Яков Фрейдин: Паспортный Контроль

Loading

Микки взял паспорта, обнял Вики за плечи и, не попрощавшись, они молча вышли из кабинета. Когда уже сидели в самолёте, он прошептал ей на ухо: «Никогда в жизни ноги моей не будет в этой ужасной стране…»

Паспортный Контроль

(быль)

Яков Фрейдин

Было ясно, что до конца войны остаются считанные дни. Настроение в цехах огромного Уральского завода танковых двигателей было приподнятое. Рабочие, инженеры, лаборанты, уборщицы да вообще все собирались в курилках, а то и прямо на рабочих местах у станков и конвейера, читали вслух газеты и обсуждали последние новости из Берлина. Весна была и в календаре, и в набухших почках деревьев, и в грязном талом снегу от которого бежали радужные ручейки, и в настроении людей. Но у Льва Моисеевича, Генерального Конструктора завода, была и другая радость — только месяц назад родилась его первая дочь, которую в ожидании скорой победы назвали Викторией. Хотя производство на заводе давно шло налаженным ходом, работы у него не убавлялось, а даже наоборот, начинались новые проекты и домой, как и прежде, он приходил поздно.

Часов около 9 вечера он вышел из инженерного корпуса, у подъезда которого его ждала служебная машина. Увидев начальника, шофёр вышел и открыл дверцу:

— Добрый вечер, товарищ генерал!

Как было принято в военное время, по должности Лев Моисеевич имел воинское звание генерал-майора, но мундир никогда не надевал и не любил, когда к нему обращались по-военному. Он ответил шофёру:

— И тебе добрый вечер, Степаныч. Я уж сколько раз просил, зови меня по имени, а не по чину. Сам знаешь, я ведь человек штатский, звание у меня только по должности.

— Так ведь, Лев Мойсеич, войне конец, сейчас каждый военный в почёте — от солдата до генерала. И для меня самого радость — генерала возить.

Машина подъехала к дому, где жил конструктор. Он вышел, захлопнул дверцу и машина уехала. Когда взялся за дверную ручку чтобы войти в подъезд, кто-то положил ему руку на плечо. Он оглянулся и удивлённо замер. Это был Коля, его бывший подчинённый, которого год назад от него забрали на службу в другое ведомство — то самое страшное учреждение, название которого вслух произносить не решался никто.

— Отойдём в сторонку, Лев Моисеевич, поговорить надо, — тихо сказал тот.

Они прошли за угол дома, в тень, и Генеральный Конструктор услышал такие слова:

— Вы только никому не говорите, что я с вами встречался. Иначе мне головы не сносить. Тут дело такое, срочное. К нам разнарядка пришла, чтоб значит… ну короче, чтобы сегодня ночью вас… брать. По какому делу — не знаю, но… Я уверен, что это ошибка, конечно, так ведь пока разберутся, дело может обернуться плохо. Я не забыл, что вы для меня и моей семьи сделали, вот, думаю, может это как раз случай чтоб я вам добром отплатил. Ну вот, я вас предупредил, а дальше — поступайте, как знаете, не мне вас учить. Только прошу — никому о нашем разговоре…

Он пожал руку собеседнику, сделал шаг назад и растворился в ночи.

Потрясённый, постоял конструктор минуту перед дверью, потом решительно открыл её, поднялся на второй этаж, зашел в квартиру и, не снимая пальто, прямиком прошёл на кухню, где жена ждала его с ужином. Он подошёл к ней, обнял за плечи и на ухо прошептал: «Выйдем на балкон, важный разговор» — знал, что в квартире говорить было рискованно.

Вернулись с балкона, жена сняла с антресолей два чемодана и молча стала собирать вещи. Хозяин дома поднял телефонную трубку и попросил соединить его с гаражом.

— Мой вернулся? — после приветствия спросил он дежурного диспетчера. К телефону подошёл водитель.

— Ты, Степаныч, извини, что я тебя дёргаю. Тут, понимаешь, жена надумала ребёнка завтра утром на природу вывезти. К озеру, на пару дней. Я тебе два дня свободных даю. Знаешь ведь, люблю я за баранкой сидеть, так что ты мне не понадобишься. Сам поведу. Ты только вот прямо сейчас машину к моему подъезду подгони и до вторника будешь свободен.

Минут через двадцать водитель позвонил в дверь, отдал ключи и сказал, что машина в полном порядке, в багажнике две канистры с бензином и пожелал хорошо провести время. Вскоре чемоданы были уложены, ребёнок накормлен и закутан в тёплое одеяло. Хозяин дома вынул из шифоньера генеральскую форму, надел. Достал из коробки ордена и медали, приколол их на китель. В спальне оставили включённым свет, снесли вещи вниз, уложили в багажник, а что не вошло — на заднее сидение и ещё до полуночи тронулись в путь. Куда ехать он сначала не представлял, но понимал, что самое безопасное — как можно дальше от дома, на запад, туда, где последние дни гремела война.

Путь был непрост, дороги избиты, продуктов, что с собой взяли, хватило на несколько дней. Ночевали обычно прямо в машине или в гостиницах, которые удавалось получать через военкоматы и военных комендантов. Генеральский мундир и ордена открывали многие двери, производили впечатление и позволяли по тем временам сравнительно быстро — за какие-то две недели добраться до западной границы. Впрочем, слово «граница» в мае 1945 года имело весьма размытый и условный смысл — с востока на запад и в обратном направлении шли бесчисленные эшелоны, автоколонны, пеший люд, беженцы. Так что добраться до румынской Констанцы особенных проблем для генерала с семьёй не было. Там он переоделся в штатскую одежду, на барахолке разыскал нужных людей, благо свободно мог говорить по-немецки и французски. В обмен на именные золотые часы румын-рыбак на своей шхуне согласился переправить их морем до турецкого посёлка Лиманкой. Оттуда, добрались они до Стамбула, а затем на пароходе уплыли в Палестину.

* * *

Профессор медицинского факультета Тель-Авивского университета Микки Крафт был знаменит не только в Израиле, но и по всему миру. Вместе со своими учениками и коллегами он разработал уникальный метод операций с новой моделью лапароскопа — медицинского прибора с видео камерой, который позволял делать сложные внутриполостные операции через маленький разрез на тепе пациента. Микки придумал виртуозную хирургическую технику и выступал с лекциями и показательными операциями во многих странах. В конце зимы 1987 года он вернулся из США после трёхнедельных «гастролей» и дал жене слово, что в ближайшие полгода никуда не поедет.

Через несколько дней после возвращения он вынул из почтового ящика большой конверт, обклеенный дюжиной потовых марок с изображениями Гагарина, Ленина и картины «Три Медведя» Шишкина. Отправитель был указан: «Академия Медицинских Наук СССР».

Внутри оказалось письмо на красивом бланке с тиснением за подписью президента академии В.И. Покровского. Академик рассыпался в комплиментах по поводу успехов доктора Крафта и приглашал его приехать в Москву, чтоб прочитать цикл лекций и провести несколько показательных операций в московских клиниках. В те годы ещё не было дипломатических отношений между СССР и Израилем, но академик сообщал, что он заручился личной поддержкой Горбачёва и никаких проблем с получением виз не будет. Академия берёт на себя все расходы и очень надеется на согласие многоуважаемого профессора.

Тогда израильские туристы в Советский Союз ещё не ездили и Микки подумал, что такая поездка может оказаться очень даже интересной. Он показал письмо жене и она сказала, что ведь он обещал по крайней мере полгода быть дома. Однако через пару дней Вики сама об этом заговорила и заметила, что может всё же имеет смысл поехать в Москву, но только если они поедут вместе. Она ведь родилась в СССР, но родители вывезли её оттуда младенцем и с тех пор она никогда там не была и мало что знала про страну, где когда-то жили её покойные отец и мать. Вот она и подумала, что посмотреть Москву было бы заманчиво. Иврит был её родным языком, по-русски она с детства помнила лишь несколько слов, но у обоих был прекрасный английский, так что проблем в общении не ожидалось.

Идея поехать вдвоём понравилась Микки и он написал ответ академику, где сообщал, что мог бы приехать вместе с женой в середине мая на одну неделю, за которую прочитает три лекции и может провести две показательные операции в московских клиниках. Через пару недель ему позвонили из голландского консульства в Тель-Авиве и сказали, что он с женой должны зайти туда с паспортами для заполнения анкет. Ещё недели через три Микки получил конверт из компании KLM, где лежали два оплаченных авиабилета на 15 мая до Москвы с пересадкой в Амстердаме, а в голландском посольстве им вручили вкладыши в паспорта с советскими визами, где была указана цель поездки — научный обмен. Вики, которая работала педиатром в больнице Ичилов, договорилась, чтобы её подменили на 10 дней. Упаковали одежду на все сезоны — поди знай какой там май в России, и вылетели в Амстердам.

В московском аэропорту Шереметьево супругов Крафт встречали два человека из академии. Поднесли цветы и на чёрной Волге отвезли в гостиницу «Москва», что у самой Красной Площади. Вечером за ними заехали те же люди (один из них был переводчик) и повезли на ужин в ресторан «Арагви». Там собралась вся московская медицинская элита во главе с президентом медицинской Академии — гости из Израиля тогда были в диковинку, да и имя профессора Крафта было хорошо известно по многочисленным статьям в научных журналах. После ужина московские коллеги подходили к нему и Вики и задавали множество вопросов. Не о медицине — об Израиле. Доктор Крафт говорил на всех главных европейских языках, поэтому участники банкета могли с ним общаться напрямую, без переводчика. Кто-то из них мог по-английски, другие по-немецки или французски. Было интересно, тепло и у него даже возникло ощущение, что этих людей он знает давно и говорить с ними было просто и интересно. В гостиницу их привезли только к полуночи.

Следующий день был рабочий — лекция в Первом Медицинском Институте. Зал был забит до отказа. Студенты и преподаватели сидели даже на полу. Микки привёз множество цветных слайдов и рабочий лапороскоп последней конструкции. Лекцию читал по-английски, а потому с переводом она заняла часа три вместо обычных двух. Назавтра он провёл показательную операцию, которая транслировалась через закрытую ТВ систему и записывалась на видео. Ассистировал ему один из профессоров, который говорил по-немецки и потому Микки всё на этом языке и комментировал. Так в работе пролетели все шесть дней. Две операции и три лекции. Впрочем, успели и Москву посмотреть — экскурсия в Кремль, Третьяковка, Большой театр — полный джентльменский набор иностранного туриста. Когда вся рабочая и развлекательная программы были выполнены, сам академик Покровский поехал проводить гостей в аэропорт.

Сдали на таможне багаж, на прощание академик поднёс Вики букет роз, тепло попрощались и гости направились на паспортный контроль. У будки пограничного чиновника скучали два солдата с оружием. Стояла небольшая очередь отъезжающих. Когда минут через пять настал их черёд, Микки подошёл к будке первым и подал свой паспорт. Чиновник на ломанном английском спросил какая была цель приезда в СССР, сверил паспорт со своим списком (компьютеров у них в те времена ещё не было), поставил на вкладыше штамп, отдал паспорт Микки и пожелал счастливого полёта.

Затем к чиновнику подошла Вики и протянула ему свой паспорт. Он его тоже сверил со списком, внимательно посмотрел на неё, снял телефонную трубку и кому-то позвонил, потом сказал, что надо подождать. Через минуту подошёл другой офицер, взял паспорт, кивнул солдатам, что стояли у будки и по-русски сказал ей, что она должна идти с ним. Она ничего не поняла, но солдаты взяли её под руки с двух сторон и повели за офицером. Вики пыталась сопротивляться, по-английски сказала, что никуда не пойдёт и на иврите крикнула Микки: «Они меня не пускают!» Но солдаты довольно бесцеремонно увели её силой. Мики бросился было к ней, но офицер из будки и подошедшие охранники его не пустили: «Вам уже поставлен штамп убытия и вы не можете вернуться обратно. Для этого нужна новая виза, а потому идите на посадку в самолёт».

Профессор заявил, что никуда не улетит, пока они не выпустят его жену. Ему велели ждать, но покорно ждать он был не намерен и с израильским напором стал громогласно требовать, чтоб его немедленно выпустили к жене. К скандалам там не привыкли, к нему подошёл старший офицер, слабо но всё же говоривший по-английски, и сказал, чтобы Микки успокоился, шёл на посадку в самолёт, а когда выяснится ситуация с паспортом Вики, её тоже отпустят на посадку. В крайнем случае, она полетит следующим рейсом. Но Микки категорически заявил, что останется ждать прямо вот здесь у паспортного барьера пока к нему не выпустят жену и требует соединить его с академиком Покровским. Тогда офицер отвёл его в свой кабинет, где подал телефонную трубку и спросил, куда он хочет звонить? Микки сказал, чтобы его связали с Академией медицинских наук. Офицеру удалось соединиться с секретаршей Покровского и ей понадобилось ещё какое-то время найти кого-нибудь, кто говорил по-английски. Наконец она объяснила, что президента Академии нет, так как он уехал в аэропорт провожать профессора Крафта. Взбешённый Микки кричал в трубку: «Я и есть профессор Крафт! Они арестовали и не выпускают мою жену!». Его просили успокоиться и подождать. Он мучился ещё часа два, пока не раздался звонок из Академии и он услышал голос Покровского, только что вернувшегося из аэропорта.

Срываясь на крик, Микки объяснил, что по непонятной причине его жену задержали, ничего ему не объясняют и к ней его не выпускают. Как мог, академик успокоил его, сказал, что сам ничего не понимает и пообещал, что немедленно свяжется с министром иностранных дел Шеварднадзе. Ещё где-то через час он позвонил снова и сказал, что министра сейчас нет, он за границей, но его референт смог связаться с КГБ и надеется, что скоро всё прояснится. Между тем, академик сказал, что сейчас же выезжает обратно в Шереметьево, чтобы на месте самому разобраться в ситуации и поддержать своего несчастного гостя.

Доктор Крафт ждал до вечера, нервно меряя шагами коридор. Наконец к нему подошёл незнакомый майор с зелёными погонами и пригласил пройти в его кабинет. Там его ждали академик Покровский и переводчик. Академик пожал доктору руку и протянул кулёк с бутербродами и бутылками с соком. Он сказал:

— Я только что виделся с вашей женой. Она тут же в здании. С ней всё в порядке, я ей такой же пакет с едой принёс. Она в отдельной комнате, ей там удобно. Её пока никуда не отправляют. Я уже нажал на всевозможные рычаги и уверен, что недоразумение скоро разрешится. Мы сами не понимаем, что произошло. Какая-то ошибка.

— Я могу объяснить, — сказал майор, — никакой ошибки тут нет. Мы получили информацию, что ваша жена, профессор Крафт, на самом деле является гражданкой СССР по рождению. Тот факт, что она родилась в СССР, она сама сообщила в анкете, которую заполняла при получении визы. Мало того, в 1945 году она незаконно покинула пределы нашей страны и потому формально подпадает под соответствующую статью уголовного кодекса.

— Да что вы такое говорите! — воскликнул Микки, — ей ведь был только один месяц от роду, когда её родители вывезли в Палестину. Это какой-то бред!

— Да, правда, она была ребёнком, мы это проверили. Но перед законом все равны, независимо от возраста, когда закон был нарушен. Моё мнение, однако, что суд примет во внимание её возраст в момент побега и факт, что она по малолетству не давала согласие на её незаконный вывоз за рубеж. Так что я уверен, уголовного преследования не будет.

— Какой ещё суд! Какое преследование! Что за безумие! Она гражданка Израиля и у неё никогда не было советского паспорта. Я требую соединить меня с посольством Голландии!

— Это ваше право. Но поймите, её нынешнее иностранное гражданство значения не имеет и голландцы ничем не помогут. По рождению Виктория Львовна прежде всего советская гражданка и наш паспорт ей выдадут.

— Никакая он вам не Виктория Львовна! Её зовут Вики Крафт и она моя жена! Я требую, чтобы её немедленно отпустили! Она ни в чём не виновата, она не гражданка вашей страны и никогда не будет! Не нужен ей ваш паспорт!

— Вы зря горячитесь. Она, конечно, советская гражданка, тут сомнений нет. Для выезда граждан за границу у нас есть установленный порядок. Когда она получит советский паспорт, вы сможете ей прислать приглашение по воссоединению с семьёй. Вы ведь её муж? Вот. Она подаст заявление в ОВИР, там его рассмотрят в соответствии с правилами и, я уверен, решат вопрос положительно. Такой порядок. Вы извините, у меня дела. Товарищ академик, вы если хотите, можете тут с профессором Крафтом пока остаться поговорить. Успокойте его, он должен понять, что мы действуем по закону.

Майор встал из-за стола и вышел, прикрыв за собой дверь. У Микки кружилась голова, к горлу подпирала тошнота, он перестал что-либо понимать. Какое заявление? Что такое ОВИР? Приглашение куда и зачем? Какой-то дурной сон!

Академик встал, раскрыл пакет с едой, достал оттуда бутылку с соком и подал Микки:

— Доктор Крафт, не волнуйтесь, вот сок, выпейте. Это всё наша бюрократия, понимаете ли. Ей богу, всё уладится… Я вам обещаю. Но надо терпение. У нас тут ничего быстро не делается…

— Мне кажется, — воскликнул Микки, — они вымогают взятку! Да, да, скорее всего это. Скажите, кому заплатить, я выпишу чек…

— Нет, нет, что вы такое говорите! На этом уровне так это не работает. Завтра же утром я свяжусь напрямую с Михаилом Сергеевичем. Он мне обещал, что проблем не будет. Мой вам совет — успокойтесь, оставайтесь здесь, я договорюсь чтоб вам тут устроили максимум комфорта. Отдохните, почитайте что-нибудь. Я всё беру на себя — вот увидите, Горбачёв даст команду, я уверен. Никому не нужны международные осложнения в такое время. Это всё местное сумасбродство…

Академик и переводчик уехали. Микки отправился в коридор на своё уже обжитое кресло. Он волновался за детей в Израиле — что они могли вообразить, когда родители не вернулись домой и ничего о себе не сообщили! Был поздний вечер, Микки пытался просить работников таможни, чтобы как-то позвонить в Израиль или хоть послать телеграмму или факс. Но никто его не понимал или не хотел понимать, все извинительно улыбались и уходили. Наступила ночь и он измождённый задремал на своём кресле.

Следующим утром он дождался когда через паспортный контроль пошли иностранцы. Услышав английскую речь, он подошёл к пожилой паре из Лондона, подал им свою карточку и попросил, чтобы когда они прилетят домой, послали в Тель-Авив телеграмму, что Вики и он живы-здоровы и скоро будут дома.

К вечеру опять приехали академик с переводчиком, привезли продукты. Покровский сказал, что с самим Горбачёвым поговорить не смог, но его референт обещал, что немедленно доложит Михаилу Сергеевичу и вопрос будет решён в ближайшее время. Прошла вторая ночь. На третий день, небритый и осунувшийся Микки совсем сник. Есть ничего не мог и сидел, опустошённо глядя в стену. Около полудня, к нему подошёл вчерашний офицер и поманил за собой. Пришли в кабинет и там Микки увидел жену. Обнялись. Пошептались.

— Ну вот, всё в порядке, — сказал улыбаясь майор с зелёными погонами, — как мы и надеялись, там наверху разобрались и решили дело закрыть. Вот ваши паспорта, вы оба свободны. Подойдите к стойке компании KLM и они вам организуют полёт до Амстердама.

Микки взял паспорта, обнял Вики за плечи и, не попрощавшись, они молча вышли из кабинета. Когда уже сидели в самолёте, он прошептал ей на ухо:

— Никогда в жизни ноги моей не будет в этой ужасной стране…

Print Friendly, PDF & Email

30 комментариев для “Яков Фрейдин: Паспортный Контроль

  1. Немного конечно страно. Поискал для интереса в поисковике и по русски и по английски «Профессор медицинского факультета Тель-Авивского университета Микки Крафт». Ничего про этого человека не нашел. Похоже, что Израиль такого професора по имени Крафт не знает….

  2. Я стал читать только начало, и сразу стало ясно, что аатор не помнит или вообще не пережил войны.
    Вот фраза: «Рабочие, инженеры, лаборанты, уборщицы да вообще все собирались в курилках, а то и прямо на рабочих местах у станков и конвейера, читали вслух газеты и обсуждали последние новости из Берлина».
    Не было никаких «новостей из Берлина». Были сводки «от советского Информбюро». Оно, кстати, размещалось в Москве на Рождественке. И дальше написано «он приходил поздно». Во время войны вообще не было нормированного рабочего дня, насколько я помню, начальство не приходило домой неделями, там и жили и спали где придется на работе. (Мой родственник работал на заводе, где делали танки, как я узнал потом). И дальше о каких-то «двух днях на природе». Это было немыслимо в те годы. Дальше читать не стал.

  3. Скорее всего имя конструктора вымышленное, фамилия вообще не говорится. И это вполне нормально для такого рассказа. А все остальное вполне могло иметь место. «Лев Моисеевич» сказал своему водителю, что надумал ухать на природу на два дня, но не сказал куда. Кто же мог подумать, что его могут предупредить об оресте и что человек такого ранга решится на побег с маленьким ребенком на руках. Скорее всего узнав от шофера о его отсутствии решили повременить с оресстом пару дней, дождавшись его пока семья вернется. Тоесть у него было несколько дней для бесприпятственного проезда по стране и при том послевоеном бардаке, что был в стране, этого времени вполне могло хватить для побега за границу.

    1. Уж не знаю сколько лет этому «Славику», но он наверное взрослый человек, школу окончил, но ни разу не видел как пишется слово «арест»! Слава богу, хоть писать научился.

      1. И что что взрослый? Может я вообще в русской школе не учился. И что? По этому я не имею права учавствовать в дисскуссиях? Что же вы дядя грамотей такая Бяка? Ходите не статьи обсуждать, а показывать свое превосходство и прелюдно унижать других людей, которых вы совсем не знаете. Видно вам это достовляет удовольствие, и в таком случае я рад что я вам его предоставил. Можете радоваться и прыгать до потолка, только голову не разбейте. Не знаю какой вы грамотей, но ваши манеры поведения в обществе даже на двойку не тянут. Сразу видно какой грамоте и чему вас учили в вашей школе.

  4. Отличный рассказ! Проверить, правда это или выдумка, довольно трудно. Теоретически все выглядит правильно — российские КГБ-шники так и должны поступать. Я и сам побывал в чуть-чуть похожей на описанную ситувцию переделке.

  5. Ребята, ну чё смешить. Типа граница СССР была на замке, типа от МГБ-Смерш было невозможно уйти. Невозможно было только тем, кто не смел, у кого глаза бегали и кто сам был готов сдаться первому встречному. Остальным эдементарно. Тем более в 1945-м. В то время десятки тысяч бандеровцев без проблем пересекали многократно границу и терроризировали советских граждан, только шум стоял. Роман Шухевич, находясь на территории СССР с 1945-го по 50-ый подготовил и осуществил сотни террактов. При этом спокойно мог позволить сбе лечиться в одесском санатории и т.д. В 1945-м, до окончания войны проскочить можно было всюду и на чём угодно, тем более, если ты настоящий генерал с настоящими доками. То, что его хватились бы через 5 часов смешно. С чего вы взяли, что арест планировался немедленно? Могли планировать и через неделю или три дня. А добрался до Львова и ищи ветра в поле. Никакого СССР там в это время и близко не было. Коррупция была высока. Шухевич свободно гулял по улицам. При деньгах переправиться зарубеж было отнюдь не фантастической задачей. Особенно манипулируя генеральской формой и удостоверением, где надо, и, наоборот, кося под штатского, если нет. Уж сделать себе командировочное на проверку такой-то танковой части не представляло проблем, тем более, печать с собой или пустые бланки. Если Шухевич, на которого всюду была разослана инфа и фотографии, свободно ходил и перемещался по всей Украине с поддельными доками, встречался со своей агентурой и т.д., то что стоило реальному генералу? Предупреждения об аресте из дружеских чувств были весьма нередки. Моего батю спасли в 1937-м и ещё многих. Они бежали с Украины на Урал и никто не только не мог их найти, но особо и не искал. Зачем? Ведь 99.9% населения покорно ждали, когда за ними придут. А кто не струхнул и сходу сделал Москва- Воронеж, те нередко не только оставались целыми, но и высоко поднимались. О чём вы вообще, о каких проблемах, если известный герой-панфиловец умудрился в годы войны не один, а два раза служить у немцев и два у наших, регулярно пербегая от одних к другим, так ещё и в герои попасть. Немного воображения, умения работы с документами и удачи и все дела. Интернета то не было. Вырезай печать или укради её из разбомбленного штаба и кто тебя остановит? Ловили в основном, когда тебя узнавал, как назло какой-то знакомый или родственник. А так тысячи из тех кто работал не немцев потом достигали высот в отечественной промышленности и т.д. Один из них главный механик завода, на которм мой отец был директором. Я его знал. Милый, добрый с виду был человек. Оказался бывший каратель, принимавгий участие в массовом уничтожении мирных жителей Белоруссии. Случайно узнали на улице. А скольких не узнали? Так что не стоит преувеличивать сложности искейпа из СССР в то время. Во всяком случае это было не невозможно.

  6. Народ слишком критичен. Бывало и не такое. Какие-там командировочные удостоверения. Смех. Их мог подделать любой школьник. Человек в генеральской форме, да ещё на эмке в то время мог уехать очень далеко (не имеется ввиду километры). А ведь у него был настоящий военный билет, а не поддельный. Хотя в то время и с поддельными люди достигали больших высот. К примеру, второй секретарь Свердловского обокма КПСС Степура вообще, попав в плен, почти всю войну служил у немцев. Подделал себе мастерски документы, перебежал в Красную Армию, под видом сержанта, участиника сталинградской битвы и сделал прекрасную карьеру сначала в армии, а потом в КПСС. Дружил и тесно общался с полковниками и даже генералами КГБ и в ус не дул. Если бы его не узнал бывший узник концлагеря, с которым у них не сложились отношения. В 1960-х в Москве на протяжении нескольких лет очень успешно действовал некий генерал-майор. Он приобрёл массу друзей в генеральской среде и даже гэбэшной и несколько лет катался, как сыр в масле. Потом только случайно был разоблачён, как профессиональный мошенник, не менее 10 лет просидевший до этого в тюрьмах. То что в теории кажется непреодолимым, на практике, порой, не так и сложно. По себе знаю. С эмки ему ничего не стоило пересесть на любого вида транспорт, типа машина сломалась, помогите. Кто бы отказал человеку в генеральской форме, да ещё и с подлинными доками. Когда масса жуликов в военной форме без всяких документов перемещалась по стране, проходя через заслоны военных патрулей и МГБ. Понятно и попадались. Но не всегда. Генеральский мундир в то время был, как точка опоры Архимеда, с помощью которой можно было перевернуть весь мир, если имеешь в себе авантюристическую жилку. Мой родной дядя, бывший вор, сидевший в тюрьме до войны, случайно встретился с Ким Ир Сеном, подружился за выпивкой и уехал к нему советником в Северную Корею. Вернулся в звании полковника Совесткой Армии. Элементарно. Не могу поэтому без смеха читать об этой стране. Мой дядюшка неслабо там поработал. Перенёс весь опыт из тюремной камеры. Так что быль замечательная. По любому здесь нет ни художественной, ни исторической неправды. Наоборот. Уж никак не больше вымысла, чем в любых мемуарах любых известных людей. Преотличная вещица.

  7. Автор допустил принципиальную ошибку, дав подзаголовок (быль) вместо (байка). Открыл свою книгу «Сов. евреи в науке и пром. в во время Второй мир. войны», где есть приложение «Евреи — генералы в наук, пром., строит., управлении». В танк. пром было 3 еврея генерала — два дир. завода и нач. ЦНИИ танк. пром. С. Давидович. Был ещё гл. констр., полуеврей (по отцу) Ж. Котин. Открыл конструкторов генералов — С.Лавочкин (самолеты), Д.Вишневский (взрыватели). На конец 1945г. других не было. Они не совершали побеги. Автор понятия не имеет, что представляли собой освоб. территории. Банды в городах и на дорогах. На перекрестках, у мостов воен. патрули. Помимо собст. документов требовалось предъявить команд. удост. Даже возвр. из эвакуации в родные города люди должны были иметь при себе офиц. вызов от местных властей. А как можно было на «Эмк»е проехать по бездорожью, разрушенные войной дороги? Что касается второй части рассказа, то она вполне правдоподобна.

  8. Спасибо Я.Фрейдину.

    «Безумцы»
    Пьера Жана Беранже
    перевод В.С. Курочкина

    Оловянных солдатиков строем
    По шнурочку равняемся мы.
    Чуть из ряда выходят умы:
    «Смерть безумцам! » — мы яростно воем.
    Поднимаем бессмысленный рев,
    Мы преследуем их, убиваем —
    И статуи потом воздвигаем,
    Человечества славу прозрев.

    Ждет Идея, как чистая дева,
    Кто возложит невесте венец.
    «Прячься», — робко ей шепчет мудрец,
    А глупцы уж трепещут от гнева.
    Но безумец-жених к ней грядет
    По полуночи, духом свободный,
    И союз их — свой плод первородный —
    Человечеству счастье дает.

    Сен-Симон все свое достоянье
    Сокровенной мечте посвятил.
    Стариком он поддержки просил,
    Чтобы общества дряхлое зданье
    На основах иных возвести, —
    И угас, одинокий, забытый,
    Сознавая, что путь, им открытый,
    Человечество мог бы спасти.

    «Подыми свою голову смело! —
    Звал к народу Фурье. — Разделись
    На фаланги и дружно трудись
    В общем круге для общего дела.
    Обновленная вся, брачный пир
    Отпирует земля с небесами, —
    И та сила, что движет мирами,
    Человечеству даст вечный мир».

    Равноправность в общественном строе
    Анфантен слабой женщине дал.
    Нам смешон и его идеал.
    Это были безумцы — все трое!
    Господа! Если к правде святой
    Мир дороги найти не умеет —
    Честь безумцу, который навеет
    Человечеству сон золотой!

    По безумным блуждая дорогам,
    Нам безумец открыл Новый Свет;
    Нам безумец дал Новый завет —
    Ибо этот безумец был богом.
    Если б завтра земли нашей путь
    Осветить наше солнце забыло —
    Завтра ж целый бы мир осветила
    Мысль безумца какого-нибудь!

  9. БЫЛЬ ИЛИ НЕ БЫЛЬ? ВОТ В ЧЕМ ВОПРОС.

    Когда твою побАсенку открыл я,
    То информацию сумел я получить,
    Что ты рожден, чтоб сказку сделать былью
    И в этом виде нам ее всучить.

  10. Леонид Комиссаренко
    2 Июль 2016 at 17:44

    Григорий Быстрицкий
    — 2016-07-03 12:15:35

    Леонид Ефимович, Григорий Александрович,

    Честно скажу — купился. Вы правы на 100% — не мог Иванушка уйти от Бабы-Яги, она опиралась на продуманную систему и могущественнейшие организации. Даже, наверное, всемогущие …
    Но что-то в этой сказке очень цепляет — наверное, неосознанная надежда на чудо.

  11. Дааа …, Яков. Это сильно увлекательно. Но, к сожалению, не выдерживает никакой критики.
    1. Пропажа генерального конструктора обнаружилась максимум через пять часов после отъезда, если даже предположить, что выехали в 22-23, а пришли арестовывать не позже 4 утра. Через 15 минут уже разбили голову шоферу и выяснили, что генерал уехал на машине известной марки и с известным госномером. Дорога на запад была одна — через Казань, а на восток только через Тюмень. Восточное направление проверялось быстро, поскольку одноосная машина в весеннюю распутицу застряла бы через 10 км. На запад по Уралу шел каменистый грейдер, но такого жуткого качества, что скорость могла быть не больше 30 км/час. На пикник в Аризоне совсем не похоже.
    Бегство человека с высшим разрядом допуска секретности — это вам не банальный арест по анонимке. Это дело высшей государственной важности. Не позже 5 утра поставлены на уши все соседние областные НКВД, на дорогах выставлены посты, во всех окрестных деревнях допрошены участковые. На всякий случай с десяток арестованы, поскольку не могли не видеть легковую машину, что само по себе в тех краях было экзотикой.
    При любом раскладе не позже 10 утра конструктор был бы арестован, а к обеду показания бы дала даже месячная дочь.
    Ну предположим, страшно повезло: поголовно все пьяные, тупые до невозможности, генерал — водитель ас, нигде не застрял, машина не сломалась, а дочь не заболела. С мизерной долей вероятности такое возможно. Но вот абсолютно невозможно в прифронтовой зоне миновать все заслоны СМЕРШ, да еще с учетом, что за рулем генерал, в кабине семья, и едут они в сторону Европы. Кроме того, ориентировки не то что через две недели, к концу следующего дня разосланы ну просто везде. Случай уж больно неординарный.
    Но если продолжать безудержную фантазию, необходимо дополнить, что в случае побега конструктора из страны сотни офицеров НКВД были бы расстреляны, товарищи Берия с Абакумовым повешены прямо в своих кабинетах, «а потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си».
    2. Никакие пограничники со своими листочками сроду бы не определили в иностранке советскую гражданку. Это было возможно на стадии оформления визы. Значит, еще до въезда в СССР МИД связался с КГБ, сопоставили факты, получили одобрение сверху и решили отомстить за провал 40-летней давности. А разве автор не знает, насколько изобретательны органы в таких вопросах? Чего же доводить дело до Шереметьева? Три дня нервы помотали, потом «… там наверху разобрались и решили дело закрыть». И это все? По-моему, это называется «гора родила мышь».
    Но несомненной заслугой автора является ошеломление некоторых читателей. Очень страшный рассказ. И главное — правдивый.
    А в литературной части мне понравилось: «Весна была и в календаре, и в набухших почках деревьев, и в грязном талом снегу от которого бежали радужные ручейки, и в настроении людей». Вполне натурально.

    1. Григорий Быстрицкий 3 Июль 2016 at 10:20
      Дааа …, Яков. Это сильно увлекательно. Но, к сожалению, не выдерживает никакой критики.
      1. Пропажа генерального конструктора обнаружилась максимум через пять часов после отъезда, если даже предположить, что выехали в 22-23, а пришли арестовывать не позже 4 утра.

      П.1 очень убедителен, и доказывает, что этой истории быть не могло. Если только она всё же была, потому что в жизни случаются порой совершенные невозможности. Но тогда автор должен рассказать свой источник.
      П. 2 тоже правилен, но он не противоречит рассказу. Понятно с самого начала, что это не было решение местной комендатуры и понятно, что речь о взятке не шла. Поскольку сам Горбачев обещал благополучное пребывание и отбытие профессора и поскольку виза была выданна законно, то задержание — совершенно незаконно, но России закон не писан. Думаю, что это была провокация, устроенная кем-то из врагов Горбачева на высшем уровне, чтобы поставить его в неловкое положение.

      1. А вчера, Элиэзер, Вы меня обвинили в придирках…
        Я, собственно, и не начал бы придираться, если бы:
        А) назвал свой рассказ не «быль», а «сказка» (тут я полностью согласен с Леонидом)
        Б) если бы один из ведущих завсегдателей сайта (имя не привожу, уважая его просьбу) не восхитился бы.
        Но вот что я сейчас подумал: Хорошо, по первой части, части «бегства», консенсус — сказка. Но ведь так не бывает, начало полностью выдумка, продолжение – документированный протокол. Но даже допустим на минуточку: что-то похожее было.
        Ну и что? Dura lex, sed lex Я бы переиначил: malus lex, sed lex. Мы все (или почти все) так или иначе пострадали от в своё время от тогдашних законов на выезд.
        Но законы, законы то были. И чтобы обойти, их нужна была команда сверху. Что само по себе – плохо.
        Тут виноваты не «желавшие подложить свинью Горбачову», а чиновник консульства в ТА (хотя я и не уверен, но по моему автор ошибся: Нидерланды представляли интересы Израиля в Москве, а интересы СССР в Израиле представляли румыны), который обязан был предупредить героиню, увидев заполненную ей анкету.
        Но в любом случае поздравляю автора: интерес к публикации впечатляющ.

        1. Нидерланды представляли интересы Израиля в Москве, а интересы СССР в Израиле представляли румыны), который обязан был предупредить героиню, увидев заполненную ей анкету.

          Верно. Но поскольку румынский консул был одновременно советским косулом, он не имел права выдать визу, которая не обеспечивала бы не только въезд, но и выезд. Если он сомневался, он должен был запросить советские власти. Так что я стою на том, что это была какая-то ихняя внутренняя борьба. Если, конечно, и эта история не выдумана.

    2. «Никакие пограничники со своими листочками сроду бы не определили в иностранке советскую гражданку.»

      Читать нужно внимательно. В рассказе и написано, что гражданка Крафт при заполнении анкеты указала, что родилась в СССР.

      «Значит, еще до въезда в СССР МИД связался с КГБ, сопоставили факты, получили одобрение сверху и решили отомстить за провал 40-летней давности.»

      С Вашей фантазией нужно сказки для детей писать.

      «А разве автор не знает, насколько изобретательны органы в таких вопросах?»

      «Органы» — совершенно не изобретательны, ни в каких вопросах. Это хорошо проявилось, например, при отравлении Навального. И других примеров полно.

  12. Первая часть — сомнительна, а вот во вторую охотно верю. Со мной в 92 году была история похуже. Да и попозже бюроктары не пустили меня попрощаться с отцом, говоря, что «у них я прохожу как российский гражданин» и должен иметь российский паспорт!? . А я никогда не жил в России, был к тому времени уже много лет гражданином США и неоднократно ездил туда по американскому паспорту. Как издевались в Посольстве надо мной, противно вспоминать.
    Автору спасибо. Маленькая просьба -подправьте описки.
    С уважением, Павел

    Охотно верю в эту «быль». Не знаю, как

    1. > Маленькая просьба — подправьте описки.

      Маленькая просьба: указывайте, пожалуйста, какие конкретно, а не “взагалі”.

  13. P.S. Хотя это и художественный рассказ, поскольку он обозначен словом «быль», было бы неплохо, если бы для второй истории автор расскрыл подлинное имя профессора.

  14. Сэм, Вы напрасно пристаете: детали могут быть неточны или неизвестны автору, но такие случаи бывали и описаны. В Стамбуле герой уже мог попросить политического убежища.

    Страшная вторая история: главное в ней то, что в России человек по-прежнему бесправен и находится под полным произволом властей — ты никогда не можешь быть уверен, что им взбредет в голову. Пошлю зятю-американцу и внуку 12 лет: оба, хорошо выучив русский язык, мечтают о поездке туда, желательно в сопровождении нас и родившейся в России нашей дочери.

  15. Уважаемый господин Фрейдин! Пожалуйста, уберите из заглавия своего ненаучно-фантастического рассказа слово (быль): 1. Предприятия с названием «Уральский завод танковых двигателей» не существовало; 2. В Челябинском Танкограде был один генерал-еврей — И.М. Зальцман и приписываемый к евреям Ж.Я. Котин, оба никуда не сбегали. Зачем искусственно вызывать ажиотаж при обсуждении деталей сказки?

  16. Не возможно.
    1. При посадке в Стамбуле на корабль надо было пройти пограничный контроль.
    2. При прибытии в Хайфу надо было предъявить английский сертификат, без которого в Палестину можно было попасть только с алией бэт. Кроме того в 45-ом Британия и СССР были ещё союзниками. Спокойно бы выдали беглеца, примеры тому есть.
    3. У уральского генерал-майора максимум была Эмка. На ней до Румынии просто так не доехать. Канистр в багажнике тоже хватить не могло. А заправиться на бензоколонке по кредитной карте было проблематично.

    1. Сэм
      2 Июль 2016 at 16:11
      Не возможно.
      ————————————————————
      1,2) Вероятнее всего, что в Палестину человек переехал уже после образования Израиля.
      3) За взятку любой шофер мог отлить бензин.

      1. Про заправку по кредитной карте это я так пытался пошутить.
        Думаю, что про генерала, странствовавшего по Европе в ожидании открытия Палестины пошутили Вы.
        (А вот про эмку — я серьёзно).

  17. Интересная история. Автором указано «Быль». Примем это указание к сведению. Поражает, что на таких постах и в генеральских погонах были люди способные в критической ситуации не мешкая принять решение о бегстве из СССР и успешно и организованно осуществить его, проехав через треть огромной страны, назначив себе (в то время!) пункт назначения – Еврейская Палестина.
    Произошедшее с героями в наши дни, пожалуй, не удивляет: мы люди привычные.
    Спасибо.
    М.Ф.

  18. Замечание: название больницы в Тель-Авиве — Ихилов (мед.центр им. Э.Сураски).

  19. Потрясающая история — никогда бы не подумал, что такой невероятный побег возможен. И вторая часть, с приездом и чудовищным «возвращением гражданства», тоже ошеломляет. «Портрет державы» — и до чего ж она страшна …

    1. Б.Тененбаум
      2 Июль 2016 at 15:21

      Потрясающая история — никогда бы не подумал, что такой невероятный побег возможен.
      ——————————————————————————————
      В те годы, после освобождения от фашистов, только в 1946 начали устанавливаться и охраняться границы в Европе, включая советские. А до тех пор народ бежал из СССР куда только мог, в Польшу (из Польши в Германию), Румынию… Правда, мне известно это от евреев, да еще проживающих в «приграничных» регионах, например, в Сев.Буковине, последние уже успели «познакомиться с комиссарами» в 1940г.
      Но о побеге с Урала слышу впервые — поразительно!

  20. «Никогда в жизни ноги моей не будет в этой ужасной стране…»
    ——————————————————————————————
    Мудрое решение.

Добавить комментарий для Славик Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.