ему, оказывается, было мало по 50 тысяч рублей в месяц на жизнь в деревне, поэтому он взял еще и кредит. Деньги потратил, а вот теперь их надо отдавать!

Ольга пишет:

«…На прощании с усопшим возле дома Кавицыных (дома, где последние 3 года жил у своего попечителя Олег Георгиевич) были: Дима Иванов и Андрей Кавицын (приехавшие из Боровичей вместе с работниками ритуальных услуг — они же привезли гроб с телом); жена попечителя Светлана Леонова; бывшая почтальонша, она же многодетная мать — Татьяна (та, которую в свое время Олег Георгиевич своим великодушием спас от суда); глава местной администрации А.В. Никитин и я.

<…> Никитин меня поначалу не узнал. Он спросил у хозяйки дома: «А где Ольга из Питера?» Я стояла неподалеку, и ответила: «Ольга из Питера — это я». Никитин заволновался и сказал: «Я Вас не узнал. Я только поинтересовался — приехали Вы или нет». Я поняла, что глава администрации Опеченского поселения по старой памяти меня немножко побаивается. (Не без оснований — памятуя, как ему досталось от Ольги за якобы заботу о ветеране).

«Позже Никитин сказал Леоновой стоя у гроба старика, явно в расчете на меня, что последние годы Олег Георгиевич прожил очень хорошо в доме своих попечителей, что уход за ним был замечательный.

На кладбище А.В. Никитин тоже произнес прощальное слово. Он говорил о «героях войны, давших право на жизнь следующим поколениям», о том, что «Олег Георгиевич не дожил до праздника Дня Победы всего несколько дней, что ветеранов ВОВ в районе осталось теперь только двое». Сказал глава Опеченской администрации в принципе правильно, но общё — не о самом Олеге Георгиевиче. Правда, закончив говорить, он пояснил, что знал Олега Георгиевича лишь последние 5 лет. (Я дополнила слова Никитина, сообщив на каком фронте О.Г. Желябужский воевал и где был ранен, а также что ушел он на фронт в 18 лет, отказавшись от брони, которая у него была, как у работника организации «Ленуголь»).

Потом прощальное слово произнесла я. Слова эти у меня было заранее написаны, но я говорила по памяти и очень волновалась, поэтому что-то из того, что планировала сказать, могла и пропустить. Вот эти слова (воспроизвожу их по своей записке):

«Олег Георгиевич был очень светлым человеком — добросердечным, бесхитростным, отзывчивым. Он сделал людям за свою долгую жизнь много добра.

Владел Олег Георгиевич самыми разными профессиями. Был часовщиком, трактористом, водопроводчиком, токарем, механиком, кузнецом, библиотекарем…

Родился он в Ленинграде, с 15 лет жил и работал в Боровичах, а в 1969 году переселился в деревню Торбасино. Всем в ближайшей округе Олег Георгиечич чинил часы, насосы, электроутюги и чайники, а так же велосипеды, мотоциклы, машины — одним словом был мастером на все руки. А его удобные самодельные тележки на велосипедных колесах, ездящие даже по бездорожью, до сих пор используются местными жителями.

Но самым любимым делом Олега Георгиевича было часовое. Он изобретал часы оригинальных конструкций, переписывался с часовщиками разных стран, однажды его даже приглашали работать в Эрмитаж — чинить старинные часы, но, став сельским человеком, Олег Георгиевич навсегда отказался от города.

Очень любил Олег Георгиевич детей и зверей. (Тут глава Никитин добавил «и природу»). Я знакома с Олегом Георгиевичем, давно — с детского возраста. Он тогда работал в Горбинской библиотеке. Вокруг Олега Георгиевича всегда крутились ребятишки. Он чинил им игрушки, собирал велосипеды, вытачивая на токарном станке недостающие детали. Я думаю, что в памяти многих теперь уже взрослых людей, Олег Георгиевич навсегда останется тем самым добрым дедушкой из стихотворения Плещеева:

«Дедушка-голубчик, сделай мне свисток!»
«Дедушка, найди мне беленький грибок!»
— Ладно, ладно, детки, дайте только срок,
Будет вам и белка, будет и свисток.

Было у Олега Георгиевича и еще одно редкое в наше время качество — сопереживание. Он не мог пройти мимо чужой беды и всегда помогал всем нуждающимся и словом, и делом.

Так будем же помнить этого замечательного человека и его добрые дела. Светлая ему память!»

Очень хотелось мне высказать еще одну свою мысль. О том, что Олег Георгиевич имел лишь один недостаток — был слишком доверчив, неразборчив в людях. Но это и понятно, ведь мы всегда мерим окружающих по себе. Поэтому именно порядочных людей часто обманывают. К сожалению, доверчивостью Олега Георгиевича пользовались некоторые из его односельчан. Говорить вслух этого я не стала, так как кладбище не место для митинга, да и о мертвых говорят только хорошее.

О военных заслугах О.Г. Желябужского я не говорила, так как об этом до меня сказал глава администрации…»

…Больше прощальных слов никто не произносил. Дима соблюл все необходимые религиозные правила, пожелал старику «легкого лежания». (Олег Георгиевич не был верующим, но среди документов, вывезенных в 2013 году из Торбасинского дома, Ольга видела свидетельство о его крещении. По этой причине, когда они с Димой обсуждали предстоящие похороны, пришли к выводу, что отпевание необходимо. Оно было проведено Димиными усилиями в Боровичах).

После погребения Олега Георгиевича глава А.В. Никитин возложил на свежую могилу венок от Опеченской администрации и засобирался уезжать. Напоследок Ольга, возможно, неожиданно для него, сказала Никитину: «Спасибо!»

На кладбище возле свежей могилы начались поминки, но Ольга на них не осталась.

«В целом похороны Олега Георгиевича были вполне достойные. — отмечает Ольга. — Но только Дима знает, каких усилий ему это стоило».

В доме Кавицына еще два дня длились поминки по усопшему, незаметно переходя в праздничное застолье. Был в первый день там и Дима Иванов. Правда, вышел на этих поминках один неприятный инцидент — подвыпивший Кавицын заявил всем присутствующим, что это «Ольга с Димой отравили старика». Дима, услышав это, не стерпел и «врезал Андрюхе по морде». Поминки продолжились дальше, но уже без Димы.

На следующий день Кавицын-таки пришел просить прощения у Димы. Причина этого поступка стала мне ясна, когда Дима Иванов рассказал мне о том, что у Кавицина, по его же безалаберности и лени, еще в марте кончилась доверенность на получение денег Олега Георгиевича. Когда это произошло, а надо было поскорее получить у почтальона пенсию старика, то секретарь местной администрации выписала эту доверенность на три месяца на Диму, который как раз в это время был в администрации сельского поселения. (В марте и апреле Дима в самом деле получил, принесенную в Горбино, пенсию Желябужского и, в присутствии почтальона, передавал ее Кавицыну). Вот и надеялся бывший попечитель, что Дима и сейчас получит пенсию умершего ветерана. Однако Дима твердо решил, что расписываться за уже начисленную майскую пенсию Желябужского он не станет, ведь это может оказаться нарушением закона — человека-то уже нет. Если это надо Андрею Кавицыну — пусть сам едет в администрацию и выясняет этот вопрос.

Дневниковые записи Ольги о кончине О.Г. Желябужского и прощании с ним завершаются так:

«…А теперь мои размышления на почти мистические темы. Еще пару лет назад я говорила Диме, что если Олег Георгиевич умрет в то время, когда меня не будет в деревне, то я на его похороны из Санкт-Петербурга не поеду. Во-первых, я нужна была ему живому, а не мертвому; во-вторых, О.Г. Желябужский мне не родственник и с работы меня могут на его похороны не отпустить, а, в-третьих, Кавицын не должен рассчитывать на мое материальное участие в этих похоронах. Пусть-ка он сам решает все эти проблемы, раз, вопреки моей просьбе еще в 2013 году, отказался отложить из значительных средств старика сумму, достаточную на его погребение.

Как будто знал Олег Георгиевич об этих моих словах, как будто ждал меня… и умер в первых числах мая — именно в те 10 дней, на которые я приехала в деревню.

А напоследок сделал мне старик еще одно доброе дело. Ведь для того чтобы главе местной администрации А.В. Никитину проехать в Горбино утром 6-го мая (на похороны Олега Георгиевича), по нашей дороге, разбитой лесовозами, прошел грейдер и сравнял все ухабы и колеи. Теперь обратно в город на своей малолитражке c низкой посадкой я могу ехать спокойно. Дорога в порядке. Спасибо, Олег Георгиевич!»

Таков финальный акт человеческой драмы, ставшей теперь легендой, главным героем которой является ветеран Великой Отечественной войны, житель новгородской глубинки Олег Георгиевич Желябужский. Светлая ему память!

А. Алексеев
12.05.2016

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Андрей Алексеев: Деревенская история. Окончание

  1. Сказать, что история грустная — это ничего не сказать… Умер хороший человек — земля ему пухом. Доброе слово тем, кто помогал ему добровольно и безвозмездно.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.