Марк Гинзбург: До, После, Над. Ушедший век глазами бакинского еврея, или О быстротекущей жизни и вечных ценностях. Продолжение

Loading

Я бывал во многих реформистских и консервативных синагогах. С одной стороны, молитвы и псалмы, произносимые на английском, были понятней; привлекала хорошая музыка, возможность сидеть рядом с женой, простота и доступность литургии. Но с другой, отсутствовало что-то очень важное — преемственность традиции.

До, После, Над

Ушедший век глазами бакинского еврея, или
О быстротекущей жизни и вечных ценностях

Марк Гинзбург

Продолжение. Начало. Вторая часть. Третья часть

Право отказаться от спора

«На протяжении всей истории мистика, как и религия, была орудием борьбы против науки, против прогресса. Особенно распространен мистицизм в кругах современной империалистической буржуазии, которая в паническом cтpaxe перед пролетарской революцией ищет спасения в чудесах, в сверхьестественном, в мистике».
(Краткий философский словарь, 1954)

«…когда я увидел, что всякое отребье на грубом своем кабацком жаргоне принялось отрицать сущетвование Бога, когда атеизм стал сильно вонять сыром, водкою и табаком, — тогда глаза мои вдруг открылись, и чего я не понимал прежде умом, то понял теперь благодаря обонянию и неприятному чувству тошноты. И вот моему атеизму, слава Богу, наступил конец».
(Гейне)

Много лет я общался с умными и образованными людьми, посещавшими мои лекции.

Они воспринимали историю евреев как свою историю, их интересовали философские и этические идеи традиции, однако, концепции еврейской религии многими воспринимались как очень любопытная система взглядов, но как бы со стороны. Что-то им мешало. Часто лейтмотивом внутреннего сопротивления было: «как можно об этом серьезно говорить, если это противоречит науке, если наука считает такое невозможным? Нет, вера в существование Бога не для меня».

Слишком часто они слышали категорический аргумент: «это неправильно, потому что ведет к поповщине, а значит, и не о чем говорить». Слишком часто они читали: «Всякая мистика антинаучна».

Да и может ли человек, выросший и воспитанный в сугубо материалистическом духе, поверить в сверхъестественное? Ведь сверхъестественное по определению есть то, что необъяснимо в рамках знания законов природы. И не только то, что необъяснимо “пока”, сегодня, а необъяснимо в принципе, ибо противоречит уже установленным законам материального мира.

Бесконечно долго мы (за редким исключением) даже не были атеистами. Скорее — идолопоклонниками. Мы поклонялись двум идолам — авторитету вождя всех народов и авторитету материалистической науки, в которую верили безоговорочно. И если первый идол был в конце концов развенчан, то второй идол — материалистическая наука — для многих из нас остался непогрешимым источником истины в конечной инстанции.

Часто науку как совокупность представлений и знаний о мире путают с прикладной наукой, плодами которой пользуются люди в практической жизни и неоспоримые успехи которой приводят к вере во всесильность науки. Этой прикладной науке вообще нет дела до Бога.

Но религия лежит за пределами и Большой науки и не может быть ни подтверждена, ни опровергнута ею.

Эйнштейн в послании Принстонскому теологическому семинару писал:

«…убеждения, составляющие основу нашего поведения и наших суждений, не обязательно лежат исключительно на научном пути. Потому что научный метод не может научить нас ничему более значительному, чем то, как факты соотносятся и обусловливают друг друга. Стремление же к такому объективному знанию принадлежит чему-то высшему в человеке, и пусть никто не заподозрит меня в желании преуменьшить достижения и героические усилия человека в научной сфере. Но совершенно ясно, что знание того, что есть, не открывает широко двери в то, чему следует быть. Объективные знания дают нам могучие средства для достижения определенных результатов, однако самая цель и стремление достичь ее должны приходить из другого источника».

Извечный спор между наукой и религией (а точнее, между людьми, оперирующими утверждениями науки и религии в попытках опровергнуть или подтвердить существование Создателя), по крайней мере сегодня, не имеет смысла, ибо по существу ничего не решает, его результаты не могут переубедить ни материалистов, ни религиозных людей.

Атеизм родился не из выводов «Большой науки», а из материалистического мировоззрения, в основе которого лежат несколько принимаемых на веру положений.

Материя бесконечна в пространстве и вечна во времени.

Материя существует независимо от человеческого индивидуума, от людей вообще.

Материя первична, сознание — это производное от материи — вторично.

(Само понятие сознания никак четко не определяется, но предполагается, что оно интуитивно ясно любому).

Далее провозглашается познаваемость мирa:

Путем нашuх ощущений мы воспринимаем мир таким, каков он есть на самом деле, то есть объективно.

Ни одно из этих положений не доказывается, вся эта философская система покоится на “здравом смысле” и лишь иллюстрируется примерами из числа наблюдаемых явлений.

Тем не менее, эта система принимается истинной, а все, что ей не соответствует, объявляется ложным.

Кстати, одним из самых значительных выводов современной фундаментальной науки, последствия которого для системы материалистических взглядов трудно себе представить, является утверждение о том, что вопреки первому постулату материалистической философии мир не существовал вечно, а был сотворен из ничего несколько миллиардов лет тому назад. И невозможно игнорировать появившиеся проблемы — как объяснить возникновение чего-то из ничего.

А ведь еще недавно наука безоговорочно утверждала, что материя не возникает вновь, и это был самый убедительный довод против библейского рассказа о сотворении мира. (Наверно, материалисты очень просто выйдут из этого затруднения — как всегда, объявят, что «новое открытие только подтверждает незыблемость материалистических принципов» или напомнят, что «любое сомнение в основах материалистической философии приводит к религии, что абсурдно»).

Видимо, без постулатов обойтись невозможно (таково человеческое мышление) — любая логическая система требует некоторой совокупности исходных непротиворечивых постулатов, изначально принимаемых на веру истин, и системы процедур, с помощью которых из ранее принятых или полученных истин можно вырабатывать новые.

Во всех областях знания пытливое человечество всегда будет задавать вопросы: «а из чего исходит данное утверждение», и, забираясь вглубь очередных обоснований, в конце концов вынуждено заявить: «А это — так, потому что так. Обосновать это невозможно. Так говорит здравый смысл. Это очевидно. Это незачем доказывать».

Постулируемое начало характерно и для современных фундаментальных научных дисциплин.

Физика, пользуется, например, предположением «здравого смысла», что процессы в начале формирования вселенной, как и процессы на границах нынешней вселенной, идут по тем же законам, что и наблюдаемые в наших условиях.

Наиболее четко постулируемое начало можно проследить в математике. В частности, геометрия более 2000 лет базировалась на пяти аксиомах Евклида. Эти исходные утверждения настолько npоcты и «очевидны», что можно было не сомневаться в их истинности, тем более что никакие выводы из них не противоречили другим выводам. (Кстати, математиков не смущает, что до сих пор так и неизвестно, что же такое математическая точка или линия. До сих пор нет им определения, а предполагается, что все как-то интуитивно это себе представляют. Такое интуитивное представление об истинах геометрии и ее основных элементах дало возможность Канту утверждать: «Понятия и идеи Евклидовой геометрии были заложены в человеческое сознание еще до того, как человек научился что-либо сознавать».)

А потом оказалось, что пятый постулат можно заменить его отрицанием и получить новую непротиворечивую геометрию.

Постулируемое начало характерно и для религии иудаизма, основной принцип которой провозглашается в молитве «Шма Израел («Слушай, Израиль») и сводится к принимаемому на веру утверждению о существовании единого Бога, творца мира.

Две системы постулатов — материалистическая и религиозная — это не только разные картины мира. Это и разный подход к постановке проблемы смысла существования мира, смысла истории человечества, смысла жизни каждого существа.

Мне не очень важны истинные или кажущиеся противоречия между положениями науки и положениями Торы. Для меня необходимым и достаточным критерием веры является только принятие существования Бога-Создателя.

Но такой взгляд не вполне устраивал моих оппонентов, интеллигентных скептиков, душа которых ощущала, что есть что-то за пределами материального мира, а разум твердил, что глупо в век торжества науки верить мифам.

Им не давали покоя противоречия Большой науки и религии. Они рассуждали примерно так: если мы верим в выводы науки, а утверждения Торы им противоречат, то мы не можем верить в Тору, во все, что в ней написано, и, следовательно, в существование Бога.

И я бывал вынужден говорить об этих противоречиях.

Сперва я действительно я пытался апеллировать к тому, что противоречия между наукой и религией постепенно сглаживаются.

Вспоминал прозрения каббалистов, на тысячи лет опередивших научные открытия.

Рассказывая о шести днях творения, упоминал вывод теории относительности о том, что, если наблюдатель по отношению к другой системе движется со скоростью, сравнимой со скоростью света, то минута этого наблюдателя может соответствовать векам для другой системы.

Т.е. пытался пояснить, что по мере развития науки все больше «чудесного» можно объяснить «естественным» путем.

Но в то же время пояснял, что эти рассуждения неубедительны и даже в чем-то лукавы. Что видимые противоречия имеют второстепенное значение. Даже если бы сегодня можно было все их снять, это не решило бы главную проблему — доказательства существования или отсутствия Творца Вселенной.

Так, сегодня наука утверждает, что возраст земли исчисляется 6 миллиардами лет. Тора называет цифру около 6 тысяч лет. Ну, а если бы в Торе было указано достаточно большое время, убедило ли бы это материалистов в существовании Бога?

Я говорил своим слушателям, что попытка объяснить все «невероятные» картины Торы естественным путем в той же мере лукава и несостоятельна, как и использование труднообъяснимых фактов для подтверждение сверхъестественного.

Утверждают, например, что случайное образование живой клетки из неживой материи естественным путем заняло бы среднестатистическое время, превосходящее время существования Вселенной в триллионы раз. Но и это, в принципе, не доказывает сверхъестественное происхождение живой клетки. Но в то же время, даже если бы сегодня удалось получить живую клетку из неживой материи, это не стало бы опровержением существования Бога.

Ну, а если, допустим на минуту, что чудо произошло «у всех на глазах». Убежденный материалист скажет, что этому явлению пока нет естественного объяснения, но, конечно, будет. Более того, наука уже сейчас дает универсальное объяснение любых чудес, ибо по современным взглядам любое “чудесное” явление не есть чудо, а есть естественное, хотя и крайне маловероятное явление.

К примеру, пусть в кипящей воде образовался кусок льда. Верующий скажет — чудо. Ученый пожмет плечами и объяснит, что это — вполне возможная флуктуация, хотя и ничтожно вероятная.

Я говорил и о другой возможности снять противоречия,

принимать высказывания Торы аллегорически (как, кстати, делали многие выдающиеся еврейские мыслители), например, понимать под шестью днями творения шесть геологических эпох, тем более, что последовательность творения мира, изложенная в Священном писании, хорошо согласуется с научными взглядами.

Или напомнить, что одной из методических основ науки является утверждение: «научно доказанным считается только то, что можно подтвердить экспериментом». Что недопустимым является безоговорочное распространение теории на область, где проверка экспериментом невозможна. Особо — из-за недоступности объектов во времени, когда объект исследования отдален от нас на миллионы или миллиарды лет. И, вдобавок, научная датировка основывается на бездоказательном предположении, что в далеком прошлом, в период формирования Вселенной природные процессы протекали в том же темпе и в той же последовательности, что и сегодня.

Другими словами, некорректно распространять выводы на интервалы времени, несравнимые с интервалом наблюдения. Похоже, что именно против такой необоснованной экстраполяции предупреждает Талмуд, говоря:

«Горе созданиям, которые видят и не знают, что они видят, которые стоят и не знают на чем они стоят… Ибо все, что ты видишь, — это лишь небольшой отрезок путей Господних».

Поэтому гипотезы о том, как и когда формировалась Земля, да и вся система мироздания, — это только гипотезы, ибо без эксперимента, подтверждающего теорию, эта теория — только недоказанное предположение.

Но рассказывая об этом, я не переставал повторять главное — противопоставление науки и религии ничего не может доказать.

Также бездоказателен разительный пример намечаемого прорыва идеи «сверхъестественного» в фундаментальную науку. Речь идет о так называемом антропном (или антропоцентрическом) принципе в объяснении возникновения всего сущего.

До последнего времени наука не видела смысла в вопросе, с какой целью создан мир и кто его создал. Но совсем недавно анализ условий возникновения Вселенной неожиданно породил поиск цели Творения.

Очень упрощенно научная картина возникновения мира рисуется так. По какой-то причине в некоторой точке образовалась вещественная субстанция чудовищной, невообразимой плотности. Последовал взрыв. В результате вещество с колоссальной скоростью устремилось по всем направлениям и дало начало нашей Вселенной, которая и сейчас продолжает разлетаться. При этом только и создались пространство и время.

Оказалось, что великие мировые физические константы (напр. скорость света, отношение массы протона к массе электрона, элементарный электрический заряд, гравитационная постоянная) и параметры взрыва, образовавшего Вселенную, имеют единственно возможные в совокупности значения такие, при которых Вселенная вообще могла сформироваться, такие, чтобы в ней оказалась возможной жизнь, а в конечном итоге — человек.

Многие ученые пришли к принципу, который утверждает, что создание Вселенной подчинено одной цели — создать человека. И в совокупности великих мировых констант, основополагающих параметров природы нет ни одной, которая не подтверждала бы этот принцип.

Другими словами, физики сегодня приходят к мысли о том, что заранее, до взрыва была поставлена цель, в соответствии с которой и творились основные параметры зарождающейся материи. Слишком уж целенаправленно выглядит современная гармоничная Вселенная. Насколько верна эта гипотеза, мне не так важно. Важно другое: фундаментальная наука поставила проблему цели Творения.

Однако, как ни парадоксально, я был несколько огорчен, когда мои собеседники соглашались с приводимыми примерами, ибо получалось, что я каким-то образом хочу если не снять, то сгладить противоречия между положениями науки и религии и тем самым показать правомерность веры в существование Творца.

И я в который раз пытался убедить их, что наблюдаемое сближение научных концепций с библейскими ни в коей мере не может ни доказать, ни опровергнуть существование Всевышнего, Творца всего существующего. Что по крайней мере сегодня этот спор бессодержателен и мы можем от него отказаться.

Л.С. Черняк писал на полях рукописи этой книги:

«Я бы даже утверждал, что наука никогда не откроет нам Б-га, или даже след его присутствия. Б-г (во всяком случае, Б-г Израиля) обнаруживает Себя (и в этом вся Его Божественность) только в обращении к человеку, в обращении спонтанном, ничем не спровоцированном и не заслуженном. (Ср. Ишиягу: «Я открываюсь тем, кто Меня не искал, и отвечаю тем, кто Меня не спрашивал»).

Природа же науки отвечает только тем, кто принуждает ее к ответу. Голоса Б-га в ней нет. Дело науки — не открытие Б-га, а освоение «земли», на которой человек может выстроить культуру как пьедестал Б-га. Еврейского Б-га не нужно открывать. Он сам Б-г откровения».

Право на свой иудаизм

Евреи в США 1990 г. 2000 г.
Ортодоксальные 23 % 6 %
Консерватuвные 34 % 35 %
Реформuстскuе 26 % 38 %
Дpyгue 17% 21 %

(Амerican Jewish Book, 2001 год)

В Америке евреям, приехавшим из России, открылось то, к чему они не были готовы, открылись по крайней мере 5 активных ветвей иудаизма — от ультраортодоксальной хасидской до ультралиберальной реконструктивистской.

И обычно на первых же встречах слушатели спрашивали о синагогах различных направлений. Какое направление предпочитаю я и какое рекомендую им?

Спрашивали, нужны ли реформы в иудаизме и чем они оправданы. С чего они начались и какие приняли формы в Америке. Каковы взгляды разных направлений. Насколько в них реформированы идеи классического иудаизма. Можно ли считать реформированные синагоги «настоящими».

Вопросов было много: можно ли говорить о главном в религии и о второстепенном, чем можно пожертвовать ради сохранения главного; есть ли предел, за которым реформированный иудаизм перестает быть иудаизмом; бывали ли реформы раньше.

Я пояснял, что иудаизме реформирование длится с древних времен. Это результат непрекращающихся в веках размышлений и анализа соотношения между разумом и верой. Без них иудаизм превратился бы в книжную окаменелость.

Большинство реформ рождалось в спорах о соотношении формы и содержания. И шло, как правило, в сторону уменьшения роли обрядов. Но, видимо, невозможно существенно изменить форму и при этом не затронуть содержания. И неизбежно что-то менялось, а что-то и утрачивалось из первоначальных идей.

Самыми радикальными реформаторами были великие библейские пророки. Их трудами акценты с обрядовой стороны были перенесены на моральную. Они зародили в сознании евреев еретическую по тем временам идею о том, что обряды в иудаизме далеко не самое главное.

“Зачем мне ваши жертвы, мне не нужна кровь жертвенных быков, овец, коз. Прекратите делать зло, научитесь делать добро. Помогайте бедным. Защитите вдов и сирот…”

— от имени Бога провозглашал пророк Исайя.

Пророки показали, что можно служить Богу и вдалеке от Святой земли, без жертвоприношений в разрушенном храме.

Научили народ общаться со своим Богом в любом месте, куда бы его не забросила судьба. В Вавилоне взамен Храма евреи создали синагоги, а обряды жертвоприношений заменили молитвой.

Другая из великих реформ была связана с вечными проблемами человечества: ответственность, взаимозависимость вины и страданий.

В Пятикнижии этот вопрос решается просто: сыновья должны искупать вину отцов, даже если сами они ни в чем не виноваты. Однако по мере созревания этического монотеизма эта идея фатальной ответственности оказалась в вопиющем противоречии с понятием Божьей справедливости.

Пророки Иеремия и Иезекииль выступили против этой идеи. Они утверждали, что каждый человек сам по себе, в отдельности отвечает перед Богом за свои деяния.

Коренные реформы обычно вызывались критическими ситуациями, когда народу грозило физическое уничтожение или ассимиляция.

И современное реформаторство началось, когда Наполеон даровал евреям гражданские права. Молодые евреи массами устремлялись за пределы гетто, попадали в мир идей века просвещения, и поглощались христианским миром. Нависала угроза полной ассимиляции. Положение попытался спасти Моисей Мендельсон, один из самых уважаемых мыслителей Европы того времени.

Мендельсон утверждал, что сложившаяся ситуация предоставляет евреям возможность пользоваться всеми гражданскими правами, не переставая быть евреями. Однако для этого, считал он, придется пожертвовать многими обрядами и национальным самосознанием, и согласиться с тем, что нет национальности еврей, а есть некая религиозная община, объединенная лишь верой. И не следует говорить «я еврей», а только: «я немец (или француз) иудейского вероисповедания». В то время сказать, я по национальности не француз, было равнозначно заявлению — я не гражданин Франции.

Мендельсон писал: «Я не признаю вечных истин кроме тех, которые разум может не только породить, но также удостоверить и проанализировать».

Принципы иудаизма он свел к трем: существование Бога, Божий промысел и бессмертие души.

Но, как только отмена религиозных обрядов достигла некоторой критической величины, когда из синагогальной службы исчез иврит, когда из молитв были удалены все признаки национального самосознания, когда в синагогах, как в церквях, мужчины и женщины сели рядом, — для многих разница между иудаизмом и христианством стала едва заметной. До конца 19 века приняли крещение около 200 тысяч евреев.

Но когда реформисты отказались от законов кошерной пищи и субботы, когда было отменено обрезание для прозелитов, группа реформистов в знак протеста откололась от реформизма и положила начало консерватизму.

Консерватизм вернулся ко многим обрядовым формам ортодоксов: покрытие головы во время молитвы, талес, тфиллин, чтение молитв трижды в день. Сделал шаг к восстановлению национального характера молитв.

В то же время консерватизм ввел сопровождение молитвы музыкой, разрешил приезжать в субботу в синагоги на машинах и пользоваться микрофоном в субботних службах. Признал право женщин находиться в одном зале с мужчинами и служить кантором.

Третью ветвь современного иудаизма — реконструктивизм — в 1940 году основал раввин Мордехай Каплан.

Он писал: «Мы не можем больше верить в то, что Бог — всемогущий владыка, или что Вселенная есть дело его рук».

Основная его мысль: каждый мужчина и каждая женщина используют свой разум, чтобы формировать собственное ощущение Бога.

Во главу угла Каплан поставил некую еврейскую цивилизацию, в которую включил и еврейскую музыку, и танцы, и религию, и традицию. В свое объединение Каплан пригласил евреев и неевреев, религиозных и нерелигиозных — всех радетелей еврейской цивилизации.

И только ортодоксальное течение сохранило преданность основным принципам и древним ритуалам иудаизма, сохранило молитвы на иврите и следование религиозным законам.

В Штатах мне довелось соприкоснуться и с ультраортодоксальной ветвью — хасидизмом.

Хасидизм появился в Восточной Европе, когда погромы Богдана Хмельницкого принесли мученическую смерть четверти миллиона евреев. Затем последовало второе потрясение. Оно было вызвано открытием, что провозглашенный Мессией Сабатай Цви — лжемессия!

Еврейский мир был потрясен. Были разрушены все надежды. Евреев Восточной Европы охватило чувство безысходности. Срочно нужен был простой путь, взывающий скорее к чувству, чем к разуму. Нужен был учитель с ореолом праведности и святости, который указал бы простой и радостный путь к Богу.

Таким учителем стал Израиль бен Элизер (БЕШТ), который учил видеть Бога в любой вещи или явлении, находить радость в жизни, быть счастливым своей верой. Он сказал простым людям:

«Слияние человека с творцом достигается не только изучением Торы, доступным не всем, но и восторженной молитвой и любовью к ближнему. Простой человек, обращающийся к Богу в молитвенном воодушевлении, милей Госnоду, чем большой знаток Торы, у которого нет ничего, кроме учености».

Приближая иудаизм к простому человеку, он предостерегал от преувеличения роли обрядов:

«Пусть верующий не обращает внимания на лишние мелочи при исnолнении заповедей, ибо это есть замысел лукавого, чтобы застращать человека сложностью обрядов, поселить скорбь в его сердце и тем самым nрепятствовать бодро служить Богу».

Хасидское движение не было монолитным. Возникло несколько «дворов», во главе каждого из них стоял свой цадик, которому доверяли беспредельно и которого считали святым.

В начале века, спасаясь от погромов, практически все хасидские общины эмигрировали из Восточной Европы. Большинство — в Америку.

С интересом разглядывал я на улицах Бостона и в Боро-парке в Нью-Йорке евреев с длинным пейсами, иногда в высоких белых чулках, в темных длинных лапсердаках, круглых твердых шляпах. Их жены были прекрасно одеты. Шли они в сопровождении многочисленных детей разного возраста, причем мальчики с пейсами и в шляпах, девочки в длинных платьях и темных чулках, невзирая на жару. Шествовали гордо, словно не замечая инородный люд вокруг себя.

Я происхожу из очень почетной хасидской династии и горжусь этим. Но мне претит демонстративное высокомерие и часто беспардонное поведение по отношению к «простым» евреям, не принадлежащим их «двору».

… Мы с Реной с трудом проезжаем по узенькой улочке в Боро-парке. Слева и справа стоят машины. Вдруг передняя машина останавливается, опускается стекло и шофер — хасид средних лет — заводит неторопливый разговор с другим хасидом, сидящим в соседней машине. Разговор продолжается 2-3 минуты. За нами выстраиваются несколько машин. Но эти двое ни на кого не обращают внимания, неспешно беседуют, улыбаются. Мы для них просто не существуем.

В Бостоне мне приходилось сотрудничать с последователями Любавического Ребе. Его движение хабад — одно из ведущих и самых активных хасидских течений. Ребе Монахем Мендл был удивительным мудрым человеком. Помимо уникального еврейского образования, у него за плечами было два факультета Сорбонны. Имелось много свидетельств его мистических деяний. Но меня поразили его сбывшиеся очень ответственные краткосрочные предсказания, сделанные публично во время войны в Персидском заливе: «Не будет химического нападения на Израиль», «Война закончится в день праздника Пурим», а затем и предупреждения об атаке террористов с моря на побережье у Тель-Авива.

И все же, вряд ли следовало его последователям так настойчиво убеждать весь еврейский мир в том, что Ребе — Мессия. Когда он умирал, громадные массы хасидов просто требовали у Всевышнего — «яви нам мессию немедленно».

Мои друзья-ортодоксы все это называли словом «хуцпа» (бесцеремонность, беспардонность).

По просьбе одного из руководителей бостонских хабадников я не раз читал в синагогах лекции в праздники Пурим и Рош-Хашана Но однажды я был чем-то занят. Он не хотел ничего слышать, был просто шокирован: «Что значит занят!? А кого можете рекомендовать вместо себя?»

Я посоветовал обратиться к Григорию Иосифовичу Лейдерману. Через два дня Лейдерман позвонил мне с некоторым недоумением. Уважаемый хабадник явился к нему без предупреждения.

«Что же вы не позвонили, — спросил Григорий Иосифович — вы могли не застать меня». Ответом было: «Мне Бог сказал, что Вы дома». Войдя он сорвал с двери мезузу, вскрыл ее и выговорил Лейдерману за неправильное, на его взгляд, написание ее содержимого. На этом мое сотрудничество с движением Хабад прекратилось.

Такой богатый спектр ветвей иудаизма явился мне в Бостоне, где евреи в 1842 году создали первую общину.

В том году в доме шляпного мастера Питера Спица делали обрезание его сыну, первому, рожденному в Бостоне еврейскому мальчику. На миньян собрали 9 местных мужчин и одного из Вустера. Они то и решили создать легальную общину с кладбищем, школой и благотворительной ассоциацией.

Община оставалась, ортодоксальной пока немецкие евреи, спасавшиеся от невзгод европейских волнений не привезли в Америку идеи реформизма. В 1907 г. в Бостоне было уже 80 тысяч евреев, объединенных в более, чем в 100 конгрегаций трех направлений. Хотя между ними не было конфронтации, каждое направление не разделяло идеи и обряды других.

Когда я рассказал рабби Тверскому, что читаю лекции в двух больших реформистских синагогах и в одной консервативной, он выразил недоумение, а на мой неумный вопрос, как он относится к реформистам, развел руками: «Но они же не признают Галаху».

И дело было не только в отношении к Галахе (еврейскому религиозному законодательству), но и во взглядах на фундаментальные понятия иудаизма: на Тору, на национальное самосознание, на воскресение из мертвых, на Мессию

Для модерниста критерием истинности любого утверждения является не его соответствие Торе, а его согласие с разумом и опытом человека. Тора для него истинна только в главном, но необязательно в каждом шаге.

Реформисты на конференции реформистских раввинов в Питтсбурге в 1885 году решили, что Закон не является больше составной частью иудаизма, ибо, утверждали они, в современном мире закон не может быть частью религии. Что задача религии — внушать людям те или иные идеалы, а воплощать их в жизнь должны политические институты, законы страны проживания.

Однако в 2001 г. на Центральной конференции американских раввинов-реформистов, представляющих 1,5 миллиона евреев реформистского толка, был провозглашен возврат к таким галахическим законам, как кошерная пища, галахическая процедура обращения в иудаизм — гиур. Возврат к молитвам на иврите, к талесам и к покрытию головы в синагогах. (Пока я еще не видел в бостонских синагогах реализации этого решения).

Консерваторы же полагают, что следует сохранять в действии по возможности все еврейские законы, отвечающие духу современности.

Формально по реформизму евреи представляют собой чисто религиозную корпорацию. Из молитвенников убраны упоминания о возвращении к Сиону. Но фактически реформистская синагога активно поддерживает государство Израиль, мероприятия реформистов носят явно выраженный национальный характер — и в том, как отмечаются праздники, и как подчеркивается уникальность еврейской истории. И, если отвлечься от политической стороны национального самосознания, можно утверждать, что и реформистская синагога дает евреям чувство единения со своим народом.

(Как-то на Лонг-Айленде в доме друзей мне довелось встретиться с пожилой еврейской четой. Я мог бы назвать их характерными евреями — к внукам они обращались на идиш, регулярно посещали синагогу, были достаточно хорошо осведомлены об еврейской истории Но на мой вопрос, кем они себя ощущают, ответили: только американцами, не евреями. Я высказал предположение, что, возможно, это по той лишь причине, что их не били как евреев. Оба охотно согласились…)

И ортодоксы и модернисты верят в бессмертие человеческого духа и не просто в том смысле, что мы, мол, продолжаем жить в наших делах, в наших детях, но и в том прямом смысле, что именно наша личность, наша духовная сущность, наша душа бессмертна и продолжает жить и после того, как наше тело умирает, что в какой-то форме человеческая личность обязательно переживает свою телесную оболочку.

Но в тезисе воскресения из мертвых, т.е. восстановления не только духа, но и плоти, они расходятся.

Ортодоксы верят в воскресение, хотя избегают обсуждения деталей. Модернисты же утверждают, что учение о воскресении из мертвых не является неотъемлемой частью еврейской религии и отказываются от него, пo крайней мере в буквальном смысле.

Ортодоксальные евреи говорят, что к совершенному сообществу совершенных людей поведет Мессия, человек, посланный Богом и наделенный силой и властью.

Модернисты считают, что человек сам может построить такое совершенное общество. Что Мессия — не один человек, а все добрые люди, коль скоро они общими усилиями добиваются царства Божьего, приближаясь к недостижимому идеалу.

Но несмотря на существенные различия в подходе к основным понятиям иудаизма, все ветви (кроме, пожалуй, реконструктивизма) исповедуют две идеи: идею единого Бога — Творца Вселенной, и, в широком смысле, идею национального самосознания.

Что же касается обрядов, языка молитв, законов и запретов, оттенков взглядов, то ветви иудаизма представляют сегодня такое широкое многообразие, что каждый может выбрать то, что соответствует его убеждениям.

Многие мои добрые знакомые, американцы и русскоязычные евреи, принадлежат реформистской и консервативной синагогам. Большинство из них не очень задумывается об идеях, которым следует данное течение, и, не слишком обременяя себя обрядами, получают удовлетворение от общественной молитвы и от ощущения связи с иудаизмом.

Я бывал во многих реформистских и консервативных синагогах. Доводилось читать в них лекции и даже вести службу для русскоязычной аудитории. С одной стороны, молитвы и псалмы, произносимые на английском, были понятней; привлекала хорошая музыка, возможность сидеть рядом с женой, простота и относительная доступность литургии.

Но с другой, отсутствовало что-то очень важное для меня, отсутствовала преемственность традиции. Мои предки не так обращались к Богу и во мне не пробуждались ностальгические эмоции

Но повторяю, выбор ветви иудаизма — дело взглядов каждого. И любой выбор заслуживает уважения.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Марк Гинзбург: До, После, Над. Ушедший век глазами бакинского еврея, или О быстротекущей жизни и вечных ценностях. Продолжение

  1. Насколько интересно было читать биографическую часть книги, настолько … читать ее проповедническую часть.
    Вот несколько моментов, на которые я обратил внимание:

    «Эйнштейн … писал:»
    Ну, сколько же можно вызывать дух святого Эйнштейна? Достаточно вспомнить его ироническое: «Бог в кости не играет», а потом признание, что все-таки играет, чтобы понять отношение великого ученого к религии. Между прочим, в своем заявлении о приеме в Еврейскую религиозную общину Берлина Эйнштейн просил принять его по крови, а не по вере.

    «А потом оказалось, что пятый постулат можно заменить его отрицанием и получить новую непротиворечивую геометрию.»
    Так-то оно так, да если бы в Торе было записано, что Земля шарообразная, то и неэвклидова геометрия могла бы появится если уж не во времена Евклида, то и не сильно позже.

    «… противоречия между наукой и религией постепенно сглаживаются.»
    Не может быть сближения научных концепций с библейскими, т.е. с верой, поскольку для веры не нужно никаких научных концепций. Церковь, потерявшая с некоторых пор возможность запрещать науку, перестроилась и решила использовать науку для своих целей. Религия насчитывает тысячи лет, независимая наука – лет двести, но тенденция такова, что наука теснит религию в умах человеков.
    О сближении науки и религии говорят и верующие ученые. Таких, возможно, на свете до сих пор больше, чем ученых неверующих. И как любой верующий человек свои научные достижения они пытаются примирить со своей верой. Церковь же использует их в том числе и путем «подкупа» — за научные доказательства наличия Бога обещаны и вручаются миллионные (не в рублях, конечно) премии.

    « … например, понимать под шестью днями творения шесть геологических эпох, тем более, что последовательность творения мира, изложенная в Священном писании, хорошо согласуется с научными взглядами.»
    Эту мысль впервые донесли до меня «мои» (пытающиеся обратить меня в свою веру) Свидетели Иеговы. Мне мысль заменить в Торе ДНИ на ЭПОХИ понравилась. Я предложил им рассмотреть шестой ДЕНЬ творения как ЭПОХУ, в начале которой Бог сотворил живую клетку, утвердил законы, по которым она должна развиваться, и выделил себе миллионы лет на образование в конце концов человека. Посоветовавшись с руководством, мне ответили: «Нет, сравнение касается только пяти дней творения, человек же был создан в течение одного рабочего дня.»
    Меня не удивляет, когда таким притягиванием науки к … занимаются СИ, но когда об этом пишет уважаемый человек разумный, это не может не удивлять.

    Личное наблюдение: новые верующие из того круга людей, к которым бы я себя с удовольствием отнес, верят совсем не в того Бога, которого я знаю по Библии, по любому Завету. Когда такие верующие меня пытаются убедить в том, что Бог есть, то мне трудно понять, что они имеют в виду.

    С интересом жду продолжения публикации, В.З.

  2. На пошлость Леонида: другая цитата из Геййне:
    «Евреи сделаны из теста,из которого делают богов»

    Противно, когда цитируют великих себе на утеху и тем опошляют их память. Вы, Леонид, сидели ли в окружении ученых с дурно пахнущими носками? Если пришлось, что подумали об их теориях? А сегодня заходите в синагогу?

  3. Эпиграф от Гейне отвратителен. Зачем его экстраполировать в наше время?

    1. А так?

      «…когда я увидел, что всякое отребье на грубом своем кабацком жаргоне принялось славить Бога, когда религия стала сильно вонять сыром, водкою и табаком, — тогда глаза мои вдруг открылись, и чего я не понимал прежде умом, то понял теперь благодаря обонянию и неприятному чувству тошноты. И вот моей вере, слава Богу, наступил конец».
      (Не Гейне)

  4. «…убеждения, составляющие основу нашего поведения и наших суждений, не обязательно лежат исключительно на научном пути. Потому что научный метод не может научить нас ничему более значительному, чем то, как факты соотносятся и обусловливают друг друга. Стремление же к такому объективному знанию принадлежит чему-то высшему в человеке, и пусть никто не заподозрит меня в желании преуменьшить достижения и героические усилия человека в научной сфере. Но совершенно ясно, что знание того, что есть, не открывает широко двери в то, чему следует быть. Объективные знания дают нам могучие средства для достижения определенных результатов, однако самая цель и стремление достичь ее должны приходить из другого источника».
    А.Эйнштейн
    ==============================================================
    Бесспорное преимущество подлинно религиозного человека в том, что люди иного толка представляются ему питающимися только сведениями из Краткого философского словаря 1954г и в согласии с цитатой из мятущегося духом Г.Гейне представляют собой «отребье, воняющее сыром, водкой и табаком».
    Когда все же, случается приводить цитаты из трудов смертных, мнение которых никак нельзя не брать во внимание, таких как, например, как эссе А.Эйнштейна «Наука и Религия», то из него выбирается «сходный» материал, а рядом находящееся высказывание (см.ниже) просто игнорируется, а вместо него даются ссылки на заметки на полях рукописи (книги), сделанные другим наверняка авторитетным и сведущим человеком.
    «Конечно, доктрина Бога как личности, вмешивающейся в природные явления, никогда не может быть в буквальном смысле опровергнута наукой, ибо эта доктрина может всегда найти убежище в тех областях, куда научное знание ещё не способно проникнуть. Но я убеждён, что такое поведение части представителей религии не только недостойно, но и фатально. Ибо доктрина, которая способна поддерживать себя только в потёмках, а не при ясном свете, по необходимости потеряет своё влияние на человечество, что нанесёт непредсказуемый вред прогрессу человечества. В своей борьбе за этическое добро, учителя от религии должны иметь мужество отказаться от доктрины Бога как личности, то есть отказаться от этого источника страха и надежды, который в прошлом дал такую всеобъемлющую власть в руки служителей церкви. В своих работах они должны будут посвятить себя тем силам, которые способны культивировать Божественность, Истину и Красоту в самом человечестве. Это, конечно, более трудная, но и несравненно более достойная задача. [Сноска Эйнштейна: эта мысль убедительно представлена в книге Herbert Samuel, “Belief and Action”]. После того, как религиозные учителя осуществят этот процесс обновления, они, безусловно, признают с радостью, что научное знание возвеличивает истинную религию и делает её более мудрой.»

    1. Уважаемый Юрий!
      Вы абсолютно правы в своем мнении о произвольных выборках цитат из текстов таких авторитетов как Эйнштейн. Особенно из Эйнштейна, прожившего долгую жизнь, пережившего катаклизмы первой половины 20 столетия и никогда не устававшего задавать вопросы себе и миру. Как быть, например, с такими его высказываниями (в Вашем переводе)

      1.”То, что я вижу в природе, это великолепное устройство, которое мы можем осмыслить лишь весьма несовершенным образом и которое должно наполнять мыслящего человека чувством «смирения». Это поистине религиозное чувство, не имеющее ничего общего с мистицизмом”.
      2. Прекраснейшее из того, что мы можем испытать, таинственно. Это фундаментальное чувство, которое стоит у колыбели подлинного искусства и подлинной науки.Тот кто не знает этого и не способен более поражаться, испытывать чувство изумления, подобен мертвому, погашенной свече.
      Религию породило ощущение тайны, хотя и смешанное наполовину со страхом. Знание о существовании чего-то таинственного, во что мы не можем проникнуть, о проявлениях фундаментальнейшей причины и самой сверкающей красоты, которые доступны нашему рассудку только в самых элементарных формах — именно это знание и это переживание образуют поистине религиозное ощущение; в этом смысле и только в нем одном я подлинно религиозный человек.
      Я не могу представить себе Бога, который награждает и наказывает свои творения или имеет волю и желания, подобные тем, которые мы осознаем в себе. Индивидуум, который должен преодолеть свою физическую смерть также находится за гранью моего постижения и желаний; такие понятия служат страхам и абсурдному эгоизму слабых душ. Для меня достаточно вечной Жизни и даже ограниченного представления о чудесном устройстве реальности вместе с целеустремленными попытками постижения части, пусть и сколь угодно малой, разума, который проявляет себя в природе ”.

      Вы использовали в переводе слово «таинственное». В английском тексте, с которого Вы переводили, стоит the mysterious. Понятно, Вы переводили в свете своей задачи противопоставить Эйнштейна людям, верующим в личного Бога. Однако в немецком «таинственное» есть «Geheimnis» , а «мистическое» есть «Мystisch» . Знаете ли Вы немецкий оригинал высказывания. А если Эйнштейн произнес его на английском, то можно ли быть уверенным, что он имел в виду на своем родном немецком: Geheimnis или Мystisch.
      «Таинственное» в русском языке предполагает возможность рационального раскрытия, «мистическое» – нет! Проблемы перевода перекликаются с проблемами выборочного (предвзятого) цитирования.

      Конечно, Эйнштейн не верил в личного Бога. Но то, что он говорил (многократно, и в различных контекстах) о религиозном чувстве, пытаясь передать его, прежде всего, ученым, должно побудить нас не столько навешивать ярлыки на него (верующий, атеист, деист, спинозист, …), сколько увидеть в его размышлениях о тайне (мистике) вселенной вопрос к себе. А ответом на него (не предопределенным!) может оказаться вера именно в личного Бога. Для Эйнштейна было достаточно то , что он сказал. Но он был бы последним человеком, кто протестовал бы против вопросов, поисков и иных ответов у людей, для кого недостаточно остановиться на слове «мистическое» (если угодно «таинственное»).

      Текст М. Гизбурга для таких людей. (Я уже высказывался о нем. Не буду повторяться).

      1. Борис, в одном я абсолютно согласен с Вами, А.Эйнштейн меньше всего подходит для навешивания ярлыков. Он размышлял о многом, напряженно, не всегда легко. Но мысли свои он выражал столь четко, что в совокупности они не требуют толкования ни на языке оригинала, ни в переводах. Если найдете нужным продолжать о нем, то из уважения к автору давайте перейдем в Гостевую

  5. Уважаемый, Марк, как вы думаете, может ли «любой выбор», зеслуживающий уважения, быть выбором не столько по желанию, сколько и прежде всего ПО НЕОБХОДИМОСТИ (спасти еврейскую общину от полного самоисчезновения) ?

Добавить комментарий для В.З. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.