В самом акте благотворительности есть нечто родственное метафорическому обновлению духа, за которым шли паломники в эту землю и, одухотворенные, несли миру Мир. Работы художников передают ощущение эмоционального и духовного подъема и настроения, которое им созвучно.
«Пейзаж Святой Земли»
Коллекция израильских художников в собрании Черкасского областного художественного музея
Галина Подольская
Окончание. Начало
На картине Анатолия Баратынского «Оливковая роща. Дождь» — удивительный день — один из тех, когда солнце, словно, соревнуясь с дождем, по-прежнему светит. Моросит слепой дождик. Солнечные блики бегут по траве, догоняя друг друга. Верхушки пышных, раскидистых крон, вековые стволы деревьев также освещены солнцем. Кажется, еще мгновение — и на небе вспыхнет радуга. И вылетит из влажной масличной листвы кипенно-белый голубь с оливковой веточкой в клюве. И вновь на земле воцарится мир…
В этюде фломастером Григория Фирера мир под пышной оливой уже воцарился: на рынке в Зихрон-Якове — родине израильского виноделия. Здесь жизнь проходит со знаком плюс!
Земля Израиля — страна деревьев, из древесины которых, согласно преданиям, были сделаны святые ковчеги. У иудеев и христиан Ковчег Завета — предмет религиозного поклонения. По преданию, в нем была заключена божественная сила, направленная на благо людям. Очевидцы рассказывали, что, оказавшись рядом с ним, можно было излечиться от физических недугов, стать духовно чистой личностью и получить небесное откровение. Ковчег Завета был сделан из дерева ситтим, как в Танахе называют акацию. Из ее древесины изготовляли жертвенники, столбы, различную утварь. Когда ангел обратился к Моисею, древо акация «зажглось, но не горело». Акация посвящалась Яхве. В еврейской традиции она символизирует бессмертие.
В работе Любови Минкович на переднем плане мы видим акации, традиционно высаживаемые в Израиле для укрепления дорог. Их ароматные цветы, собранные в поникающие кисти, уже отцвели. Но тянутся друг к другу изогнутые ветки деревьев. Крепкие, упрямые бессмертные деревья, которым ни жара, ни холод не страшны. На дальнем плане картины открывается вид современного Ашдода, красные крыши вилл и городские высотки. Страна контрастов — Земля Израиля, ступая по которой сам врастаешь в ее мифическую историю. И через природу открываешь духовное мироустройство, в котором невероятным образом «белой акации гроздья душистые» оказываются цветами древа, избранного Всевышним для Ковчега Завета…
В графическом этюде Григория Фирера можно увидеть очертания пирамидальных кипарисов, высаженных вдоль дороги, по которой словно вновь идешь к истории ковчегов. Предполагается, что Ной сделал свой ковчег из кипариса (или кедра). По Танаху — это смолистое дерево гофер. Деревья, называемые сегодня кипарисами, росли тогда в изобилии и, в свой черед, стали излюбленным материалом для строительства кораблей у финикийцев и у Александра Македонского. И вновь не перестаешь поражаться сколь «полна, полна чудес всесильная природа»! Дерево с веселыми круглыми шишечками справилось с Божественным заданием перед человечеством, выдержав в пучине потопа и Ноя с его семью, и все зверье, что было в Ковчеге!
Сады земного рая
В «Иудейской войне» Иосифа Флавия, знаменитого еврейского историка и военачальника первого века н.э. читаем о земле Израиля: «Природа здесь как будто задалась целью соединить в одном месте противоположности; тут чудесным образом переплетаются разные климатические пояса, каждый из которых стремится к господству. Благороднейшие плоды <…> здесь поспевают один за другим в течение всего года». И действительно, в силу резкого сочетания климатических зон — от умеренного климата Галилейских гор до субтропиков района Эйлата — здесь голода не было. А еще… земля эта славилась необыкновенными финиками, которые по рассказам путешественников здесь были с куриное яйцо, хотя паломники порой любили и прихвастнуть.
На полотне Андриана Жудро — Яффские пальмы, что растут в туристическом центре Старого Яффо на побережье Средиземного моря. Они, как модели на подиуме. Рослые, стройные, длинноногие, великолепные. Их перистые листья собраны в пучки, подобно стильным прическам. Увесистые финиковые кисти, как ювелирные аксессуары свадебного наряда йеменских красавиц. Впрочем, в Яффо экзотические деревья — привычная декорация приморского города, с ритмами никуда не спешащих туристов. Вытянутые тени людей и деревьев отброшены на стены раскаленных полуденным солнцем домов…
Во истину пейзаж и культуру Эрец-Исраэль невозможно представить без пальмы. Она была символом Иудеи на римских монетах пальма. Не случайно в Израиле столь распространено женское имя Тамар (мужское — Томер), что в переводе означает пальма. Цветет пальма мелкими, желтыми цветами, которые потом превращаются в калорийные плоды. Высушенные финики долго хранятся даже в условиях жаркого, сухого климата, а финиковый мед — прославленный десерт еврейской кухни. А, кроме того, пальма — это древесина, листья использовались как материал для крыш, плетения циновок, корзин, изгородей. А когда Иисус входил в Иерусалим, люди приветствовали его пальмовыми ветвями.
На полотне Анны Зарницкой — тоже плодоносная пальма, но не пятнадцатиметровая, а низкорослая, с желто-коричнево-карминными финиками. В отличие от туристического сюжета в Яффо работа художницы воплощает пасторальный деревенский мотив, хотя и написана в экспрессионистических красках. Перед нами — приусадебное хозяйство, характерное для многих кибуцев и поселений Израиля. Бирюзово-лазоревый вечер… Жеребенок пасется во дворе… На переднем плане — популярный в Израиле съедобный кактус — опунция. Очищенные от колючек кусочки варят в сахарном сиропе и употребляют на десерт, как варенье, по вкусу напоминающее яблочное, приготавливают конфеты, цукаты, мармелад. Рядом со съедобным кактусом — колесо от садовой тележки, кувшин с молоком или оливковым маслом. Сияют кусты облепихи.
Рассказывая об Иудее, Иосиф Флавий замечал, что в стране этой земля «вся возделана и имеет вид громадного ухоженного сада». По плодоносным деревьям на картинах израильских художников видно, что мириады пчел не зря трудились в этом саду весною. В работе Макса Стучевского яблоневое дерево визуально приближено к зрителю настолько, что ты словно оказываешься в зелени листвы этой яблони, в теплых отсветах и лучезарных бликах, рассыпанных по ее листьям. И вдыхаешь аромат наливных яблок. И солнечный свет льется так, будто яблочный мед, тянущийся потеком от верхнего края полотна. А рядом — мед небесный — разлит сине-голубым разводом.
Апельсиновое дерево Нахума Ильяшимова поражает лиричностью. Ветки склонились под тяжестью золотых плодов, как в сказках об апельсиновых рощах. Когда в 1948 году было создано государство Израиль, то закладывались новые города и парки. Неподалеку от Кейсарии был разбит цитрусовый сад. В 1997 году прямо между апельсиновыми деревьями построили детский парк, назвав его по книге Нахума Гутмана «Тропой из апельсиновых корок». Так появилась «Апельсиновая тропа», которая, как и дорога в сказке Нахума Гутмана, теперь усеяна апельсиновыми корками. Детвора угощается золотыми фруктами прямо на месте! Ежегодно в начале ноября в саду «Апельсиновая тропа» открывается сезон сбора цитрусовых. Нахум Ильяшимов запечатлел на своем полотне «апельсиновый ноябрь» с желто-оранжевыми плодами, как золотое мгновение детства…
Как здесь вновь не вспомнить Иосифа Флавия? «Местность, дающая в таком изобилии самые редкие и драгоценные плоды, справедливо было бы назвать земным раем», — автор «Иудейской войны» был прав.
Тростниковой палочкой писали в еврейской древности. Гусиным пером — в Европе. Гербарий Иосифа Капеляна запечатлен сухой иглою. На офортах графика — засушенные растения Святой Земли. Они невесомые, словно метафизические. Это ощущение рождается еще и потому, что перед нами офорты — работы, выполненные в технике станковой графики глубокой печати, позволяющей получать оттиски с печатных форм. Листья дуба, клена, акации, маслины, тонкие колоски и… перо, побуждающее к воспоминаниям и поэтическому слову…
И есть нечто схожее в этом гербарии с гербарием украинской флоры. Не потому ли на одном из офортов два кольца рядом?
На темперных картонах Рут Гроссман ирреальность переходит в реальность. Сады миновали. Собран гербарий из листьев. Лишь тянутся степи такие, что, кажется, лучше ничего и не будет в природе. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся, дышит полной грудью, охраняя поселение вдоль дремлющей дороги и выдыхая прозрачные облака в пространство…
Города и святыни
Часть работ коллекции израильских художников связана с городами и святыми местами, находящимися на их территории. И это понятно. Метафора Иерусалима как духовной столицы мира — главная достопримечательность Израиля. Иерусалим как художественный образ не знает старости.
Этюд Анатолия Метлы и работу Германа Непомнящего объединяют арки старого Иерусалима, которые словно поддерживают изнутри архитектуру древней столицы Давида, придавая узким улицам прозрачность и ощущение перспективы. Среди идущих под аркой — религиозные евреи. Они и сегодня живут традициями иудаизма. Но художники не акцентируют на этом своего внимания. Жизнь города под арками подчеркнута лирическим настроением. Иерусалим — город света, город надежд, город, по которому нужно идти пешком, осуществляя паломничество к собственному духу.
Один из таких путей ведет к Масличной горе. На темперной работе Григория Фирера изображена православная церковь Святой Марии Магдалины, расположенная в Восточном Иерусалиме неподалеку от могилы богородицы. Храм является образцом русской архитектуры московского стиля. Он был построен на средства Императорской семьи в память об императрице Марии Александровне, в 1888 году освящен в честь Святой Магдалины. В росписи иконостаса Марии Магдалины принимали участие С.В.Иванов и В.П.Верещагин.
Церковь Святой Марии Магдалины семикупольная. Но на полотне Григория Фирера она дана в ракурсе со стороны колокольни, поэтому мы видим только четыре купола белокаменного храма, утопающего в зелени кипарисов, кедров и масличных деревьев.
В работе Ильи Хинича — горная часть древней Иудеи. Перед нами — вид на район Иерусалима Эйн-Карем. Когда-то здесь располагалась живописная арабская деревушка с таким названием, что в переводе означает «виноградный источник». Картина захватывает праздником цвета. Перед нами — все оттенки зеленого: желто-зеленый, розово-зеленый, бежево-зеленый, лилово-зеленый, салатовый, зелено-голубой… И — всполохи цвета виноградных гроздей — бордо, красно-коричневый, оранжевый, фиолетовый… Она, как пышный виноградник, за зеленью которого скрываются евангельские святыни, бережно охраняемые православным Горненским монастырем. Но до них нужно дойти по обозначенным художником террасам и дороге, что ведет к месту встречи Девы Марии с Праведной Елисаветой.
На полотне Аркадия Острицкого — один из уголков строго Иерусалима. Дышит зноем городской пейзаж. Даже кошка ищет, где бы спрятаться от палящего солнца! Ее «перебегание» с солнечной стороны в тень, быть может, единственное «движение» в разомлевший от жары день. Работа решена в пастозных красках, словно сохнущих под палящим солнцем. Цветовая амплитуда доведена до предела.
Когда говорят о Цфате, то называют его голубым городом, поскольку оконные и дверные проемы иешив и синагог в нем традиционно красились в голубой цвет. В 1799 году рабби Нахман оказался в Цфате, ставшем для него после Тверии городом духовного совершенствования и прозрений текстов Торы. «Расстояние между изучением Торы вне Земли Израиля и Торой, открывающейся в ней, подобно расстоянию между землей и небом», — приходит к выводу цадик Нахман.
Вадим Макаров пытается цветом передать путь совершенствования духа, как расстояния между землей и небом. Цфат художника — розовый — по импрессионистическому ощущению цвета. В «Гдолей а-дорот» рабби Нахман напутствовал: «Следует молиться подобно ребенку, упрашивающему отца: “Папа, прости меня!”». На полотне Вадима Макарова дети играют на солнечной стороне улицы. Работа подкупает задушевностью, искренностью. Кажется, что не солнце освещает город, а сам он светится изнутри.
Колодец клятвы
В Книге Книг рассказывается о жизни пророка Авраама — прародителя иудеев, христиан и мусульман. Во времена его странствий — за две тысячи лет до Рождества Христова — кочевые племена переходили с одного места на другое в поисках пастбищ для скота, оседлые народы строили города, в каждом из которых правил свой царь.
Чтобы обеспечить семью и животных водой, Авраам выкапывал колодцы в тех местах, где паслись его стада. И вот один из таких обустроенных источников захватили жители филистимского города Герара. Посчитал Авраам, что несправедливо это и упрекнул Авимелеха, царя филистимлян. К счастью, уже в те далекие времена было такое понятие, как компромисс. Чтобы исчерпать конфликт, библейский патриарх подарил царю Герара ягнят из своего стада. И тогда подтвердил Авимелех право евреев на этот колодец. И клятвой скрепили договор свой вожди народов. А место, где произошла эта история, назвали Беэр-Шевой, что в переводе с древнееврейского означает «колодец клятвы». В Израиле и сейчас существует город с таким названием, где неподалеку от исторического центра города туристам показывают реконструированный колодец, из которого поили свои стада Авраам, его сын Исаак и все поколения живших в Беэр-Шеве евреев.
Работа Анатолия Финкеля иллюстрирует эту страницу жизни патриарха. В знойной долине стада Авраама пьют колодезную воду. Художник воспроизводит исторические реалии подъема воды из колодца для водопоя животных.
А если кто-то усомнился в истинности легендарного «колодца клятвы», то все это помнят камни, запечатленные в работе Анны .Ходорковской. Вечные, как настоящая клятва, они — под солнцем — в ознаменование священного места. Каменные скрижали Моисея. Камень Иакова («Это есть камень, из которого вырос мир…»). Камень в основании Сионского храма. Камень жертвенника, символически связующего Ветхий Завет с Новым.
Родник культуры
Идея этого проекта «Пейзаж Святой Земли. Израиль — Черкассам» родилась в Иерусалиме.
В октябре 2015 года Наталия Цымбал, директор Украино-израильского центра, профессор Уманского госпедуниверситета, находилась в столице Израиля. Мы договорились о встрече, на которой я передала ей каталоги по итогам уже состоявшихся совместных проектов — с Уманским и Черниговским художественными музеями. А для того, чтобы эта встреча была познавательной и плодотворной в перспективе дальнейшей деятельности Украино-Израильского центра, знаток Иерусалима Александр Аграновский устроил для нас экскурсию в Мемориальный музей Теодора Герцля, провозвестника еврейского государства, основателя Всемирной сионистской организации, и в легендарный православный монастырь Святого Креста.
Воодушевленные приобщением к святыням, объединяющим наши народы, стали продумывать новый проект. Наталия Цымбал предложила Черкасский областной художественный музей, поскольку в 2016 году музею исполняется 25 лет.
В Израиле тем временем началась работа по формированию тематической коллекции и сопроводительных материалов к передаче картин художников.
В статье «Переселение Искусства» Н.К.Рерих, говоря о росте культурных отношений между народами, замечал, «что эти отношения в большинстве случаев происходят не от правительства, но от общественно-частной инициативы. Таким порядком сами народы участвуют в широчайшем мировом строительстве, упрочивая основу культуры».
Акция «Израиль — Черкассам», как и предшествовавшие проекты, — это вектор движения, обозначенный внутри израильской культуры, поскольку исходит их личностной потребности самих художников участвовать в этом процессе. Организация такого рода некоммерческих проектов помогает осуществиться благим намерениям людей творчества. Вот почему в акции изъявили принять участие 23 художника, хотя никто из дарителей, как и организатор акции, материальной выгоды не имеет. Значима этическая и эмоциональная стороны. Важна возможность донести до наших современников в другом государстве положительный образ Израиля как страны мира.
В самом акте благотворительности есть нечто родственное метафорическому обновлению духа, за которым шли паломники в эту землю и, одухотворенные, несли миру Мир. Работы художников передают ощущение эмоционального и духовного подъема и настроения, которое им созвучно. Одновременно это и создание фонда культурного наследия израильского изобразительного искусства в музейном пространстве, в частности, в собрании Черкасского областного художественного музея.
В этой связи понятно, почему проект «Израиль — Черкассам», с одной стороны, привлекателен для Черкасс, с другой, — нашел отклик у израильских художников. Итог очевиден: теперь в Черкасском художественном музее появилась коллекция, дающая представление об изобразительном искусстве Израиля, став основой фонда израильского изобразительного искусства в собрании музея. Это то, что будет функционировать в структуре его выставочной деятельности и станет объектом изучения. Так ныне строится музейная политика в цивилизованном мире.
Важно, что мы ощущаем свое время. Понимание того, что нужно сегодня, подсказывает поиски путей развития культуры. В «Ликутей Моаран» рабби Нахман писал: «Основное правило служения Всевышнему заключается в том, чтобы всем своим существом пребывать в сегодняшнем дне и думать именно о настоящем моменте… Всё, что есть у человека, — это один день и один миг. «Завтра» — это уже совершенно иная Вселенная».
Проект «Пейзаж Святой Земли. Израиль — Черкассам» Объединения профессиональных художников Израиля, Черкасского областного художественного музея и Украино-израильского центра образования, науки и культуры — структурного подразделения Уманского государственного педагогического университета имени Павла Тычины (UKRIS) — наш сегодняшний день, знаменующий момент просвещенного действия через культуру, миг, устремленный к Вселенной будущего.
Миротворчество — наш колодец клятвы, ставший колодцем культуры и доброжелательных человеческих отношений между участниками проекта.
И, доколе мы будем хранить родник культуры, питающий этот живой колодец, не исчерпать воды из источника. В нем — наше Завтра.
