Михаил Ривкин: Недельный раздел Ваишлах

Loading

Христианской Европе понадобилось много веков чтобы понять, до какой степени она укоренена в римском праве, в античной культуре, в Древней Империи, и начать вполне осознано рецепировать и реставрировать то и другое… Но вот для Еврейских Мудрецов эта преемственность была вполне очевидна уже в V веке!

Недельный раздел Ваишлах

Михаил Ривкин

И побежал Эйсав к нему навстречу, и обнял его, и пал на шею его, и целовал его, и они плакали (Брейшит 33:4)

Но Исав держался не только миролюбиво, но и ласково сверх всякого и даже, вероятно, собственного ожидания; ибо весть о возвращении брата привела его в состояние общей и неясной взволнованности, которая еще перед самой встречей легко могла обернуться не растроганностью, а яростью. Он силой поднял брата из праха, прижал его, громко всхлипывая, к своей волосатой груди и принялся, чмокая, целовать его в щеки и в губы, так что столь щедро обласканному стало вскоре невмоготу (Томас Манн Иосиф и его братья Москва АСТ 2000 стр.123).

Да, это очень похоже на Эсава: за секунду до встречи он ещё толком не знает, что же именно он сейчас выплеснет на своего любимо-ненавидимого брата: растроганность или ярость. Ясно лишь, что это будет либота, либодругая крайность, ни в коем случае не церемонно-вежливое приветствие, но шквал эмоций. В самую последнюю секунду растроганность оказалось сильнее. Но ведь могло быть и по-другому, ещё как могло! Любая случайная помеха, любая попавшая в поле зрения мелочь, любой перехваченный косой взгляд кого-нибудь из свиты Яакова мог запросто склонить эти колеблющиеся весы и в другую сторону, и тогда уж ничто не спасло бы Яакова от безудержной ярости космача! И наши мудрецы прекрасно почувствовали эту эмоциальную раздвоенность Эсава, его внутреннюю готовность как к поцелуям, так и к ярости.

«И побежал Эйсав к нему навстречу, и целовал его. Над словом целовал стоят точки. Сказал Рабби Шимон бен Элазар: всякий раз, когда мы видим, что число букв в слове превышает число точек над буквами, следует толковать само слово. Всякий раз, когда число точек над буквами превышает число букв, следует толковать точки. В данном случае число букв равно числу точек [и то, и другое — 6, МР]. Отсюда мы учим, что в тот миг возобладало его милосердие, и он поцеловал его от всего сердца. Ответил ему Рабби Янай: но если так, то почему стоят точки над буквами? Учим мы отсюда, что хотел он его не поцеловать, а укусить [в иврите эти два слова отличаются только одной буквой, вместо «куф» — «каф», а произносятся и вовсе одинаково, МР], но стала шея Праотца нашего Яакова мраморной, и обломились [притупились]..зубы у того злодея. И почему сказано в писании «они плакали»? Один плакал о своей шее, а другой плакал о своих зубах» (Брейшит Раба 78:9).

Итак, «ничто не спасло бы» — это слишком сильно сказзано. От ярости Эсава Яакова спасло «явное чудо» — его шея обратилась в мрамор. Но что же это за точки над буквами, о которых, со знанием дела, спорят наши мудрецы? В ТАНАХЕ имеется всего-навсего десять слов, над которыми Устная Традиция предписывает в рукописных свитках ставить точки. Эти точки воспроизводятся и в качественных типографских изданиях. В некоторых случаях число точек отлично от числа букв в слове, в некоторых — совпадает с ним. Кто же и когда впервые поставил эти точки над словами ТАНАХа? Согласно большинству мнений, это сделали последние поколения т. н. Софрим — переписчиков Торы и других книг ТАНАХа, окончательно установивших единооборазный канонический текст, сточностью до одной буквы (450 до н.э. -100 н.э). Последние поколения Софрим жили примерно в 50-100 н.э. Они получили от своих предшественников книги ТАНАХа на заключительных стадиях канонизации: было установлено точное написание и даже точное число букв в каждой книге ТАНАХА и в каждой «сидре» (наиболее ранне разделение ТАНАХа на главы). Была установлена обязательная софитная форма для части букв, и тем самым было окончательно установлено разделение текста на отдельные слова. Так что на долю последних поколений Софрим осталось только тщательно, без единой ошибки, перписывать со старого свитка на новый, да «расставлять точки над И», что они сделали, установив обязательные точки над десятью словми.

Но почему именно над этими словами? Рабби Шимон бен Элазар ответил на этот вопрос: можно толковать либо само слово, либо точки, т. е. Нечто, от слова достаточно далёкое, возможно, даже слову противоположное. Иными словами, точки появляются там, где толкование слова по простому смыслу сильно затруднено, в силу парадоксальности этого простого смысла, его нестыковки с широким контекстом и традиционными представлениями. Такие точки выпололняют двойную функцию: с одной стороны, они подтверждают сомневающемуся читателю, что слово написано правильно, что никакой ошибки нет, как бы странно это слово ни выглядело. Сходную функцию в современном оформлении текста играет латинское sic! С другой стороны, они как бы намекают позднейшим поколениям мудрецов: «смелее! В этом месте можно безнаказано отойти от Пшата (простого смысла)!». И, надо сказать, мудрецы в каждом из десяти случаев охотно следовали этому призыву.

Картина становится ещё сложнее, если вспомнить, что в этом страстном поцелуе-укусе сплелись не просто два конкретных человека. Год назад мы писали в недельном разделе Толдот «реальные отношения двух людей предстают как частный случай вечного повторения взаимоотношений двух ролевых Персон, за которыми, в свою очередь, просматриваются отношения между двумя народами, а отношения между реальными историческими народами напоняются смыслом как отношения двух метаисторических Сверхнародов, вновь и вновь обретающих географическую, лингвистическую и культурную конретность на разных витках истории». Эсав и Яаков, которые были сплетены ещё в материнской утробе, никогда не смогут разорвать своего вечного объятия любви-ненависти. Истические пути двух Сверхнародов будут вновь и вновь пересекаться, чтобы Эсав мог сызнова прильнуть к Яакову то ли в поцелуе, то ли в укусе. Сверхнарод Израиль-Яаков на протяжении всей человеческой истории получает своё исторически конкретное воплощение именно как вечный народ Израиля, хотя и в этом случае «географические, лингвистические и культурные» его характеристики весьма вариативны. Иное дело Сверхнарод Эсав. Он получал в разные исторические эпохи, как минимум, три очень разных, на первый взгляд — никак друг с другом не связанных, и ни в чём друг на друга не похожих конкретных воплощения. В период ТАНАХа таким воплощением стало царство Эдом. Южный сосед Израиля, близкий по языку, по культуре, и даже по некоторым элементам религиозного культа, с которым Израилю не раз довелось сплетаться в смертельной схватке братоубийственных войн.

Однако в период, когда Рабби Шимон бен Элазар и рабби Янай спорили об Эсаве, его кон историческое воплощение было уже иным. Как известно, рабби Шимон бен Элазар это Тана четвёртого поколения, а Рабби Янай — Амора Страны Израиля первого поколения. Иными словами, первый жил в первой половине II в н.э., а второй — в первой половине III в. н.э. В этот период Эсав обрёл своё второе историческое воплощение — еврейские мудрецы безошибочно распознали этого ненавистника Израиля в единственной мировой сверхдержаве того периода — в Римской империи. Именно неукратимая, иногда — иррациональная вражда к Израилю, сочетавшаяся с неким повышенным любопытством ко всему еврейскому, столь характерные для древнего Рима, помогли Мудрецам Талмуда распознать Эсава в его новом обличае.

Но проходят ещё два столетия, наступает V век н.э., когда, по мнению большинства исследователей, было окончательно закончено редактирование мидраша Брейшит Раба. В это время Эсав обретает своё третье историческое воплощение — он является в этот мир как христианская церковь. Смею полагать, что в это время ни сами христиане, ни последние представители языческой культуры Древнего Рима никогда не согласились бы, что между ними есть нечто общее. И те, и другие видели Универсум как некую биполярную модель, в которой одним полюсом является новая универсвльная религия, а другим — дрений, безвозвратно уходящий мир римско-эллинистического политеизма. Христианской Европе понадобилось много веков чтобы понять, до какой степени она укоренена в римском праве, в античной культуре, в Древней Империи, и начать вполне осознано рецепировать и реставрировать то и другое, и третье, при том, что некие интуитивные, бессознательные шаги в этом направлении можно отследить на протяжении всей истории христианской цивилизации. Но вот для Еврейских Мудрецов эта преемственность была вполне очевидна уже в V веке! Именно в христианстве раскрывается исторически конкретно и зримо двойственность Эсава по отношению к Яакову, эта удивитеная амбивалентность, которая проходит красной нитью через всю истоию христианско-еврейских отношений. Каждый раз, когда Эсав-христианство встречает Яакова-Израиля на путях истории, его охватывает всё та же вечная дрожь сомнения, «общая и неясная взволнованность, которая еще перед самой встречей легко могла обернуться не растроганностью, а яростью». Каждый раз Эсав заново замирает в сомнении: поцеловать или укусить?

Вся еврейская история учит нас, что Яаков должен быть в равной степени готов и к тому, и к другому.

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Михаил Ривкин: Недельный раздел Ваишлах

  1. Небольшое добавление о трёх разных воплощениях Эсава в еврейской традиции (Эдом, Римская Империя, Христианская Европа):
    1) речь идёт об одном из 4-ёх не-еврейских «архитипов цивилизаций», то есть о довольно конкретном описании важнейших целей, ценностей и мироощущения определённого ТИПА цивилизаций-культур.
    2) речь идёт о «архитипе цивилизации», который одновременно очень близок к еврейскому (довольно похожая мораль, Эсав близнец Якова, голова Эсава похоронена в пещере Махпела и т.д.) и одновременно очень далёк от него.

Добавить комментарий для Benny from Toronto Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.